Чугунов Владимир Аркадьевич родился в 1954 году в Нижнем Новгороде (тогда г. Горький), служил в гсвг (гдр), работал на Горьковском автозаводе
Скачать 2.37 Mb.
|
| ЧАСТЬ ВТОРАЯ БЕЗУМИЕ 1 Выходя из автобуса, Маша сказала: – Буду растить волосы. Как вы думаете, мне пойдёт коса? И с того дня ни разу больше не только не была на пляже и не прыгнула с вышки, но и по ночам через сосновый бор больше не ходила одна. И это было как раз кстати, потому что Глебовы поклонницы, как выяснилось позже, давно готовясь преподнести ей какую-нибудь гадость, в тот же вечер и преподнесли. Но, как выражается бабушка, оборонил Господь. Но страху мы натерпелись. И было это вот как. Домой мы вернулись около шести вечера, и я без труда зазвал сестёр к нам, уверяя, что бабушка будет очень рада от них самих услышать о нашем паломничестве. И не ошибся. Бабушкиным охам и ахам не было конца. И такая она была довольная, такая счастливая, когда мы ей передали от батюшки аккуратно завёрнутую в бумагу большую «девятичастную» просфору. Она тут же прибрала её поближе к Фёдоровской, повела нас на кухню и уж не знала, как и чем ещё нас отблагодарить и попотчевать. Узнав, что мы ещё и причащались, она даже всплакнула: «Привел, знать, Господь, дожить до молитвенничка!» – и стала шумно сморкаться в свой огромный стираный-перестиранный мятый платок. Сестры принялись наперебой её утешать: – Ну что Вы, Анастасия Антоновна? Баба Настя! Радоваться надо! Она согласно кивала головой, а сама всё равно плакала. Нам, прошедшим иную школу жизни, конечно, были не понятны эти слезы. Нам и на ум не могло взойти, чем они были выстраданы, сколько бессонных ночей эта полуграмотная, бесправная, запуганная властями крестьянка провела в своей непрестанной ночной слезной молитве о том, о чём проливала теперь благодарные слёзы. И я спрашиваю в первую очередь самого себя, почему все русские бабушки кажутся пришельцами из другого мира? Это заключение я вынес не только из своего опыта, но также из чтения русской литературы. Если западные старушки в большинстве своём похожи на ведьм (например, у Бальзака), то наши, и тому масса примеров (Пушкин, Гончаров, Тургенев), это какое-то Божье чудо, удивляющее нас с самого раннего детства. Помню, как бабушка меня, «кашлюнчика этакого», много раз укутывала и увязывала своей колючей шалью, оставляя одни глаза, прежде чем пустить на улицу. И я не в силах даже согнуться, как часовой, стоял у калитки и каждому прохожему на его любопытный вопрос: «И кто это у нас там?» – сипло отвечал: «Я-а». Хорошо помню наш пустой, непривычно тихий по тёмным зимним вечерам детсад, в котором бабушка за какие-то гроши работала уборщицей. Помню похожие на пастилу клавиши фортепьяно, стоявшего у стены в той комнате, где обычно наряжали елку, и мы в клоунских красных, в белый горошек колпаках и костюмах ходили вокруг неё, взявшись за руки, и пели: «Визёт лашатка дро-овинки, А в дровнях мужичо-ок, Срубил он нашу ё-олачку Пат са-амый ка-аришо-ок…» Но более всего помню самую дорогую детсадошную игрушку – управляемую через шнур в металлической оплётке довольно большого размера «Победу». Игрушку никогда и никому не давали. Заведующая держала её в своём кабинете. Но бабушка, как уборщица, имевшая доступ во все кабинеты, всегда мне её давала. О, сколько ни с чем не сравнимых минут радости подарила мне эта удивительная, видимо, очень дорогая игрушка! Дверцы открывались и закрывались, фары и задние фонари во время движения светились, машина бибикала, а за рулём сидел маленький человечек в военной форме. А какие славные у машины были колёсики с хромированными колпачками! Совсем-совсем как настоящие!.. И вот эту-то «Победу» я один раз сломал. Не специально. Что-то само собой лопнуло в шнуре, когда я, усиленно нажимая ручечку, от которой приводилась в движение «Победа», отъезжая на некоторое расстояние, разгонялся и пытался перескочить порог двери. Но бедная машина в последнюю, самую отчаянную мою попытку, вдруг