Святейшего Патриарха Московского и всея Руси
Скачать 0.93 Mb.
|
И вот в одну ночь где-то на перепутье у родителей-бедняков в помещении для скота родился Тот, Кому надлежало стать Единой Истиной мира. Он прожил безвестно до тридцати лет, но и последние три года жизни был на земле как учитель и как царь, имеющий возможность каждый момент принять царство: такая была У Него сила, таков был свет, исходящий из Него, такое влияние имел Он на людей. Но, черный Своему рождению, Он жил как странник, которому некуда преклонить голову. Настал последний вечер и ночь в Его кизни. Последнее чудесное завершение того смирения, с которым Он пришел в человеческий мир. Смотрите, как начинается Тайная Вечеря, когда в первый раз по Его слову хлеб и вино превратились в Его Тело и в Его Кровь — Источник жизни, которым мы обновляемся Тайная Вечеря, продолжающая жить в наших сердцах как счастье бытия Божия среди нас, как залог любви и вечного соединения со Христом. «Вечери Твоея тайныя днесь. Сыне Божий, причастника мя прими», — молимся мы, как о высшем, доступном нам здесь, на земле. Смотрите, как начинается этот величайший вечер жизни Иисуса Христа. Иисус Христос, зная, что Отец все отд;п в руки Его и что Он от Бога исшел и к Богу отходит, — встал с вечери, снял с Себя верхнюю одежду и, взяв полотенце, препоясался. Необычайный подъем: Отеи все отдал в руки Его, — переходит в потрясающее смирение: а Он снял верхнюю одежду и начал умывать ноги ученикам. Имея власть на! всем миром, Он вместо проявления этой власти, ставши на колени, служит своим подвластным. Св. апостол Иоанн, все Евангелие которого есть изображение самых высоких духовных моментов жизни Спасителя, в этом главном месте как бы нарочно перечисляет самые мелкие подробности обстановки: верхняя одежда, полотенце, препоясался, влил воды вумываль-ницу. Но как торжественно звучат эти ничего не значащие подробности. Как бы начинается какой-то торжественный гимн. Весь таинственный и глубокий смысл Евангелия сосредоточивается к этому месту, чтобы вдруг зазвучать как совершеннейшая простота: встал с вечери и начал умывать ноги. Тайна раскрылась окончательно. Только это важно — больше ничего! Христос, зная, что пришел час Его прейти от мира сего к Отцу, явил делом, что, возлюбив Своих сущих в мире, до конца возлюбил их. Конец, предел любви! Дальше будут слова, поучения, молитвы и, наконец, насилие над Ним. Конечно, при Его собственном согласии на это насилие, но уже без Его творческой инициативы. Здесь же еще Сам, по Своей воле, свободный. Царь, Которому Бог все отдал в руки, еще творит дело, подобное делу Отца: Ибо, что творит Он, то и Сын творит также (Ин. 5, 19). крест господень Христос пришел раскрыть имя Отца. Имя это — Любовь. В любви нет подчиненных, властвующих и подвластных. Только свободные могут любить друг друга. Признание совершенств своего друга должно быть добровольным. Я чувствую, как высок мой друг, и за это люблю его еще больше и благоговею перед ним. Можно думать, что такого благоговения у первого человека Адама было недостаточно. Господь Всемогущий — всею безграничностью Своей любви любил Свое создание. С первого своего вздоха человек стал ощущать бесконечную любовь к нему Бога, у него не было времени измерить расстояние между собой и Богом. У Адама не было того, что называется по-нашему чувством перспективы. <...> (Первый человек относился к Богу как к Отцу. Трагичность разрыва между человеком и Богом заключается в непослушании человека Богу, в нежелании исполнять волю Божию, в нежелании человека каяться в своих грехах. — прим, ред.). В этом, надо полагать, состояла божественная трагедия между Богом и созданной Им впервые разумной тварью. Не могла эта тварь уразуметь всего совершенства предлагавшейся любви. Необходим был мучительный опыт— разрыв с Богом, испытав ужас которого, человек уже по-новому восчувствовал бы любовь. У Адама не было страха. Правда, совершеннейшая любовь изгоняет страх. Но, по удостоверению Святых Отцов, страх все-таки предшествует любви. Страх этот не заключается в опасении насилия, а рождается от чувства высоты Бога, страхом человек как бы измеряет расстояние между собой и Им. Даже читая жития святых, мы, простые миряне, испытываем страх, дыша воздухом горних вершин, на которых сами жить не в состоянии. Бог, приходя, потопляет Собою страх и дает нам блаженство, но, имея в основе страх, мы с благоговением относимся к любви Божией. Надлежало человеку на своей жизни испытать, каков он в сравнении со своим Творцом. Оторвавшись от Бога и уйдя от Него, оглянуться и издалека посмотреть и почувствовать Всемогущего. Как Адам оторвался от Бога? Все, что ни делал Адам, соответствовало любви Господа к Нему. Его жизнь была горением любви. Но тут не было его заслуги. весь он был