Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах и улицах «Добрая дорога детства» 2
Скачать 5.04 Mb.
|
Лекция 2. Историческая мысль Древней Руси. План:
Источники и литература:
Мифология древних славян. Русский эпос. Былины Решающая духовная предпосылка возникновения исторического сознания заключалась в способности человека, общественного индивида вычленить себя из мира природы и противопоставить себя ему. Осваиваясь в окружающем мире, архаические люди с развитием мышления стремились объяснить явления природы и общественной жизни. Познание человеком окружающего мира началось с разгадки его генезиса. Человек формулировал вопросы исторически. Ответы приобретали форму переплетения первобытных верований и мифологии и приводили к созданию универсального мифа о происхождении бытия. Люди ощущали в нем острую потребность, поскольку им необходимо было ориентироваться в круговороте природы. Появление солнца, неба, природы выглядело в мифах как результат творения сверхъестественных сил, демиургов, также объяснялось появление ремесел, орудий труда, других элементов человеческой культуры. Остановимся на характерных, специфических чертах мифологической формы исторического сознания.
Итак, мифологическое сознание является формой исторического сознания. В нем заключены представления архаических людей о их прошлом, настоящем и будущем, хотя все эти временные проекции и не расчленены и базируются на неподвижных архетипах. Мифы дали возможность ориентироваться в окружающем мире, ответили им на вопрос о происхождении Вселенной и человека. Древние славяне, как и другие народы, прошли через свою эпоху мифотворчества. Однако ни поэтическая форма, ни время живого бытования славянских мифов нам по-настоящему неизвестны, т.к. записи фольклористов XIX – XX вв. уловили лишь схемы сказаний, получивших еще в средневековье христианскую окраску. Эти древнейшие мифы изучены очень плохо, есть лишь некоторые догадки (В.Я. Пропп, Б.А. Рыбаков). До наших дней дожили лишь незначительные крупицы этих мифологических сказаний в письменности XII в., в фольклоре. Судить о них очень трудно. С точки зрения крупнейшего исследователя славянского язычества Б.А. Рыбакова, к первобытным охотникам палеолита и мезолита восходит целый ряд элементов восточнославянского фольклора: заговоры сил природы, заговоры от зла (упырей), образ окруженного огнем хоботистого чудовища (мамонта?), культ медвежьей лапы, сказочного богатыря Медвежье Ушко, получеловека – полумедведя. Из палеолита идет культ Велеса. В эпоху Владимира Мономаха выделяли два периода древнего язычества: 1) люди приносили жертвы упырям и берегиням, 2) поклонение Роду и рожаницам, которых было две. Матриархальный культ предшествовал культу патриархального Рода. Культ двух рожаниц, богинь плодовитости и плодородия, прошел две стадии, охотничью и земледельческую. На первой стадии они представлялись полуженщинами – полулосихами, находились на небе, отождествлялись со звездными ориентирами, носившими названия Лосихи и её теленка. Рожаницы олицетворяют более позднюю стадию охотничьих представлений по отношению к Волосу. Мир перестает быть одномерным и расслаивается на три яруса. Рожаницы земледельческой стадии – покровители урожая, подательницы небесной влаги – дождя. Одновременно с представлениями о двух рожаницах у ранних земледельческих племен появилось и представление о единичном женском божестве рождающей земли. Великая Мать мыслилась, с одной стороны, космогонически как прародительница мира, мать богов и всего сущего, а, с другой стороны, как Мать-Земля (Макошь) Представление о единичном женском божестве и двух рожаницах переплеталось и не создавало строгой системы. Фольклорные материалы позволяют восстановить имена двух славянских рожаниц – мать Лада и её дочь Леля – богини весенне-летнего цикла. При переходе от присваивающего хозяйства к производящему произошел серьезный перелом в отношении человека к природе. Рождаются представления о всемогущих, грозных, капризных божествах неба, от воли которых