Танцы вокруг парового
Скачать 2.88 Mb.
|
| именно сути того общественного устройства, которое было в СССР, т.е. к анализу вышеперечисленных 7 характерных признаков «суперэтатизма», остановлюсь еще на одном аспекте формационной периодизации истории, имеющем прямое отношение к выделению двух фаз в развитии коммунистического общества. В своей статье «От коммунизма к коммунизму (результат порождает условие)» (http://predtechenskij-valerij.narod2.ru/from_communism_up_to_communism.htm). В.Предтеченский выдвинул, как мне представляется, весьма плодотворную идею совершенствования формационной периодизации истории, предлагая ввести в каждую формацию качественно отличные друг от друга фазовые состояния способов производства. Не вдаваясь в детали его обширной статьи, следует заметить, что идея В. Предтеченского приближает научное познание диалектического процесса развития общества к реальным процессам, которые происходили в истории человечества. Словом, повторяю, и соображения А.Тарасова о «суперэтатизме», и мои о «государственном социализме» имеют то общее, что они вполне соответствуют идее К.Маркса о двух фазах развития коммунистической формации. Я спорить против утверждения А.Тарасова о том, что термины «социализм» и «коммунизм» являются синонимами, не собираюсь, ибо «социализм» вполне можно рассматривать уже как новый способ производства, а именно коммунистический, но на начальном этапе своего развития. Однако и отказываться от своего названия общественного устройства в СССР также не буду, ибо термин «социализм» широко вошел не только в научный и политический оборот, но также и в бытовой лексикон. И, естественно, возникает вопрос - а «стоит ли вообще овчинка выделки» в случае замены одного термина другим? В этом месте я сделаю небольшое отступление в своей критике концепции А.Тарасова для того, чтобы привести выдержку из публикации профессора В.Беленького на рассылке «Импульс», в котором он дает свою оценку позиции А.Тарасова. В.Беленький пишет: «Относясь скептически к большинству дискуссий на рассылке Импульс и считая излишним в них участвовать, я порой вынужден делать отступления от этого правила. В данном случае потребность высказаться вызвана тем, что кто-то из участников споров опубликовал статью А.Тарасова едва ли не десятилетней давности. Я этой статьи ранее не читал, а посему, выждав более месяца, но так и не дождавшись какого-либо внятного отклика на данную публикацию, решил кое-что написать сам. Но прежде всего хочу отметить, что я не собираюсь соперничать с А.Тарасовым как стилистом. Мои заметки лаконичны и деловиты. Единственное исключение состоит в следующем. Автор с гордостью сообщает, что другая его статья была некогда опубликована в журнале «Свободная мысль» – бывшем «Коммунисте». Да, честь быть опубликованным в бывшем «Коммунисте» надо заслужить... Потребность ответить гр. Тарасову появилась у меня, когда я познакомился с его фокусническим извращением марксовых взглядов о двух фазах коммунизма. Делается это просто: Тарасов смешивает мысли Маркса с мыслями Лассаля, выдает мысли первого за ироническую реакцию на мысли второго и т.п…. Написав это, я остановился. Хотя мной была проделана некоторая подготовительная работа. Планировалось разбить все основные теоретические аргументы Тарасова. Предполагалось показать, что избивая В.Шапинова и советских профессоров-марксистов (а они были разными), автор фактически целится в Ленина и, естественно, во всю историю советского социализма. Обладая хорошим пером, он представляет то крыло левых кругов России, которое открыто или, чаще, «по умолчанию» противопоставляет Маркса Ленину, тянет марксистов в сторону возрождения меньшевизма и других форм оппортунизма и ревизионизма. Меня более всего возмутило отношение Тарасова к научно-теоретическому наследию Ленина. Интересно сравнить Ленина и Меринга. Беру Меринга не только потому, что это известный марксист, но и потому, что его упоминает сам Тарасов. Меринг – автор широко известной биографии Маркса (Карл Маркс. История его жизни. М. 1957). «Критике Готской программы» Меринг на 531 стр. уделил 4 – 5 строчек. Ленин в тетради о государстве и в книге «Государство и революция» (ПСС. т.33) первый раскрыл значение и содержание учения Маркса о переходном периоде и двух фазах коммунистической формации, принципиально развил это учение, научно обосновал основы стратегии большевистской партии в Октябрьской революции и социалистическом строительстве. Это гениальный вклад русского обществоведения в научный социализм. А гр. Тарасов пытается этот вклад и, соответственно, беспримерный социалистический опыт нашей страны полностью дискредитировать. Запретить ему это невозможно, но делать из него некий образец на марксистской рассылке совершенно нетерпимо. Лучше даже удалять в корзину серии писем «своих» проповедников взглядов, которые не имеют никакого отношения к марксизму. Иногда эти серии доходят до десятка писем подряд, но это не основание для вседозволенности. Почему же я прервал начатое дело, не стал подробно изобличать А.Тарасова? Потому что это в значительной мере уже сделано. На сервере Проза ру я натолкнулся на статью Бунтаря «Критика теории суперэтатизма», часть 1. Хотя я далеко не во всем с ним согласен, но Тарасова он критикует по делу и достаточно внятно. В заключение отмечу, что А.