Г. К. Сайкина метафизические основания нравственности
Скачать 1.26 Mb.
|
| Добро и зло - фундаментальные категории этики. Метафизика доброго дела Нравственность базируется на высшей ценности Добра, Блага. Она регулирует поведение человека и его отношения именно с позиции добра или зла. Добро и зло - это предельные этические понятия, центр и нерв всех этических проблем, но это и понятия и представления самого “поступающего” человека. “В этике, то есть в философской науке о морали, добро трактуется шире: это и поступок (благодеяние), и качество человека (добродетель), и характер отношений между людьми, общественный уклад (справедливость), наконец, оценка всего этого моральным сознанием (добро в собственном, оценочном смысле этого слова)” (Апресян Р.Г. Постижение добра. - М., 1986. - С. 5-6). Анализ Добра и Зла высветит метафизичность нравственных отношений под новым углом зрения, прежде всего в контексте метафизики доброго дела и “эмпиричности” зла. В истории этики существуют две позиции в отношении добра и зла: этический дуализм и этический монизм. Первый исходит из того, что и добро, и зло имеют самостоятельное существование. Вопрос - не в том, должно ли существовать зло. Здесь просто признается самостоятельный исток зла, его субстанциональность. Для этического монизма характерно признание лишь добра самостоятельной субстанцией, зло же не имеет оснований (к примеру, для Августина, зло - это лишь недостаток или отсутствие добра, оно само по себе не обладает онтологическим статусом, а происходит из злой свободной воли человека). Обыденное моральное сознание зачастую рассуждает несколько иначе: оно онтологизирует не добро, а зло. Мы же всегда воспринимаем больше такую реальность, которая существует будто бы назло человеку. Человеку кажется, что зло везде вне его, постоянно его окружает. Зло-то он видит, физически ощущает его удары, а вот Добра никак не замечает. Подумаем, может ли Добро быть чистым и явным? Мы действительно все больше привыкли к откровенной наглости, откровенному бесстыдству, откровенной пошлости. Однако эта откровенность и явность считаются вызывающими, абсурдными. Человек просто недоумевает, как это вообще может быть откровенным. В человеческом сознании сидит неискоренимая вера в то, что зло всегда явлено, умышленно, его можно легко обнаружить. И это несмотря на то, что само по себе зло осуществляется очень скрытно. Нельзя делать зло открыто, открыто можно делать только добро. Добро поэтому в отличие от зла не прячется и не скрывается. Но в истории есть парадокс, разрушающий данную логику. Зло зачастую (и даже как правило) осуществляется под маской добра и будто бы доброй воли. “Благими намерениями вымощена дорога в ад”. И дело не только в том, что человек предполагает сделать добро, а получается зло. Но и в том, что очень много зла в мире делается как раз ради отстаивания идеи добра. Зло “не делается в мире без интенции добра. Вы знаете, что злой человек фактически никогда чувствует себя злым. Он всегда в своем мире преследует какую-то истину. И сила зла всегда есть сила преследуемой внутри зла истины. Той, которая видится. И бесполезно произносить проповеди, бесконечно делить мир на злых и хороших, не будучи способным увидеть законы” (Мамардашвили М.К. Психологическая топология пути. - С. 94). Люди почему-то мнят себя репрезентаторами, носителями, проводниками добра, и их как будто бы это обязывает защищать добро и бороться за восстановление справедливости. И тогда зло делается открыто. Зло видится ими вовне, но не в себе. В истории этической мысли существует неоднозначная оценка связи добра и зла с намеренностью и умышленностью. Однако во многих учениях все-таки зло предстает как какое-то нечаянное зло (см. вышеуказанные идеи Сократа, Овидия, ап. Павла об истоках зла в разделе “Диалог Добра, Истины и Красоты”). Оно как будто вынужденно возникает из-за несовершенства человеческой природы (и это может быть доказательством его привязки к эмпирии). А как же тогда ты можешь нести ответственность за зло? Есть ли зло, в котором ты как бы и не участвуешь? Конечно, так размышлять очень легко и даже выгодно человеку. Но морально ли это зло, если ты ни при чем? Возможно, некоторое недоразумение обусловлено тем, что мы говорим о разных вещах: о добре и зле, субъектом которых являешься ты сам, и о добре и зле, которые как раз направлены на тебя. Даже у Сократа заметна подмена понятий добра и блага пользой. Правильно, человек не будет делать зла против самого себя, а будет стремиться к собственному благу (пользе). Но это не значит, что стремление к собственному благу не приводит ко злу, ко злу, направленному на других и против других. В этом смысле зло выгодно, утилитарно. “Сатана не требует “служения”, ему угодить легче - служите себе” (Кутырев В.