беспомощно ткнулась хромированным бампером в порог, откатилась чуть-чуть назад и навсегда затихла… Бабушке, разумеется, сильно попало, ну, а мне не было ничего… Что с меня, малыша, было спрашивать? В подростковый период, когда я пристрастился, было, играть с нашей местной шпаной на деньги в свару, «от каторги» меня спасла тоже бабушка. Как? А просто, пришла один раз, можно сказать, с «древием суковатым» в руке на танцплощадку, где мы в музыкальной ракушке, сидя на полу, с бычками в зубах и тусклой медью в чьей-то фуражке на кону, щурясь от едкого дыма, «тянули масть» и, вопреки всем правилам, «сорвав банк», гнала меня от парка через весь посёлок, на виду у «добрых людей» до самого дома, приговаривая: «Не-эт, вы только посмотрите, люди добрые, на этого шалопая! Со шпаной связался! На каторгу захотел? Господи, горе-то, горе-то какое!.. Иди-иди, картёжник несчастный, не оглядывайся!» Ну, и как за всё это мне было её не любить? После ужина, мы ещё часа полтора уже в бабушкиной комнатке то читали евангелие, которое в этот вечер всем особенно хотелось слушать, то внимали бабушкиным рассказам «про святых угодничков». Особенно поразила Машу история про Алексия-человека Божия, ушедшего из дома накануне первой брачной ночи, скитавшегося «по распутьям мира сего», затем вернувшегося в родной дом «неузнанным странником» и всю оставшуюся жизнь прожившего «возля родителев и горемышной жены» до самой смерти под видом «неключимово и недостойного раба». «И побоев множество претерпел, и укоризны…» Лишь «в посмертной записке открылась правда-истина». – Неужели семейная жизнь такая плохая? – невольно вырвалось у Маши. – Не плохая, а хужее, – ответила бабушка. – А как же батюшка Григорий? – Тык…– и больше ничего не смогла на это ответить. Часу в десятом к нам заглянул вернувшийся из города отец. – Здра-асте! – кивнул он всем сразу и с нескрываемым любопытством посмотрел на Машу. Она немного смутилась, отвернулась и стала поправлять волосы. – Мам, я на рыбалку, на всю ночь… А вы, если хотите, можете подняться наверх. Ну что вам тесниться тут?.. Только, чур, уговор: ничего больше без спросу не трогать… Договорились? Я кивнул, и он ушёл. Захватив с собой чайник, чашки и сладости, мы поднялись в мансарду. Бабушка напутствовала нас своим ласковым: «Подите, подите, милыи, с Богом». И удалилась в свою каморку проливать благодарные слёзы. Хорошо было наверху! Мы вышли на балкон. Солнце садилось. Длинные тени от яблонь вытянулись через весь сад. По чернеющей глади озера гуляла рыба. Ещё немного, каких-нибудь полчаса, и всё покроется густым мраком тёплой июльской ночи. Ах, кто бы знал, как я любил и этот, кажущийся живым, летний мрак, и стреляющие лучи вещего звездопада, и мою таинственную связь в эти бессонные часы с вдруг отворившимися мирами! Совершенно иные чувства навевал день. Марево, томность, скука, беспричинная и безысходная тоска. Ах, скорее бы он прошёл – этот длинный-предлинный день! Скорее бы опять ночь, опять тишина, опять звёзды, звездопад, вечность! Связи между днём и ночью, казалось, не было никакой. Это были два полярных мира. И я попытался сказать об этом. – Да, да, так!.. – почти прошептала Маша. – Теперь и сама вижу, что так! В ночном городе такого же не бывает. И, тем не менее, ночной город я люблю тоже. – И я! – поддержала Люба. – Особенно, когда в верхней части ночью зажгут огни. Миллионы огней! Так красиво! И так туда тянет! Как в сказку! Вера весь вечер молчала. Она и всегда молчала больше всех. И это не удивляло. Почему-то именно ей, хотя внешне и похожей на сестру, к лицу было молчание. Что-то тихое, тёплое и родное появлялось тогда в чертах ее задумчивого лица. Я любил их обеих, хохотушку и «царевну Несмеяну», как своих родных сестер с самого раннего детства, когда наши мамы жили ещё в ладу, и мы семьями ходили друг к другу в гости. Отношения испортились, когда Леонид Андреевич, однажды изрядно поддавший, признался во всеуслышание, что