Магистерская работа студента 2 курса очной формы обучения
Скачать 0.84 Mb.
|
| Глава 3: Новое понимание концепта С середины 2000-х годов и даже раньше всё более популярным в научных кругах становится концепт политической религии. Эта теория, которую начали разрабатывать еще до Второй мировой войны, в наше время как бы получила второе дыхание. Изучение тоталитаризма не осталось в стороне от ее возрождения: в первое десятилетие XXI века заявила о себе группа исследователей, которые видят в тоталитарных паттернах форму выражения «государственной веры» или «государственной религиозности». Поясним, в чём заключается суть вопроса. Политическую религию можно назвать своеобразной формой секулярной идеологии, при которой политика принимает на себя этические, социальные и психологические функции, реализуемые традиционными религиями. В итоге политические идеи и институты подменяют религиозную веру и религиозные институты, сообщая политике сакральный ореол. При этом власть, не возражая против сакрализации самой себя, отторгает теократическую парадигму: религия используется ею лишь как политический инструмент, предназначенный для достижения политических целей и решения политических задач. Политика же начинает восприниматься через призму «борьбы добра со злом». В такой системе привычная религиозность может вообще отходить на второй план: классическая религия здесь становится ненужной, поскольку ее вытесняет и заменяет политический суррогат116. Истоки подмены, замещающей религию политикой, можно связать с зарождением тоталитаризма - в исходном его значении. Тоталитаризм возник из кризиса Первой мировой войны, когда настало «время масс», а человек был напуган и слишком мал перед лицом нового, чужого и сурового мира. По мнению Эмилио Джентиле, экзистенциальная пустота и нигилизм, стимулируемые массовым обществом и усугубляемые бюрократическим государством, породили своеобразную форму защиты - «бунт» против религии как таковой117. «Религия Бога» была подменена «религией государства», причем последняя в данном случае понимается в довольно узком аспекте, не включающем элемент веры в трансцендентное начало. Речь идет о поклонении, религиозном по форме, но нацеленном земные объекты и сущности. Грань между религией и политикой здесь намеренно размывается118. О политике как форме религии заговорили ещё в 1930-е. Впоследствии этой темой занимались такие исследователи, как Вальтер Бенджамин, Николай Бердяев, Герхард Лейбхольц и др. О тоталитаризме в связке с политическими религиями первым начал размышлять германский исследователь Эрик Фёгелин, сбежавший из нацистского государства, в 1938 году и выпустивший работу, которая так и называлась - «Политические религии». Именно он, собственно, считается творцом этого концепта. По его мнению, тоталитарные идеологии в лице нацизма и коммунизма имели много общего с религией. Идеология служит объединяющим фактором и базисом национального единства, при котором политическим реалиям придаётся религиозная окраска, правда, в несколько видоизмененной форме. Идеология при таком подходе не становится религией, но приобретает некоторые её черты; правда, идеология не предполагает веры в Бога. Фёгелин был в большей степени философом, нежели историком или политологом. На наш взгляд, его мысль слишком привязана к христианской теологии, и это помешало ему разработать строгий научный аппарат. Именно за это его взгляды критиковались другими политическими мыслителями – в частности, он полемизировал с Ханной Арендт119. В этой полемике Арендт доказывала, что исследование должно строиться на фактах, а не на идеалистических представлениях о связях явлений (в данном случае, тоталитаризма и религии)120. Вторым по значимости исследователем, который также интерпретировал тоталитаризм как политическую религию, стал Вальдемар Гуриан. Подобно Фёгелину, он был немцем, который сбежал из государства Гитлера. В 1939 году Гуриан писал, что тоталитарная элита заменила социальную или традиционную легитимацию старого правящего класса новой формулой политической религии. Причем помимо оправдания власти только одной и единственной партии эта религиозная форма несла на себе двойственную функцию посвящения всей своей власти единственному закону. Даже политическая религия сама по себе и была законом, легитимировала сама себя. Кроме того, такая форма религии подчиняла массы, заставляя их высказывать то мнение, которое выгодно режиму. С