История Великий Шелковый путь. Его важнейшая роль в истории Казахстана Абдибек А. С
Скачать 12.45 Mb.
|
Использованные источники
Проблема формирования городской среды провинциального города конца XIX – начала XX веков, на примере Ярославля Евдокимова Е.Н. Ярославский государственный университет им. П.Г. Демидова, Россия (исторический факультет, 3 курс) Науч. рук.: Н.В. Страхова, к. ист. н., доцент История русской культуры конца XIX – начала XX вв, привлекает к себе особое внимание исследователей с 60 – х годов XX века. Наиболее частые исследования русской культуры конца XIX – начала XX вв. направлены на выявление основных особенностей художественной культуры данного периода (Г.Ю. Стернин, Е.А. Борисова, Т. П. Каждан). История культуры провинциальных городов рассматривается в работах М. Алитовой, А.Е. Шуниковой, М.В. Стовичек. В них раскрывается содержание историко-художественных процессов и общекультурные тенденции. Из всех исследований архитектурной среде города и архитектурному модерну посвящена только работа М.В. Стовичек. В исследованиях, посвященных истории и теории градостроительства, большое внимание уделяется историческим и современным принципам формирования городской среды, их взаимодействию, противоречиям, новым технологиям, применяющимся в градостроительстве. Из таких работ я хотела бы выделить работы А.В. Иконникова, Л.И. Соколова. История архитектуры провинциальных городов, в частности, Ярославля долгое время рассматривалась только до второй половины XIX века (Э. Добровольская, А. Суслов, С. Чураков).[3] В последнее время наблюдается интерес к архитектуре периода конца XIX – начала XX века (В. Маров, М. Стовичек). При подготовке данной работы я использовала материалы архива ГАЯО, где освящается данный период, можно проследить развитие городской застройки в это время. Актуальность исследования состоит в том, что в связи с современными темпами строительства, когда строятся новые жилые районы, ведется застройка центра современными зданиями, возникает проблема своеобразия города и его архитектурного облика. Все это может повлечь за собой исчезновение многих объектов, которые определяют облик города, являются памятниками прошлых эпох. Самая крупномасштабная реализация идеи «город как произведение искусства» - строительство Санкт – Петербурга и перепланировка в конце XIX – начале XX века многих больших и малых городов России, переустройство их шло самыми различными путями. Образ города создавался как пестрый коллаж, столкновение разнородных сущностей, соседствующих, но не сливающихся в единстве. Предметно-пространственная среда стала восприниматься скоплением несвязанных объектов. Утверждалось видение интерьера как суммы помещений, которые связаны функционально и физически, но не объединены целостным представлением. Представление о здании в целом идентифицировалось с его объемом, - внешней оболочкой. Организация города обуславливалась с чисто рациональной деятельностью, не связанной с «город – произведение искусства».[1, с. 47] Синтетизм и техницизм стали подчинять себе мировосприятие. С достижениями техники связывается новый вариант строительных концепций.[1, с. 50] Начинается поиск утраченной целостности среды в рамках стиля модерн. Изменяются условия жизни и деятельности человека в этот период. Архитектурная среда городов в это время формировалась в соответствии с феноменом публичности жизненного стиля. Особенности архитектурного типа жилого дома отражают соотношение приватного и публичного пространств в жизни горожанина. В частности баланс этих сфер бытия человеческой традиционной культуры проявляется в четком разграничении объемов внутреннего пространства, для членов семьи (приватного) и для гостей (публичного), где планировочное предпочтение отдается приватной сфере в жизни семьи.[3, с. 12 - 13] Своеобразие исторических городов обусловлено не только ландшафтом, но и хорошо сохранившейся планировочной и пространственной структурой их центральных частей. Значительная ценность Ярославля и других исторических городов представляет регулярная планировка восемнадцатого века, а так же сохранившиеся элементы дорегулярной планировки. В Ярославле планировочная структура, осуществленная по регулярному плану, почти полностью сохранилась в пределах центра города.