по-прежнему, ещё с музыкального училища, где познакомился с мамой, а через него и папа, «укравший, можно сказать, мою мечту», её любит. И хотя убедительно просил всех и особенно свою «дорогую» его «правильно понять», Ольга Васильевна понимать его решительно отказалась. Мало того, при всех отвесила ему звучную оплеуху, плакала и кричала на весь дом, что он ей всю жизнь загубил, «паразит», чтоб он сегодня же убирался к… рогатому… Грозилась сию же минуту выставить ему на порог чемодан… Но в тот же вечер и «пожалела» опять, «и взяла к себе жить»… А вот в гости к нам больше не ходила. Люба рассказывала: «Только папа соберётся к вам на именины, сразу начинается! Папа: «Пойдёшь?» Мама: «Ещё не хватало смотреть, как ты на свою старую любовь будешь пялиться! Что, мало тебе клуба? И ходит вокруг неё всё, и ходит! Тьфу! Смотреть тошно!» Папа: «Где? Кто ходит? Приснилось тебе что ль?» Мама: «Молчи уж, полюбовник несчастный!» И он молчал. Можно сказать, всю жизнь. А вот ко мне и к моему отцу Ольга Васильевна относилась с большим уважением. Чуть что – и сразу тыкала мужу: «Вон! На людей посмотри! А потом на себя!» – «Ну, посмотрел. И что?» – «И ничего не заметил?» – «Нет». – «Это и странно!» Когда село солнце, мы вернулись в мансарду. Я включил торшер у журнального столика, мягкий свет оттеснил тени в глубину небольшой, но довольно уютной комнаты. Маша разлила уже остывший, но ещё теплый чай. И мы налегли на сладости. Я думаю, никто не будет со мной спорить, если скажу, что очень многое в нашей влюбленности зависит от того, как ест наша возлюбленная. Даже в одно это можно влюбиться. И я, конечно, влюбился. Можно сказать, мне нравилось в Маше всё. Лев Толстой вот уверяет, что все красивые женщины дуры, я же, прошу меня извинить, глобально с ним не согласен. Может, ему во всю жизнь и попадались одни только красивые дуры, мне, наоборот, дуры некрасивые. Дура и вообще не может быть красивой. На то она и дура. Поэтому я считаю, что Толстой хорошо разбирался только в лошадях, а в женской красоте не понимал ничего. Сколько знаю людей, читавших его, и ни один ещё не женился на некрасивой. И я не хочу. Уже было темно, когда мы вышли на улицу. В домах горел свет, солнечно светились редкие фонари. Где-то брехала собака. Люба с Верой сразу пошли впереди, мы с Машей сзади. Проходя мимо дома Елены Сергеевны, Люба с Верой о чем-то перешепнулись, хихикнули и Люба обернулась на меня с намекающей на что-то улыбочкой, даже показалось, кивнула в сторону заветной калитки. Но я сделал вид, что не заметил, даже не повернул головы, хотя и очень хотелось. Поскольку дорога лежала через сосновый бор, а тропинка была узкой, я хотел пропустить Машу чуть вперед, но она сама вдруг взяла меня под руку. – Чтоб не споткнуться, – шепнула она, не глядя на меня. – О корни? – Ага. Их тут так много! И такие они толстые, как удавы! Не знаю, где я в эту минуту был, на седьмом или на каком-нибудь ином небе, но что не на земле – это точно. И уже ничего вокруг не видел, ничего не чувствовал, только эту руку и своё обмирающее от счастья сердце. Я даже не сразу сообразил, отчего завизжали Вера с Любой. Только когда они, продолжая визжать, бросились к нам, я увидел трёх фантомасов – три рослые мужские фигуры, с капроновыми чулками на головах. Эти разбушевавшиеся фантомасы были тогда настоящей эпидемией. Сразу же после просмотра фильма явилась масса анекдотов, автографов на остановках, на стенах в школьных туалетах, на стенах высотных домов, на асфальте, везде… А в капроновых чулках на голове ходили для хохмы по вечерам и по улицам, и даже на танцы… Прямо поветрие какое-то! И угораздило же завезти нам эту глупую французскую комедию! Может быть, все это и смешно, но в ту минуту нам было не до смеха. Правда, в первую минуту я подумал: шутят, попугают и отойдут. Но когда в руках одного из фантомасов блеснуло лезвие ножа, я не на шутку перепугался. – А ну – ша! Заткнулись! Живо! Па-арежу! «Кто такие? Что