А. Духовность, экономизм и “после”: драма взаимодействия // Вопросы философии. - № 8, 2001. - С. 61). А вот истинное добро никак не выгадаешь. От него не может быть никакой просчитываемой пользы. Мы все внутри считаем себя больше добрыми, чем злыми. И, возможно, еще и поэтому воспринимаем зло, которое мы сделали, как нечто нечаянное, вынужденное и прежде всего противоестественное. Мы воспринимаем его как нечто случайное, но отнюдь не необходимое и закономерное. И если вспомним тот пример о странной реакции совравшего человека на эпитет “лжец”, то дело, возможно, в том, что человек рассматривает свою ложь именно как нечто вынужденное и случайное для него самого. Нет у человека такой цели, сознательной цели - врать. В сфере нравственности несколько иная диалектика случайного и необходимого. Как человек воспринимает и объясняет ситуацию? Тебя как будто обстоятельства вынудили соврать, то есть это как будто необходимо вытекало из самих обстоятельств, но не из тебя самого. Как будто и не ты соврал, не твое “Я” было субъектом этого вранья. Какое-то нечаянное зло, противоестественное тебе, но сделал его ты. Да и потом, кто согласится с тем, что умышленно соврал? Если и согласится, то только с оговоркой, что хотел сделать добро. А если рассматривать зло не со стороны субъекта, совершившего его, а со стороны других, на которых оно направлено? Ведь не случайно человек в ответ может “держать зло” на него, затаить обиду. Бывает, что зло, причиненное тебе, вообще невозможно забыть и простить, оно для тебя так актуально. Чужое зло (направленное на нас) мы не хотим видеть как нечто случайное, как ошибку. Мы хотим, чтобы за причиненное зло обязательно кто-то отвечал. (Даже за таким феноменом, как смерть, которая, если и зло, то не моральное, мы хотим видеть какую-то персону - лицо, отвечающее за это.) Когда же мы делаем добро, разве мы так все оцениваем? Совсем наоборот. Вот субъектом доброго дела я как раз естественно и являюсь. Только я - его субъект. И никакие обстоятельства не могут меня вынудить делать добро, принудить к нему. Это противоречит природе самого добра. Доброе дело необходимо вытекает из меня самого. Добро самодостаточно. Оно не может быть нечаянным и случайным. По крайней мере, человек так считает, так оценивает свое доброе дело. При этом есть большая разница с тем, как человек зачастую оценивает чужое доброе дело. Он не верит чистоте помыслов. Он начинает искать какие-то скрытые порочные мотивы, “подводные течения”, начинает отсылать к прошлым проступкам и т.д. И тогда понятна будет гоголевская “грусть от того, что не видишь добра в добре”. Мы отмечали, что добро - это некая вневременная, перманентная цель человека. Смысл жизни поэтому облекается и в нравственные “одежды”. Но вряд ли смыслом жизни может быть Зло и совершение злых дел. Зло никогда не поднимается до степени Смысла. Оно не может абсолютизироваться и сознательно выноситься на пьедестал почета. Если добро может быть смыслом жизни человека, то зло всегда ситуативно. Оно по большей мере зиждется на какой-то конкретной ситуации и выступает как будто бы реакцией на нее, неким ответом на какие-то обстоятельства. У зла есть намерение, оно имеет определенную цель, зачастую она бывает довольно прозрачна и прагматична. В виду ситуативности зла и его “плохой стилистичности” зло можно просчитать. И раз оно проистекает, значит, оно проглядывается, постфактум можно простроить причинно-следственную связь. Утаивание своих скрытых мотиваций порочным человеком и преступником ничего по сути не меняет. Зло можно объяснить и... поэтому можно даже оправдать. Однако любое зло, особенно в его тяжких умышленных, преднамеренных формах, - это еще и некое оскорбление морального закона. Это некий вызов. И можно согласиться со следующими словами Дюркгейма: “Если мы требуем наказания за преступление, то не потому, что хотим мстить лично за себя; мы мстим за нечто священное, что мы ощущаем более или менее смутно вне и над нами” (Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. - М., 1990. - С. 99). Зло любит затмевать