Горизонты
Скачать 5.48 Mb.
|
Голик Н.В. доктор философских наук, профессор Санкт-Петербург Интеллектуальная элита: к истории вопроса Одним из условий существования культуры является наличие элиты. История ее формирования коренится в недрах античной культуры, которая создает особое, уникальное «пространство» – философские школы, где происходит формирование духовной аристократии – элиты. В культуре Древней Греции создается качественно новый тип времени – schole (досуг, свободное время), пребывая в котором, человек освобождается от привычных мирских обязанностей и приобретает особый топос существования. Имея досуг, можно мыслить абстрактно и свободно, можно ошибаться и предаваться иллюзиям, полагая при этом, что мыслить можно везде и всегда, обращаясь при этом к каждому и ко всем («адресату вообще»), оставаясь абсолютно бескорыстным и совершенно безнаказанным. Существовать такое пространство может лишь при одном условии – особой системе человеческих отношений, где отсутствует страх, а рождение мысли приносит бесконечную радость от самого процесса мышления, ради мысли самой по себе (блага самого по себе). Осуществляя усилие мысли и преодолевая ее сопротивление, человек «приподнимается» над землей в свободном парении, превращаясь в носителя «творческой миссии в этом мире»[1]. Таким образом, только при условии существования особой системы человеческих взаимоотношений, создающих философские школы – особое игровое пространство – возможно формирование интеллектуальной элиты. Философия здесь предстает не в качестве эзотерической области, доступной немногим, а в качестве «жизненной мудрости»: мудрец – это не просто мыслящий определенным образом, но и воплощающий выводы разума в реальной жизни. Практическая философия, исходящая из личности мудреца, становится по сути проектом личного самоосуществления, самоутверждения и самообретения, культивирования или воспитания в нем способности к духовной свободе. Истоки рождения античного идеализма «проявляют» понимание слова «идеализм» не в его профанно – обыденном смысле как мечтательность, наивность, донкихотство, построение воздушных замков, бездействие, созерцательность и т.п., а как волю к совершенствованию, как определение или установление морального права на свое пребывание в мире, исполнение своего предназначения в истории в качестве человеческого существа. В этом смысл античного требования «Познай самого себя», имеющего статус нравственного императива. Об этом свидетельствует платоновский диалог «Алкивиад-1», в котором обнаружение жизненных установок вплетено в проповедь. Как точно замечено: «В известной степени происходящее в этом диалоге, – самое важное событие: обращение к мудрости. Либо мы понимаем, что философия – это обращение к себе (вспомним Марка Аврелия), либо она остается более или менее внятной игрой слов и абстрактных понятий»[2]. Эволюция смыслов таких греческих терминов, как ἀριστεύς (наилучший), Пайдейя и Калокагатия свидетельствовали о необходимости стремления человека к гармонии эмоций и разума, о возможностях совершенствования его природных способностей и склонностей поведения. Например, первоначально слово «пайдейя» (от греческого pais – ребенок) обозначает воспитание детей и их образование, но впоследствии пайдейя - это гармоничное развитие человека, в единстве телесного и духовного начал, реализующее все его способности и возможности. Пайдейя, как полагает Аристотель, отличает аристократа от людей иного происхождения. Отсюда современный смысл слов «аристократы духа», «интеллектуальная элита» – это лучшая, привилегированная часть класса или социальной группы, которая вырабатывает и сохраняет фундаментальные ценности, задавая стратегию культуротворчества, обеспечивая бесперебойную работу «механизма» культуры, возвышения человекообразного существа до состояния человечности – humanitas. Понятие humanitas, соотносимое с развившимся в эллинистический период значением слова «пайдейя», вбирает в себя целый спектр смыслов: человеческая природа, человеческое достоинство; человеколюбие, гуманность, доброта, обходительность; образованность, духовная культура; утонченный вкус, тонкость обращения, изящество манер, изысканность речи, учтивость, воспитанность; человеческий род, человечество. Применительно к массовому обществу, в рамках которого европейская культура существует вот уже более века, можно утверждать, что «если нет постоянного присутствия тех, кто задает реально образцы «высокого», а не их декларирует, то масса, включая несостоявшуюся «элиту», неизбежно будет существовать в режиме «самопереваривания», что особенно показательно для процесса перемен постсоветской России. Дело не в «запаздывании», а в отсутствии важных элементов конституции образованного сообщества[3], в его зависимости от институциональной структуры посттоталитарного общества, в его «слиянии» с властью, поскольку власть простирает свое могущество беспредельно[4]. Для подтверждения этого положения мало что даст «вход» в пространство непосредственной предметности социальных отношений и анализ ценностных манифестаций. Ускользающая реальность глубинных структур повседневности, сотканная из кажущихся