Тарасов считает себя знатоком диалектики и завершает статью следующим заявлением: «Я считаю важнейшей задачей, стоящей сегодня перед левыми, задачу выработки современной революционной теории, теории, адекватной сегодняшнему дню – то есть такой, какой для конца XIX века был классический марксизм. Я убежден, что это можно сделать только путем преодоления марксизма на базе марксистской же методологии. Методология, по счастью, позволяет это сделать». В действительности гр. Тарасову присущи методологическое бессилие, неумение применять диалектику. К сожалению, не ему одному». Обратимся теперь к непосредственному рассмотрению вышеперечисленных признаков «суперэтатизма». Что касается пунктов а, в и е, то у меня по ним возражений нет. Вместе с тем я не могу признать верными остальные 4 пункта. Начну с пункта ё, в котором А.Тарасов утверждает, что при «суперэтатизме», как и при капитализме, способ производства один и тот же — крупнотоварное машинное производство или, иначе говоря, индустриальный способ производства. Речь в данном случае идет о содержании понятия «способ производства». Я придерживаюсь такой трактовки этого понятия, которая принята в историческом материализме. В своей монографии «К общей теории политической экономии» я характеризую его следующим образом: «…единство производительных сил и экономических отношений представляет собой способ производства, являющийся базисом, ядром общественного воспроизводства индивидов. Иначе говоря, способ производства включает в себя не только вышеназванные четыре стадии общественного воспроизводства средств удовлетворения экономических потребностей членов общества, но и технологический способ соединения рабочей силы со средствами производства, а также взаимодействие индивидов – носителей рабочей силы, т.е. определенные экономические отношения. Способ производства является и способом присвоения человеком веществ и сил природы, ибо непосредственным предметом, объектом труда в первую очередь является природа. Предметы труда, которые уже раньше подверглись воздействию труда, например руда на металлургическом заводе, хлопок на прядильной фабрике и т.п. носят название сырья, или сырых материалов, а также полуфабрикатов<…>последовательная смена способов производства определялась всегда развитием производительных сил и экономических отношений, ибо конституирующим моментом каждого данного способа производства является характер и способ соединения рабочей силы со средствами производства, в основе которых лежат экономические отношения. Как подчеркивал К.Маркс, «Общественные отношения тесно связаны с производительными силами. Приобретая новые производительные силы, люди изменяют свой способ производства, а с изменением способа производства, способа обеспечения своей жизни, - они изменяют все свои общественные отношения. Ручная мельница дает нам общество с сюзереном во главе, паровая мельница – общество с промышленным капиталистом» (К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч. 2-ое изд. т.4. с.133). Цитируя К.Маркса, вновь обращаю внимание читателей на использование им категории «общественные отношения», в основе которых лежат экономические отношения. В рамках диалектического единства производительных сил и экономических отношений первые являются его содержанием, а вторые – его сущностной формой. Производительные силы, являясь причиной развития способа производства в целом, о чем выше говорилось, в то же время испытывают на себе обратное воздействие экономических отношений» (Цит. изд. с.88). А.Тарасов же отождествляет понятие «способ производства» с функционирующими производительными силами (технологиями и средствами производства), т.е. только с одной из сторон способа производства, игнорируя экономические отношения. На этой ошибочной интерпретации понятия «способ производства», в частности, зиждется его умозаключение о тождественности «суперэтатизма» и капитализма. Следующее недоразумение касается пункта д, в котором А.Тарасов утверждает, что в СССР существовала государственная (а не общественная) собственность на средства производства. Я уже неоднократно доказывал, что, государство не может быть субъектом собственности, что в СССР существовала государственная форма общенародной собственности. А.Тарасов в той же статье «Суперэтатизм и социализм. К постановке проблемы» опровергает самого себя, когда пишет: «…государство не выступало как частный собственник и совокупный капиталист (как это должно быть при госкапитализме), то есть в качестве одного (пусть главного) из субъектов экономики, а поглотило экономику и пыталось поглотить общество, то есть государство, скорее, выступало как совокупный феодал по отношению к своим гражданам, не имея в то же время возможности выступать в таком же качестве по отношению к иным средствам производства (ввиду отсутствия частной собственности и других «феодалов»)…». Остается не понятным, в чем же состояла попытка государства «поглотить» экономику и общество. Возможно, в том, что оно навязывало гражданам некий феодальный образ жизни, стремясь вернуть советских людей в допетровские времена? Мне также не понятно, каким образом можно увязать утверждение А.Тарасова о том, что государство не выступало в качестве совокупного капиталиста, с его же утверждением о том, что государство в СССР было собственником средств производства и работодателем. Между прочим, если уже зашла речь о категориях исторического материализма, то совершенно удивительным является следующее определение общественно-экономического строя, которое предложил А.Тарасов в той же статье: «…общественно-экономический строй формируется двумя основными признаками: СПОСОБОМ ПРОИЗВОДСТВА и СОБСТВЕННОСТЬЮ НА СРЕДСТВА ПРОИЗВОДСТВА». Получается, что собственность на средства производства существует наряду и независимо от производственных отношений (в моей интерпретации – экономических отношений), т.е. не входит в состав понятия «способ производства». И теперь, с учетом вышесказанного, совершенно логичным представляется следующий вывод А.