истину, обманывать окружающих (создает фикцию). Оно хочет мистифицировать истину, выдать за действительность нечто иное, вымышленное. Зло всегда рядится в чужие одежды. Что заставляет человека скрывать зло и скрываться от закона и морального осуждения? Значит, он все-таки осознает свою вину, знает, что так нельзя было делать. За этим проглядывается еще и страх перед моральным законом, перед моральным осуждением и правовым наказанием. Как бы то ни было, преступник тем самым признает силу и власть закона и морали. Добро же - это то, что возникает на пустом месте. Не было, а уже есть. Истинное добро не может быть ответным. Не объяснить, как, из чего, почему возникло добро. Данный вопрос не решается в категориях этого эмпирического, видимого мира. На вопрос: “Почему ты это сделал?”, человек, совершивший добро, и сам никогда не ответит, для него это тайна. Добро не имеет причин. Захотел и сделал. Само намерение добра недостаточно. В жизни даже доброе намерение может обернуться злом. Никогда нельзя заранее знать, что получится из твоих намерений: доброе дело или злое. Мы только после всего осуществления дела (после того, как оно уже дано, сделано) можем обозначить его в категориях добра и зла. Более того, заставить себя захотеть сделать добро невозможно. Хочется всегда неосознанно. Поэтому вряд ли добро можно делать намеренно, специально. Вспомните, в известной всем фильм-сказке “Морозко” герою необходимо было сделать доброе дело для того, чтобы избавиться от медвежьей “оболочки”, но он никак не мог достичь этой цели, так как при совершении на первый взгляд вроде бы благих дел думал только о себе, о своем благе, намерении стать самим собой. Но только тогда, когда он вдруг изнутри себя осознал необходимость помощи другим, он стал человеком. Итак, сделать добро означает сделать его незаметно для себя. Пусть другие его замечают, но не ты сам. Что значит “сделать незаметно для себя”? Это значит, естественно, из глубины своей души. Но не механически, непременно искренне, душевно, сопереживая. Это должно быть органично и гармонично. Доброе дело не может быть обязанностью. Добродетельный поступок - такая естественная сверхъестественность, когда ты и не мыслил иного варианта действия, не мог поступить иначе. Это не противоречит мысли о том, что доброе дело предполагает усилие и волю. Добро не может быть обусловлено. Если для него были бы условия, оно автоматически воспроизводилось бы, то есть по какому-то закону добро само собой появлялось бы и без нашего участия. Для поступка нет какого-то старта, не оттолкнешься ни от чего. Нет условий, которые могли бы позволить подготовиться к поступку. Добро не запрограммируешь. Примеров тому много. Возьмем такую житейскую ситуацию: ты захотел помириться с человеком. И сколько бы ты ни готовился, сколько бы ни придумывал аргументов для своего оправдания, сколько бы ты ни проговаривал ход рассуждений, ты не смог этого сделать и вместо этого поругался, вместо добра совершил зло. Действительно, проступок можно подготовить, поэтому у зла, преступления есть за-мысел и у-мысел, а, следовательно, для него найдутся затем объяснения. Добро же не совершается намеренно и не оправдывается, это не автоматическое и не спланированное действие. Для поступка нет материи, основы. Его можно объяснить только из него самого, изнутри. Поэтому все привходящие обстоятельства не важны, там нет ни грана нравственности. Даже мой “опыт добра” значения не имеет. Добро как таковое съедается в самом поступке, и вне его и нет добра как такового. Поэтому как вообще можно стремиться к добру? Нельзя поэтому ходить самодовольным оттого, что совершил добрый поступок. А ты попробуй найти место для другого добра! Этого места нет и, по большому счету, не может быть. Ты хочешь сделать доброе дело, а жизнь тебе этого не позволяет. Тебе как “назло” попадаются люди, которым вовсе не нужна твоя помощь, “твое добро”. Добродеяние выпадает из причинной цепи явлений. Ты только сам можешь высвободить место для доброго дела в мире эмпирической повседневности, вещественном и явном мире, высвободить только свободой (вспомните об отождествлении Гегелем добра со свободой). А поэтому никогда не может быть никаких гарантий, нельзя ничего заведомо знать. Нет никаких рецептов доброго дела. В этом смысле нельзя научить добру. Оно само учит. Итак, только само добро есть причина самого себя. Или скажем иначе: добро может быть обусловлено мною самим. Только