надо? – судорожно мелькнуло в сознании. Голоса были не знакомы. – Не местные?» Нас окружили. Тот, что с ножом, отдёрнул за руки в сторону замолчавших от страхв Любу с Верой, встал перед ними, играя ножом. Второй шагнул к Маше, но я загородил ему дорогу. – Вали, пацан! И хотел ткнуть пятернёй меня в лицо, но занятия борьбой не прошли даром, я мгновенно среагировал, перехватил его руку и хотел бросить через плечо, но он оказался таким тяжёлым и неуклюжим, может, и от неожиданности, что со всей тяжестью своего веса так долбанулся головой о ствол сосны, что, потеряв сознание, придавил меня своим весом. Когда я, приподнявшись на руках, хотел сбросить его с себя, второй подскочил ко мне сбоку и со всей силы хотел пнуть, но я тут же упал на землю, и удар пришёлся по рёбрам фантомаса. Показалось, даже что-то хрустнуло у него внутри. От силы удара он, как мешок, свалился с меня. Я быстро вскочил и отбежал в сторону. Поверженный фантомас от удара пришёл в себя, застонал и, встав на четвереньки, тряс головой. Маша закричала: – Помогите! Помогите! К ней тут же подскочил фантомас с ножом и, прижав локтем в области шеи к стволу сосны, приставил к лицу нож. – Слушай сюда-а! Если ты в течение недели не уберешься отсюда, тебе вообще хана! Паня-атна-а? Я, было, кинулся ей на помощь, но тот, что стоял на четвереньках, бросился мне под ноги, и я полетел через него. Но приземлился удачно, как при борьбе кувыркнувшись. Тут же вскочил. Ко мне кинулся третий, но в это время Люба с Верой опять пронзительно завизжали. И в то же мгновение, казалось, совсем рядом раздался милицейский свисток. Фантомасы тотчас ломанулись в разные стороны. А через несколько секунд к нам, свистя, подбежал запыхавшийся Леонид Андреевич. Оказывается, шёл нас встречать… Он давно уж догадался, куда мы запропастились. Чего тут особенного? «Мать всё!.. Иди да иди. Да сейчас, говорю, сами придут! Первый раз что ли?.. Что? Свисток? А-а! Свисток я всегда с собой ношу. Они милицейского свиста больше кулаков боятся… А чего хотели-то?» – Да мы сами, пап, не поняли! – ответила, ещё дрожа от страха, Люба. – Ножом вообще пугали! В масках! – Да чего говорили-то? Может, изнасиловать хотели? – Не… не похоже…– насилу выговорила Вера. – А чего тогда? – Я знаю чего, – сказала Маша. И я догадался. Только я ещё и слышал, что сказал ей вооружённый ножом фантомас. – Ну? – спросил Леонид Андреевич. – Потом, дома… Никит, иди домой. Ты как, вообще? – Нормально. Испачкался только. – Не забоишься теперь один? – Да нет… – Нет уж, девчата, давайте, проводим его хотя бы до начала улицы. Мало ли что на уме у этих ублюдков. И они пошли меня провожать. Всю дорогу Леонид Андреевич возмущался, говорил, что это дело просто так не оставит. «Ничего, что в масках! Я их всё равно найду, я их всех, всех найду и посажу! Я к депутату пойду!» Депутатов у нас боялись и уважали. По депутатскому заявлению в милицию всех тут же ставили на уши, из-под земли доставали. Вот что такое был депутат! У первого фонаря мы остановились. – А у меня в четверг день рождения! – вздохнув, сказала Маша. – Да-а? – обрадовался Леонид Андреевич. – Погуляем! – Никит, придёшь? – Во сколько? – Дядь Лёнь, часикам к шести? – Уточним… – Ну что, тогда до завтра? Как договорились? Я кивнул и они ушли. На завтра мы, когда ещё от отца Григория вышли, договорились поехать в Печеры на воскресную литургию. В окнах дома Елены Сергеевны света не было. Костёр на том берегу чуть тлел и, казалось, вот-вот погаснет. Увидев меня в испачканной рубашке, бабушка всплеснула руками, а когда услышала о том, что произошло, чуть не померла со страху. И, рассматривая тотчас снятую по её приказу рубашку, все приговаривала: «Вот паразиты-ти, а! Вот паразиты!.. И брюки сымай». Я снял, умылся и ушёл к себе, а она долго ещё гремела на кухне посудой. Должно быть, сразу хотела застирать, высушить и к утру, «до церквы», привести в надлежащий вид. За открытым, заставленным сеткой окном протяжно кричал