Материалы второй межрегиональной научно-практической конференции
Скачать 2.55 Mb.
|
Источники
Т.Н. Миронова (г. Шадринск) Творчество Джейн Остен и город Бат Мало кто из английских классиков может сравниться сегодня по популярности с Джейн Остен (1775-1817). За короткий период ее жизни и творчества ею были написаны 6 романов, созданных на рубеже XVII и XIX веков и ознаменовавших начало реалистического периода в английской литературе. С тех пор количество почитателей таланта писательницы постоянно растет. В начале XX века особенно преданных поклонников ее творчества стали называть «джейнистами». «Она – страсть, кредо, возможно даже религия», - писал еще в 1900 г. американский писатель У. Хоулс. С тех пор прошло более 100 лет, а интерес к творчеству Джейн Остен не только не уменьшился, но перерос в настоящий бум. Наряду с потоком академических биографий писательницы и критических работ, предметом которых становятся все мыслимые аспекты ее творчества, по ее романам создаются театральные постановки, художественные фильмы и телесериалы. В чем же причина такого незаурядного интереса к творчеству писательницы, жившей два столетия назад и описавшей быт и нравы хорошо знакомой ей английской провинции? Произведениям Д. Остен одинаково свойственны как сдержанность стилистической манеры, так и психологическая насыщенность образов; ее романы сочетают камерность изображения жизни провинциальных английских семейств – «миниатюры на слоновой кости, выписанные очень тонкой кистью», как определяла свою художественную манеру сама писательница, - с удивительной широтой охвата жизненных явлений. Из ее книг читатель узнает о самых разных аспектах жизни Англии на рубеже XVIII – XIX веков: о церкви и ее служителях, о социальном устройстве, об институте брака в те времена, о нравах, быте, манерах и обычаях, одежде и развлечениях. Высокое нравственное чувство пронизывает все, написанное Д. Остен, при этом ее сочинения лишены морализаторства, это естественное выражение позиции писательницы облечено в безупречную стилистическую форму и отмечено изысканным юмором – уникальный синтез, обеспечивающий книгам Д. Остен неслыханное долголетие. С любовью и мягким юмором в романах Д. Остен описывается традиционный быт и нравы английской провинции – сейчас эти картины исполнены особой прелести, какую излучает надежная, не подвергающая себя сомнению жизнь. Хотя большую часть своей жизни Д. Остен провела в любезном ее сердцу Гемпшре, однако ее жизнь и творчество очень специфическим образом связаны с модным в те времена городом-курортом Бат, в котором писательница прожила не так долго – и не была от него в восторге – Бат, и его уникальное местное общество эпохи Регенства оказали огромное креативное влияние на ее творчество. У семьи Остен в Бате жили родственники, и Джейн довольно часто гостила у них в 90-е годы XVIII века, а в 1801 году вместе с родителями и сестрой переселилась в этот город, где они прожили всего 5 лет и уехали «со счастливым чувством избавления…» Хотя Джейн испытывала смешанные чувства по отношению к Бату – говорят, она упала в обморок, шокированная известием о том, что родители приняли решение переехать – город, тем не менее, стал основным местом действия двух ее романов и не раз упоминался в других романах писательницы. Но город не только являлся задним планом, на фоне которого происходили события романов, но и вызывал противоречивые чувства у их героев. Одни обожали его, другим он внушал благоговейный страх, некоторым не нравилось примитивное общество, привлеченное в Бат его славой модного курорта, третьи возмущались тем, что город был «слишком мал» для них. Поскольку Бат часто являлся темой разговоров между персонажами, то он служил им не просто местонахождением, он был социальным явлением, которое глубоко интересовало Д. Остен как писательницу. К этому времени, когда Джейн поселилась в городе, он уже пережил пик своей популярности, хотя все еще оставался привлекательным местом для множества гостей с его модными магазинами, постоянно изменяясь и развиваясь по мере продвижения к веку XIX.. Джейн Остен никогда не пыталась дать исчерпывающего описания города, но ее книги и письма пестрят зарисовками с натуры, создающими яркую картину отдельных сторон жизни в Бате около 200 лет назад. Два романа, действие которых происходит в Бате, «Нортенгерское аббатство» и «Доводы рассудка» - оба были опубликованы братом писательницы