Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах и улицах «Добрая дорога детства» 2
Скачать 5.04 Mb.
|
Лекция 4. Российская историческая мысль XVII в. План:
Источники и литература:
Исторические повести. События Смуты вызвали подъем исторической мысли, появилось огромное количество исторических произведений, повестей. В них сохранился летописный способ изложения. Дьяк Иван Тимофеев в своем «Временнике» дал своего рода методическое обоснование этого: «предняя последи писать, последняя же напреди, ниже подробну». Самая ранняя из исторических повестей о Смуте — повесть 1606 г. в составе «Иного сказания» полностью сохранила летописную точность и хронологическую последовательность изложения. Летописи органически вошли в состав повестей XVII в. («Извет старца Варлаама», «Сказание о поставлении на патриаршество Филарета Никитича», повесть «О рождении князя Михаила Васильевича Скопина-Шуйского», «Сказание Авраамия Палицына», «История о первом Иове, патриархе московском» и многие другие). Объясняя бурные и бедственные события начала XVII в., авторы исторических повестей говорили о «зломыслен-ном» дьяволе, который «вниде в сердце» «пронырливого» Бориса Годунова, и о «ростриге Гришке Отрепьеве», который предал свою душу «сатанине», о превеликом божием гневе и об умножении грехов «всего православного крестьянства», вызвавших этот гнев. Говорили они даже о грехопадении Адама и Евы, от которого злоключения рода человеческого не прекращаются и доныне. Но вместе с этими традиционными средневековыми объяснениями на страницы повествований проникают и совершенно иные объяснения произошедшего. Так, келарь Троице-Сергиева монастыря Авраамий Палицын, вскрывая причины массовых побегов на юго-западные окраины России, сосредоточения там бунтарских элементов, и начала «разбойничества», говорит о закабалении бедных и голодных, рассказывает о многих «начальствующих», которые «в неволю поработивающе кого мощно». Автор другого исторического повествования — дьяк Иван Тимофеев характеризовал войско И. Болотникова как холопскую рать. Он говорил, что «своенравнии раби ратию пришедше» к Москве. Таким образом, социальные корни и классовый характер гражданской войны уже выступают в некоторых произведениях начала XVII в. Однако от начала XVII в. до нас дошли исторические произведения, демократического характера. Так, в написанном несколько позже 1625 г., псковском сказании «О бедах и скорбех и напастех, иже бысть в Велицей России» виновниками .бед признаются бояре и «силные градодержатели. Новостью русской литературы начала XVII в., связанной с гуманистическими идеями, явились размышления над характером человека. О. А. Державина и Д. С. Лихачев обратили внимание на это существенное новшество. Для летописей и хроник средневековья было типично небрежение к психологическим характеристикам, к индивидуальным особенностям исторических деятелей, к развитию людских характеров. Средневековые историки описывали поступки князей, полководцев, деятелей церкви, но редко входили в психологическое объяснение этих поступков, а описание характеров укладывалось в трафарет абсолютно добродетельного или абсолютно злого человека. Рассказывая о Борисе Годунове, дьяк Иван Тимофеев считает необходимым подчеркнуть противоречивость его человеческих качеств и политических поступков. Тимофеев даже сообщает своим читателям, что, поскольку он подробно характеризует злодеяния Годунова, он не имеет права проявлять леность в описании его добрых дел. Только раскрывая в характере царя и в его политике как злые, так и добрые черты, Тимофеев надеется избежать обвинения в неправде. Другие писатели начала XVII в. тоже отмечали противоречивость характера Бориса Годунова: его лукавый нрав и властолюбие, с одной стороны, мудрость и боголюбие — с другой. Отмечали и сложность характера царя Василия Шуйского, который был «книжному почитанию доволен и в разсуждении ума зело смыслен» и в то же время «скуп велми и неподатлив» (неблагожелателен), прислушивался к тем, «который во уши его ложное шептаху», и даже «к волхвованию прилежал». В описании внешности правителей некоторые писатели начала XVII в. далеко отошли от трафаретов средневековья, согласно которым добрые князья были телом «дородны» и лицом «чермны» и обладали «великыми очами». В законченной в 1626 г. «Повести» И. М. Катырева-Ростовского, родственника царя Михаила Романова, говорится, что при выдающемся разуме («чюдном разсуждении») и других замечательных качествах Иван IV обладал «образом нелепым» (некрасивым лицом), «очи имел серы, нос протягиовен… возрастом (ростом) велик бяше, сухо тело имея, плещи имел высоки, груди широки, мышцы толсты». Что же касается Василия Шуйского, то его облик дополняется такими реалистическими характеристиками: «Возрастом мал, образом же нелепым, очи подслепы име».40 Л. В. Черепнин, который приводил в своем курсе лекций по историографии эти личные характеристики царей, справедливо подчеркнул, что они отличались большой разносторонностью и сложностью, по сравнению с характеристиками русских историков, писавших до XVII в, Л. В. Черепний говорит о «примитивном психологизме» Ивана Тимофеева, выступавшего «с позиций феодальной историографии».