[2, с 13 - 14] Основной характеристикой архитектурного и градостроительного ландшафта Ярославля в данный период является органически сложившаяся радиально-кольцевая планировка, формировавшаяся в подчинении внутренней логике, в основе которой лежал теоцентризм, часто светский центр, также имевший большое культурное и градостроительное значение, топографически совпадал с сакральным. Центр города определял общие тенденции планировки и застройки города. Именно в центре сначала реализовывались все архитектурные новинки, заимствованные из столицы, именно здесь наиболее ярко реализовывались новые тенденции в архитектуре. Строительная деятельность велась очень активно, появляются новые тенденции в строительстве в связи с приходом стиля модерн, сначала в столицу, а затем и в провинцию. Определялись новые стилистические и пространственные идеи, но в провинции все выглядело несколько иначе, чем в столице. Провинциальная трактовка модерна не всегда сочеталась с принципом гармоничной и комфортной жизни, выдвинутым модерном, но большой диапазон вариантов, представленный формой, идеей модерна, позволял выбрать тот, который полностью соответствовал бы индивидуальности заказчика.[3, с. 11] В конце XIX – начале XX века в Ярославле строительством ведало Строительное отделение Ярославского губернского правления.[4] Финансовыми вопросами ведала ярославская городская дума. Она занималась отчислением средств на нужды Ярославля и на нужды городов губернии, занималось заключением договоров на долгосрочные займы, на благоустройство Ярославля.[5] В Строительное отделение ярославского губернского управления направлялись прошения о разрешении строительства в городе и в уезде. Это отделение занималось также ремонтом и перестройкой зданий, как общественных, так и частных. В конце XIX века в Ярославле строилось много частных домов со службами, строились общественные здания, заводы, различные мелкие предприятия. В основном строили купцы (Вахрамеевы, Оловянишниковы). Ведется церковное строительство, этим занималась Ярославская духовная консистория, туда подавались прошения о строительстве церквей, колоколен и церковных служб по губернии. Ярославская духовная консистория подчинялась Ярославскому строительному отделению, именно оно давало разрешение на строительство. В конце XIX века в уездах Ярославской губернии и в Ярославле строилось много церквей, часовен. Но затем их количество постепенно уменьшается. В начале XX века прошений на строительство церквей, часовен практически не встречается. Появляются новые типы зданий: начинают строить доходные дома, где первые этажи отдавались под магазины, верхние сдавались в аренду, соответственно появляется много домовладельцев. Много жилых домов строится мещанами. Их строительство являлось основным, строили одноэтажные дома со службами, в основном преобладала деревянная застройка, однако положение меняется, и к концу периода строятся сначала деревянные дома на каменном фундаменте, а затем из камня. Так же возрастает этажность зданий, ранее строились в основном одноэтажные здания, затем появляются двух и даже трехэтажные. Дома мещан, доходные дома строились в центре города и определяли его архитектурную среду. Прошения о строительстве домов крестьянами практически не упоминается. Купцы преимущественно подавали прошения на строительство торговых заведений и предприятий (Лесопилиьные заводы, Полотняно-белильный, химической промышленности), все это строилось на окраинах города, или за его пределами.[4] В Строительное отделение ярославского губернского управления направлялись рапорты чиновников о проделанной работе. О своей деятельности отчитывались архитекторы, механики и др.[4] Таким образом, архитектурная среда Ярославля рубежа веков являла собой сложный синтез различных тенденций архитектуры. Это рубежная эпоха. Произошли значительные изменения в городской среде, в жизни населения, научно-технический прогресс толкал в перед развитие человечества и это отразилось на обликах городов. Появились новые типы зданий, изменился принцип застройки города, улицы приобретают новый облик. Использованные источники