сделан своим Творцом как бы из любви. Мы, рожденные во грехе и не имеющие, сами приобретающие любовь, в чем наша жизненная задача, не можем понять состояния Адама. Все, что мы делаем по своей воле, есть грех (делание ради себя) и, только насилуя свою волю из-за любви к другому (жертвуя собой), мы приобщаемся Свету, начинаем устраивать себя по-Божьему. Адам весь был Божий. Весь он был свет, и не было в нем почти никакой тьмы. Только одно у него не было светом, а было тьмой: возможность съесть плод добра и зла (в этом он должен был насиловать свою волю: послушание — любовь). Без жертвы нет любви. И вся любовь Адама к Богу держалась, если можно так сказать, только на одном отказе от плода. Адам не чувствовал ни малейшего принуждения, потому что дружеская любовь не терпит принуждения. Отведав плод, Адам <...> (утратил окружавшую и пронизывавшую его Божию Благодать, он утратил свою любовь к Богу. — прим. ред.). Это в нем выразилось в ощущении наготы. Он спрятался от Отца. Он потерял Бопь и Бог потерял Своего друга, ибо, чтобы по-прежнему любить Адама, отказавшегося от любви, нужно было вновь его создать Человек был предоставлен самому себе И на горьком опыте своей отъединенности от Любящего должен был познать всю глубину своего несчастья, чтобы потом, когда снова откроется ему Свет, он добровольно предпочел бы этот Свет тому свету, который он приобрел благодаря познанию добра и зла. Снова добровольно бы возвратился в мир Любви из того собственного мира, который он создавал в течение тысячелетий оторванности от Истины — из мира со своей, созданной им самим, красотой, со своим устройством, со своими идеалами. В то время как человек создавал свой собственный мир на земле, Господь искал людей, оставшихся Ему верными. И вот на Аврааме Он измерил, наконец, возможность возвращения Себя человеку. Авраам любил Бога. Авраам любил Бога больше, чем мир, больше, чем самого себя, больше, чем сына своего, которого любил больше, чем самого себя. Ничто не могло адержать Авраама в том мире, который произошел не от Бога, а от познания добра и зла. Авраам, как и Адам, весь был светлый, эй только разницей, что Адам светился светом от Бога, а Авраам сам воссиял к Богу, поэтому и стало возможным, чтобы семя Авраамово стерло семя диавола. И овладеет семя твое городами врагов своих (Быт. 22, 17), — израильтяне понимали это буквально, что еврейский народ покорит землю Ханаанскую. Но мы должны толковать это выражение более широко: духовный рол Авраама, светлые люди, чистые христиане овладеют городами врагов своих и уничтожат тот человеческий мир, который продолжает твориться познавшими добро и зло. Сказано «городами», потому что именно в городах развивается та безбожная жизнь, про которую в Апокалипсисе говорится; и в нем (т. е, великом городе — прим, ред.) найдена кровь пророков и святых и всех убитых на земле (Апок. 18, 24). На земле постепенно образовались два противоположных типа людей: господин и раб. То, чего Бог не хотел, создав мир, человек, отпав от Бога, сделал своим идеалом. Властвовать стало делом приятным и желанным (пародия на Бога), подчиняться — делом унизительным, ненавистным, страшным (пародия на человека, задуманного Творцом). Ко времени Христа злой мир достиг своего апогея. Обозначились два крайних полюса в положении людей (в мире любви нет противоположностей) — эмблемой одного положения, до которого достиг смертный человек, был золотой трон римского императора. Роскошное седалише, откуда человек мог обозревать весь мир, и этот мир лежал перед ним во прахе. Мановения руки было достаточно, чтобы миллионы людей начали двигаться во славу своего повелителя, движения пальца было достаточно, чтобы за тысячи верст от Рима сотни людей, тысячи, целые города, целые страны были уничтожены или, обратно, воздвигнуты с храмами, дворцами, садами. Эмблемой другого положения человека был безобразный и нелепый обрубок дерева с поперечной перекладиной — тоже седалище, оказавшись на котором человек попадал и безвыходное и унизительное положение. Этот обрубок с перекладиной говорил о том, что мог один человек (властитель) сделать с другим человеком (рабом). Наполнившись тьмой и способностью понимать добро и зло, человек приобрел возможность убивать себе подобного. Но, развивая в себе эти благоприобретенные качества, человек уже перестал довольствоваться только убийством. Этого было ему мало— он стал убивать своего брата с мучением. Но и этого оказалось мало. Он стал, издеваясь, убивать брата. Но и этого все еще было мало. И вот выдумывается нечто такое, чтобы, не убивая, поставить брата в беспомощное положение (чтобы своей беспомощностью он вызывал смех у проходящих, и так, сидя на этом безобразном обрубке несколько дней с бессмысленно разведенными руками, брат сам умирал