зависела жизнь земледельца. Земледельцы энеолита выработали свою систему представлений о мире и его происхождении. Земля, вспаханная и засеянная, уподоблялась женщине, «понесшей во чреве своем». Над небом, землей и дождем, который олицетворялся с червем, властвуют две рожаницы. Пора расселения пастушеских племен Европы в бронзовом веке внесла много новых изменений в сознание людей. Раздвинулся кругозор, появились могильные сооружения – курганы, которые имитировали округлость земли. Люди обратили пристальное внимание на небо, на созвездия, движение солнца и луны. Была создана геоцентрическая теория. Солнце движется с лебедями или конями днем по небу, а ночью по подземному океану. Выдвигается культ солнца. С идеей неба, небесного владыки и солнца связаны ежегодные праздники славян на масленицу (весеннее равноденствие) и на Ивана Купалу (летнее солнцестояние). Появляется культ небесного бога Сварога и связанного с ним Сварожича – огня. Многие ученые отождествляют Сварога с Родом. Род заслонил собою рожаниц, функции которых никогда не выходили за идеи плодовитости и плодородия. Род в русских средневековых источниках обрисован как небесный бог, находящийся на воздухе, управляющим тучами и вдувающим жизнь во все живое. Наиболее ярко космогонические представления славян можно рассмотреть на примере археологического памятника Збручского идола (См. т.з. Б.А. Рыбакова). Идол выступает обобщенным образом вселенной, разделенной на три яруса. Первое тысячелетие до нашей эры было временем расцвета праславянского патриархального язычества. Усиление власти вождей, появление элементов государственности рождало новые религиозные представления и содействовало созданию славянского Олимпа с мужским божеством во главе. В соответствие с ними развивались и мифологические представления о природе и обществе. Значительное место в славянской мифологии занимал миф о поединке бога грозы Перуна с богом, живущим на земле, змеевидным Велесом. Завершался поединок победой Перуна и дожем, приносящим плодородие, а Велес становился богом скота. Одной из его ипостасей было владычество в потустороннем, подземном мире. Такой сюжет имел место у многих народов. В первом тысячелетии до н.э. формируются первичные формы мифологически построенного древнейшего богатырского эпоса. Борьба с киммерийцами, скифами, сарматами – все это нашло отражение в мифах и эпических сказаниях. Первыми мифическими героями стали кузнецы, победившие змея (олицетворение степняков) и пропахивающие на нем гигантскую борозду – вал, ограждая русскую землю от врагов. Кузнецы и пахаря представлялись богами-героями. Образ бога-героя солнечного происхождения долго держался на Руси, соединяясь с именем Георгия-Победоносца. К первому тысячелетию до н.э. относятся ряд мифов-сказок о Золотом царстве, о герое Святовите-Святозаре, Святогоре и т.д. На основе мифологии возникает эпос. Формирование эпического жанра характерно для более высокого уровня общественной жизни. Эпос, по мнению советских историков, возникает в период разложения родового строя. Усовершенствование орудий труда, развитие производства привело к ослаблению чувства зависимости человека от сил природы. В.Я. Пропп считал, что миф и эпос отличаются тем, что в первом ярко выражен момент подчинения человека стихийным, божественным сверхъестественным силам, а во втором резко выражен момент борьбы с природной стихией, с чудовищами. В эпосе мир населен чудовищами, которые наносят вред человеку. Герой же побеждает, уничтожает, очищает от них землю. Переходным от мифов к эпосу Б.А. Рыбаков считает змееборческий цикл. Они относятся к архаическому героическому эпосу. В.Я. Пропп к архаическому эпосу относит легенду о Садко, который отправляется в подводный мир. Архаичность этого сюжета в том, что морской царь божество не безусловно враждебное герою. К классическому русскому эпосу относятся былины. Научное изучение былин началось в XIX в. При исследовании содержания, языка, поэтической формы, происхождения былин выделилось два подхода.