Тарасова: «Итак, при суперэтатизме собственником становится государство, а все граждане превращаются в наемных работников на службе государства. Государство, таким образом, превращается в эксплуататора, присваивает себе прибавочный продукт». Однако любопытно, как связать этот вывод с другим утверждением А.Тарасова о том, что «государство — не класс, государство — всего лишь машина, существующая во всех классовых обществах…»? Если государство действительно не субъект экономических отношений, не класс, а лишь машина, то в воображении возникает поистине иррациональная картина: неодушевленный монстр (типа зиновьевского Левиафана) выжимает прибавочный продукт из советских людей путем установления чрезвычайно низкой заработной платы. Правда, эта государственная машина не простая, она себе на уме – не стремится к тому, чтобы нещадно эксплуатируемые ею труженики померли с голоду или деградировали до скотского состояния, ибо этому монстру нужны не хилые работнички, а добротная рабочая сила. Поэтому в СССР «…часть получаемых государством сверхприбылей перераспределялась затем через государственные структуры в пользу наемных работников в форме социальных программ, а также путем искусственного занижения цен на внутреннем рынке на продукты и товары первой необходимости, жилье и общественный транспорт. Государство таким образом, во-первых, понуждало граждан направлять часть своих доходов в выгодном для государства как собственника средств производства и работодателя направлении (например, на образование и санитарно-гигиенические цели), а во-вторых, могло контролировать получение необходимого минимума услуг и прав (образование, например) всеми гражданами без дискриминации, с одой стороны, и без самодискриминации (сознательного уклонения) — с другой». Теперь прошу внимания! В статье «Суперэтатизм и социализм. К постановке проблемы» А.Тарасов убеждает нас в том, что в СССР государство эксплуатировало наемных работников, которыми были все трудящиеся страны. А в другой статье «Не Мировая война, а Мировая революция» он утверждает диаметрально противоположное. Вот что он пишет: «…один пункт разногласий между моей позицией и позицией Ю.И. Семенова (и, следовательно, тем, что написано Соловьевым) принципиально важен: это пункт об «эксплуатации человека человеком» (Левая политика. № 10–11. С. 28.) в СССР и других суперэтатистских странах. Для того чтобы имела место такая эксплуатация, нужно, чтобы один человек (эксплуатируемый) не имел в собственности средства производства, а другой (эксплуататор) – имел. Однако применительно к советскому строю мы не располагаем никакими доказательствами того, что у одних граждан были в собственности средства производства, а другие работали на первых как наемные работники или в силу внеэкономического принуждения (речь не о нэпе, разумеется), обогащая лично первых и производя лично для них прибавочный продукт. А только это является основанием для употребления термина «эксплуатация человека человеком». Семенов, правда, пытается в своих построениях обойти это препятствие путем утверждения (вслед за Рицци, Бёрнхемом, Джиласом и др.), что в СССР существовал правящий и эксплуататорский класс – бюрократия (которую Семенов называет классом «политаристов»), и этот класс владел средствами производства на основе «общеклассовой собственности» (Семенов Ю.И. Политарный («азиатский») способ производства: сущность и место в истории человечества и России. Философско-исторические очерки. М., 2008. С. 153, 174, 252). Однако никакой «общеклассовой собственности» – в таком ее виде, как это представляет нам Семенов – в СССР не было и быть не могло. Дело в том, что по Семенову получается, что «общеклассовая собственность» – это форма частной групповой собственности, расширенной до границ целого общественного класса. Однако мы хорошо знаем, как выглядит и как функционирует частная групповая собственность – на примерах, скажем, кооперативов и АО. При частной групповой собственности все частные собственники – члены группы – знают, что они являются собственниками, знают, какая доля (и почему, и при каких обстоятельствах происходят изменения этой доли) прибавочного продукта (то есть и прибавочной стоимости) им достается, эта их собственность неотчуждаема (за исключением чрезвычайных случаев, оговоренных законом), передается по наследству, и, наконец, все они – как и полагается собственникам – могут в той или иной степени управлять и распоряжаться своей собственностью. И для последней цели существуют публичные и прозрачные (для собственников) инструменты управления собственностью. Для кооперативов и АО – это правления и общие собрания». По-моему, все написано правильно и в данном случае аргументация А.Тарасова совпадает с моей. Для полноты отображения позиции А.Тарасова по «политаризму» приведу еще одну цитату из другой его статьи, а именно «Суперэтатизм и социализм. К постановке проблемы». В ней он пишет: «По отношению к государству при суперэтатизме чиновник, бюрократ выступает, как и все остальные, в качестве наемного работника. Однако по отношению к другим наемным работникам он выступает в качестве менеджера, управленца, агента власти, зачастую — работонанимателя (то есть отчасти работодателя). Не будучи классом, а лишь бездушной машиной, государство при суперэтатизме не имеет каких-то классовых интересов. Бюрократия же, как справедливо писал Маркс, воспринимает государство как свою коллективную собственность. Это значит, что бюрократия паразитирует на государстве, постоянно пытаясь перераспределить часть государственных доходов в свою пользу — и нанося этим ущерб и обществу в целом, и самому государству». Обращаю внимание читателей на то, что А.