бы от приступов страшной боли. Вот когда с совершенной ясностью открылось людям, кто такой Бог, Творец всего видимого и невидимого. Если бы Он был громовержцем, Он должен был бы уничтожить весь человеческий род за то, что тварь так злобно посмеялась над мыслью своего Творца. Но Любящий поступил совершенно обратно сему. Бог как Святая Троица думал о нашем спасении, т. е. о том, чтобы любовь опять соединила людей с Ним и друг с другом. И Он подал божественный пример Своей дружбы. В дружбе глубина жертвы, приносимой каждым из друзей, служит ее прославлению. ... (Наш небесный Отец отдал Сына Своего Единородного на заклание, как Агнца, чтобы Он Своей смертью на безобразном древке ненависти и черной злобы искупил грехи человеческие. Через три дня Он воскрес, и Святая Троица запечатлела в сердцах людей Свое новое дело. — прим. ред.). С этого времени в мире людских представлений и понятий наступает полный переворот. Точка отсчета для человеческих дел перемешается соответственно Христову указанию. Трон цезарей становится двусмысленным и неустойчивым, тогда как безобразный обрубок с поперечником делается единственной верной опорой человека. Путь, истина и жизнь начинаются с креста, без которого спастись нельзя. Наступает новая история человека, в которой нельзя никому отговариваться незнанием и непониманием. Бог пострадал на кресте. Слепых быть не должно! И если мир до Христа был миром дикарей, живших в дебрях своего невежества, то мир после Христа без креста становится миром богоотступников и проклятых, которым будет сказано в свое время: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его (Мф, 25, 41). Те же, кто последует за Ним, открыто названы друзьями Господа: Вы друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую вам. Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но » назвал вас друзьями, потому что сказал вам (и исполнил) все, что слышал от Отца Моего (Ин. 15,14-15). долготерпение бога Было ли в предании Богом Отцом Своего Сына на крестную смерть смирение? Нет, это было выражение совершенной любви, жертва друга. Смирение же заключалось в отношении Сына Человеческого к Своим страданиям и к позорной смерти. Смирение это не имеет предела. Для человека оно непонятно. Чтобы так смириться, нужно быть таким же высоким, как Он, носителем Божьей правды. Он был сам Божья правда — и вот Он добровольно отдавал Себя на позор. Христос умер под крики победивших Его врагов. Как бы сама Истина умерла вместе с Ним. И мир с момента Его смерти ло Его Воскресения существовал без правды. Вися на кресте, Он не мог думать о Своем Воскресении, Он чувствовал полное торжество смерти над Собой. Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?(Мф. 21, 46). И перед Его очами, затуманенными смертной пеленой, носилась гибель Его дела: бегство и предательство почти всех любимых. Все перестали Его понимать, а Сам Он должен был молчать — вот в чем было Его смирение. После молитвы в Гефсиманском саду Господь Иисус замолкает. Только отдаленно можно представить себе, какие нравственные муки терпел наш Спаситель. Насколько для грубого человека побои есть главным образом ощущение телесной боли, настолько для Христа даже мысль о телесном насилии, об ударах по лицу есть нестерпимое страдание нравственное. Он любит человека. Он хочет отдать ему все, Он открывает ему сердце — удар злобы по лицу в благодарность за это есть жесточайший удар в сердце. За то, что Я люблю тебя так, что не имею жизни, кроме этой любви, ты издеваешься надо Мной, ты плюешь Мне в лицо. Принять издевательство смиренно, не ответить на него даже тенью злобы — мыслью о будущем воздаянии, т.е. ничем не защищаясь, ничем не отталкивая от Себя, — значит, Самому сжать Свое сердце в тиски, чтобы оно перестало жить. Молиться за врагов Он мог только в промежутках, когда мучители телесно мучили нельзя молиться, когда чужой дух издевательства устремлен на тебя - тут все силы души нужно употреблять только на то, чтобы не отвечать. Принять в свое сознание необходимости такого смирения — это все равно, что заране Себя уничтожить. Вот что значит молени о чаше: Отче! о, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо Меня! (Лк. 22, 42), И вот смертный приговор Себе: не Моя воля, но Твоя да будет (Лк. 22, 42). Такая страшная сила преоборения Самощ Себя, что вместо пота капли крови падают на землю. Он уже уничтожил Себя, но сила, т.