Другое направление было собственно историческим (или историко-бытовым). Его возглавили Л. Майков, В. Миллер. Их последователями были М.И. Сперанский, Б.М. и Ю.М. Соколовы. Задача этого направления состояла в историческом толковании былин, сопоставлении их с письменными источниками, расположении в хронологической последовательности сюжетов. В советской историографии также выделилось два подхода к изучению былин. Первое следовало тезису Б.Д, Грекова: «Былина – это история, рассказанная самим народом». Оно продолжало традиции дореволюционной исторической школы и было названо «советской исторической школой» (Б.А. Рыбаков, Д.С. Лихачев). Второе, «первобытно-поэтическое» по словам Рыбакова, направление возглавлял В.Я. Пропп, который утверждал: «Былина основана не на пересказе в стихах исторического факта, а на художественном вымысле». Это направление приближалось к дореволюционной мифологической школе и не связывало былины с конкретными историческими событиями. Наибольшее признание в советской историографии получила историческая школа. По мнению её представителей, построение хронологического ряда былинных сюжетов X-XII вв. позволяет рассмотреть былины историографически, как сумму народных взглядов на этот важнейший период в жизни русского народа. Создание былин хронологически и по существу связано с объединением славянских союзов племен в единое государство. Первый владимирский цикл былин (X век) отражает в идеализированной форме расцвет русского государства, борьбу с печенежскими ордами, ради которой Владимир возвел линии пограничных крепостей. Она была воспета как создание застав богатырских вокруг столицы (циклы о Добрыне и Илье Муромце). Второй былинный цикл (XI в.) повествует о нашествии на Русь половцев во главе с ханом Шаруканом, в нем отражены киевские события 1068 г., связанные с народным выступлением (отсюда описание ссоры Ильи Муромца с князем Владимиром). Эпохе Владимира Мономаха, летописца Нестора, игумена Даниила соответствует третий владимирский цикл былин (конец XI – начало XII вв. ) Вокруг имени Владимира Мономаха, принимавшего половецкие удары, возрождается старый владимирский цикл, воспевавший борьбу с «силушкой поганой». Новый цикл былин связан с новым героем – Алешей Поповичем – и сливается со старым циклом X в., их объединяет имя князя Владимира. Русские былины упоминают около 30 исторических лиц, известных по письменным источникам с 975 по 1240 гг. Другая точка зрения, которую разрабатывал В.Я. Пропп, нашла последователей в лице И.Я. Фроянова, Ю.И. Юдина и др. Они считают, что эпос – это отражение предфеодальной эпохи древней Руси, это слияние мифологии и истории. Содержание былин не стоит сводить к исторической фактологии. Речь должна идти об отражении в былинах народного понимания смысла и значения больших исторических эпох, которые передаются в песнях в фантастических сюжетах. Сюжетные мотивы былин следует сопоставлять с этнографическими данными. Проблема начала русской историографии. Первые исторические сказания. Одной из дискуссионных проблем изучения русской исторической мысли является вопрос о том, с чего она начинается, какие сочинения исторического характера являются первыми в нашей истории. Наиболее распространенной точкой зрения является мнение о том, что первыми произведениями исторического характера на Руси являются летописи. Однако М.Н. Тихомиров обратил внимание на то, что летописные своды основывались на ряде источников исторического характера. Летописные своды – не мнению М.Н. Тихомирова, связывать с началом русской историографии. На основе анализа ранних летописных сводов ПВЛ, Новгородской и Устюжской летописей, Тихомиров выделил сказания, на которых они основаны. Во-первых, сказание о начале Русской земли (рассказ об основании Киева, о притязаниях хазар на Киев, об убиении Аскольда и Дира и т.д.); во-вторых, легенда о призвании варягов, в-третьих, сказание о русских князьях X в. (повествование об Игоре, его потомках, княжении Святослава, борьбе киевлян и древлян и т.д.). Последний является наиболее ранним и был написан вероятнее всего в Киеве вскоре после крещения Руси. По мнению М.Н. Тихомирова это и есть первое историческое сочинение на Руси – начало русской историографии. Другой важной проблемой изучения появления исторической мысли на Руси является время появления первых исторических сочинений. В основном исследователи высказывают свои позиции относительно начала русского летописания, поскольку с ним отождествляют начало русской историографии. Большинство исследователей относят начало русского летописания к первой половине XI в. Основой этого мнения послужила точка зрения А.А. Шахматова, который считал 1039 г. началом составления киевского свода. Эта точка зрения защищалась М.Д. Приселковым. Д.С. Лихачев отнес появление русских летописей ко второй половине XI в. Он считал, что первым произведением русской историографии следует считать сказание о крещении Руси, которое было составлено в 40-е гг. XI в. Существуют и другие точки зрения. Историк XIX в. И.