Тарасов называет в данном случае государство бездушной машиной. Вместе с тем, я хотел бы добавить, что парадокс советской системы состоял в том, что партийно-государственный аппарат, обладавший всей полнотой власти в стране, обслуживал социалистические экономические отношения, паразитируя на них. Итак, по этому вопросу мы имеем полную ясность. А.Тарасов считает, что в СССР эксплуатация имела место, однако не человека человеком, как, например, у «политаристов», а бездушной машиной, именуемой государством («…в суперэтатистском обществе нет эксплуатации человека человеком, а есть эксплуатация человека государством»), которая, по его мнению, по интенсивности и тотальности не уступала эксплуатации и отчуждению в капиталистических странах. И, наконец, осталось рассмотреть еще один пункт, а именно пункт б («товарно-денежные отношения, которые неизбежно, по Энгельсу, должны были порождать капитализм»). Замечу, между прочим, что в отношении ссылки на Ф.Энгельса я также мог бы воспользоваться приемом А.Тарасова, сказав, что Ф.Энгельс не участвовал в революционных событиях XX века в России, а посему он не мог судить о товарно-денежных отношениях в обществе, которое стремилось построить социализм. Любопытно, а как бы повел себя Ф.Энгельс в 1921 году, когда большевики решили отказаться от военного коммунизма и от строительства экономического механизма нового общества без товаров и денег. Решился бы он на нэп, или продолжал бы настаивать на политике военного коммунизма подобно Н.Бухарину? Однако вернемся к рассмотрению позиции А.Тарасова по данной проблеме. В статье «Суперэтатизм и социализм. К постановке проблемы» он пишет: «В то же время можно доказать, что «реальный социализм» не был и капитализмом: отсутствовал рыночный механизм (даже со времен «либермановской» реформы возникли лишь некоторые элементы рыночной экономики, но не собственно рынок, в частности, полностью отсутствовал рынок капиталов, без которого рыночный механизм в принципе неработоспособен)…». Итак, какому А.Тарасову можно верить? Тому, который утверждал, что в Советском Союзе отсутствовал рыночный механизм (с оговорками), или же тому, который доказывал, что в стране существовали товарно-денежные отношения, приведшие к реставрации в России и других бывших советских республиках капитализма, как и предрекал Ф.Энгельс? Кстати, данная проблема мною подробно проанализирована в главе 4-й монографии «Мир на перекрестке четырех дорог. Прогноз судьбы человечества» и чтобы не увеличивать объема данной статьи, я отсылаю читателей к ней. Продолжим рассмотрение концепции «суперэтатизма» с точки зрения его сопоставления с капитализмом. А.Тарасов неоднократно в различных своих статьях отмечает, что «суперэтатизм» был основан на сочетании индустриального способа производства с государственной собственностью на средства производства, будучи парным и в подлинном смысле слова альтернативным капитализму (альтернатива, напоминаю, это выбор из двух и более равных вариантов) в рамках одного – индустриального – способа производства. Если руководствоваться марксистским толкованием понятия «способ производства» как диалектического единства производительных сил и производственных (экономических) отношений, то никакой альтернативы не существовало, ибо и «суперэтатизм», и капитализм оба находились в рамках одного способа производства. Причем, А.Тарасов сам ощущает, что у него получилась какая-то довольно странная конструкция. И он вопрошает: «В чем причина возникновения такой сложной конструкции, не встречавшейся ранее в марксизме, как два парных друг другу строя в рамках одного способа производства? Очевидно, в разнице собственников, видов собственности. Таким образом, получаем, что общественно-экономический строй формируется двумя основными признаками: СПОСОБОМ ПРОИЗВОДСТВА и СОБСТВЕННОСТЬЮ НА СРЕДСТВА ПРОИЗВОДСТВА». Фраза более чем любопытная. Если принять, что под понятием «общественно-экономический строй» он подразумевает другое понятие марксистской философии, а именно «общественно-экономическую формацию», то его утверждение о том, что она «формируется двумя основными признаками: СПОСОБОМ ПРОИЗВОДСТВА и СОБСТВЕННОСТЬЮ НА СРЕДСТВА ПРОИЗВОДСТВА» - это 100% ревизия исторического материализма. Но предположим, что все-таки А.Тарасов отличает в чем-то «суперэтатизм» от капитализма. Так, спрашивается, в чем это отличие проявляется? Оказывается в том, что в СССР была проведена экспроприация средств производства у частных собственников и практически ликвидирована частная собственность. Но какое это имеет значение для трудящихся масс, если и при капитализме, и при «суперэтатизме» их эксплуатируют, причем с одинаковой интенсивностью? Как в народе говорят, «что в лоб, что по лбу». Никакой разницы не видит А.Тарасов и между буржуазными, и суперэтатистскими революциями: «..суперэтатистские революции, подобные большевистской, де-факто решали задачи революций буржуазных (индустриализация, решение аграрного вопроса и осуществление культурной революции…». Несмотря на то, что он спорит с Ю.Семеновым по поводу концепции «политаристов», тем не менее, А.Тарасов был убежден в том, что «…в конце 60-х – начале 70-х годов советская номенклатура – как социальная группа – уже готовилась к тому, чтобы стать не только управленцами, но и собственниками, то есть к отказу от чуждой себе социалистической идеологии и к включению стран Восточного блока в мир капитализма» (Мировая революция-2. Возвращение к глобальной революционной стратегии с учетом опыта XX века. Журнал «Левая политика», № 10–11. 