Однако следует добавить, что для своего времени психологизм Ивана Тимофеева и других авторов исторических повестей начала XVII в. не был примитивен и соответствовал психологизму историков Возрождения. В XVI и в начале XVII вв. интерес к человеку как творцу истории, к человеку с индивидуальными чертами характера значительно возрос, и это позволяет сблизить процессы, протекавшие в историографии западного Возрождения с соответствующими процессами, происходившими в России. Однако нельзя забывать, что ни один русский историк XVI—начала XVII вв. не порвал полностью с провиденциализмом, как, впрочем, и большинство их западных современников. Мы все же должны признать наличие в русской историографии второй половины XV— начала XVI в. таких гуманистических черт, как усиление внимания к человеку и к реальным политическим мотивам его деятельности, проявление интереса к античным философам и историкам, появление крупных исторических произведений, не связанных формой погодных записей, а главное, утверждение идеи политического единства русской земли и русского народа. Следующим циклом памятников исторической мысли конца XVII столетия стали повести, написанные вскоре после окончания крестьянской войны (1667-1671) под предводительством Степана Разина. Известны четыре повести: «Астраханское сказание Петра Золотарева», «Известие о бунте и злодействиях донского казака Стеньки Разина», «Сказание о явлении и чудесах пресвятыя владычецы нашея, нарицаемыя Тихвинская, о избавлении града Цивильска от нахождения казаков Стеньки Разина с товарищи» и «Сказание о нашествии на обитель преподобного отца нашего Макария Желтоводского, бывшего от воров и изменников воровских казаков». Наиболее примечательно произведение служилого человека, сына боярского Петра Алексеева Золотарева. Краткий вариант золотаревского «Астраханского сказания...» был составлен через год после гибели митрополита Иосифа, казни С, Разина и его сподвижников. Повествование носит форму распросных речей соборных попов Кирилла Елисеева и Петра Иванова. Однако в стране оставалась достаточно тревожная обстановка, волновались казаки, продолжалось восстание в Соловецком монастыре, волнения на Дону и в Поволжье. Чтобы воздействовать на народ, Золотареву было предложено составить пространный вариант «Сказания...» в «память предыдущим родам» и в напоминание о мученниках, «которые за православную веру и российского самодержца пострадали от воров и изменников». Среди источников «Сказания...»: дневниковые записи самого Золотарева, материалы приказной палаты, архиерейского дома, житийная литература и устные свидетельства очевидцев. Отличительная сторона «Сказания...» в том, что оно уже никак не напоминает летопись. В содержании мы видим смешение различных стилей, «чудеса» и «знамения» перемеживаются с реальным, последовательным изображением астраханских событий и военных действий обеих сторон. Автор подробно описывает грабежи, расправы над служилыми людьми, сражения, перечисляет множество имен. Следует также отметить еще одно новое явление — сам Золотарев — лицо светское, поэтому и произведение его отличается попыткой выявить не только реальные связи в описываемых событиях, но и дать им свое толкование. Другие вышеупомянутые повести и сказания, хотя и написаны с позиций провиденциализма (т.