Из коллекции Льва Раскина
Роберт Силверберг Человек в лабиринте
Перевод Э.А.Гюннера, 1990г.,
по изданию
Robert Silverberg: „The man in the maze“,
New York, 1969.
Художник Г.М.Жерибор.
1
Теперь Мюллер хорошо знал лабиринт. Знал его коварные ловушки и страшные западни, знал козни, обманы и соблазны, угрожающие каждому осмелившемуся ступить на его территорию. Он жил здесь уже девять лет. Времени было достаточно, чтобы примириться с лабиринтом, если не с ситуацией, которая заставила его искать здесь убежище.И тем не менее, он продолжал соблюдать величайшую осторожность. Сколько раз он убеждался, что знания о лабиринте, которыми он располагал, разносторонние и полезные, были, однако, далеко не всеобъемлющими. Не раз подвергался он опасности, а однажды был настолько близок к смерти, что только исключительно счастливый случай позволил ему уклониться от мощного источника электрической энергии, стреляющего сиреневыми молниями. Источник этот, равно как и пятьдесят других таких же, он обозначил на своей карте, однако в своих странствиях по лабиринту, обширному, как современный город, он никогда не имел уверенности, что не наткнется на что–нибудь, до той поры ему не известное.
Небо темнело; сочная, великолепная зелень послеполуденного небосвода уступала место чёрному мраку ночи. Мюллер, занятый охотой, задержался, чтобы поглядеть на узоры звёзд. Даже их он теперь знал хорошо. В этом оцепеневшем мире он отыскал на небе сочетания звёзд, будившие в сознании какие–то ассоциации, и назвал эти новые созвездия именами, созвучными с возникающими в его мозгу представлениями. Так появились Стилет, Стрела, Хребет, Обезьяна, Жаба. На лбу Обезьяны мигала маленькая убогая звёздочка, которую он считал солнцем Земли. Он не был уверен в этом, потому что контейнер со звёздными картами был им уничтожен немедленно после посадки здесь, на планете Лемнос, однако чувствовал, что этот маленький огненный шарик и есть Сол. Та же самая неясная звёздочка образовывала левый глаз Жабы. Временами Мюллер говорил себе, что земное солнце не может быть видимо на небе мира, удалённого от Земли на девяносто световых лет, но бывали минуты, когда он вообще не сомневался, что видит именно его. Созвездие, расположенное рядом с Жабой, он назвал Весами. Чашки Весов, разумеется, отклонялись от равновесия.
Над планетой Лемнос светили три маленькие луны. Воздух , хотя и разрежённый, был пригоден для дыхания. Мюллер давно перестал замечать, что он вдыхает слишком много азота и слишком мало кислорода. Несколько недоставало диоксида углерода, и потому он почти никогда не зевал. Всё это не доставляло ему беспокойства.
Крепко стискивая в руке приклад штуцера, он не спеша брел по чужому городу в поисках ужина. Это тоже входило в распорядок его жизни, установленный раз и навсегда. Он имел запас мяса на шесть месяцев, надёжно укрытый в атомном холодильнике, находящемся в укромном местечке, расположенном в полукилометре от места, где он сейчас находился, но чтобы пополнять этот запас, он продолжал каждую ночь выходить на охоту. Кроме того, это позволяло убить время. Он не хотел притрагиваться к своим запасам в предвидении дня, когда лабиринт сумеет покалечить или парализовать его. Своим намётанным глазом водил он по улицам, сворачивающим под острым углом. Вокруг него вздымались стены, ограды, его подкарауливали ловушки и обманы лабиринта. Он дышал глубоко и размеренно. Продвигаясь по лабиринту, он осторожно перемещал вперёд одну ногу и, лишь убедившись, что она стоит надёжно, подтягивал другую. И всё время внимательно глядел по сторонам. Свет трёх лун пронизывал и кроил его тень, расщепляя её на меньшие сдвоенные тени, пляшущие и дергающиеся перед ним.