2010). Словом, потенциально «суперэтатизм» был обречен стать обычной капиталистическим обществом. Далее мы читаем в той же статье: «СССР после 20-х годов и страны Восточного блока совсем не случайно в культурном (и бытовом) плане были очень буржуазными: они не были революционными странами». И еще А.Тарасов увидел различие между «суперэтатизмом» и капитализмом в том, что «при суперэтатизме ликвидируются антагонистические классы, а классовые различия вытесняются в сферу надстройки. Общество оказывается состоящим их трех основных классов: класса рабочих, класса крестьян и класса наемных работников умственного труда, который при ближайшем рассмотрении оказывается состоящим из двух крупных подклассов: управленческого аппарата, чиновничества, во-первых, и интеллигенции» («Суперэтатизм и социализм. К постановке проблемы»). Но ведь и при капитализме перечисленные три класса существуют. Он, правда, отмечает, что при «суперэтатизме» нет класса, антагонистического этим трем классам. Но какая разница, с точки зрения сущности эксплуататорских экономических отношений, кто эксплуатирует – буржуазия или бездушная машина - государство? При «суперэтатизме» государство так же враждебно наемным работникам, как и буржуазия при капитализме, т.е. антагонизм сохраняется, только форма у него иная. В статье «Суперэтатизм и социализм. К постановке проблемы» А.Тарасов усматривает различия между «суперэтатизмом» и капитализмом в следующем: «Другим достоинством суперэтатизма по сравнению с капитализмом является ликвидация конкуренции — с присущей ей огромной тратой ресурсов и средств на конкурентную борьбу, на рекламу (как известно, на Западе расходы на конкурентную борьбу и рекламу иногда достигают 3/4 всех доходов компании). Важным достоинством оказывается возможность преодолеть стихию рынка при помощи планирования, что позволяет — в идеале — рационально и экономно подходить к затрате ресурсов, а также прогнозировать и направлять научно-технический прогресс. Наконец, важным достоинством суперэтатизма является возможность концентрировать в одних руках (государства) огромные материальные, людские и финансовые ресурсы, что обеспечивает высокую выживаемость системы в экстремальных условиях (как это было с СССР во II Мировую войну)». Вышеперечисленные три отличия весьма относительны и вряд ли могут быть отнесены к существенным признакам, отличающим один способ производства (в марксистском смысле) от другого. И в «суперэтатистском» обществе в экономике имела место конкуренция, выражавшаяся, в частности, в битвах за капиталовложения и распределение материальных ресурсов, в ведомственности и местничестве, при сохранении технологических тайн и т.д. И в капиталистическом обществе используются те или иные методы централизованного планирования (при формировании государственного бюджета, проведении денежных эмиссий, составляются макроэкономические модели, а также межотраслевые материально-финансовые балансы, разрабатываются целевые комплексные программы ит.д.), не говоря уже о планировании в деятельности корпораций и банков. А что касается концентрации в руках государства материальных и финансовых ресурсов, то и в буржуазных государствах это делать прекрасно научились (и через налоговую систему, и путем создания государственных резервов, и т.д.). Я вполне соглашаюсь со следующими выводами А.Тарасова, содержащимися в той же статье: «Во всех известных нам странах суперэтатизм решал и решил те же вопросы общественного и экономического развития, что и капитализм, а именно: а) ликвидация институтов феодализма и б) индустриализация. В этом смысле суперэтатистские революции были равнозначны революциям буржуазным — с той лишь разницей, что если в буржуазных революциях буржуазия оставалась гегемоном, используя часто пролетариат и крестьянство как массовую движущую силу революции, то в суперэтатистских революциях пролетариат (и/или крестьянство — в Китае, во Вьетнаме, на Кубе и т.д.) превращался из массовой движущей силы в гегемона, уничтожив, наряду с классом феодалов, и буржуазию». Подводя итог сравнительному анализу «суперэтатизма» и капитализма, можно без какого-либо преувеличения утверждать, что никакой принципиальной разницы между «суперэтатизмом» А.Тарасова и капитализмом не существует. Следовательно, его утверждение о том, что в СССР не было ни социализма, ни капитализма несостоятельно. Его «суперэтатизм» ничего общего с тем общественным строем, который существовал в СССР, не имеет. Он просто в несколько ином обрамлении отстаивает ту точку зрения, что в СССР был государственный капитализм, которая по своему существу абсурдна, ибо государство не может быть субъектом собственности, о чем я уже неоднократно писал. Кстати, в статье «Разрушить капитализм изнутри» (http://vpered.wordpress.com/2010/06/01/tarasov-destroy-capitalism/) он сам об этом пишет: «Суперэтатизм вообще не имеет никакого отношения к коммунизму – разве что как предшествующий строй (но в таком случае к коммунизму имеют отношение все общественно-экономические строи). Зато суперэтатизм (этатизм-III) имеет прямое отношение, во-первых, ко всем предыдущим этатизмам (по форме собственности), а во-вторых, к капитализму (по способу производства)». С этим выводом А.Тарасова я спорить не буду. В своем письме на мое имя, выдержки из которого я публикую с согласия А.