И. Срезневский считал возможным отнести начало русского летописания уже к X в. В советской историографии на это мнение обратили внимание М.Н. Тихомиров, Л.В. Черепнин и поддержали его. Б.А. Рыбаков отнес начало русского летописания даже к IX в. Летописи как основной жанр средневековой исторической литературы. «Повесть временых лет» Летописи являются основными историческими источниками по эпохе средневековья. В XI-XVI вв. они были самой распространенным типом исторических сочинений на Руси. В большинстве летописных сводов XV-XVI вв. в основании лежит «Повесть временных лет». Именно этот факт побуждал воспринимать «Повесть...» как первоначальное сочинение, принадлежавшее одному автору. Чаще всего назывались имена Нестора или Сильвестра. Нестора упоминали южнорусские летописные сборники XV-XVI вв., Сильвестра — летописи Северо-восточной Руси. «Повесть временных лет» замышлялась как труд именно исторический. В заголовке сочинения обозначены три вопроса: «Откуду есть пошла Русская земля», «Кто в ней начал первее княжити», «Откуду Русская земля стала есть». А ответы оказываются существенно разными. В «Повести...» воспроизводятся две версии начала Руси: миграция славян и руси с верховьев Дуная из Норика по традиционному Дунайско-Дпепровскому пути, и миграция славян, варягов и руси по Волго-Балтийскому пути. При этом само понятие «варяги» осмысливается трояко: как все население от Дании до Волжской Болгарии («предел Симов»), как одно племя наряду с другими прибалтийскими, как совокупность прибалтийских племен. «Повесть временных лет» — фундамент почти всего летописного древа и в большинстве случаев главная цель исследовательского поиска. Именно в этом произведении поставлены основные вопросы, связанные с началом народности, государства, христианства; здесь спрессованы те идеологические и политические факты, которые многие столетия питали этническое и политическое сознание Руси. И хотя и на ранних этапах существования государства противоборствовали разные историко-политические традиции, «Повесть временных лет» остается главным трудом о первых веках русской истории. История Руси, народа предстает в ПВЛ включенной в мировую историю, хотя для этого и используется библейская версия происхождения человечества. В летописи нарисованы пути расселения народов после вавилонского столпотворения, картина их географического расселения. Славян рассмотрены в летописи как полноправные потомки Иафета, сына Ноя, они предстают в летописи такими же историческими народами, как и греки, римляне.. Таким образом, летописцы строят историческую концепцию происхождения своего народа, занимаются поиском его исторических коней. ПВЛ – произведение эпохи средневековья, пропитанное теоцентрическим восприятием мира. Методологической основой этого сочинения является провиденциализм. Бог – источник исторических событий, от его воли зависит всё: кому будет принадлежать власть и т.д. Праведные князья появляются там, где удобно Богу. Апелляция к библейским пророкам – неотъемлемая черта русских летописей, да и других средневековых произведений. В ПВЛ эта черта проявляется в посылке Богом ангелов для помощи в свершении добрых дел. Так, во время битвы, описанной под 1111 г. войску Владимира бить половцев помогает ангел. Но этот эпизод вмешательства Бога в отдельные события русской истории исключителен. Исследователями уже давно подмечено, что ПВЛ при изложении событий истории редко упоминает божественную волю. Этим русские летописи отличатся от европейских средневековых хроник. Идея Бога как определяющей силы в истории подразумевалась в их размышлениях, но историческая жизнь народов определяется не только божественным промыслом, но и борьбой двух начал – добра и зла. Если люди пренебрегают нравственными, божественными законами, то они выбирают путь дьявола и навлекают на себя гнев Божий. С этих морально-нравственных позиций рассматривается политическая история Руси. Летописцы при составлении летописей пользовались разнообразными источниками (сказания, византийские хроники, церковно-политическая литература, фольклор и т.д.). В науке возник вопрос о методике работы летописцев с источниками. Точки зрения: 1. Методы работы летописцев с источниками были примитивными, принцип отбора фактов прост, голая последовательность механически соединенных фактов (Н.Л. Рубинштейн, И.П. Еремин). 2. Летописец, порой преодолевая провиденциализм, старался найти реальные начала исторических явлений. Д.С. Лихачев выделил у летописцев «первые проблески критического отношения к своим источникам». Эту точку зрения разделяли А.А. Шахматов, М.Н. Тихомиров и др. А.