посмертно, на самом деле были написаны с разрывом в 20 лет и рисуют впечатляющий портрет города в разные периоды, а также отражают изменение восприятия писательницы, произошедшие за это время. «Нортенгерское аббатство» было начато в 1798 г., когда Джейн был 21 год. В романе описывается город глазами молодой девушки Кэтрин Морланд – провинциалки, для которой все было ново и интересно. Вполне вероятно, что Джейн Остен описывала свои впечатления; и также как Джейн, ее героиня вскоре устает от прелестей этого города и покидает его без сожаления. «Доводы рассудка» был последним из законченных романов Джейн Остен. Написанный в 1816 г., он отражает изменившееся лицо города. Джейн очень хорошо была знакома с Батом и его обществом в это время. В романе она ярко и реалистично описывает город, переживающий упадок своей популярности, населенный людьми отчаянно пытающимся отстоять свой статус и цепляющихся за увядающую репутацию города. Отцу героини сэру Уолтеру Элиоту, например, было сказано что он без больших затрат сможет выглядеть очень значительно в Бате. Героиня же романа Энн, в отличии от Кэтрин Морланд, с самого начала испытывала «все возрастающее, хотя и молчаливое, неодобрительное отношение к Бату». Несмотря на то, что писательница была полностью солидарна со своей героиней, город Бат, во многом сохранивший свой облик времен Д. Остен, очень бережно хранит память о самой знаменитой из своих жителей. В городе имеется Центр Джейн Остен, ее музей, туристические маршруты по местам, связанным с ее пребыванием и ее книгами; осенью проводится фестиваль, посвященный ее творчеству. Е.С. Седова (г. Челябинск) Место романа С.Моэма «Театр» в «трилогии о творцах искусства» К «трилогии о творцах искусства, его смысле и отношении к жизни» (3, 12) относятся романы: «Луна и грош» (1919); «Пироги и пиво» (1930); «Театр» (1937). Здесь Моэм пишет о сотворении прекрасного как наивысшей формы деятельности человека. Роман «Театр» занимает особое место в трилогии: он подводит итог эстетических взглядов писателя на предмет понимания функции художника в мире. В романе «Луна и грош» (1919) под именем Стрикленда Моэм выводит Гогена. В романе отражены идеи асоциальности искусства, одиночества человека в мире, бессмысленности жизни и т.п. Протест против мещанства, враждебного искусству, тесно переплетается в книге с протестом против социальных обязательств художника. Творческий процесс изображается как результат некоего мистического наития, подобного инстинкту, с которым якобы неизбежно связан аморализм и эгоизм художника, проявляющего пренебрежение к тому, как воспримут его произведения. Стрикленд, добившись после долгих поисков осуществления своих замыслов, велит уничтожить созданную им фреску. В угоду этой концепции Моэм отбрасывает все, что в реальном образе Гогена не укладывается в ее рамки. Таким образом, создание мира, который к тому же еще и хорош, является ключом к пониманию функции художника в этом мире – сделать мир прекраснее, преобразовать его. Столь же сенсационным был роман «Пироги и пиво» (1930), в котором Моэм переосмысляет биографию Томаса Харди (представив его в романе под именем писателя Дриффилда), показывая полноту возможности искусства. Прямой реализм не интересен Моэму, кажется ему «скучным», поэтому писатель стремится дискредитовать принцип ничем не замаскированной правды. Роман «Театр» (1937) завершает «трилогию о творцах искусства», резюмирует основные положения эстетики писателя. В романе нет столь ярко выраженного социального фона, который наблюдался в предыдущих романах трилогии. Здесь речь идет о внутренней сущности творческой личности актрисы Джулия Лэмберт, как в ее сознании преломляются категории жизни и игры. В романе также делается вывод о преображающей функции искусства, подводятся итоги, что есть творцы и их жизнь: 1) гениальность творческой натуры для Моэма в первую очередь способность не к феерическому самовыражению, но к неповторимому, отмеченному личностью художника перевоссозданию жизни, успех которого и есть показатель красоты. Не красивости, а именно красоты (например, «портрет» лучшей книги Дриффилда, романа «Чаша жизни»); 2) высшая свобода художника – свобода переплавить собственный опыт, перевоссоздав жизнь. Таково существо актерского гения (роман «Театр); 3) герои предпочитают жить всецело жизнью духа. Их истории – это поиски самих себя, своего места в этом мире. Своими