Тарасова, он следующим образом разъясняет свою позицию: «Я лично не один раз в разных местах писал, что я не согласен с официальной советской марксистской догмой, по которой каждому общественному строю соответствует свой способ производства<…> настаиваю на том, что – после Первобытности – существовали (последовательно сменяя друг друга) три способа производства: древний способ производства (охватывавший рабовладение + этатизм-I), средневековый способ производства (охватывавший феодализм + этатизм-II) и индустриальный способ производства (охватывавший капитализм + этатизм III)». И еще: «Я, кроме того, неоднократно публично заявлял, что я – не марксист, что я считаю классический марксизм устаревшим, нуждающимся в преодолении (снятии) на базе марксистской же методологии (благо методология это позволяет). Раньше я прямо аттестовывал себя как «постмарксиста» - наряду с Месарошем и другими представителями Будапештской школы и той частью школы «Праксиса», которая эмигрировала в Лондон. Но сейчас термин «постмарксизм» захвачен Даклау, Муфф и их последователями, поэтому я – во избежание путаницы – не могу более себя так называть». А.Тарасов не одинок в определении общественного строя, существовавшего в Советском Союзе, как государственного капитализма. К такому же выводу пришел и В.Предтеченский в своей оригинальной работе «От коммунизма к коммунизму (результат порождает условие)» (ww_p@rambler.ru). Ссылаясь на авторитет В.Ленина, он утверждает, что в СССР существовал «…государственный капитализм (монополия государства на общественные материальные средства производства), наивысшая (концентрации капитала и всеобщего наёмного труда) фаза капитализма. Эта фаза общественного развития названа впоследствии “социализмом” и “пролетарским государством”, поскольку, лишая частной собственности на материальные средства производства, она уравнивала население в доступе к средствам потребления. Этот “социализм” был обозначен как “переходный способ производства” (с неопределёнными производственными отношениями)». Хотя В.Предтеченский и борется со схематизмом и метафизикой, однако он сам, не разобравшись в закономерностях социалистического общества, настолько упростил экономические отношения в “пролетарском государстве”, что приписал ему уравниловку и даже «неопределенность» производственных отношений. 3. Является ли рабочая сила товаром при социализме? «…при социализме возможен наем работников вне системы наемного труда». В.Беленький В.Архангельский свое произведение «Концепция социализма как общества диалектических противоположностей» (Оцифрованная копия машинописного экземпляра рукописи 1983 года. Куйбышев, 1983; Самара, 2011. vaSoc.rar) открывает, в частности, таким эпиграфом: «Рабочие в повседневной жизни различают границы между трудом с целью заработка, трудом на общую пользу и трудом ради творческого самоутверждения. Видимо, назрела необходимость сделать это и в науке» (Р.И.Косолапов). Именно эту мысль В.Архангельский и развивает в своей статье, сформулировав ее в виде вопроса: а является ли рабочая сила при социализме товаром? Чтобы ответить на этот вопрос, В.Архангельский предпринял серьезное системное политэкономическое исследование социализма, существовавшего в СССР. Сначала он сформулировал следующий методологический принцип: «Отношения между рабочей силой и средствами производства нельзя вывести иначе, как из фактов, из явлений современного нам общественного устройства. Рассмотреть все факты, все явления не может никакая теория. Тем более не может этого сделать такая молодая наука, как политическая экономия социализма. Поэтому необходимо, насколько это только возможно, отвлечься от всего второстепенного, наносного, случайного, необходимо абстрагироваться от обстоятельств, осложняющих социалистические производственные отношения, и принять к рассмотрению поначалу лишь то, без чего социалистические производственные отношения не были бы социалистическими, т.е. рассмотреть социализм в «чистом» виде»<…>Нам очень поможет то обстоятельство, что между капитализмом и социализмом нет непроходимой пропасти ни в действительности, ни в ее отражении. Социально-экономический скачок, разделяющий социализм и капитализм, как и любое другое диалектическое отрицание, необходимо включает в себя момент преемственности, связи нового со старым». Далее В.Архангельский анализирует отношения, складывающиеся между наемными работниками и капиталистами, считая, что этот анализ может пригодиться при исследовании сущности понятия «рабочая сила» при социализме. Он пишет: «1. Отношения найма рабочей силы как таковые сами по себе еще не заключают в себе антагонизма. 2. Отношения найма рабочей силы возникают из того, что: а) носитель рабочей силы является свободным ее собственником, вольным ею распоряжаться по своему усмотрению; б) рабочая сила и средства производства являются объектами отношений собственности не одного и того же субъекта этих отношений, а разных субъектов, вследствие чего для носителя-собственника рабочей силы последняя не имеет потребительной стоимости; в) рабочая сила воспроизводится на стороне отношений собственности ее носителя, за его счет, путем отчуждения в его собственность посредством обмена денежного товара на товар – жизненные средства, вследствие чего рабочая сила имеет для ее носителя-собственника стоимость; г) не являясь потребительной стоимостью для своего носителя, рабочая сила имеет таковую для другого товаровладельца (в данном случае – для капиталиста, собственника средств производства и переменного капитала в денежной форме). 3. Отношения найма рабочей силы являются таким образом не чем иным, как ее куплей-продажей, или иным выражением того, что рабочая сила превращена в товар, что она обладает всеми признаками товара, данными в его определении. 4. Отношения эксплуатации, антагонизма возникают не в обмене рабочей силы на денежный товар (в котором капиталист и пролетарий оба выступают как равноправные, суверенные собственники своих товаров), а в процессе производства, функционирования уже проданной собственнику средств производства рабочей силы». По поводу вышеперечисленных 4-х пунктов у меня возникло два вопроса: первый - как интерпретировать в свете вышесказанного В.