П. Пронштейн указывает, что летописцы руководствовались «принципом одного источника», располагая материал в хронологической последовательности. К основному тексту они добавляли новые материалы. Основной летописный свод переписывался, как правило, дословно, иногда с некоторыми редакторскими изменениями. Следовательно, летописи представляли собой исторические компиляции. Органически связывать свидетельство источника с повествованием и создавать на основе их оригинальный текст летописцы ещё не умели.. Компилятивный характер летописи признали не только ученые 30-40-х гг. Рубинштейн и Еремин, но к этому пришли в 60-е гг. и Лихачев, и Тихомиров. Однако летописец не только компилировал, но и отбирал из своих источников нужные материалы, сознательно относился к источнику. Летописцы стремились излагать по тому источнику, который с их точки зрения был наиболее достоверным и точным. Зачастую они ссылались на реальные свидетельства, сознательно приводили два известия об одном факте, сравнивали их, выбирали то, что им казалось достовернее. То есть, элементы критики источников у летописцев присутствовали. Характер работы летописцев с источниками определялся и позициями автора, с которых он подходил к материалу. В исторической литературе развернулась дискуссия о степени беспристрастности летописцев. А.А. Шахматов: «Рукой летописцев управляли политические страсти и мирские интересы». Д.С. Лихачев: в летописи отражена не только идеология разных феодальных центров, но и идеология определенного общественного класса. М.Д. Приселков вторил Шахматову. И.П. Еремин читал, что летописец правдиво описывал всё, что знал, был в стороне от княжеских раздоров, занимал независимую позицию, летописцы – моралисты, а не политики. Характеризуя позиции летописцев, не следует забывать о провиденциальном характере их взглядов, связанную с ним систему группировки и изложения материала. В летописном жанре не прослеживаются причинно-следственные связи событий, хотя часто присутствуют элементы рационалистического объяснения событий. Летописец располагал материал по годам, применяя событийно-перечневую систему изложения событий. При этом на первый план выдвигаются хронологическая связь событий. Логическое единство событий при этом страдает. Историческое мышление летописца называют допрагматическим, в нем происходит выпадение реальных причинно-следственных связей. История представляет собой ряд не связанных между собой фактов, они связаны только временем. Таким изложением летописец стремился показать суетность светской мирской жизни. Летописи как жанр средневековой литературы покончили с замкнутостью сюжетного времени, которая была характерна для былин и сказаний. Летопись не имеют конца. Летопись фиксирует часть событий, не замыкается на одном сюжете. Итак, летописи - основной тип средневековой исторической литературы. Характерные для летописей принципы исторического повествования были господствующим способом освещения событий с XI – XVI вв. Летописные памятники исторической мысли XII – первой половины XV вв. В развитии исторической мысли XII – XV вв. выделяется два этапа: XII-XIII вв. и XIV-XV вв. XII-XIII вв. в русской истории – время политического обособления княжеств и городов, политической дезинтеграции. Для этого периода характерен значительный подъем средневековой городской культуры, общественной мысли, исторических знаний. В этот период развития русской исторической мысли наблюдается стремление к политической замкнутости, приводящее к созданию исторических произведений местного значения, посвященным событиям локального характера. Но продолжала действовать важная и прежде идея единства русской земли. Для развития летописного жанра в период раздробленности характерно появление новых летописных центров, появление местного летописания. Если применительно к XI в. исследователи говорят о киевском и новгородском летописании, то в XII – начале XIII вв. летописание велось ещё и во Владимире, Суздале, Переславле-Залесском, Ростове, Чернигове и т.д. Большое развитие летописание получило в XII в. в Новгороде, а в XIII в. в Пскове. Его называют городским, в нем много сюжетов местной тематики: волнения черни, борьба на вече, борьба со шведами и немцами, отношения с князьями, пожары и т.д. До образования новгородской республики в XII в. важная роль в создании новгородского летописания принадлежала князю, а позже она перешла к новгородскому епископу. Появились и новые виды летописей. Личные и фамильные летописцы отдельных князей, которые составлялись при местных княжеских дворах (Летописец князя Игоря Святославовича, Летописец Даниила Галицкого, Летописец Юрия Долгорукого и др.) В них описываются политические биографии отдельных князей, их военные походы, дипломатические переговоры, события семейной жизни. В результате такого подхода тематика летописей сужалась, темы общерусского характера терялись. Другой разновидностью памятников летописного типа является Галицко-Волынская летопись. Она как историческое произведение по форме и содержанию близка к воинским и ратным повестям, в ней много светского. Ещё одна разновидность летописей – иллюстрированные (украшенные миниатюрами) лицевые своды, которые появляются в это время (Владимир, XIII в.). До нас они не дошли, зато стали оригиналами с которых были сделаны копии, находящиеся в Радзивиловской летописи. Итак, в XII-XIII вв. расцветает местное летописание, преобладает интерес к истории, событиям отдельных русских