е. возможность уничтожить Своих врагов, остается при Нем. Иисус же, зная все, что с Ним будет, вышел и сказал им: кого ищете? Ему отвечали: Иисуса Назорея. Иисус говорит им: это Я... Они отступили назад и пали на землю (Ин. 18,4 — 6). Нужно усилие Его воли, а не их, чтобы они взяли Его. Христос как бы говорит им: возьмите Меня и ведите на позор, который вы приготовили для Меня. Я помогаю вам взять Меня. И так все время — не зашита Себя, а помощь врагам: ответы первосвященникам, молчание, перед Пилатом, имеющим не только возможность, но и искреннее желание Его отпустить. Любовь — Бог Отец чрез Сына отдает Себя до конца злобе человека. Делай со Мной, что хочешь. Моя жертва пусть научит тебя любви. второе рождение Святых Апостолов Святые Апостолы при жизни Христа, как большие дети, радостно окружали своего Учителя. Как дети, они относились к Его словам, брали их как бы в память для будущего, но не понимали их настоящего смысла. Тайна пришествия Сына Божия на землю не была им еще открыта. Видя постоянно чудеса Спасителя, сверхъестественное Его влияние на массы людей, присутствуя при Его необычайных победах над всеми книжниками и мудрецами, сами проповедники и чудотворцы, они не могли не чувствовать себя участниками какого-то грандиозного триумфального шествия. Сам Господь Иисус говорил им: блаженны очи, видящие то, что вы видите! ибо сказываю вам, что многие пророки и цари желали видеть, что вы видите, и не видели, и слышать, что вы слышите, и не слышали (Лк. 10, 23 — 24). Апостолы все время находились в восторженном ожидании какой-то безмерной славы, которая скоро откроется. Когда осподь Иисус говорил им: Не придет ктво Божие приметным образом... Ибо вот Царство Божие внутрь вас есть (Лк. 17. Л), они нисколько не задумывались над этими словами. Как дети, они восклицают: И бесы повинуются нам (Лк. 10, 17). И, как дети, полусерьезно выслушивают наставление Учителя: однакож тому не радуйтесь, что духи вам повинуются, но радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах (Лк. 10, 20). Они жили в счастливом неведении будущего и не понимали, что значит вес происходящее вокруг них. Про них можно было бы сказать, как про Петра, во время Преображения на горе воскликнувшего: Хорошо нам здесь быть; сделаем три кущи..,, — не зная, что говорил (Лк. 9, 33; см. также Мф. 17, 4; Мк. 9. 5). Много раз Господь пытался предварить и об ожидающих Его муках, но они не воспринимали. Да и как они могли поверить совершенно противоположному, что видели и слышали. Христос заранее наделял их небесным могуществом. Петру было сказано: Дам тебе ключи Царства Небесного (Мф. 16, 19). Петр тут же позволяет себе прекословить Спасителю, и Господь должен ему строго' выговорит: Отойди от Меня, сатана! Ты Мне соблазн; потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое (Мф. 16, 23). Непонимание и несмирение доходит до того, что когда Христос говорит: Вот мы восходим в Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет первосвященникам и книжникам и осудят Его на смерть; и предадут Его язычникам на поругание и биение и распятие; и в третий день воскреснет (Мф. 20, 18-19), — тогда приступила к Нему мать сыновей Зевелеевых с сыновьями своими, кланяясь и чего-то прося у Него. Скажи, — говорила она, — чтобы сии два сына мои сели у Тебя один по правую сторону, а другой по левую в Царстве Твоем (Мф. 20, 21). Господь Иисус пребывал среди близких как бы одиноким. Его тяжкие предчувствия крестной смерти усугублялись мукой этого всеобщего непонимания и одиночества. Нашелся только один человек, который понял предсмертную тоску своего Господа. Это была Мария, купившая драгоценное миро, помазавшая Его им, и, плача, отиравшая своими волосами Его ноги. Вот причина возмущения Христа на учеников, упрекавших Марию за трату денег, которые можно было бы раздать нищим. Оставьте ее; она сберегла это на день погребения Моего. Ибо нищих всегда имеете с собою, а Меня не всегда (Им. 12, 7—8 см. также Мк. 14, 6-7;). И вот благодарность Его за это сочувствие: «Пока будет проповедано Евангелие, имя ее будет повторяться везде»! (см. Мк. 14, 9). Вознесенные до небес, ученики должны были испытать всю горечь падения. Их Божественный Учитель и чаемый Царь подвергся унизительнейшему позору, какой только мог быть на земле. В самом жалком виде Сын Божий был пригвожден к дереву, как скверно провинившийся последний из рабов. Никто из учеников, кроме Иоанна, не мог вынести этого зрелища гибели своих упований. Все разбежались, попрятались, конечно, не от одного только страха перед иудеями, но и от муки падения. Сердца учеников Спасителя в эти страшные часы уничтожения их Учителя претерпели такое страдание, которое можно назвать полным сокрушением, их старые сердца умерли. Некоторое время они существовали как бы без сердец. И нужно полагать не прежнее чувство объединенности общим Учителем собрало их вместе в горнице, а настоящий животный страх перед иудеями. Беспомощность учеников была доведена до границы отчаяния: их Упование было в гробу. И вот тут-то, как вечное напоминание для всех, что без Меня не можете делать ничего (Ин. 15. 