Революция Горбачева Ермак Е.А., Свир А.И. Филиал Южно-Уральского государственного университета в г. Златоусте, Россия (металлургический факультет, 2 курс) Науч. рук.: Л.В. Щетихина Историю всегда создают отдельные личности. Поэтому, влияние личности на историю отдельно взятой страны, можно рассматривать на примере Горбачева. Когда в стране назревает кризис, и требуется срочное вмешательство сильного человека, такой человек всегда появляется. М.С. Горбачев пришел к власти в эпоху, требующую решительных перемен. Можно сейчас говорить о том, что он совершил много ошибок, но в стране, находящейся в столь глубоком экономическом кризисе, нельзя провести безболезненные и эффективные реформы в короткий срок. Можно критиковать Горбачева лишь за то, что он лишил Россию социалистического пути развития, но сейчас, через 20 лет, очевидно, что социализм был обречен. Ему на смену пришел новый, демократический строй, и основы для него в нашей стране заложил именно Горбачев [1, c. 14]. Сейчас перестройка кажется чем-то далеким, видны все ее несоответствия, местами даже абсурды, но кто может утверждать, что был иной путь развития нашей страны? Пережив перестройку, лихие 90-е годы, мы живем сейчас в стране, идущей по пути капиталистического развития, и являемся демократическим обществом. Наверное, в современном мире это лучшая модель развития. Горбачев, может и неосознанно, но помог стране прийти к тому, что мы имеем в настоящее время. Столкнувшись с экономическим застоем в своей стране и с внешней политикой, которая окончательно зашла в тупик, в марте 1985года Политбюро, набравшись смелости, впервые избрало генеральным секретарем самого молодого своего члена. Михаилу Горбачеву тогда было 54 года. Его политическая карьера началась на комсомольской работе в Ставропольском крае. Там он прошел всю карьерную лестницу и с апреля 1970 года Горбачев занял пост первого секретаря партийного комитета Ставрополья. В 1971 году М.С. Горбачев был избран членом Центрального Комитета КПСС, в ноябре 1978 года - секретарем ЦК КПСС. С этого момента его деятельность переместилась в Москву. Поначалу Горбачев курировал сельское хозяйство Советского Союза, но очень скоро он проявил себя как политик широкого плана, начал оказывать влияние на многие другие направления деятельности ЦК. Не только в партии, но и в широких общественных кругах заметили его энергию, инициативность, демократизм, критический настрой в оценке положения дел в экономике, в социальной и идеологической сферах. Через два года он вошел в состав высшего в партии и стране руководящего органа - Политбюро ЦК КПСС. Многие увидели в его быстром продвижении признаки близких перемен в советском обществе, переживающем период застоя. И перемены действительно наступили: после смерти одного за другим трех Генеральных секретарей на высший партийно-государственный пост был избран Горбачев. Михаила Сергеевича поначалу воспринимали как верного, но не слишком изобретательного последователя андроповских кампаний против коррупции и нарушений дисциплины. Именно этой линии следовали его первые директивы о борьбе с пьянством и нетрудовыми доходами. Крутой и совершенно неожиданный поворот, подобный всем иным «прозрениям» из этой обоймы, произошел два года спустя. В это время начались глубокие преобразования, получившие название «перестройки». Ее движущей силой стала гласность. Развернулся процесс демократизации страны; реформа потерявшей эффективность экономики должна была перевести ее на рыночные основы. Но каковы были причины столь резкого поворота от «последователя андроповских компаний против коррупции и нарушений дисциплины» к реформатору, деятельность которого привела к распаду Советского Союза? Любопытна одна из «народных» версий столь радикальных перемен. Согласно ей, летом 1987 года во время отдыха Генсека на Кавказе, местная партмафия покушалась на его жизнь, после чего Горбачев будто бы смекнул, кто его настоящие враги и союзники, отвернулся от бюрократов и стал поддерживать демократическую интеллигенцию. Остаётся добавить, что во все времена основным источником подобных слухов был КГБ [2, c. 475]. Каковы бы ни были подлинные мотивы перестройки, они имеют мало общего с чекистскими «романами». Логичнее предположить другое: в ходе вялотекущих компаний против социально аморфных и идейно несостоятельных субъектов – будь то бюрократы-волокитчики, пьяницы, прогульщики или частные огородники, ставшие привычными методы «очищения» были отброшены, когда новый лидер рискнул поставить двойную и диалектически двойственную, внутренне противоречивую, почти взаимоисключающую цель: одновременно модернизировать систему социализма и активизировать его принципы. Одна из этих силовых линий направлялась в неявное будущее, другая в добрежневское и