точки зрения Гуриана, особым отличием тоталитаризма от прочих идеологических форм стало то, что он не желал довольствоваться «пассивным и внешним подчинением власти». Тоталитаризм принимает лишь «полное внутреннее подчинение»121. Тоталитарные религии основаны на «безоговорочном подчинении лидеру с одной стороны, и циничной аморальностью с другой стороны». Именно такая связка постоянно используется для того, чтобы поддерживать нужный градус «идейного пыла» в массах, превращая их в активную силу, обслуживающую амбиции доминантной элитной группы. Если старое абсолютистское государство считало массы лишь пассивным инструментом, то тоталитарное государство «заряжает» этот инструмент энтузиазмом. Таким образом, для Гуриана изначально политическая религия – лишь атрибут тоталитаризма, инструмент для поддержания и укрепления режима. Проблема, однако, на наш взгляд, заключается в том, что при более пристальном рассмотрении становится ясно, что указанный религиозно-политический инструментарий тоталитаризма не является лишь инструментом - тоталитаризм сам есть политическая религия. Позже к этой мысли пришел и упомянутый автор, написавший, что Бог в данной системе не является целью (осуществляемого в государстве) политического единения и что он становится лишь средством для этого единения. «Общество не отражает Бога; Бог есть отражение самого общества. Тоталитарный режим восхищается богом, которого сам и производит. Таким образом, в последней инстанции, если он использует имя Бога, он восхищается своим собственным образом, обожествляя самого себя»122. Позже, в середине 1960-х годов, Гуриан полностью отождествил понятия «тоталитаризм» и «политическая религия». В последующие годы тоталитаризм изучали в основном историки и политологи. Впрочем, и в этот период некоторые исследователи подчеркивали религиозный подтекст нацистского, например, тоталитаризма123. Другие занимались сопоставлением идеологических и религиозных форм, доказывая близость этих феноменов. Так, в 1983 году английский религиовед Ниниан Смарт писал: «Современное религиоведение вместе с изучением традиционных вероисповеданий должно обратить свой взгляд и на светские символы и идеологии – на национализм, марксизм, демократию – которые нередко соперничают с религией и в то же время в большей степени сами по себе являются религиозными. Таким образом, современное исследование религии помогает осмыслять мировоззрения, как традиционные, так и секулярные, которые, по сути, являются двигателем социальной и моральной преемственности и изменения; поэтому оно открывает верования и чувства, а также стремится понять то, что существует в головах людей»124. Но, как мы говорили выше, учёные тогда в большей степени были заняты спорами о самом концепте и его признаках, не понимая, что тем самым если и не разрушают сложившийся взгляд, то, как минимум, подтачивают его основы. Поэтому неудивительно, что к толкованию тоталитаризма как политической религии вновь обратились только на рубеже 1990-х и 2000-х годов. Эта репрезентация концепта крайне молода и продолжает развиваться. На сегодняшний день особое место в исследовании связи тоталитаризма и религии занимает основанный в 2000-е годы академический журнал «Тоталитарные движения и политические религии»125. Интересно, что интерпретация тоталитаризма как наивысшей формы политической религии сегодня разрабатывается не только молодыми исследователями. Так, классик политологии Хуан Линц в начале 2000-х годов писал о переходе «от идеологии к политической религии». По его мнению, секуляризм XX столетия породил духовную пустоту внутри интеллектуального слоя и слоя образованных граждан в целом, которую можно заполнить лишь «тотальным идеологическим посвящением». Этот автор идет еще дальше, утверждая следующее: «Единожды упрощённые и пониженные до слоганов политическим движением, эти идеи стали мощным базисом для псевдо-религиозной политической цели, которые оправдывали тоталитаризм и сделали его возможным»126. Те же изменения отмечали не только политологи, но и историки. Так, один из исследователей нацизма, следуя, вероятно, по стопам вновь ставшего актуальным Николаса Гудрик-Кларка, писал в начале 2000-х годов: «В среде убеждённых мифический мир вечной весны, мир героев, демонов, пламени и меча – в общем, фантастический мир для детей – подменял собой реальность»127. Но чем же политика похожа на религию? Вероятно, приобретаемыми