5), предстал перед ними Воскресший Учитель и дунул, и сказал им: примите Духа Святого (Ин. 20, 22). И они ожили (Им, а не сами) для новой жизни, и сердца их воскресли в новом составе, способные понять, что такое была жизнь их Учителя (если не умрешь, не оживешь). И с этого времени бывшие триумфаторы шествия Христа по земле и первые избранники Царствия становятся в мире сем не глашатаями славы, а проповедниками юродства. Мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством про/юведи спасти верующих (1 Кор-1, 21) — вот что поняли они. Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости, а мы проповедуем Христа распятого (1 Кор. 1. 22 -23). То, что казалось ветхому миру безумием, для них стало истиной. На этом безумии они строят свою новую жизнь. Не с высоты земного величия, а из глубины своих отчаянных обстоятельств, притеснений, низложения проповедуют они. Мы живые непрестанно предаемся на смерть ради Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в смертной плоти нашей (2. Кор. 4. II). Дух Святой, который учит их всему и напоминает им все, что говорил Христос, постоянно напоминает им также, чтобы они не превозносились. Они поистине свет мира, имеющие глаголы вечной жизни, сокровище свое носят в глиняных сосудах, чтобы преизбыточная сила, — как объясняет апостол Павел. — была приписываема Богу, а не нам (2 Кор. 4, 7). Не дарами Духа Святого они превозносятся, а, напротив: Если должно мне хвалиться, то буду хвалиться немощью моею (2 Кор. 11, 30). Я гораздо более был в трудах, безмерно в ранах, более в темницах и многократно при смерти. От иудеев пять раз дано мне было по сорока ударов без одного; три раза меня били палками, однажды камнями побивали, три раза я терпел кораблекрушение, ночь и день пробыыл в глубине морской. В труде и в изнурении, часто в бдении, в голоде и жажде, часто в посте, на стуже и в наготе (2 Кор. 11, 23-27). Не восхищение в духе, не чрезвычайность откровений возвеличивают христианина, а соучастие в смертных муках Спасителя. Вследствие огромной силы Духа, которую проявил апостол Павел и которая нужна была ему как проповеднику и апостолу среди язычников, святому апостолу дано также жало в плоть — ангел сатаны удручает его — тоже, как помощь Божим, ибо такова была сила Духа, что невозможно было самому бороться с превозношением. Трижды молил я Господа, — говорит св. Апостол, — чтобы удалил его от меня. Но Господь сказал мне: «довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи» (2 Кор. 12. 8—9) . Человеку необходимы немощи, чтобы обитала в нем сила Христова. В святых апостолах произошло первое на земле превращение старого психического мира в новый, духовный. Все, чем жил древний человек, для них умерло. Высота стала низом, горькое — сладким, мука — счастьем. Они не только не избегали страданий, оскорблений и смерти, а, напротив, с радостью отдавались им, считая, что это и есть высшие моменты жизни. Всякое поношение ради Христа было для них, как хлеб сладкий, как знак, что они удостаиваются мук, подобных Учителю. Апостол Петр, который при жизни Христа с таким трудом смирялся, — смертью своею показал пример чудесного смирения. «Я недостоин быть распятым, как Господь Мой был распят, — сказал он своим палачам, — распните меня вниз головой». смирение праведников Блаженный архиепископ Феофил шел некогда на гору Нитрийскую. К нему тришел и отец горы. Архиепископ говорит ему: «Что нашел ты, отче, лучшего на пути сем?» Старец отвечает ему: «Постоянно обвинять и осуждать самого себя». Архиепископ говорит ему: «Действительно, нет другого пути, кроме этого». Душа истинно христолюбивая, хотя 6ы совершила тысячи праведных дел по ненасытимому стремлению своему ко Госполу, думает о себе, будто бы ничего еще она не сделала; хотя бы изнурила тело свое постами и бдениями, при таких чувствованиях остается, будто бы не начинала еще трудиться для добродетелей. Где же предел этому праведному смирению? Его нет! Нет такого состояния праведности, когда мог бы человек остановиться в приятном сознании достигнутых результатов. Сколько бы ни сделал, все-таки должно считать себя грешнее всех людей. Всегда, как мытарь, а не как фарисей, — никогда не обращать внимания на чужие грехи, а только на свои. Самая основа праведности заключается именно в сознании себя — ничем: все Бог, без Него я ничто. Чтобы удержаться с Богом, продолжать делать Божье дело, я должен смирять себя беспредельно. Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный (Мф. 5, 48). Эти слова, конечно, не означают, что нужно тянуться куда-то в высоту. Высокие подвиги и дела не от нас зависят, а от наших талантов, тоже дарованных Богом. Если и чудеса будешь творить, и бесов изгонять, и познаешь бесчисленные тайны Божий, а не будешь считать себя при этом ничтожным, то все эти великие дела нисколько не послужат тебе ко спасению. Всякое самодовольство есть уже как бы награда здесь, на земле, и исключает возможность награды небесной. Силой, необходимой для совершения больших подвигов, обладает не всякий, а смирение может иметь каждый христианин. В этом смысле сказано об уподоблении в совершенстве Отцу Небесному. Ведь и Он беспредельно смиряет Себя, чтобы снизойти до нас, до каждого нашего дела. Поэтому неправы те, которые думают, что христианский идеал недостижим, так как требует Божественного совершенства. Он требует совершенства смирения, а не совершенства дел, что было бы действительно невозможно. Напротив, никто не должен делать свыше своих сил, это неполезно. Но недовольство своими делами! Постоянное сознание: мало! мало я делаю! Плох я, несовершенен! Это сознание и есть наша непрерывность стремлении к Богу. Беспредельное совершенствование. Вот почему в примерах святой жизни на первый план выдвигается не высота подвига, а то смирение праведника, с которым он совершает свое дело, незаметность, умаление себя. О многом, что делали праведники, мы не знаем, но всегда знаем, что они были людьми прячущимися, скрывающими все свои дела, убегающими от людской молвы. Напоказ они ничего не делают. И жития Святых Отцов составлялись случайно, только то становилось известно, что Господь как бы насильно, помимо их желания, через других людей открывал что-то из их подвигов. Жизнь праведника никогда не бывает известна в подробностях, о некоторых святых мы даже ничего не знаем, кроме того, что они имели блаженную кончину; так, например, Мария Египетская, чем стяжала она благоволение к себе Господа, что удостоилась столь святой кончины, остается неизвестным. Величайшие дела совершаются как бы с глазу на глаз с Богом. Человек, словно не помнит того, что сделал. Встретив, положим, в большой толпе расслабленного, исцелил его, и тотчас затерялся в толпе, и сам потерял из памяти свое чудо. То, чего достиг подвижник и что он может, знает один Бог, и святой страшится выдать эту свою высоту перед кем-либо. Вот что читаем в Патерике (сборник событий и изречений христианских подвижников): «Брат пришел к келье отца Арсения и посмотрел в окно, и увидел старца всего как бы огненным (он молился), и, когда постучался брат, вышел старец и, увидев брата, в ужасе говорит ему: долго ли ты стучался и не видел ли чего? Тот сказал: нет. И успокоился старец». Когда к подвижникам приходили навещать их, то хозяева, угошая гостей, вкушали с ними ту же пищу. Однажды после такого угощения посетитель спросил келейника старца: «Как же это старец все ест?» — «Да, теперь ест, а когда вы уйдете, то он будет изнурять себя много дней за то, что ел с вами это», — ответил келейник. Один подвижник, не евший хлеба, пришел к одному великому старцу. Там были другие странники. Старец приготовил им немного вареной пищи. Не евший хлеба положил себе только размоченной чечевицы, тогда как другие ели и хлеб. Когда встали после трапезы, старец, отведя в сторону этого брата, сказал: «Брат, если ты придешь к кому, не открывай образа жизни своей. Сиди в своей келье и не выходи, если хочешь всегда сохранять его». Открывающий и разглашающий добрые дела свои подобен сеющему на поверхности земли: прилетают птицы небесные и съедают семя. Некогда во время праздника братия вкушали трапезу в церкви. Там был брат, не евший вареной пищи, о чем он сообщил прислужнику. А прислужник громко возгласил: «Такой-то брат не ест вареного, принесите ему хлеба». Тогда встал один из старцев и сказал брату: «Лучше бы тебе сегодня есть в своей келье мясо, нежели услышать такое слово перед всем собранием». Но не только скрывают свои дела святые угодники, но еще и принимают на себя поношения, как заслуженные и, если кто обвиняет их, то не оправдываются. О таких непонятных уму житейского человека поступках существует много свидетельств. Есть и такие, которые сами принимают на себя грехи своих братьев, сами обвиняют себя в чужих грехах. Один брат жил в киновии и все проступки братьев возлагал на себя так, что обвинял себя даже в блудодеянии. Некоторые из братьев начали на него роптать, говоря, сколько зла он делает и так мало работает. Тогда начальник киновии, зная его труды, сказал им: «Я хочу одной его рогожи, которую он делает со смирением, чем много ваших, сделанных с гордостью». И открыл им, в чем смирение его. Братья устрашились и принесли покаяние перед братом. Не видения и не чудеса служат мерилом праведности, ибо видения и чудеса доступны также и демонам, но смирение и послушание. Говорили об одном из отцов, что он в течение семи лет просил Бога о некоем даре и ему было дано. После сего он пошел к одному великому старцу и возвестил ему о даре. Старец, услышав, опечалился, говоря: «Великий труд!» И сказал ему: «Пойди исполни