даже в дохрущевское прошлое. Первая определяла интеллектуальное и волевое превосходство Горбачева над его застойными предшественниками и консервативной частью окружения; вторая обесценила все домыслы о его моральном и духовном превосходстве. С другой стороны, можно сколь угодно ругать Горбачева и винить его во всех российских бедах, но очевидно, что его деятельность никак не связана с какими-либо «личными интересами», соображениями выгоды и власти. Свою власть он не увеличивал, а последовательно уменьшал – случай в российской да и мировой истории едва ли не уникальный. Конечно, можно сказать, что Горбачевым двигало честолюбие, любовь к аплодисментам народа и мирового сообщества. Но это уже очень высокие и идеалистические формы «личных интересов». Равным образом деятельность Горбачева необъяснима без какой-то легкомысленной храбрости; ибо для того, чтобы взять на себя такую немыслимую работу по демонтажу существующей системы и преобразованию СССР в демократическое общество, нужно было не бояться не только за свою судьбу и жизнь, но и не бояться взять на себя колоссальную ответственность, не бояться наделать глупостей и ошибок. Горбачев сделал шаг в неизвестность, но что его на это подтолкнуло, если это не идеализм человека, «прозревшего» где-то в 1985 году? И как сочетать его с успешной комсомольской, а затем партийной карьерой, по нашим представлениям, предполагающей любые качества, но не идеализм? Некоторые историки считают, что многое становится понятным, если принять во внимание одно качество Горбачева. Так, в книге Г. Шахназарова «Цена свободы» можно прочесть о его «простодушной вере в здравый смысл своих коллег». Также в приводимой в мемуарах Горбачева статье в «Нью-Йорк таймс», посвященной речи Михаила Сергеевича на Генеральной Ассамблее ООН в 1988 году, она характеризуется такими словами: «Захватывающая дух, раскованная, смелая, наивная, героическая – все эти эпитеты подходят». Вполне возможно, что ключевые слова здесь именно «наивная» и «простодушная» [6, c. 22]. Даже читая мемуары Горбачева, всё время ловишь себя на мысли, что в его рассуждениях есть что-то наивное. Например, он пишет о своих «предперестроечных» мыслях: «Если мы самое передовое общество в мире, то почему мы так отстаем по производительности труда и жизненному уровню?» В начале 80-х годов такие вопросы не могли задаваться, никто даже не думал, что мы действительно можем быть самым передовым обществом на тот момент. А фраза: «Я посвятил лето 1988 года обдумыванию социализма» вообще не требует комментариев. Эта наивность и простодушие проявлялись как в отношении к марксистским формулам, которые воспринимались им «буквальнее», чем большинством, так и в отношении к людям. Горбачева часто упрекали в безразличии к людям, способности слишком легко заменять одних другими в своем окружении, и очень часто восхищались его манипуляторскими способностями. И то, и другое, очевидно, справедливо. Но это вполне сочетается с «простодушной верой в здравый смысл», не только коллег, но и народа, и мирового сообщества. Горбачеву кажется, что идеи, истины, к которым он пришел, настолько очевидны, что люди просто обязаны их усвоить [5, c.37]. И здесь же – объяснение перехода от успешной партийной карьеры к разрушению коммунистической системы. Дело в том, что когда к застывшим и утратившим смысл формулам начинают подходить слишком серьезно, начинается словами Д. Фурмана «творческое прочтение марксизма-ленинизма», которое и являлось необходимым звеном понимания деятельности Горбачева. Работу, проделанную Горбачевым, можно совершить лишь в том случае, если не представлять реально всей её сложности и опасности. Если бы он начал все подсчитывать, перебирая в уме возможные варианты, он бы просто не принялся за неё. Её также нельзя осуществить, если ты воспринимаешь её как работу разрушительную, работу по демонтажу. Её можно было осуществить, лишь, если ты веришь, что это - перестройка и ускорение, что ты не отрекаешься от прошлого, от своей идеологии, но их продолжаешь и развиваешь, беря из них лучшее. И то, к чему ты стремишься, настолько хорошо и правильно, что люди просто не могут это не увидеть. Весной 1985 года «перестройка» и ее «архитектору», и ее «прорабам» виделась как возвращение к ленинской концепции социализма, как соединение социализма с демократией. Административно-организационные меры, на которые также вначале