е. предначертаний воли Божьей), тем не менее их авторы также обращают внимание На реальные причины исторических событий, конкретные действия людей, логику их поведения и жизненные обстоятельства. В результате мы можем заключить, что к концу XVII в. исторические труды становятся более целенаправленными и социально злободневными. Создание официальных трудов по российской истории. В XVII столетии расширился не только круг авторов, но и круг учреждении, занимавшихся рукописным делом. Помимо монастырей, одним из таких учреждений, в стенах которого составлялись исторические книги, был Посольский приказ. Среди лиц, возглавлявших его, выделяются такие известные и высокообразованные деятели, как Иван Тарасьевич Грамотин, Петр Алексеевич Третьяков, Алмаз Иванов, Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин, Артамон Сергеевич Матвеев, Василий Васильевич Голицын, Емельян Игнатьевич Украинцев. Постепенно он превратился в своего рода культурный центр страны. В нем работала большая группа переводчиков, толмачей, сюда стекались многочисленные сведения о событиях за рубежом. Здесь находился архив и большая библиотека с печатными и рукописными книгами, географическими картами, хранилось немало различных художественных произведений иностранных живописцев и золотописцев. Б стенах приказа зародилась мысль о необходимости составления трудов по истории страны, которые отражали бы величие России и утверждали ее международный авторитет. Во второй половине XVII в. здесь составлялись исторические и переводились иностранные сочинения, содержавшие сведения по русской истории, внешним связям, а также книги об избрании на царство и родословные московских государей. Особую известность получил «Титулярник». Наиболее примечательный след в составлении книг по истории оставил Артамон Сергеевич Матвеев. Начальник Посольского приказа, талантливый дипломат, книжник, писатель, историк, основатель русского придворного театра, человек бурной и драматической судьбы. Сын посольского дьяка, выросший во дворце, Артамон Сергеевич отличался приверженностью к западно-европейским обычаям, как дипломат был в Литве и Польше, активно выступал за сближение со Швецией, выступал за присоединение Украины к России. Артамон Сергеевич не был автором книг, но, став во главе Посольского приказа, он развернул невероятно бурную деятельность по составлению трудов по истории России. Конечно, работал целый коллектив, в котором Матвеев выступал как организатор, составитель и редактор. Самым знаменитым и роскошным произведением книгописной мастерской Посольского приказа этого времени стал так называемый «Титулярник». В этой книге впервые воспроизведена иконография московских государей и патриархов с конца XVI в., а также портреты и титулы тех монархов Европы и Востока, с которыми Россия поддерживала дипломатические отношения. Текст написали дипломат и писатель, выходец из Молдавии Николай Гаврилович Милееку-Спафарий и подьячий Посольского приказа Петр Долгово. В создании миниатюр «Титулярника», которые подчас имели и портретное сходство, принимали участие ученики знаменитого Симона Ушакова, такие, как И. Максимов, Д. Львов, Г. Благошин и др. Учитывая официально-прикладной характер «Титулярника» в нем были воспроизведены государственный герб России, гербы отдельных княжеств, а также гербы западных и восточных государств. Тематика и идейное содержание «Титулярника» направлено на доказательность законности и преемственности династии Романовых от Рюриковичей, а также ее богоизбранность. Иначе говоря, перед нами откровенная проповедь идей формирующегося абсолютизма. Среди других тем произведения — церковная власть в России, патриархи и патриаршество, посольские дела. Богатый архив Посольского приказа стал источниковой основой для описания отношений России с государствами и народами как Запада, так и Востока. Особое внимание составители обратили на Крымское и Ногайское ханства, их состояние и политику ханов в отношении России. В целом дипломатическая история России прослеживается, начиная от правления последнего Рюриковича Федора Ивановича и до Михаила Федоровича Романова, но минуя царствование Бориса Годунова и Смуту,. Тем самым еще раз подчеркивалась связь царствующего дома с предшествующей династией, растущее всемирно-историческое значение России. Можно сказать, что «Титулярник» — это не только справочно-информативное издание, но к тому же и первая книга по истории внешней политики России. Источниками «Титулярника» были «Степенная книга», «Тверденная грамота 1613 г. об избрании на Московское государство Михаила Федоровича Романова», «Новый летописец», «Сказание о поставлении на патриаршество Филарета», акты земских соборов, сказания и повести о Смутном времени и князьях Владимирских, статейные списки (отчеты) русских послов и различные летописцы. После гибели Матвеева в 1682 г. текст «Титулярника» пытались продолжить, с ним знакомили наследников престола, на него ссылались, копировали и издавали в XVIII в. Под руководством Матвеева была составлена еще одна книга, названная «История о невинном заточении ближнего боярина А.