поступками они бросают вызов пошлой обыденности жизни, готовые поменять налаженный быт, семью на «радость непредвиденного». Они никогда не сожалеют об этом, уверенные в том, что прожили счастливую жизнь. Читатель может считать их поступки «странными», непонятными, но отдает должное необычайной силе духа этих героев. Таким образом, данная проблематика, подготовив почву для романа «Театр», нашла затем свое отражение в нем. Свои эстетические взгляды (об актерах и их игре) автор вкладывает в уста героини: «актерская игра – не жизнь, это искусство, искусство же – то, что ты сам» (2, 206); «Все люди – наше сырье. Мы вносим смысл в их существование» (2, 227). Отсюда, главная задача творческого человека – преобразование действительности, наполнение ее смыслом, красотой, духовностью. Следовательно, «мир, построенный художником, будет особенный. Эта особенность – самая ценная часть багажа» (1, 221). С ней, с творческой личностью, люди будут жить «духовной жизнью, более отвечающей их устремлениям, чем та жизнь, которую навязали им обстоятельства» (1, 257). Таким образом, игра преобразует правду и делает ее реальнее, чем сама жизнь. Источники 1. Моэм У.С. Сплошные прелести. Подводя итоги. Рассказы / Пер. с англ., составл. А.Ф. Кошляка. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1992. 2. Моэм С. Театр: Романы. Рассказы / Пер. с англ. М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2001. 3. Скороденко В. Предисловие // Моэм У.С. Луна и грош. М.: Вече, 2000 С.Г. Барышева (г. Магнитогорск) Экзистенциальные архетипы в творчестве В. Пелевина и В. Сорокина Значение экзистенциальных архетипов в русской литературном процессе конца ХХ века продолжительно время недооценивалось. Сомнения в том, что экзистенциализм в полной мере может претендовать на статус решающего фактора в развитии литературы, были характерны практически для всех критических выступлений вплоть до девяностых годов прошлого века. На вопрос, что такое «архетип», словарь Уэбстера определяет его как «модель или первоформа, первоначальный паттерн, по которому сделана вещь или которому она соответствует». Понятие происходит от греческого слова, где имело значение «первообраз», «оригинал», «подлинник». Архетип (греч. arche – начало и typos – образ; первообраз, проформа) – понятие, восходящее к традиции платонизма и играющее главную роль в «аналитической психологии», разработанной Юнгом. Под слоем «личностного бессознательного», составлявшего основной предмет изучения в классическом психоанализе Фрейда, Юнг обнаруживает «коллективное бессознательное», трактуемое как общечеловеческое основание («грибница») душевной жизни индивидов, наследуемое, а не формирующееся на базе индивидуального опыта. Острый интерес к проблемам литературных архетипов был характерен для Р. Веймана, Е.М. Мелетинского, А.Д. Вейсмана, А.С. Козлова. «Архетипичность» современной прозы определяется многочисленными обращениями к вечным прообразам из арсенала всей экзистенциальной литературы – это архетипы Тяжести, Пустоты, Тошноты. «Архетипичность» современной литературы во многом определила сложность оценки этого явления. Исследователи и ученые видят в обращении к архетипам лишь явления литературных заимствований. Но выводы, к которым приходят современные литературоведы, идут от упрощенного понимания творчества современных писателей. По их мнению, эта вторичность объясняется литературными заимствованиями, которые очень популярны в постмодернизме. Действительно, размышления о преемственности, о наследовании определенных традиций в литературе имеют под собой основания, но для глубокого анализа современной прозы недостаточны. Процесс заимствования в постмодернизме, как правило, осознанный, а использование того или иного архетипа часто не подразумевает, что скрывается за тем или иным образом, символом. Взаимодействие экзистенциализма и архетипов в литературе чрезвычайно сложно. Многочисленные оценки двух этих явлений в литературе не всегда отражают глубинную их суть. Большинство же исследований и статей по данному вопросу представляет собой поверхностное понимание данного вопроса: в статьях М.А. Прусовой, А.З. Лебедева, С.