рассчитывал Горбачев, должны были укрепить порядок и дисциплину. Попытки найти ответы на принципиально новые вопросы в прошлом лишь привели к потере времени и замедлили разрыв с коммунистическим наследием. Однако вряд ли это может быть поставлено в вину М. С. Горбачеву. Весной 1985 года ни Горбачев, ни кто-либо в СССР и за его пределами не представляли себе истинных масштабов системного экономического и социального кризиса, поразившего страну [4, c. 250]. В целом же, для всесторонней, объективной оценки «перестройки» и феномена её создателя еще нет достаточной временной дистанции, ещё даже не полностью завершились начатые ею процессы, не отстоялся исторический материал. Но определенно можно сказать, что одной из главных ошибок Горбачева была ставка на социалистический выбор страны. Сегодня очевидно, что кардинальные реформы были необходимы, но очевидно и то, что мог их начать только человек, не представляющий всей сложности и опасности этого процесса, человек, уверенный в том, что это ускорение и перестройка приведут совсем не к демонтажу системы, а к лучшему варианту уже существующей, в идеологию которой ты веришь. Горбачев никогда не ставил вопрос о ликвидации советской системы, он хотел лишь её усовершенствования, чуть ли не неожиданно для самого себя, ликвидировав основы тоталитарной системы и начав демократические преобразования, продолжения которых проводятся по сей день. Неспособность спрогнозировать распад коммунизма считается одной из наиболее явных неудач политической науки в XX веке. Стали ли мы сегодня лучше понимать, как невозможное стало возможным? На этот вопрос едва ли можно будет ответить положительно даже через несколько десятилетий. Главный вопрос, который занимает исследователей, — как оказались возможны изменения в крайне авторитарной системе, просуществовавшей около 70 лет и не единожды выдержавшей испытание на прочность? Как случилось, что их вообще, оказалось, возможно начать - вопреки "теории"? Ведь до начала перестройки считалось, что все коммунистические режимы являются «тоталитарными", а значит — в отличие от "авторитарных" — нереформируемыми. Впрочем, уже и в конце 1970-х годов некоторым было ясно, что одна из частей этого силлогизма неверна: «либо режимы не являются тоталитарными, либо тоталитарные режимы способны меняться». Могло ли быть иначе? Могли ли события разворачиваться по другой схеме? С учетом солидного багажа "авторитарной традиций" коммунистической системы, установившейся "на собственных основах", а не внесенной извне, — едва ли. Однако А. Браун в книге «Семь лет, которые изменили мир» не смог удержаться от соблазна взглянуть на историю в сослагательном ракурсе. Он полагает, что демократические институты в России могли бы оказаться более сильными и эффективными, если бы М.С.Горбачев в двух случаях принял иные решения. Первой упущенной возможностью Браун считает отказ от прямых президентских выборов весной 1990 года, т.е. за год до избрания президентов союзных республик, включая и Б. Н.Ельцина. По мнению автора книги, хотя этот шаг был сопряжен с определенным риском (в 1990 году путч мог бы иметь иной исход), задним числом можно предполагать, что в случае всенародного избрания президента СССР в 1990 году было бы больше шансов предотвратить полный распад СССР (причем в случае, если бы на выборах победил не Горбачев, а Ельцин, такой исход стал бы еще вернее). Уход балтийских республик, по мнению автора книги, был неизбежен, но сохранить Союз в составе двенадцати или хотя бы девяти республик было вполне реально. Вторая ошибка — решение во что бы то ни стало сохранять единство партии: если бы Горбачев пошел на раскол КПСС в 1989 году или на XXVIII съезде в июне 1990 года в СССР могла бы сложиться сильная система партий с массовым членством, а в случае раздела имущества КПСС — и с неплохой финансовой базой. Впрочем, если взвешивать разные возможности, то нужно признать, что перестройка вообще могла не состояться; по мнению А.