С. Матвеева». Цель преследовалась та же — обосновать законность династии Романовых и связать ее с предшествующим царствованием Ивана IV. Соответственно в книге отрицательно оценивались правление Бориса Годунова, В, Шуйского и правительства «семибоярщины». Зато особое внимание уделялось борьбе с польской интервенцией, венчанию на царство Михаила Федоровича, возвращению из «плена» Филарета Романова. Источниками труда послужили две редакции «Книги об избрании и венчании на царство Михаила Федоровича», ее первоисточник «Утвержденная грамота об избрании на Российский престол царем и самодержцем Михаила Федоровича Романова», другие грамоты и акты. Записной приказ Однако не только отдельные исторические произведения имели место во второй половине XVII в. Правительство Алексея Михайловича попыталось создать специальное учреждение -Записной приказ, предназначенный для сбора источников и создания трудов по истории России. Приказ был организован по указу царя от 3 ноября 1657 г. и просуществовал два года до смерти его начальника Г. Кунакова. Перед служащими была поставлена задача: «записывать степени и грани царственные». Особое внимание обращалось на сбор источников, в связи с чем предписывалось брать книги из приказов и «где сведает» начальник. Продолжить деятельность Записного приказа было суждено дьяку московских приказов Федору Грибоедову. Подьячий, а затем дьяк приказа Казанского дворца, участник законотворческой комиссии по составлению Соборного уложения 1649 г., активный деятель Переяславской рады и дипломат Грибоедов стал первым летописцем династии Романовых. Труд Ф. Грибоедова «История о царях и великих князьях земля Русской» стал продолжением «Степенной книги» от конца XVI в. до времени правления царя Алексея Михайловича. Автор использовал различные повествовательные (нарративные) источники: «Степенную книгу», редакцию 1617г. «Русского хронографа», «Сказание, иже что содеяся во гражданстве» Авраамия Палицына, «Грамоту об избрании на престол царя Михаила Федоровича» и «Соборное уложение патриарха Феофана», а также различные приказные записи. По характеру использования источников «История...» Грибоедова представляет собой компиляцию больших отрывков и отдельных фраз упомянутых выше произведений. В основе труда Грибоедова присутствуют две идеи: царская родословная, начиная от Августа — кесаря Римского, его «присного брага, имянем Пруса», а также предыстория воцарения династии Романовых, включая события Смутного времени. В «Истории...» нет политических событий, ратных подвигов и дипломатических трактатов, не упоминаются борьба с татарами, воссоединение Украины с Россией и т.д. Виновником всех бед объявлен Борис Годунов, а самое большое внимание уделено восшествию на российский престол Михаила Федоровича. Интересно отметить, что труд Ф.А. Грибоедова долго редактировался, известно десять его списков и несколько редакций. Работа над «Историей...» была закончена в 1669 г., за что автор был награжден жалованьем. Относительно предназначения «Истории...» интересное предположение сделал С.Ф. Платонов. По его мнению, работа Грибоедова была составлена для первоначального руководства и воспитания царских детей, чтобы они знакомились с историей своей Родины, семейными традициями и «судьбами великого княжения Московского». А как мы помним, детей у царя Алексея Михайловича было 12 и он очень серьезно относился к их воспитанию и просвещению. Впоследствии книга Ф.А. Грибоедова была дополнена перечислением всех царских детей до времени правления Федора Алексеевича, множеством боярских фамилий, имела широкое хождение в придворной среде и служила общеобразовательным, учебным целям. Эволюция летописания. Во второй четверти XVII в. интерес к летописанию вновь возрастает. Многие из произведений исторического характера дополняются заметками летописного характера. Возникают такие произведения, как, например, «Новый Летописец», своего рода рассказ, составленный за один прием. Утратив свой официальный характер, летописание сохраняется по областям, монастырям и все больше переходит в частные руки. Местная летописная литература даже переживает своего рода подъем, особенно в Новгороде Великом, Пскове и Тобольске. Перестав быть официальными, областные летописи возвращаются к старым, традиционным формам и в то же время в них проникает простой разговорный язык, фольклор, рассказы очевидцев. Новгородские и Псковские летописи этого времени стоят на стороне мелкого люда против «властителей». Среди прочих особенно выделяются Уваровская. Забелинская и Погодинская летописи. Развитие городского летописания сопровождалось появлением новых летописных скрипториев (мастерских) как в Москве, так и в Астрахани, Архангельске, Устюге Великом, Вологде, Холмогорах, Ростове, Костроме. Нижнем Новгороде, Тамбове. Летописанием занимались дворяне, монахи, приказные подьячие и церковные дьячки, горожане, стрельцы, казаки и даже крестьяне. Исследования последних десятилетий позволили опровергнуть мнение об «угасании» русского летописания к концу XVI столетия. В трудах академиков М.