я сам могу его породить, я - закон, согласно которому добро может родиться, но не обстоятельства, не воспитание, не моя психология. Чтобы осуществить добро, ты должен успеть к сроку. В этом смысле человек всегда должен быть готов к добру. А для зла по идее всегда одни и те же условия, к нему поэтому и можно подготовиться. Зло эмпирично. Эмпирично прежде всего в том смысле, что пытается насесть на то, что уже есть. Оно паразитарно. Ты ничего не изменяешь, только разрушаешь. Доброе дело - это действительно дело, поступок, потому что добро плодотворно, производительно, продуктивно. Оно должно что-то изменить в мире и в самом человеке. И в этом смысле оно всегда предполагает трансценденццию, выход за пределы того, что ты уже имеешь, того, что уже есть в мире. Поэтому для добра нет данных, уже отлитых и готовых форм (еще раз напомним об отрицательном характере моральных норм: формы зла известны). Добро всегда произведение, шедевр, всегда другое. Оно всегда заново творится. И сама форма добра возможна лишь через ее реализацию, а как таковой ее нет. Поэтому мы всегда и сталкиваемся с какой-то неуловимостью добра. Обнаруживается некая метафизика добра. Сама оценка поступка должна совершаться на основании каких-то метафизических последствий, а не близких, конкретных результатов. Поступок имеет какую-то, казалось бы, нескончаемую рябь, энергию, рас-пространение. Мы не знаем, как наш поступок “отзовется”. Определенный метафизический контекст добра обусловливает то, что мы всегда находимся как будто бы в ситуации незнания, тайны. К примеру, человек узнал о своей близкой, неминуемой смерти, он идет мириться к тому, с кем, скажем так, “жизнь развела”, но тот не может отбросить обиду и гордыню, отвергает его, не дает ему высказаться. А когда узнает о его смерти, он начинает “кусать локти”, раскаиваться. Но уже поздно. Это, возможно, и есть метафизическая рябь наших дел. Как камень оставляет на воде эту рябь, так и поступок, невидимый в своей нравственной сути, все же оставляет определенные следы. И они все-таки ощутимы. Ощутимы в мире, в самой душе человека. Да, добро не укладывается в логику эмпирии. Необходимо поступать так, как если бы все условия и последствия тобою просчитаны, а это можно сделать, отстранившись от эмпирии. Трансценденцией, то есть выходом за пределы данной наличной ситуации, я как будто заглядываю в будущее, я как будто совершаю поступок в области абсолютно знаемого. В нравственности все различия даны очень зыбко, тонко, едва уловимо. Так, в т.н. “золотом правиле нравственности” могут быть услышаны почти неуловимые нотки личностной заинтересованности, некое прагматическое “пригодится”, невидимая выгода. Часто человек, помогая другому, и от него ждет того же самого. В этом смысле он хочет той самой награды за свое добро, которая не всегда прямо может иметься в виду. Человек, не получив ожидаемой помощи, может даже обвинить другого в использовании его. Но ведь его никто не заставлял, не принуждал к помощи. Нежели то самое “пригодится” вынудило его на якобы доброе дело? Этот пример показателен. Смотрите, как долго устанавливался истинный смысл дела-поступка. Это и есть то, что мы называли некой мета-физической рябью наших поступков. Это то, что никогда не может быть дано нам сразу, но что проясняется потом. С нашей точки зрения, лучший критерий безусловного разграничения добра и зла содержится в “категорическом императиве” Канта. Если сам человек, на которого было направлено доброе дело, - это цель, то это поистине, безусловное добро. Добро всегда бывает бескорыстным и в этом смысле бесполезным. И это тоже может быть доказательством его метафизичности. Интересную аргументацию приводит Артур Шопенгауэр. Так, если творцы интеллектуальных произведений охотно принимают вознаграждение, то “почти каждый, кто совершил что-либо выдающееся в моральном отношении, отклоняет от себя всякое вознаграждение. Это в особенности бывает при моральных подвигах, когда, например, кто-нибудь спас жизнь другого или даже многих с опасностью для жизни собственной; тогда он обыкновенно, даже если он беден, безусловно, не принимает никакого вознаграждения, так как чувствует, что от этого поступка пострадала бы метафизическая ценность его поступка” (Шопенгауэр А. Свобода воли и нравственность. - М., 1992. - С. 247). Специальное афиширование доброго дела уничтожает его самоценность, перечеркивает всю его нравственную значимость (так