ею на каком-то этапе свойствами: власть при определённых условиях может принять на себя «магическую» роль и получить особый статус. Между политикой и религией действительно есть аналогия: «В обоих случаях речь идет об отношениях, сознании и организации. Но не только структурные элементы религии и политики схожи. … Две важнейшие функции, присущие политике – регулятивная и интегративная – присущи также и религии. Политика призвана обеспечивать целостность общественной системы, стабильность и общественный порядок, регулировать отношения между людьми и общественными группами, сглаживать возникающие противоречия. Подобные функции выполняет и религия. Политика реализует названные функции нередко в интересах определенных слоев населения или всего общества в целом. То же самое делает религия»128. А чем же тоталитаризм похож на религиозное учение? Прежде всего, тут важен идеологический мотив - желание подчинить не только своё сознание, но и сознание общества некоему единому концепту, «единственно верному» взгляду. Тоталитаризм смыкается с религией в эсхатологическом и телеологическом восприятии общественного развития. Так, у ряда религий им заимствуются представления о закономерном исторического процесса, его движении к определённой цели, «правильном завершении» истории, финальном постижении смысла человеческого существования. При таком подходе государство становится «венцом», итогом развития цивилизации, будь то коммунистический строй или нацистский Рейх. Одновременно идеологическая утопия тоталитаризма используется для оправдания страданий и лишений, выполняя компенсаторную функцию. Раймон Арон запечатлел эту сторону тоталитарной идеологии в понятии «секулярная религия». Такие религии, писал он, «занимают в душах наших современников место исчезнувшей веры и переносят спасение человечества сюда, в далёкое будущее, в виде общественного устройства, которое следует построить»129. Так, при коммунизме, по Арону, потусторонний мир проецируется на землю, причем в скором будущем он должен непосредственно перенестись на неё. Поскольку коммунистическое будущее является предсказуемым, оно должно быть неразрывно связано с настоящим в лице партии, пролетариата, вождя. Таким образом, коммунизм должен представать раем де-факто; в жизнь этот рай проникает с помощью слов, которые эту реальность и изменяют. Именно тут, по мнению Арона, таится фундаментальная слабость тоталитаризма: он не может постоянно поддерживать революционную веру и революционный энтузиазм в должном состоянии. Если реальность называют удовлетворительной, значит, время для возмущения прошло, а жертвы, принесённые государству, нельзя должным образом оправдать. Но если реальность принимается как неудовлетворительная, то каким образом – с помощью каких методов и знаков? – можно показать, что она находится на пути к тысячелетнему раю130? Телеологизм тоталитаризма проявляется в рассмотрении истории как закономерного движения к достижимой цели, в представлении о примате цели над средствами её достижения. Всё это подкрепляется политической пропагандой, которая конституирует мифы, поддерживает их, приобретая тем самым черты всё того же религиозного культа – со своим «сводом законов», своими праздниками, своими святыми. Эти мифологические грёзы используются для создания атмосферы политического единства нации или класса, создания представления о едином – поистине тоталитарном – государстве. Причем мифы не подлежат никакому сомнению, воспринимаясь в качестве основы режима. Разумеется, восприятие этих мифологем является обязательным для всех членов общества131. Несомненно, Фёгелин был прав в том, что тоталитарная идеология есть изменённая по форме религия, но без веры в Бога. Тем не менее, на наш взгляд, в тоталитарных идеологических структурах есть то, что можно назвать «заменителем бога» - это либо идея сама по себе, либо её высший носитель в лице вождя, которому поклоняются как «живому Богу». Быть может, именно поэтому итальянский исследователь Витторио Страда назвал политические религии «антирелигиями»132. Тоталитаризм отличается от других идеологий чертами, сближающими его с религией. Речь идет, как уже отмечалось, о максимальном контроле над всеми сферами человеческой жизни, уничтожении понятия «частная жизнь», требовании не просто повиновения, а полного подчинения, совмещённого с «идейным» горением со стороны индивида, крайней нетерпимости к альтернативным точкам