Архангельским следующее место из первого тома «Капитал» К.Маркса (Отдел 3. Производство абсолютной прибавочной стоимости. Глава 5. Процесс труда и процесс увеличения стоимости прибавочной стоимости. // Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 196): «Покупателю товара принадлежит потребление товара, и владелец рабочей силы, отдавая свой труд, фактически отдаёт лишь проданную им потребительную стоимость. С того момента, как он вступает в мастерскую капиталиста, потребительная стоимость его рабочей силы, т. е. её потребление, труд, принадлежит капиталисту»? В.Архангельский утверждает, что «для носителя-собственника рабочей силы последняя не имеет потребительной стоимости», «рабочая сила имеет для ее носителя-собственника стоимость», «не являясь потребительной стоимостью для своего носителя, рабочая сила имеет таковую для другого товаровладельца». Эти его высказывания противоречивы и не совпадают с точкой зрения К.Маркса, который считал, что рабочий, будучи владельцем, собственником своей рабочей силы, продает капиталисту потребительную стоимость своего товара – рабочей силы. Или я неверно интерпретирую написаное К.Марксом, или же В.Архангельский выработал свою концепцию рабочей силы при капитализме, отличающуюся от марксовой? И второй вопрос касается противоречия в рассуждениях В.Архангельского, которое состоит в том, что для наемного работника - носителя рабочей силы – она является каким-то неполноценным товаром: с одной стороны, рабочая сила не является потребительной стоимостью для ее владельца, а с другой стороны, она обладает для ее владельца меновой стоимостью. Отвечая на этот мой вопрос, В.Архангельский пишет: «Я не вижу здесь никакого несовпадения. Разумеется, товар рабочая сила, продаваемый наемным рабочим имеет 2 стороны: потребительную стоимость (как способность что-то производить, как квалификация, как знания, умения, навыки шахтера, слесаря, и т.д.) и меновую стоимость, которая определяется издержками производства рабочей силы. Но я, к примеру, шахтер, зная рабочее горное дело и являясь носителем и собственником своих способностей добывать уголь, не могу в своем домашнем или семейном хозяйстве (в котором рабочая сила производится) как ее собственник реализовать свои способности: не я собственник угольной шахты. Я должен продать свой товар, свою рабочую силу вместе с ее потребительной стоимостью. Будь у меня своя шахта, как у мелкого буржуа, мои способности добывать уголь имели бы для меня как носителя-собственника рабочей шахтерской силы потребительную стоимость. Но шахты у меня нет, а значит мне как собственнику и носителю рабочей силы ее потребительная стоимость не нужна. Вот и всё. Точно такое же рассуждение Маркс проводит и по отношению к потребительной стоимости сапог фабриканта обуви (там же, с. 197). Потребительная стоимость сапог фабриканта интересует лишь постольку, поскольку без нее он не сможет продать сапоги и выручить их стоимость c+v+m. Причем именно последняя составляющая m и становится целью покупки способности шахтера добывать уголь, рабочих обувной фабрики шить сапоги…». В данном пояснении В.Архангельского содержится уже иная интерпретация потребительной стоимости товара «рабочая сила». Она признается им свойством товара, который принадлежит его владельцу – наемному работнику, но в то же время она ему, как потребительная стоимость, не нужна, ибо он ее не использует в производственном процессе. Чтобы завершить рассмотрение данного вопроса, я хотел бы заметить, что рабочая сила является товаром особого рода в том смысле, что потребительная стоимость рабочей силы используется капиталистом, оставаясь собственностью наемного рабочего. Если обычный товар – вещь, проданная новому владельцу, перестает быть объектом собственности прежнего ее владельца, то рабочая сила, проданная капиталисту на определенное время, не перестает быть собственностью наемного работника, ее продавшего. И К.Маркс в процитированной выше выдержке из «Капитала» совершенно ясно пишет о том, что «владелец рабочей силы, отдавая свой труд, фактически отдаёт лишь проданную им потребительную стоимость», т.е. наемный работник продолжает оставаться владельцем рабочей силы, отдавая капиталисту свой труд,. А капиталист, эксплуатируя работника, осуществляет потребление труда, который в течение определенного рабочего времени использует его рабочую силу. Другими словами, не рабочая сила наемного работника является объектом собственности капиталиста, а процесс ее функционирования, т.е. труд. Личность наемного работника интересует капиталиста только с точки зрения качества рабочей силы, проявляющегося в процессе ее функционирования, т.е. в процессе трудовой деятельности. Далее В.Архангельский делает следующий принципиальный вывод: «…из факта отрицания частной собственности в ходе социалистической революции и соответствующего отрицания буржуазных производственных отношений чисто логически, дедуктивно невозможно определить, является ли истинным или ложным суждение о том, что рабочая сила с уничтожением отношений частной-2 собственности перестает быть товаром. Изучение этого вопроса требует обращения к фактам социалистической действительности, требует анализа всей совокупности производственных отношений социализма». (Здесь читателю необходимо пояснить, что В.Архангельский различает частную собственность-1 и частную собственность-2: под первой понимается частная собственность вообще; под второй – капиталистическая частная собственность). В рамках своего исследования социалистического общества и противоречий в нем, В.