земель. Тем не менее, общерусское летописание не угасает полностью. Из летописей XII в. характерные черты общерусского свода выступают наиболее ярко во владимирском своде 1177 г. Владимирское летописание велось под наблюдением Андрея Боголюбского и Всеволода Большое Гнездо. В нем проводится идея о необходимости сильной княжеской власти. Она получает религиозное обоснование. На владимирском летописании имеется налет церковности, так как велось при непосредственной участии духовенства. Ярко проявляются черты провиденциализма. Владимирский свод 1177 г. выдвигает положение о перенесении иконы Богоматери из Киева во Владимир, что означало перенос столицы, политического центра всех русских земель. Таким образом, летописные памятники XII-XIII вв. свидетельствуют о том, что сознание этнической и религиозной общности русского народа не исчезло. Местный патриотизм не подавил общерусского патриотизма. Это проявлялось особенно ярко, когда речь шла об общем враге – монголо-татарах. В XIV-XV вв. наблюдается усиление общерусских сюжетов в летописях. После монгольского нашествия Владимир утратил свое значение политического центра русских земель, центра общерусского летописания. Общерусское летописание впервые после монгольского нашествия возродилось в Твери. К 1305 г. относится общерусский летописный свод, который позже лег в основу Лаврентьевской летописи. В него были включены известия не только тверские, но и новгородские, рязанские и т.д. Это было сделано не случайно. Михаил Александрович Тверской, при котором составлялся свод, одним из первых стал употреблять титул «Великий князь всея Руси». Борьба князей за великое княжение за роль собирателя русских земель отразилась в летописании. Москва, становясь инициатором политического объединения, начиная с XIV в. , а особенно с XV в., становится центром русского летописания. Летописные записи велись в Москве, по-видимому, с начала XIV в. Общероссийские летописные своды появляются здесь в конце XIV в. Наиболее известен московский свод 1408(или 1409) г., создание которого связано с митрополитом Киприаном (Троицкая летопись, названная так Н.М. Карамзиным). Московские летописцы рассматривают историю Руси XIV-XV вв. в тесной связи с историей древнерусского государства. Поэтому в основе московского летописания – ПВЛ. Таким образом, в XIV- начале XV вв. общерусские тенденции усилились, но до середины XV в. идея подчинения всех русских князей великому московскому князю в исторической литературе не восторжествовала. Нелетописные сочинения исторического характера XII - первой половины XV вв. Летописи не были единственным типом исторических произведений на Руси. Историческое сознание русского народа отразилось в древнерусской литературе, прежде всего, в воинских и ратных повестях. Особо следует выделить «Слово о полку Игореве», написанной в конце XII в. Исторические вопросы поднимаются в этом произведении в тесной связи с проблемами современности. Оценка настоящего в Слове дана с точки зрения опыта прошлого. А историческое событие прошлого оценивается с углом зрения настоящего. В этом историчность этого памятника древнерусской литературы. В «Слове о полку Игореве» есть представление о том, что писать его надо не по «замышлению Бояна», а «по былинам сего времени», периодах русской истории (века Трояновы, годы Ярославовы, настоящее). Произведение проникнуто идеей необходимости единения русских князей, общности исторических судеб русского народа. Во второй половине XIII в. было составлено Житие князя Александра Невского, представляющее собой сочетание чисто светской воинской повести с чертами церковного жития. Чертой этого исторического произведения является стремление дать целостное жизнеописание Александра Невского на широком фоне положения Руси, показать его значение во внутриполитической, внешнеполитической жизни русского народа. Вступлением к Житию Александра было «Слово о погибели русской земли», которое сохранилось и в самостоятельном виде. Автор показывает положение Руси среди других народов, напоминает о её величии и славе. У этого произведения много общего со «Словом о полку Игореве». Обоих авторов историческое прошлое интересует не само по себе, а в сопоставлении с настоящим. Оба осознают необходимость единства Руси, которое олицетворяется в личностях отдельных князей. В XIV-XV вв. в период объединения русских земель вокруг Москвы особо злободневной была тема борьбы с монгольским игом. Типичное для этого времени произведение – «Задонщина». Одним из её источников явилось «Слово о полку Игореве»( общие идеи, тема, связь битв на реке Калке в 1223 г. (отождествление с битвой на Каяле 1185 г., о которой речь в «Слове…») и Куликовской битвы). Автор «Задонщины» проводит важную мысль о преемственности Киева и Москвы как политических центров русских земель. Битва на Куликовом поле – дело общерусское. Таким образом, сочинения нелетописного характера также представляют нам историческую мысль древнерусского общества, свидетельствуют о развитии исторического самосознания народа. |