зрения и конкурентам133. По мнению некоторых отечественных специалистов, политическая религия «может быть определена либо как особая форма религии, которая обосновывает политическое действие, либо как форма идеологии, которая обосновывает политическое действие через апелляцию к потусторонним силам. Иначе говоря, политическая религия представляет собой гибрид религии и идеологии, посредническую форму, позволяющую связать религию с политическим действием»134. Все признаки сходства двух явлений можно было бы выразить дихотомией «форма и дух». Тоталитарные политические идеологии и тоталитаризм как таковой очень похожи на религию и по форме, вплоть до заимствования обрядов, и по духу, в обещаниях «рая на Земле» и использовании агрессивных механизмов избавления от критичности в человеке ради сплочения в массу. Заключение Концепт «тоталитаризм» прошёл в своем развитии долгий и сложный путь. То, что в 1930-е годы, и особенно после Второй мировой войны, казалось таким понятным, как и то, что было описано и классифицировано в 1950-е годы, уже через два десятилетия подвергалось сомнению. К сформулированным «строгим» теориям предъявлялись вопросы, а во взглядах на проблему возникали многочисленные оттенки и нюансы. Со временем очевидные дефекты первоначальной упрощенной парадигмы вызвали лавину критики – и ревизию концепта, осуществленную, в основном, руками историков, но поддержанную политологами. Вопрос порой ставился довольно жестко: «А был ли вообще тоталитаризм?». Но даже после публикации самых критических и скептических работ мало кто из ученых рискует говорить о том, что тоталитаризма не было. Здесь нельзя не отметить и ещё одну проблему, которая обязательно встаёт перед учёным, занимающимся подобной тематикой – проблему морально-этическую. Как рассуждать о неоднозначности тоталитарной системы после концентрационных лагерей и геноцида, которые, сами по себе, были вполне однозначными? И дело здесь не в том, можно или нельзя – безусловно, можно и даже нужно, иначе гуманитарная наука, потрясённая ужасами прошлого века, начала бы топтаться на месте. Но вот в какой манере рассуждать о подобных вещах? Как, скажем, выявлять логические двусмысленности и неоднозначности внутри тоталитарных систем после тех бесспорных преступлений, которые ими совершались? Научный анализ никогда не бывает абсолютно отстраненным и бездушным, и поэтому на поставленный вопрос нет, к сожалению, простого ответа. Но факт остаётся фактом: верификация концепта «тоталитаризм», предпринятая «эмпириками», если не отменила тоталитаризм как научное понятие, то серьезно усложнила его и даже больше – деформировала. А это, в свою очередь, привело к повторной актуализации иной тоталитарной перспективы, иного взгляда на феномен: мы говорим о политической религии. О ней начали говорить более полвека назад, но тогда преобладающее в политологии направление сурово критиковало тех ученых, которые желали описывать тоталитарные режимы не в категориях политического курса или государственного устройства, а в терминах идейных верований и представлений. Концепт тоталитаризма как политической религии актуален и сегодня: время рассудило так, что старое представление о нем как о диктатуре оказалось, как минимум, не отвечающим всей исторической сложности феномена. Это означало, что нужен кардинально иной, новый подход. Таким образом, трансформация концепта «тоталитаризм» прошла несколько стадий: от эмоционально-описательных оценок к политологии; от политологии к исторической и историографической критике, деформировавшей концепт; от деформации концепта к его усложнению и возврату к необычной, забытой попытке оценить феномен в категориях мифологии и религиозного миропонимания. Тоталитаризм, на наш взгляд, не выдержал попытки дополнить его с исторической точки зрения: верификация концепта «эмпириками» чересчур усложнила, казалось бы, столь ясные теоретические построения. Феномен тоталитаризма оказался гораздо сложнее, чем казалось исследователям-теоретикам. Так как же трактуется концепт «тоталитаризм» в мире, где почти не осталось тоталитарных государств? Чем он стал сегодня? Почему до сих пор пишутся многочисленные работы на эту тему? Здесь важно подчеркнуть ещё один момент, который, на наш взгляд, является прямым следствием изменений, произошедших с теориями тоталитарного государства. Говоря упрощённо, тоталитаризм стал использоваться лишь в качестве одного из приёмов политической борьбы, элемента политического инструментария. Часто в политической риторике, которая и составляет основу того, что называется ныне политическим процессом, достаточно лишь намекнуть на то, что оппонента что-то связывает с тоталитарным государством в его классическом виде – и этого уже достаточно для политических гонений. «Тоталитаризм» стал сегодня «симулякром», знаком без обозначаемого, под которым каждый подразумевает что-то неизменно ужасное – и потому эффективное в пропагандистском смысле. При этом политологическое содержание концепта оказывается предельно размытым, т.