пивик. И тоскливый зов его отзывался во мне ответной тоской. «Когда же, наконец, истребят с земли всю эту нечисть?» Мне страшно было подумать о том, что могло произойти, не подоспей вовремя Леонид Андреевич. И было стыдно оттого, что не смог их защитить. Даже кинуть через себя не смог, слабак. И я твёрдо решил «качаться»: купить гантели, эспандер, ручной «жом». И занятия борьбой решил продолжить. «И Митьку уговорю. Самому потом пригодится». И я уже представлял всю прошедшую историю в ином виде. «Хо! Ха! Ху!» – и все трое в отключке. Нож, понятно, уже у меня в руке. Я стаскиваю с одной стонущей морды капроновый носок, придавливаю коленкой грудь и тоном киношного монстра говорю: «Ещё только суньтесь!» И пока не заснул, всё дрался. Но, как оказалось потом, это были ещё цветочки. |
Похожие:
 | Саченков Оскар Александрович Зав каф. Коноплев Юрий Геннадьевич Директор... Оптимизация геометрических параметров моделей на основании измерений и расчета аэродинамических характеристик |  | Александр родился 17 мая 1975 года в семье военнослужащего в Эстонии.... Саша в семье был вторым ребенком. Родился раньше отведенного природой срока, в 7,5 месяцев, весил 2кг 400г, ростом 45 см. На 5-й... |
| Уроки Доброты Жил был Вася. Жил он с мамой и папой в Нижнем Новгороде. Учился он в 6 классе. Был он отличником | | Направление подготовки Нижегородской области, Управление архитектуры и градостроительства администрации Нижнего Новгорода, кафедры ннгасу, творческие мастерские... |
| Владимир Путин посетил Севастополь в День Победы. Крымчане с ликованием... Президенты России и Украины Владимир Путин и Виктор Янукович обсуждали, как вместе ярко отметить освобождение Севастополя в 2014... | | 22/1/2010 Отзывы участников зимнего лагеря в Нижнем Новгороде Непросто писать про лагерь, после пережитых там эмоций Это было незабываемо!! Много новых друзей, опыт общения, сплоченность и прекрасная... |
| Высшая школа экономики в нижнем новгороде современные проблемы Современные проблемы в области экономики, менеджмента, бизнес-информатики, юриспруденции и социально-гуманитарных наук: материалы... | | Гариф Ахунзянович Ахунов родился в 1925 году в деревне Училе Арского... Таким образом Гариф рано лишился отца. До 1940 года мальчик учился в сельской школе. Затем работал в колхозе. В 1941 году он поступает... |
| Дипломная работа по коньковым ходам еще тогда заинтересовала кафедры... Лыжник с 40-летним стажем. Работал в городском совете дсо “Спартак”, в Профсоюзом Центре по академической гребле и Спортивном клубе... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Хобарт&Вильям Смит Колледж и Университета штата Северная Айова (сша) Дженни Л. Стил, Кертис С. Мередит, Чарльзом Темплом и Скоттом... |
| Никита Сергеевич Хрущев родился в 1894 г в селе Калиновка Курской... Бауманского, а затем Краснопресненского райкомов партии, в 1932-1934 гг работал сначала вторым, потом первым секретарем мгк и вторым... | | Готов ответить на все Ваши вопросы… Заельцовском районе города Новосибирска. Вырос в неполной необеспеченной семье. После 8-го класса школы №159 поступил в Новосибирский... |
| Слово писателя «Мечтать не вредно…» (Беседа с детским писателем М.... Борис Александрович Орлов родился в 1955 году в деревне Живетьево Брейтовского района Ярославской области. Окончил Ленинградское... | | Сегодня классный час мы посвящаем творчеству Николая Николаевича... Москве, в институте кинематографии. Он работал режиссером, поставил немало мультипликационных, научных и учебных фильмов. О том,... |
| Владимир Всеволодович Ульянов Быть услышанным и понятым. Техника и культура речи Синегноев Бенедикт Аркадьевич, соавтор Петрушанко (калечит его своими навыками), Зося, состоит с Петрушанко в запутанной связи | | «Исторический портрет реформатора П. А. Столыпина» Столыпин Петр Аркадьевич родился 2 апреля 1862 г в Германии, в г. Дрездене в семье потомственных дворян. Род Столыпиных был известен... |