Архангельский вводит в оборот два новых понятия – «диапротóбы» и «классоид». Он следующим образом разъясняет их содержание: «С точки зрения выдвигаемой концепции не только внутри классового, но и внутри развивающегося бесклассового общества не только могут, но и должны и будут существовать диалектические противоположности, лишь одной из возможных, и до сих пор единственной известной формой существования которых были общественные классы (большие группы людей). Что собой представляют указанные диалектические противоположности общества (диапротóбы) применительно к социализму или что они могут представлять собой в послесоциалистическом обществе,– эти вопросы мы рассмотрим в следующих главах, а обоснование необходимости поиска и вскрытия диапротоб в послекапиталистических общественных устройствах будет дано в следующем параграфе. Несколько слов о принятой в данной работе терминологии. В отличие от класса – понятия, обозначающего часть человеческого общества, одну из таких его противоположностей, которая является большой группой людей,– под диапротобой также понимается часть человеческого общества, которая, однако, может и не быть большой группой людей. Диапротоба и класс соотносятся друг с другом как понятия рода и вида. Для обозначения другого вида родового понятия диапротоба применяется термин классоид, указывающий как на то, что он имеет нечто общее с общественным классом (поскольку они оба являются видами одного рода), так и на то, что данная диапротоба, в отличие от класса, не является группой людей». Поясняя содержание этих новых терминов, В.Архангельский пишет: «…развивающееся общество вообще состоит из диапротоб, в качестве которых в каждом конкретном случае могут выступать либо классы (в классовом обществе), либо классоиды (в бесклассовом обществе)». Откровенно говоря, пока не очень понятно, с какой целью вводятся эти два новых термина, когда диапротобы в соответствии с вышеприведенным пояснением совпадают в классовом обществе с классами, а в бесклассовом обществе классоиды вообще не является группой людей (?), имея нечто общее с «общественным классом»? В целях разъяснения своего видения диалектического процесса В.Архангельский приводит следующий график с соответствующими пояснениями: «Прекращение движения есть смерть; жизнь объекта – во взаимодействии противоположностей, его образующих. Материя немыслима без движения, движение (в том числе и социальное) – без взаимодействующих и взаимопроникающих противоположностей, без противоречий между ними.
|
Похожие:
 | Рабочая программа учебной дисциплины (курса) «Ансамбль спортивного бального танца» Это сама жизнь : бурлящая, многоцветная, неуёмная. Главное в ней танцы, танцы, танцы … | | Тема урока: Танцы,танцы, танцы… Сегодня мы продолжаем изучение раздела, который называется «День полный событий». На прошлом уроке мы начали разговор о музыке, связанной... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Размещение. Отдых, приготовления к новогоднему банкету, украшение елочек в своих номерах. 23. 00. Праздничный банкет встречи Нового... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... «Танец возник тогда, когда искусство, выраженное в движении и жесте подчинилось ритму и музыке». Танцы первобытных людей сменили... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... «Танец возник тогда, когда искусство, выраженное в движении и жесте подчинилось ритму и музыке». Танцы первобытных людей сменили... |  | Экзаменационный реферат по искусству Специфика культуры хип-хоп (на примере искусства танца) Активно развивается искусство. Одним из развивающихся направлений являются танцы. Современные танцы получают новое дыхание, они имеют... |
| Программа кружка «Бальные танцы» (срок реализации 4 года, 1-4 классы) Автор программы Спортивно-бальные танцы с каждым годом приобретают все большую популярность. Так как это связано с многогранностью бального танца,... | | Программа рассчитана на 5 лет Возраст детей: 6 15 лет Москва 2013... «Детские массовые и спортивные бальные танцы» художественно – эстетическая. Программа модифицированная и разработана на основе следующих... |
| Пояснительная записка Данная программа составлена на основе программы “Ритмика и бальные танцы” Данная программа составлена на основе программы “Ритмика и бальные танцы” под редакцией Е. И. Мошковой, рекомендованной Управлением... | | Реферат. По теме: Солнечная система Солнца на среднем расстоянии 384400 км. Наклон земной оси к плоскости эклиптике составляет 66033`22``. Период вращения планеты вокруг... |
| План конспект урока тема занятия: Движение Земли вокруг Солнца. Цель... Организует работу групп. Объясняет выполнение задания (опыта). Организует проверку | | Урок окружающего мира в 3 классе. Тема урока: Дуб и все вокруг него Открытый урок по окружающему миру по учебнику А. А. Плешакова «Мир вокруг нас» для 3 классов |
| Рабочая программа По вокруг тебя мир Учебно-методического комплекса «Вокруг тебя – Мир…». 5-8 классы: в помощь учителю. Сборник/И. Бурж, К. Сусухарев-Дериваз, В. Ю. Выборнова.... | | Доклад на тему «Газотурбинная электростанция Ватьеганского месторождения» Они во много раз легче паровых турбин и занимают намного меньше места, поскольку в них нет крупногабаритного и тяжелого парового... |
| Рабочая программа факультатив по литературе в 5 классе «Вокруг тебя Мир » Создана на основе учебно-методического комплекса «Вокруг тебя – Мир…». 5-8 классы: в помощь учителю. Сборник/И. Бурж, К. Сусухарев-Дериваз,... | | Конспект урока окружающего мира на тему: «Опасности вокруг нас»,... Цель: Выяснить, какие опасности могут подстерегать человека в лесу и на водоёме и как их избежать |