А. Зинина нет полноценного анализа архетипов в творчестве различных писателей. Разумеется, сама проблема еще не широко изучена в литературоведении и многие ученые не претендуют на научность определений, а отсутствие какой бы то ни было однозначной трактовки соотношения экзистенциализма и архетипов в литературе конца ХХ века свидетельствует о сложности и нерешенности этой проблемы. Несколько слов о творчестве современных русских писателей в целом. Романы В. Сорокина, В. Пелевина, В. Ерофеева повествуют не только о реальных, но и виртуальных мирах, основанных на системах ложных символов и архетипах. Авторы необычайно тонко чувствуют погруженность человека в слово и обусловленность человеческого бытия качеством этого слова. Слово творит и мир и человека, оно стоит между человеком и действительностью, между человеком и его Я. Человек живет в виртуальном мире, создаваемом языком и речью. Его жизненное пространство сформировано системой мифологем. Герои романов Пелевина, Сорокина и Ерофеева - пленники систем ложных имен: коммунизма советского образца («Омон Ра», «Тридцатая любовь Марины», «Русская красавица»), ценностной системы кооперативной эпохи («Жизнь насекомых», «Лед», «Комплект»), всего комплекса массовых явлений 90-х («Чапаев и Пустота», «Generation "П"», «Энциклопедия русской души»). Они неспособны, ни трезво оценить действительность, ни осознать самих себя. Сюжетным стержнем романов, в которых развивается вся система контекстных архетипов, является, как правило, перерождение главных героев из диссидентов, интеллектуальных изгоев (Марина Алексеева, Ирина Тараканова, Вавилен Татарский) в обезличенных зомби, ничем не выделяющихся на фоне остальных. Данный процесс одновременно сопряжен с постепенным обезличиванием персонажей, состоящем в вытеснении личности и образовании на ее месте «identity (системы коммерческих символов» (3), и, в итоге, превращением самих героев в коммерческий символ. Художественное пространство современной русской прозы - плод свободной игры авторского сознания архетипами, древними мифами и историческими фактами. Свое право на это авторы объясняют тем, что все они суть пустые формы, существующие в сознании запутавшегося, одинокого, никому не нужного индивидуума. Значение свое эти формы обретают, только получив определенное содержательное наполнение экзистенциальными архетипами. Один из основных архетипов в торгово-политическом информационном пространстве России конца ХХ века – Пустота – символ низвержения российского общества в пучину потребления и обезличивания. В романе проводится прямая параллель между архетипом Пустоты, превращающей человека в MAN, и внутренней пустотой человека. «– Ваша фамилия – Пустота. И ваше помешательство связано именно с тем, что вы отрицаете существование своей личности, заменив ее совершенно другой, выдуманной от начала до конца» (1, 103). Ложность имен, ведущая к гибели и человека и мира, – главный лейтмотив романа В. Пелевина «Чапаев и Пустота». Все имена, создающее жизненное пространство героя, как в прошлом, так и в настоящем, - ложные. Ложные, относительные и пустые, способные исчезать и превращаться во что угодно. Ложными могут быть даже имена героев. Такое положение вещей воспринимается их создателями как возможность ничем не ограниченной свободы манипулирования словом, как возможность создания собственных ложных имен. Однажды осознав этот факт, герои начинают отчуждаться от своего «Я». Главная мифопорождающая машина – само общество потребления. Взрослея, сталкиваясь с людьми, герои осваивают цели и принципы работы целой структуры этой машины, цели и принципы создания ложных имен-символов, которые и создают в комплексе Пустоту. В основе прихода героев к Пустоте лежит принцип смешения всего: языков (прежде всего русского, английского, японского, китайского), культур, религий, исторических фактов, персоналий. Здесь Пустота может заполняться восточными символами, образами Латинской Америки с Че Геварой на футболках, березами и ковбоями в джинсах, средневековой романтикой, христианской символикой. В то же время, архетип Пустоты, будучи вырванный из своей культурно-исторической парадигмы, лишается своего первичного содержания, в результате чего открывается возможность толковать его на основе каких угодно ассоциаций. Так фамилия главного героя романа В. Пелевина «Чапаев и Пустота» Петра Пустоты начинает им осознаваться как обозначение своей личности. Петр боится, что внутри его – пустота. Вот что сам о себе читает Петр из отчета психиатра: «Первые патологические отклонения зафиксированы в возрасте около 14 лет. Отмечается замкнутость и раздражительность, не связанная с внешними причинами. По выражению