другие семь лет, моли Бога, чтобы дар твой был отнят у тебя: ибо сие тебе неполезно». Он, пошедши, сделал так, пока не было отнято от него. Услышав, что некоторые говорят: «Мы видим ангелов», старец сказал: «Блажен тот, кто всегда видит грехи свои». Одного старца спросили, кто суть козлища в Евангелии и кто агнцы. Старец сказал: «Козлища - это я, а агнцев знает Бог». Никогда никакая высота подвигов и высокое положение в Церкви не могут возвысить истинного подвижника в собственных глазах. Всегда он собою недоволен и боится высокоумия, и совершенно искренне готов преклониться перед всеми, кто может научить его. Однажды пришли помыслы высокоумия епископу Тихону (святителю Задонскому), и долгое время он не мог их отогнать. Борясь с этими мыслями, сидел он на своем крыльце. Вдруг видит одного бегущего из Церкви юродивого. Подбежав к нему, юродивый ударил ею по щеке и сказал ему на ухо: «Не высокоумь». «В тот же момент, — говорит святитель, — помысл оставил меня». В благодарность за такое врачевство свт. Тихон определил юродивому пенсию, которую и выдавал из своих средств до самой своей кончины. Франписк Ассизский, не принимая пиши в четыредесятницу, нарочно вкусил хлеба, чтобы не позволить себе сравниться в посте с Сыном Божиим. Сказано, что смирение имеет силу над всякой властью. Два епископа возымели презрение друг к другу; один был богат и силен, а другой смирен. И сильный искал сделать зло другому. Услышавши о том, другой сказал клиру своему: «Мы победим его благодатью Божиею». Ему говорят: «Владыко! кто сможет с ним (сладить — прим.ред.)». «Потерпите, — говорит он,— чада, и увидите милость Божию». И, когда у богатого был праздник Святых Мучеников, смиренный берет с собой клир свой и говорит.им: «Следуйте за мной и смотрите, делайте то, что я буду делать — и мы победим». Они приходят, когда к епископу после молебна собрался весь народ. Смиренный епископ падает к его ногам со своим клиром, говоря: «Прости нам, владыко, мы рабы твои». Он же, пораженный этим, сам ухватывается за ноги его, говоря: «Ты будешь мой владыка и отец» — и с этого времени была между ними великая любовь. Совершенство праведника узнается Святыми Отцами по смирению его: чем глубже смирение, тем выше вознесся человек. Вот замечательный пример этого испытания праведности. Когда умирал отец Сисой и сидели у одра его отцы, просияло лицо его, как солнце, и говорит он им: «Вот авва Антоний пришел». И опять просияло лицо его еще больше, сказал: «Вот лик апостолов пришел». И удвоился свет лица его, и вот он как бы говорил с кем. Сказали старцы: «С кем разговариваешь, отче?» И сказал: «Вот Ангелы пришли взять меня, и прошу, чтобы позволили мне покаяться немного». Говорят ему старцы: «Не имеешь ты нужды каяться, отче». Сказал же им; «Поистине не знаю о себе, полагал ли я и начало». И узнали все, что он уже совершенен. И опять вдруг сделалось лицо его, как солнце, и ужаснулись все, и говорит им: «Вот Господь пришел и говорит: несите ко мне сосуд избранный пустыни». И тотчас предал лух. И сделался, как молния, и наполнилось все место благоуханием. ЖИЗНЬ МИРЯНИНА ВО ХРИСТЕ отношение к богу И буду вам Отцем, и вы будете Моими сынами и дщерями, говорит Господь Вседержитель. (2 Кор.6, 18) Наше чувство к Богу должно быть чувством детей к живому, близкому Отцу, Который здесь же, в доме, невидимо слышит каждое наше слово, видит каждый наш шаг. Любит бесконечно всякого из нас. Малейшая наша нелюбовь друг к другу глубоко огорчает Его. Обращаться к Нему мы должны непрестанно в сердце во всем, что делаем: радуемся ли, трудимся ли, любим ли. Он никогда не утомляется выслушивать нас в самом малейшем нашем деле. Смирение же будет в том, что невзгоды жизни будем принимать как Его попечение о нас: ведь Он знает, как нас смирить, что нам полезно и что вредно. Большая радость нам неполезна, и Он умиряет ее, посылает невзгоды. Чем покорнее мы будем относиться к дарованной нам жизни со всеми ее неприятностями (крест Господень), тем ближе будем к Нему. У человека смиренного невзгода часто разрешается в светлое утешение, и Бог дает понять, что это было, разъясняет причину. Напротив, у противящегося и упорного скорби будут тем жесточе и безнадежнее, чем более он будет упорствовать; несчастья не просветляют, но, как сажа, наседают на сердце. Необходимо молиться с сокрушенным сердцем, — все время внутренне как бы взывая: «Да будет святая воля Твоя, не моя, а Твоя». Лучшее состояние во время молитвы — это чувствование себя большим грешником и виновником зла в мире. Конечно, подъем горе, чувство восторга, неописуемая радость возможны во время молитвы, как славословие Господу. Однако не следует слишком поддаваться этому состоянию, следует умирять его сознанием своего ничтожества, мыслью: недостоин я, Господи, такого