Вдруг он услышал писклявый сигнал детектора массы, который был засунут в его левое ухо. Это означало, что поблизости находится какое–то животное весом от пятидесяти до ста килограммов. Он настроил детектор на три уровня, причем средний уровень включал в себя весь диапазон животных средней величины — съедобных. Кроме того, детектор сигнализировал о приближении животных, весящих от десяти до двадцати килограммов, а также регистрировал излучение существ, вес которых превышал пятьсот килограммов. Мелкие твари умели очень ловко бросаться на шею, стараясь впиться в горло, тогда как крупные звери могли раздавить его просто по не–вниманию. Избегая тех и других, Мюллер охотился на животных средних размеров.
Он присел на корточки, держа оружие наготове. Животные, бродившие по лабиринту на Лемносе, давали убить себя без каких–либо трюков с его стороны. Они опасались друг друга, проявляя при этом и осторожность, и внимательность, но за девять лег пребывания Мюллера в здешних местах так и не осознали, что он является хищником. По всей вероятности, уже миллионы лет ни одна разумная форма жизни не охотилась на этой планете. Поэтому Мюллер без труда убивал животных, а они так и не поняли, что такое человек. Единственной заботой во время охоты был поиск мест безопасных, расположенных так, чтобы он, сосредоточивая внимание на объекте охоты, сам не пал бы жертвой какой–нибудь другой опасной твари. С помощью тонкого стержня, прикреплённого к заднику левого ботинка, он проверил, действительно ли стена позади него по–настоящему тверда. Всё в порядке — позади был плотный, неподатливый материал. Он отступил назад и прислонился спиной к холодной и гладкой поверхности. Опустился на левое колено и ощутил, как подалось под его тяжестью эластичное покрытие улицы. Подготовил штуцер. Теперь он был в полной безопасности и мог ждать.
Прошло минуты три. Писк детектора массы продолжал свидетельствовать, что животное по–прежнему находится в радиусе ста метров. Потом тональность звучания начала повышаться под влиянием тепла, излучаемого приближавшимся животным. Мюллер спокойно ждал. Он знал, что с выбранной им позиции на краю площади, окружённой выгнутыми стенами из стекловидной массы, может подстрелить любого зверя, который вышел бы из–за одной из этих поблёскивающих перегородок, имевших форму полумесяца. Он охотился сегодня в поясе E лемносского лабиринта, то есть в пятом поясе, считая от центра, — одном из наиболее вероломных и предательских. Он редко углублялся за пределы относительно безопасного сектора D, но в этот вечер какая–то дьявольская фантазия заставила его забраться так далеко. С того времени, как он познакомился с лабиринтом, он никогда не отваживался вторично проникнуть в пояса G или H, а до пояса F доходил только два раза.Здесь же, в поясе E, он бывал, пожалуй, раз пять в год.
Справа от него, из–за одной из этих стеклянных перегородок, высунулась тройная от света трёх лун тень. Писк детектора массы в диапазоне животных средних размеров достиг предельной высоты. Тем временем меньшая из лун, Атропос, быстро перемещающаяся по небу, изменила положение тени: контуры её разделились — чёрная полоса пересекла две другие тёмные полоски. Это была тень вытянутой морды. Ещё секунда... Он увидел свою жертву — животное величиной с крупного пса, с серой мордой и бурым туловищем, горбатое, безобразное, явно плотоядное. В первые годы своего пребывания на Лемносе Мюллер не убивал плотоядных животных, полагая, что мясо их едва ли будет вкусным. Объектом своей охоты он выбирал местные эквиваленты коров и овец — кротких, спокойных копытных животных, которые бродили по лабиринту и блаженно щипали травку в «садах». Так называл Мюллер участки лабиринта с открытым грунтом и обильной растительностью. Лишь после того, как их нежное мясо ему приелось, он начал охотиться на тварей, снабжённых когтями и клыками и пожирающих этих растительноядных. К своему удивлению, он обнаружил, что бифштексы из хищников просто великолепны. Вот и сейчас он наблюдал за тем, как на площадь выходило именно такое животное; видел его вытянутую раскрытую пасть, слышал тяжелое дыхание. Повидимому, запах человека ни о чем не говорил этой твари.