Н. Тихомирова и Л.В. Черепнина, крупных ученых А.Н. Насонова, А.А. Зимина, В.И. Корецкого, В.И. Буганова, С.Н. Азбелева, К.Н. Сербиной, А.П. Богданова и многих других убедительно доказывается, что летописная деятельность в конце XVI и XVII вв. значительно расширяется, в последней четверги XVII в. происходит эволюция русского летописания, продолжающаяся и в XVIII в. Летописные центры официального характера объединяли творческие силы окружения российских патриархов и служащих Печатного двора. Помимо Свода 1652 г., исторических компиляций и сводов 70-90-х гг. XVII в., здесь были созданы оригинальные летописи, посвященные древним и современным событиям — Мазуринский летописец, Летописец 1686 г. В XVII в. возникает особая литература о Сибири (Есиповская и Строгановская летописи), которые содержат исторические и географические описания Сибири. Однако следует отметить, что одно из первых русских описаний Сибирской земли было составлено в конце XV столетия. Это — «Сказание о человецех незнаемых в Восточной стране» — первое полуреальное описание сибирских народов, которые собирательно называются в нем «самоедь». В действительности речь идет о ненцах, хангах и манси. Всею перечислено девять видов «самоеди», и каждый раз сообщается об их образе жизни, промыслах и товарах, которыми они располагают. Сказание сохранилось в четырнадцати русских рукописях конца XV— первой половине XVIII столетия, а также в переводе англичанина Ричарда Джонсона (около 1560 г.). Б настоящее время учеными обсуждаются две кандидатуры на индивидуальное авторство вестей «О незнаемых человецех»: слуга пермского епископа Филофея Леваш и холмогорский купец Федор Товтыгин, Несомненно одно, что книжник, оставивший нам описание Восточной страны, уже довольно много знал о далеких народах за Камнем и, вероятно, имел собеседников — «самовидцев», этой страны. К 1672 г. относится чертежное описание — «Список с чертежа Сибирскыя земли», в 1663 г. составлено «Описание новые земли, сиречь Сибирского царства». В описания также проникал фольклор, местная легенда, предания и т.д. В 1621 г была организована Сибирская архиепископия, где архиепископ Киприан Старорусенков составляет синодик, в основе которого были «казачьи» написания и татарские записки. Первые сибирские летописи отличаются большой пышностью слога, риторическими оборотами, вымышленными диалогами и содержат описание Сибири, торжественное введение и заключительную часть о торжестве христианства в Сибири, которая была раньше местом «вогнеждения» зверей и «водворения» сиринов, а стала прибежищем христианства. Особое место в Сибирских летописях занимает прославление Ермака и его казаков. Основная цель Строгановской летописи — доказать участие Строгановых в покорении Сибири. Казацкое происхождение Сибирских летописей способствовало постепенному обрастанию их фольклорными темами. Строгановская и Есиловская летописи получили широкое распространение, многократно переписывались и постепенно утрачивали свой официальный характер. Выдающаяся роль в распространении знаний о Сибири принадлежит Семену Ремизову. В конце XVII в. он составляет чертеж всей Сибири, в 1701 г. — Атлас Сибири, рисует портреты «российских державцев», составляет этнографическую карту Сибири и «Историю сибирскую». Последняя представляет собой ряд небольших статей, каждая из которых надписана над определенной иллюстрацией, выполненной самим Ремизовым. В качестве канвы была использована Емловская летопись, дополненная многочисленными устными татарскими и русскими преданиями, песнями и плачами. Позднее в Ремизовскую «Историю» была вплетена Кунгурская летопись, которая была найдена С. Ремизовым в 1703г. в Кунгурском уезде. Это почти единственный памятник казачьего летописания. Составлена летопись сжатым, простым, точным и отчасти приказным языком. Исторические, географические и этнографические сочинения о Сибири явились одним из самых популярных чтений русского читателя. |