как в него вкралась гордыня, самолюбование - величайшие пороки человечества). По своей сути добро бесценно, не имеет никакого вещественного или осязаемого эквивалента, не имеет цены. Доброе дело не нуждается в обосновании и оправдании. Чем больше мы доказываем, что сделали добро, что хотели добра, тем больше мы доказываем, что поступок наш проблематично добрый. Добро не оправдывается. Его необходимо совершать, доверившись ему самому. Добро само себя обнаружит, проявит, покажет. Одновременно с этим необходимо признать, что должно быть радостно и приятно делать доброе дело. Иначе это и не добро, если оно для тебя как бремя. Добро нужно делать с чувством собственного достоинства. Его нельзя стыдиться (это тоже противоречит сути доброго дела), им нужно гордиться. Вспомните, как дети не могут скрыть свою радость от того, что взрослые их похвалили за то или иное “доброе дело”, они могут скромно опускать глаза, но улыбка гордости на их лицах присутствует. Однако не должно быть смещения мотивов. Добро должно делаться ради самого добра, ради человеколюбия, а не ради лицедейства и театральности, не ради зрителей, не ради позы. Конечно же, мы не отрицаем при этом, что от совершения добра может быть для самого субъекта польза, но эта “сверхпольза”, надутилитарная - чувство радости и удовлетворения. Хорошо бы, чтобы доброе дело делалось действительно с удовольствием. Добро предполагает направленность на другого, реальную помощь людям. Публичное выражение и обнаружение поступка тоже необходимы. Нравственная оценка может осуществляться “в виду других” (даже если мы говорим об оценке поступка самим субъектом, об оценке совестью). Если в пространстве веры всегда подразумевается Бог как субъект оценки и воздаяния, то что же делать неверующему человеку? Где тот “Бог”, который сможет абсолютно и безусловно оценить его деяния? Совесть? Поэтому, возможно, человеку подчас необходимо сверять свои поступки с мнением других людей. Открываясь другому, человек стремится к самопроверке. Он хочет быть уверенным в своем нравственном выборе. Человек понимает свою недостаточность и ограниченность (в т.ч. в обладании моральной истиной). Он понимает, что в морали не может быть опыта как такового. Итак, добродетельный человек, праведник не ждет никакой оценки и награды за свой поступок. Или скажем еще парадоксальнее: преступник знает, что совершил зло, а праведник не знает, что совершил добро. Известная истина гласит: святой, возомнивший себя святым, - самый большой грешник. Добро не самодовольно и не высокомерно, в нем есть элемент продуктивного сомнения. Добродетельный человек слишком требователен и критичен к себе. Чем больше человек свят и добродетелен, тем больше он сомневается в своей нравственности, тем больше испытывает угрызений совести от несовершенства самого себя. Здесь мы сталкиваемся с некой антиномией. С одной стороны, добродетельный поступок как таковой дан прежде всего другим, плоды его объективно видны прежде всего извне. Но, с другой стороны, ретроспективно оценивая поступок, только сам человек, и никто другой, может с достоверностью и очевидностью сказать, как совершалось это дело, с какими помыслами. Многие мыслители предпочтение отдавали оценке внутренней мотивации. Если мы будем брать только видимую сторону поступка, то не схватим его нравственную суть, не поймем его нравственной ценности. Добро неисчерпаемо. Моральные нормы сформулированы больше так, что задают не то, что “должен”, а то, что “не должен”. Что дает такая отрицательная форма: дано как таковое не само добро, а зло со знаком “минус”? Этим достигается форма абсолютного, безусловного повеления. Зло более однозначно, чем Добро и долженствование. Добро же всегда больше, чем “не-зло”, чем отрицание зла. К примеру, есть такая религиозная и нравственная заповедь: “не убий”, но само по себе неубиение не может считаться добрым делом и добром как таковым. Добро многогранно и бездонно, а зло плоскостное. Я не устану творить Добро, его нельзя все переделать. На жизнь хватит! Примечательно, что несмотря на метафизичность добра и добрых дел, все-таки люди узнают добро. И это здорово! Добрые дела явны и узнаваемы. Попробуем подвести итоги. Доброе дело - это сознательное и свободное действие, соответствующее долгу и моральному закону, направленное на высшее Благо, сделанное не по принуждению, а по совести, от души, искренне, бескорыстно, не для себя, не ради ложного публичного