родителей, «отошел от семьи», находится в состоянии эмоционального отчуждения. Перестал встречаться с товарищами – что объясняет тем, что они дразнят его фамилией «Пустота» (1, 143). По соотношению экзистенциального начала архетипы условно можно разделить на две группы – онтические и гностические. Онтические архетипы свойственны исключительно экзистенциальному роману и находятся в художественном пространстве экзистенции. Произведения, где есть онтические архетипы, строятся по экзистенциальным канонам (наличие экзистенциального героя, наличие пограничной ситуации и т. д.). В романе В. Пелевина «Чапаев и Пустота» есть все элементы – экзистенциальный герой Петр Пустота, живущий в двух сознаниях и чувствующий свое одиночество. Гностические архетипы в силу своей специфики могут встречаться не только в произведениях с экзистенциальной направленность, но также в произведениях различных стилей и направлений (акмеизме, модернизме). Экзистенциальные архетипы вплетены в ткань романа очень ненавязчиво, там, где писатели обращаются к вечным категориям: жизнь-смерть, добро-зло, вера-безверие, которые вырастают до образов-символов. Само это обращение к глубинным, вечным, экзистенциальным архетипам характерно для творчества современных русских писателей в целом. Экзистенциальные архетипы отражают мировоззрение художников, их устремления, представления о моральных ценностях, согласно которым выше всего ставится Человек, его личность, стремление познать самого себя, упорство в борьбе с самим собой. Рассмотрение специфики экзистенциальных архетипов в произведениях современных русских писателей позволяет заметить, что все они имеют ярко выраженную общую особенность – трагический характер. Трагическое начало своеобразно проявляется в произведениях, способствуя раскрытию их идейно-эстетических целей: оно зависит и от характера персонажей, и от обстоятельств, вызванных неустроенностью бытия. Мастерство писателей раскрывается и в умении с большим эмоциональным напряжением передать трагизм жизни в художественно обобщенной форме. Сочетание экзистенциализма и драматизма усиливает эмоционально-эстетическое воздействие трагического начала в творчестве русских писателей. Важное значение для раскрытия трагического противопоставления жизни и смерти (оно является ведущим в произведениях современных писателей-экзистенциалистов) имеет искусство развивать действие, которое сконцентрировано на одном или нескольких наиболее значительных конфликтах. Так, в основе романа В. Сорокина «Тридцатая любовь Марины» лежит конфликт между любовью и невозможностью осуществления любви. Конфликт между жизнью и смертью находит образное выражение в каждом произведении в так называемых пограничных ситуациях. Познать самого себя человеку дано в тех пограничных ситуациях, через которые придется пройти человеку в своей реальности. Эти пограничные ситуации (смерть, борьба, революция и др.) требуют от личности какого-то действия, выбора. В экзистенциализме выбор определяет бытие человека. Постигая себя, человек стремится сделать правильный выбор, благодаря поискам своего «Я», он становится свободным. Конфликт между свободой и необходимостью, правом и желанием, жизнью и смертью находит свое выражение во всех произведениях современных русских писателей. Примером такого конфликта может служить сон Марины Алексеевой, главной героини романа В.Сорокина «Тридцатая любовь Марины». Марина – не совсем обычная женщина. У нее есть работа, но она в нее не вникает, на партсобраниях ее часто ругают, обвиняют в распущенности, отсутствии энтузиазма и чувства коллективизма. Марина – яркая экзистенциальная героиня. Ее образ раскрывается через мысли, чувства, сны, воспоминания. Марина мечтает об идеальном мужчине. Она никогда не отказывает себе в плотских развлечениях, но она понимает, что все это - ненастоящее: «Она часто представляла это знакомство, – либо в прошлом, до высылки, либо в будущем, после той самой встречи в Шереметьево-Внуково: неясный пестрый фон сосредоточенно разговаривающих людей, расплывчатый интерьер незнакомой комнаты, ЕГО улыбка, широкая ладонь, крепкое рукопожатие…» (4) При детальном анализе становится очевидным следующее: Сорокин оставляет за человеком важную функцию – самим строить свою жизнь, искать смысл существования. Ведущая роль к обретению смысла жизни отводится любви. «Как осветили тот монохромный зимний вечер золотые Сашенькины кудряшки! Она