счастья. В восторженности легко поддаться обману и чувствовать себя возвышеннее, чем ты есть на самом деде. Рядом часто идет мысль: вот как любит меня Господь! вот я какой! вот чего я достиг! И тут же незаметно может вплестись и самая злая мысль: должно быть, я особенно отличен Богом перед другими людьми. Если необходимо соблюдать осторожности при ощущении восторга во время молитвы, то вызывать в себе этот восторг, или, как это именуется, экстаз, людям, живущим в обычных житейских условиях и не помышляющим всецело посвятить себя на служение Господу, вовсе не полезно1. И смиренному христианину необходимо раз навсегда запретить себе нее подобное. Здесь прелесть сторожит на каждом шагу. То, что называется просветлением, восхищением, — редкие состояния большой праведности — приходят помимо нашего желания, как особый дар Божий; вызывать их искусственно, как советуют многие современные мистические теории, — значит, искушать Господа и терять самое ценное для христианина — сокрушенность сердца. «Нужно помнить, — говорит святитель Феофан Затворник, — когда у вас горит душа усердием, это есть действие благодати, Божие к душе прикосновение. Бывает, что, когда долго длится, душа думать станет, какая она мастерица молиться, забывая, что живость молитвенного движения есть не ее дело, а дело Божие в нас. За такое думанье благодать отходит и оставляет душу одну». __________________________ 1 Для людей, посвятивших себя Богу, существуют особые руководства для «умного делания»; писания по этому предмету соединены в «Добротолюбии». О своих нуждах следует постоянно докладывать Богу и просить: Просите, и дано будет вам (Мф. 7. 7; Лк. II, 9). Однако нескромностью будет предполагать, что каждая просьба может быть удовлетворена. Не все просьбы нам на потребу. Нужно только веровать, что Господь дает непременно, если нужда наша истинная. Необходимо также терпение. |
Похожие:
 | Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II О том, что Церковь есть матерь наша по праву возрождения в Таинстве святого Крещения |  | Доклад Патриарха Московского и всея Руси Кирилла на Архиерейском... Управления федеральной службы исполнения наказания, а также для обучающихся с ограниченными возможностями здоровья в 2013 г |
| Московское государство в конце XV – начале XVI века. Государь всея Руси Иван Васильевич III Тема: Московское государство в конце XV – начале XVI века. Государь всея Руси Иван Васильевич III целевая аудитория: 6 класс | | Конспект урока «Иван III. Государь Всея Руси» Рабочая программа по обществознанию 10 класс составлена учителем моу ксош №32 Сасиной Е. Н |
| Конспект модульного урока по истории России в 10 классе «Иван III государь всея Руси» Начальник 36 пожарно-спасательного отряда противопожарной службы Самарской области | | Иван III – государь всея Руси. Образование единого государства. Учебный предмет Автор: Ашаткина Анна Ивановна – учитель истории и обществознания. Моу покровская оош, муниципального района Кинельский, Самарской... |
| Какие центры Руси борются за лидерство в XIII в.? Как можно охарактеризовать социально-политический строй Московского государства в xv–xvi вв.? | | 1. История пирогов на Руси Пироги на Руси начали печь очень давно. Пироги приготовляли и употребляли на Руси вначале исключительно по праздникам |
| Тема урока: «Руси и Золотой Орды в XIII-XIV вв» Образовательная раскрыть отношения Руси и Золотой Орды в XIII-XIV вв. Определить роль Галицко-Волынского князя Даниила в восстановлении... | | Урок в 10 классе. Тема урока: Культура Руси Оборудование урока: Кабинет информационных технологий, омс диск №56 Культура Киевской Руси и Расцвет культуры домонгольской Руси |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Мхк конспект – Художественная культура Киевской Руси, Искусство Великого Новгорода, Владимиро-Суздальского княжества, Московского... | | Великое княжество Литовское В течение столетия после Батыева нашествия на десятков земель и княжество Древней Руси выросли два мощных государства, две новые... |
| Темы рефератов Образование Древнерусского государства. Принятие христианства на Руси Восточнославянская государственность в XI-XII веках (Усобица на Руси и ее причины) | | Программа дисциплины Институты власти в средневековой Руси В стадии формирования находилась и сама государственность средневековой Руси. Следует иметь в виду, что проблема формирования власти... |
| Наследница Киевской Руси Формирование представлений о расширении границ Древнего русского государства, о роли князей, потомков княгини Ольги в становлении... | | Экзаменационный тест по дисциплине «Отечественная история» Время расцвета Киевской Руси Принцип «отчиности» в новых правилах организации власти на Руси, принятых в 1097 г в Любече означал |