самоутверждения, не ради того, чтобы оно польстило самолюбию, а ради самого добра, ради блага других. Добро - это некая гармония, “золотая середина” между его избытком или недостатком (Аристотель), в нем должна быть гармония целей и средств, целей и результата, целей и последствий. Зло же не может быть первичным, его нельзя онтологизировать, ведь из Зла Добро никогда не вырастет. Сократ, определяющий добродетель как знание, дал в итоге некое средство утверждения добра и борьбы со злом. Нет иного пути борьбы со злом, как мудрость и понимание того, что все в мире едино У добра нет иных средств, не зло же брать на вооружение. “Зло - это как бы распавшееся добро, потерявшее цельность и меру” (Скрипник А.Л. Моральное зло в истории этики и культуры. М., 1992. - С. 250). Итак, если добро оцельняет человека, то зло разрушает его. Зло - это нечто безмерное. Гегель писал: “зная и желая лишь себя в своей особенности и отметая всеобщее, человек зол, и этим злом является его субъективность” (Гегель. Энциклопедия философских наук. В 3 т. - Т. 1. - М., 1974. - С. 131). И если “человек хочет быть естественным, он хочет единичности” (там же), а значит, зла. Добро предполагает выход за пределы своей субъективности. У-част-ие и при-част-ность Добру невозможны без внутреннего изменения человека. Можно привести такую аналогию: как нельзя знать экзистенцию, а ее можно только пережить, так нельзя знать и добро, его можно только пережить, узнать, включившись в него, совершая его. Зло не требует изменения, а добро требует, поэтому добро метафизично, а зло эмпирично. |
Похожие:
 | Урок 20. Золотое правило нравственности. Задание №1 Дай свою формулировку... Один из приятелей пришёл к Афанди в гости, но хозяина не застал. Он рассердился и написал на двери: «Осёл» |  | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Актуализация проблемы нравственности в политике, проблемы двойного стандарта нравственности для политика и человека, работающего... |
| Основания Познакомить учащихся с понятиями : основания, качественная реакция, реактив, катионы и анионы. Познакомить с таблицей растворимости,... | | «Основания и фундаменты» ... |
| Задачи: узнать, почему появилось золотое правило нравственности;... Давайте посмотрим друг на друга и улыбнемся. Изменилось ли ваше настроение, почему? | | Программа внеурочной деятельности (духовно-нравственное направление) «Уроки нравственности» Планируемые результаты освоения обучающимися программы внеурочной деятельности «Уроки нравственности»…7 |
| Тема. Золотое правило нравственности Цель урока. Создать условия для усвоения понятия «Золотое правило нравственности» как необходимого условия в выстраивании межличностных... | | Урок по химии в 8-м классе на тему: «Основания» «Основания», мультимедийный диск «Химия 7-11 классы. Виртуальная лаборатория», видеопроектор, компьютер; задания «Тренажёр Неорганические... |
| Урок химии в 8 классе по теме: «Основания» Конспект урока может быть использован учителями химии при изучении темы «Основания» в 8 классе | | Цели урока: Обучающие: повторить понятие цилиндра Вычислить площадь основания, площадь всей поверхности цилиндра, если радиус основания равна 4, а высота 5 |
| Урок 11. Золотое правило нравственности. Цель урока. Создать условия... Цель урока. Создать условия для усвоения понятия «Золотое правило нравственности» как необходимого условия в выстраивании межличностных... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Конус – это тело, которое состоит из круга – основания конуса, точки не лежащей в плоскости этого круга – вершины конуса, и всех... |
| Учебный год: 2012/2013 Информационная справка Ж. Е. Фирилева, Е. Г. Сайкина «са-фи-дансе». Танцевально-игровая гимнастика для детей. Учебно-методическое пособие для педагогв дошкольных... | | «философия права»: история и современность «Философия права» О духе законов» Монтескье, «Об общественном договоре» Руссо, «Метафизические начала учения о праве» Канта, «Основы естественного... |
| Составитель кандидат философских наук, доцент Сайкина Г. К. Рецензент «Изобразительное искусство. 1-4 классы» Б. М. Неменского, письма мо республики Татарстан «Об особенностях преподавания учебных предметов... | | Конспект интегрированного занятия «Матрешки» (первая младшая группа) Ж. Е. Фирилева, Е. Г. Сайкина «са-фи-дансе». Танцевально-игровая гимнастика для детей. Учебно-методическое пособие для педагогв дошкольных... |