к. множественность наличных теорий позволяет выбирать и конструировать самобытные и оригинальные подходы и оценки. Не вызывает сомнений то, что сегодняшняя разноголосица по поводу тоталитаризма будет недолговечной, поскольку такая ситуация для гуманитарной науки не является естественной. Возможно, поиск общего знаменателя будет идти в рамках самого свежего подхода к тоталитаризму как к форме политической религии. Этот подход кажется перспективным по ряду причин. Даже в условиях практически полного отсутствия тоталитарных режимов в формально демократических государствах можно обнаружить признаки унифицирующей политической веры, которая при определенных неблагоприятных условиях может послужить почвой для тоталитарных политических программ. А это, в свою очередь, выводит нас на проблему кризиса современной демократии, явно не вмещающейся в рамки заявленной нами темы. |
Похожие:
 | Программа педагогической практики для магистров 2 курса 050700. 68... Рассмотрено и утверждено на заседании учёного совета факультета педагогики и психологии протокол от 2012 г. № | | Учебно-методический комплекс рабочая программа для студентов очной формы обучения Шармин Д. В. История и методология математики. Учебно-методический комплекс. Рабочая программа для студентов очной формы обучения,... |
| Учебно-методическое пособие для студентов 5 курса юридического факультета... Судебная психиатрия: Учебно-методическое пособие для студентов 5-го курса отделения юридического факультета очной формы обучения... | | Рейтинговая система оценки успеваемости по пфсс (легкая атлетика)... Контрольная работа по дисциплине «Культура речи и деловое общение» является допуском студента заочной формы обучения к зачету |
| Учебно-методический комплекс рабочая программа для студентов очной... Шармин Д. В. Информационные технологии в профессиональной деятельности. Учебно-методический комплекс. Рабочая программа для студентов... | | Самостоятельная работа студентов самостоятельная и индивидуальная... Самостоятельная и индивидуальная работа студента специальности 030501 «Юриспруденция» по дисциплине «Культурология» предусмотрена... |
 | Рабочая программа учебной дисциплины «конституционное право» Рабочая программа предназначена для преподавания дисциплины базовой части профессионального цикла студентам очной и заочной формы... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Рабочая программа предназначена для преподавания общепрофессиональной дисциплины по выбору студентам специальности 190601. 65 «Автомобили... |
| Рабочая программа для студентов направления 020400. 68 Биология,... Рабочая программа для студентов направления 020400. 68 – Биология, очной формы обучения | | Рабочая программа для студентов направления 020400. 68 Биология,... Рабочая программа для студентов направления 020400. 68 – Биология, очной формы обучения |
| Рабочая программа для студентов направления 020400. 68 Биология,... Рабочая программа для студентов направления 020400. 68 – Биология, очной формы обучения | | Рабочая программа для студентов направления 020400. 68 Биология,... Рабочая программа для студентов направления 020400. 68 – Биология, очной формы обучения |
| Рабочая программа для студентов направления 020400. 68 Биология,... Рабочая программа для студентов направления 020400. 68 – Биология, очной формы обучения | | Рабочая программа для студентов направления 020400. 68 Биология,... Рабочая программа для студентов направления 020400. 68 – Биология, очной формы обучения |
| Рабочая программа для студентов направления 020400. 68 Биология,... Рабочая программа для студентов направления 020400. 68 – Биология, очной формы обучения | | Рабочая программа для студентов направления 020400. 68 Биология,... Рабочая программа для студентов направления 020400. 68 – Биология, очной формы обучения |