Умеренно и важно двигался зверь через площадь, и только невтягивающиеся, как у собаки, когти постукивали о гладкую мостовую. Мюллер готовился к выстрелу, целясь то в горб животного, то в заднюю часть туловища. Его штуцер был снабжен автоматическим устройством для прицеливания, так что промахнуться он не мог, но Мюллер всегда сам регулировал прицел. Между ним и штуцером не было, если можно так выразиться, полного согласия: функция штуцера была проста — убить, только убить, а Мюллер думал о еде. Ведь легче было взять на себя труд прицелиться, нежели убедить штуцер, что выстрел в мягкий, сочный горб испортит самое вкусное мясо. Штуцер выбирал самую удобную цель — выстрел рассёк бы горб до самого позвоночника — ну и что с того? Мюллер предпочитал охотиться с большей утончённостью.
Он выбрал место на шее, в пятнадцати сантиметрах от горба, там, где позвоночник соединяется с черепом. Выстрел. Животное тяжело рухнуло набок. Он приблизился к нему с максимальной быстротой, на какую отважился — здесь ни на секунду нельзя было забывать об осторожности. Ловко отделил от туши малосъедобные части — лапы, голову, внутренности — и опрыскал консервирующей эмульсией мясо, вырезанное из горба. Затем он вырезал толстый бифштекс из задней части и с помощью ремня укрепил оба куска у себя на спине. После этого Мюллер тронулся в обратный путь, отыскав начало зигзагообразной трассы — единственной, следуя которой можно было относительно безопасно достичь центра лабиринта. Через несколько часов он окажется в своём укрытии в самом сердце пояса A.
На половине пути через площадь он вдруг услышал незнакомый звук. Он остановился как вкопанный и огляделся. Три небольших зверька неслись вскачь к убитому животному. Но не стук когтей этих пожирателей падали он сейчас слышал. Или лабиринт приготовил ему новый дьявольский сюрприз? До него доносилось тихое гудение, приглушённое хриплой пульсацией средней частоты, слишком продолжительное, чтобы быть рычанием какого–нибудь крупного зверя. До сих пор он не слышал здесь ничего подобного...
Вот именно! Не слышал здесь! Пожалуй, этот звук доносится сверху, из точки над его правым плечом. Он взглянул туда, но увидел только тройные каскады внутренних стен лабиринта, громоздившихся ярус над ярусом. А в вышине? Он взглянул на светлое от звёзд небо. Обезьяна, Жаба, Весы...
Он мучительно вспоминал, что же это за звук.
Корабль! Космический корабль, выходящий из подпространства на ионной тяге перед тем, как совершить посадку! Гудение выхлопных каналов, пульсация двигателей, гасящих скорость корабля, — вот какие звуки разносились над городом–лабиринтом. Он не слышал такого уже девять лет, с того самого дня, когда начал жизнь в своем добровольном изгнании.
Итак, сюда прибыли люди, случайно посягнувшие на его одиночество... А может, они выслеживают его? Что им здесь надо? Чего они хотят? Мюллер кипел от гнева. Не хватит ли с него людей и их мира?! Неужели они не могут оставить его здесь в покое? Он замер неподвижно на широко расставленных ногах. А какая–то часть его сознания одновременно привычно исследовала, нет ли здесь опасности, — даже сейчас, когда он хмуро смотрел в направлении наиболее вероятного места приземления корабля. Он не хотел иметь ничего общего ни с Землёй, ни с жителями Земли.
Мюллер настороженно взглянул на жалкую светлую точку — глаз Жабы во лбу Обезьяны. «Но меня им не достать, — решил он. — Они умрут в этом лабиринте, и кости их смешаются с другими костями, которые миллионы лет валяются во внутренних коридорах».
Ну а если им удастся войти, как это удалось ему?
Что ж, тогда ему придется сразиться с ними. Конечно, это будет нелегко... Он безжалостно усмехнулся, поправил груз, который нёс на плечах и переключил всё своё внимание на обратную дорогу.
Вскоре он был уже в поясе C, относительно безопасном. Так добрался он до своего жилища. Спрятал мясо. Приготовил себе ужин.
У него страшно разболелась голова. Подумать только, после этих девяти лет он снова не один в мире. В его одиночество вторглись! Снова! Он чувствовал себя вероломно преданным. Ведь он не хотел от Земли ничего, кроме обособленности, и даже этого Земля не может ему дать! Но люди пожалеют, если сумеют добраться до него в лабиринте. Если...
|