вошла в прокуренную, полную пьяно бормочущих людей комнату и сигарета выпала из оцепеневших Марининых пальцев, сердце дернулось: ЛЮБОВЬ!». Сорокин полагает, что любовь позволяет достигнуть внутреннего совершенства и спокойствия, чему мешают внутреннее одиночество, отчаяние, страх, покинутость. «Господи, куда они все спешат? Торопятся, бегут. У всех нет времени оглянуться по сторонам, жить сегодняшним днем. А надо жить только им. Не завтрашним и не прошлым. Я вот начинаю жить прошлым… Как дико это. Что ж я – старуха? В тридцать лет? Глупость! Все еще впереди. А может – ничего? Пустота? Так и буду небо коптить? Если так, то лучше, как Анна Каренина… Чушь какая. Нет. Это все за грехи мои. Всю жизнь грешила, а теперь – расплата. Господи, прости меня…» (4). И все же, несмотря на то, что писатель считает человека способным достигнуть определенного уровня счастья, он убежден, что этот процесс может происходить только под руководством любви. Следовательно, в представлении Сорокина, существование человека не может быть осмысленным без любви. К этому же выводу приходит и героиня. Она понимает, что вся ее жизнь – ложь, самообман. По-настоящему она никого не любила. Все любовники пользовались ее телом, не интересуясь при этом душой. В данном романе писателю удалось проследить изменения в характере человека, переживающего духовный кризис. Если в начале повествования перед читателем предстает мятущаяся душа, то в конце романа Марина – спокойная, уверенная в себе, но бездушная социалистка. Тридцатой любовью Марины стала партия, но по существу – любви так и не удалось осуществиться. Смыслом жизни, по мнению автора, не может стать политика или ценности, навязанные другими людьми. Героине искренне начинает казаться, что в ее жизнь вошло осознание своего «Я», но на самом деле любовь никогда не сможет проникнуть в сердце товарища Алексеевой, ведь политический фанатизм начинается тогда, когда индивидуальность теряется. На последних страницах автор описывает переживания, мыли и чувства «машины», «коммунистического робота». Партия вытеснила из личности Марины все человеческое. Вот как Марина размышляет после смены на заводе: «Да вот так. Понимаешь… как бы объяснить тебе… Я раньше не жила, а просто существовала. Как растение какое-то. А сегодня я чувствую, что живу. Сознательно живу. А не существую…» (4). Неудивительны частые кризисы и разочарования, сопровождающие жизнь этой несчастной женщины. И тут наступает развязка: Марина находит, наконец, счастье в рабочем коллективе одного из цехов Завода Малогабаритных Компрессоров. Более того, ей наконец-то встречается мужчина, усилия которого пробуждают благоприятный отзвук в ее организме – впервые за тридцать лет жизни. Этот мужчина - крепкий, коренастый и мешковатый мужик, парторг завода. Парторги ко времени создания романа уже были анахронизмом, да еще парторги Дон Хуаны. Поэтому в теле романа должна была произойти в это время какая-то ломка: уж больно пародиен был бы такой финал. А так, пародия – не пародия, но другого выхода из жизненного тупика не было. Но вот и поломка произошла. В текст романа стали вкрапляться сначала отдельные словечки времен развитого социализма. Их становилось все больше, и потом уже сплошняком пошел газетный текст времен победы развитого социализма и его успешного перерастания в коммунизм (2) Другой роман В. Сорокина – «Лед». Его герои выстраивают свое собственное жизненное пространство, создавая систему ценностных координат, внутри которой существование человека обретает смысл, оправданность, целесообразность. В качестве главного ценностного ориентира выступает поиск подлинного смысла жизни, пути к самому себе. В этом героям помогает «лед». Лед как метафора сохраняет архетипические признаки и восходит к образу Камня. Камню как строительному материалу свойственна «вечность», «прочность», «незыблемость». Его красота заключена в гармонии между частями и целым (как и в искусстве – между отдельным словом и смыслом целого текста). В камне, с его энергетическими изломами, грузностью и силой Сорокин увидел мощный потенциал для будущих архитектонических опытов. Камень в контексте художественного произведения перестает быть феноменом природы (булыжником) и становится феноменом культуры (словом). Сорокин жаждет для своего слова «включения в структуру», нахождения для него естественного, органичного места, подобно положению камня в архитектонике