Брауна, она не была неизбежна, и СССР вполне мог бы войти в XXI век. Конечно, существовал технологический разрыв со странами Запада и темпы роста с середины 1950-х годов замедлялись, но эти тенденции имели место и раньше. Экономическая ситуация сама по себе не диктовала необходимости столь решительных реформ: ее можно было пытаться исправлять менее радикальными мерами. Не столько кризис подтолкнул реформы, сколько начавшиеся реформы обострили экономический кризис. Вместе с тем, даже если перемены были неизбежны, не факт, что они должны были произойти в направлении либерализации и демократизации. Принимая во внимание настроения политической элиты, можно предположить, что равновероятен был и другой вариант. По словам Брауна, «брежневские годы были не только «эрой застоя», как их стали называть в период перестройки, но и периодом, когда противостояние между неосталинистскими и русско-националистическими тенденциями, с одной стороны, и либеральными и реформистскими тенденциями, с другой, зашло в тупик» [7, c.13]. Вообще события 90-х годов двадцатого века дают пищу для размышлений политологам. Г.Х. Шахназаров на Втором всероссийском конгрессе политологов говорил о том, что мы слишком поспешно отказались от исследований социализма, некогда составлявших естественную сферу нашей специализации в международном разделении труда. Именно изучение нашего недавнего прошлого может дать ключ к ответу на вопрос о механизмах изменения "авторитарных" систем, который остается актуальным и сегодня. Во всяком случае, как показывает опыт перестройки, «невозможное» в логике привычных теоретических схем иногда оказывается возможным [8, c. 500]. В марксистской теории всегда существовал разрыв между научным анализом буржуазного общества и пророческим предвидением социалистического будущего. Ленин разрешил это противоречие при помощи «партии», которая должна была превратить убогие пророчества в реальность посредством единомышленных политических акций. Когда естественное развитие общества не соответствовало программе, партия использовала физическое насилие и веру, чтобы привести первое в соответствие со вторым. Таким образом, партия не только руководила обществом, но в конечном итоге вытеснила его и сама встала на его место, приступив к созданию нового общества по своему образу и подобию. Во времена быстрой индустриализации и Отечественной войны еще было какое-то оправдание этому тотальному принуждению, формирующему и контролирующему все социальные процессы. Но во времена более мирного и тонкого развития партия превращалась в злого духа, стоящего на пути экономического и интеллектуального развития, сковывающего энергию общества, и в конечном итоге постепенно подрывающего Советский Союз как сверхдержаву. Именно в такой момент к власти пришел Горбачев. Он знал, что следует решительно что-то менять, но не мог указать точное направление и предложить четкую схему реформ, поэтому ситуация в стране быстро вышла из под чьего-либо контроля. После того как гласность достигла той точки, за которой начинается свобода слова, неформальным политическим движениям было позволено консолидироваться, а законодательные собрания были реформированы таким образом, что неформалы оказались способны влиять на их деятельность. Горбачев высвободил силы, которые оказались гораздо мощнее, чем он думал. Он также отпустил на волю этнические процессы, которые долго воспалялись под гнетом национальной политики советского правительства. И когда на сцену явились подлинные социальные и политические силы, которые не зависели от партии, аппарат оказался неповоротливым и неспособным к действенному сопротивлению. Так не осталось ничего, что сдерживало бы распад Союза [4, c.250]. Нации и классы советского общества оказались куда более способными заниматься реальной политикой, чем это казалось со стороны. Столкнувшись с ними, коммунистическая партия, которая скрепляла всю эту систему, оказалась хрупкой, склонной к расколам и лишенной каких-либо конструктивных идей. В ее девяностолетней истории практически отсутствовал опыт, который мог бы пригодиться в политической борьбе с движениями, пользующимися настоящей народной поддержкой. Столкнувшись с такими вопиющими противоречиями, Горбачев начал колебаться и попытался сочетать совершенно несовместимые политические линии. Он попробовал запустить механизм рыночной экономики, не узаконив при этом частной собственности на средства производства. Он уничтожил монополию КПСС на власть, так и не превратив ее в партию парламентского типа. Он обещал республикам самоопределение, но всеми силами старался сохранить в руках центральной власти важнейшие прерогативы. Горбачев был великим человеком – он дал стране тот толчок, который поставил ее на рельсы демократического развития. Не все задуманное ему удалось совершить. Но