мира. Камень – лед участвует у Сорокина в процессе «пробуждения человека в самого себя»; в динамической материализации сущностного, в «оживлении» мертвой человеческой плоти. Корни данного положения можно найти еще в философии Владимира Соловьева, который уподоблял камень «типичнейшему воплощению бытия», внеисторическому явлению, феномену метафизического сознания. Концептуально значимые характеристики Камня можно найти в творчестве О. Мандельштама, А. Ахматовой. В свою очередь, Камень – это ступень к более сложному архетипическому образу Храма. Здесь перед нами возникает образ мира как Храма (неслучайно одного из героев после обретения себя назовут Храмом). Образ Храма в тексте Сорокина используется в его целостном метафизическом смысле, поясняющем онтологическое, космологическое и этическое его значение. Проблема экзистенциальных архетипов в современном романе – так же нова и актуальна в связи с возросшим в России и за рубежом интересом к творчеству современных русских писателей. Исследование архетипичности творчества Виктора Пелевина и Владимира Сорокина создающих оригинальные авторские мифы и сочетающие и трансформирующие онтологические и гносеологические экзистенциальные архетипы, прежде не проводились, однако значимость экзистенциальных архетипов проявляется на всех уровнях художественного текста: ассоциативно-образном, культурном, семантическом. |
Похожие:
 | Материалы межрегиональной филологической конференции Шадринские чтения: Материалы межрегиональной филологической научной конференции / Отв ред. С. Б. Борисов. – Шадринск: шгпи, 2004.... |  | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Современные проблемы борьбы с преступностью. Материалы межрегиональной научно-практической конференции. Изд-во: Томский цнти, 2011... |
| О проведении лингвистической межрегиональной научно-практической конференции школьников | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Психолого-педагогическое сопровождение процессов развития ребенка: материалы межрегиональной научно-практической конференции/ под... |
| I всероссийской научно-практической конференции Менеджмент и маркетинг: современные тенденции развития теории и практики: Материалы I всероссийской научно-практической конференции,... | | Тельная среда как фактор повышения качества образования материалы... Рекомендовано к изданию организационным комитетом международной научно-практической конференции |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... М. В. Козуб. Материалы межрегиональной научно-практической конференции «Актуальные проблемы организации занятий физической культуры... | | Иокультурные процессы в современном мире материалы II международной... Современная культура коммуникации. Социокультурные процессы в современном мире: материалы II международной научно-практической конференции... |
| Отчет о проведении 2-ой межрегиональной научно-практической конференции «Информационно-мультимедийные технологии в современной библиотеке: вектор развития. Электронные библиотеки в контексте библиотечных... | | Социальные аспекты работы с подростками и молодежью в библиотеках... Социальные аспекты работы с подростками и молодежью в библиотеках: сборник материалов Межрегиональной научно-практической конференции... |
| В современном информационном пространстве материалы I международной... Язык и межкультурная коммуникация в современном информационном пространстве: Материалы I международной научно-практической конференции... | | Научно-практическая конференция Материалы Российской (заочной) научно-практической конференции. – Чебоксары: «Издательство», 2012. – 110 с |
| Урок музыки урок творчества Выступление на межрегиональной научно-практической конференции «Художественно-образный подход в стратегии развития целостной личности»... | | Методические разработки и доклады Методические разработки и доклады... Уткина Г. А. «Инновационные технологии в управлении образовательным учреждением» (материалы межрегиональной научно- практической... |
| Администрация орловской области орловский государственный технический университет Р 89 Русская речь в современном вузе: Материалы Второй международной научно-практической интернет-конференции /Отв ред д п н., проф.... | | О проведении научно-практической конференции В соответствии с планом методической работы лицея, положением о научно-практической конференции, с целью развития творческих способностей... |