что ему несомненно удалось, так это явить миру в собственном лице политика нового стиля, соответствующего новому мышлению [3, c.23]. Деятельность Горбачева прошла через ряд этапов. На первом этапе Горбачев стремился, по крайней мере, ослабить напряжение «холодной войны» и ускорить развитие советской экономики. Затем он принял решение способствовать развитию демократии и всего того, что обозначалось тогда понятием «социализм с человеческим лицом». Развитие гласности и пересмотр многих прежних догматических и ложных оценок истории СССР – также заслуга Горбачева. Однако он действовал неосторожно, переоценив свои силы и недооценив силы вероятного противодействия. Он мало размышлял о возникших трудностях и путях их преодоления, не опирался на народную поддержку и пытался действовать, игнорируя столь большое количество проблем, фактов и обстоятельств, что катастрофа становилась неизбежной. Горбачев, возможно, не обладал необходимыми навыками управления столь сложной машиной, какой являлось советское государство. В последние два года перед крушением СССР основным мотивом его деятельности стали уже не реформы, а удержание власти. Его главной заслугой в этот период являлось то, что он удержался от массированного применения силы. Ошибки Горбачева многочисленны, и он сыграл определенную роль в распаде СССР, но нельзя отрицать его больших заслуг в истории России. |
Похожие:
 | Краткосрочное планирование с рефлективным размышлением по истории... Автор: Никитин Денис Анатольевич, учитель истории кгу «Зубовская средняя школа», г. Зыряновск | | Тематическое планирование. Рассказы по истории Казахстана. 5 класс Познакомить с понятием история, объяснить необходимость этого предмета. Показать, что история Казахстана часть истории мира, раскрыть... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Новая столица. Торговля византийских городов. Великий шелковый путь. Византийская империя в vi-viiв Христианская церковь |  | 1 «Новый шёлковый путь» Обзор по материалам экспертов из России, Китая и Казахстана На основании экспертных оценок дается характеристика новых международных транспортных и инфраструктурных проектов, в реализации которых... |
| Доахеменидский период Средней Азии с центром в низовьях Амударьи — область развитого ирригационного земледелия, ремесла и торговли. Через Хорезм проходил... | | Дипломная работа На тему: ”гатт/вто и его роль в развитии международной торговли” Абстрагирование Казахстана от участия в этом процессе способно лишь усугубить его и без того трудное положение. Поэтому в рамках... |
| Дистанционный курс изучения истории преподаватель: ковалева татьяна сергеевна электронная почта История России: познавательное, нравственное, культурное значение. Российская история как часть мировой и европейской истории. Закономерности... | | Муниципальная научно- практическая конференция «Фундаментальные и... Муниципальная научно- практическая конференция «Фундаментальные и прикладные исследования в области естественно – математических... |
| История Казахстана тестник 2012 Кенесары смогли захватить целый ряд кокандских крепостей на территории Казахстана: Жанакорган, Созак, Акмешит | | История Древнего Казахстана Самые ранние стоянки «человека умелого» найдены в Кении Первые люди, проникшие на территорию Казахстана были современниками питекантропа |
| Примерная тематика рефератов по истории Казахстана Карлукское государство: политическая история, военно-административное управление | | Внеклассное мероприятие, посвященное празднованию суверенитета Казахстана Какая из рек Казахстана пересекает в своем течении больше всего областей Казахстана? |
| Республики Казахстан Общеобразовательная Профильная Школа Модульного... Какова была его политика «лавирования», помогла ли она ханству, или наоборот поставила его на грань исчезновения. На все эти вопросы... | | Программа прикладного курса по истории Казахстана 10 класс История относится к важным разделам знания, потому что отражает весь опыт человечества |
| Новая и новейшая история Казахстана Казахстана возникли три основных этнотерриториальных объединения Старший, Средний и Младший Жузы. Существование жузов отразило сложность... | | Урок по теме: «Великий русский учёный Дмитрий Иванович Менделеев и его учение о периодичности» А презентация учителя к уроку «Великий русский учёный Д. И. Менделеев и его учение о периодичности» |