незначительными или не имеющих непосредственного отношения к делу, не принимаемых в расчет обстоятельств, обнаруживает себя на «выходе». На макроуровне – это отношение к России как к непредсказуемому сообществу; влияние силовых структур на руководство страны, рост агрессивности масс и коллективных фобий (ксенофобия). Феноменологический уровень социальной психологии отмечен возрождением патриотизма, характерного для периода изоляции (шовинизм); редукцией всего неприятного, массовым обращением не к реальному, а искусственно приукрашенному прошлому с соответствующей идеологией утраченного национального величия. Эти черты предстают в качестве одной из версий общественной примитивизации, «понижающей структуры национальной идентичности». На микроуровне открывается поле частных феноменов нашей жизни: «моральный релятивизм», «лживость», «халтура» как антропологический принцип, неспособность к работе в любой сфере, жажда «халявы»[5]. Социологи и социальные психологи полагают, что «все перечисленное – культурные общераспространенные адаптационные свойства к длительному (действующему на протяжении поколений) институциональному насилию, демагогии и принудительной уравнительности, ставшим частью современной русской национальной культуры[6]. Но истоки современности всегда в прошлом, и процесс «догоняющей» модернизации России и наложившиеся на него последствия тоталитарного режима, – а правильнее говорить об их взаимной детерминации или об эффекте резонанса, – будет ключевым в объяснении психологии и антропологии национальной элиты. В научной литературе интерес к проблеме модернизации России за последние годы активизировался. Появился ряд работ, посвященных рецепции идей европейского Просвещения в российской истории от эпохи Петра Первого до «перестройки» Горбачева. Один из основных выводов научных изысканий: Россия не смогла решить задачу формирования автономного морального индивида, что давало основания называть все этапы модернизации России «модернизацией без просвещения» (Г. фон Вригт). Это подтверждает и знаменитая формула В.И.Ленина о социализме (модернизации по-большевистски): социализм есть советская власть плюс электрификация всей страны. В этом определении – полное отсутствие социальных и этических моментов, которые составляют природу социализма: не равенство людей, не формирование нового человека, не уничтожение классов, не построение справедливого общества – только власть и техника[7]. Однако вопрос о том, что есть автономный моральный индивид и каков диапазон смыслов этого понятия, остается недостаточно освещенным. Впрочем, и сам вопрос о том, что есть Просвещение, остается до сих пор тем вопросом, «на который философия нового времени не была способна ответить, но от которого ей так никогда и не удалось избавиться. И теперь, вот уже два столетия, она его повторяет в различных формах. Ведь от Гегеля до Хоркхаймера или Хабермаса, включая Ницше или Макса Вебера, почти не встречается философии, которая прямо или косвенно не сталкивалась бы с этим вопросом: что за событие мы называем Просвещением (Aufclarung), по крайней мере, в какой-то части предопределившее то, что мы сегодня думаем и делаем? И на вопрос, что такое современная философия, можно ответить: эта та философия, которая пытается ответить на вопрос, опрометчиво подброшенный ей еще два столетия тому назад»[8]. Начало дискуссии было положено двумя статьями, опубликованными с небольшим интервалом в Германии (1784-1785) в одной и той же берлинской газете. Авторы, Мозес Мендельсон и Иммануил Кант, не были знакомы с содержанием текстов друг друга, но оба отвечали на замечание берлинского пастыря И.Цолнера о неразберихе «под названием просвещение». Цолнер полагал, что прежде чем просвещать, следует установить, что есть просвещение, ибо ответ на этот вопрос является таким же важным, как и ответ на вопрос, что такое правда. Мендельсон, отвечая И.Цолнеру, объясняет причину неразберихи не только со словом просвещение, но и со словами культура и образование: эти слова, пишет он, «появились в нашем языке совсем недавно. Как кажется, они принадлежат только книжному языку. Толпа едва ли понимает их… Между тем, прошло еще не так много времени, чтобы эти, …одинаковые по значению слова можно было бы различать, так как их словоупотребление не установило между ними границы. …Образование, культура, просвещение – это проявления общественной жизни; результаты усердия и усилия людей в стремлении улучшать свое общественное положение». Исходя их этой посылки, Мендельсон полагает, что образованным становится тот народ, который достигает гармонии общественного положения (благодаря искусству и усердию) с предназначением человека. Последнее есть мера и цель всех наших стремлений и усилий, отправная точка всех наших помыслов, «если не хотим потерять себя»[9]. При этом просвещение относится к культуре так, как теория – к практике, как познание – к нравственности, как критика – к мастерству. Следующая мысль Мендельсона вызовет, вероятно, полное замешательство у русского читателя: культуру, рассмотренную с внешней стороны, он называет политурой. Напомним, что политура (лат. Politura – полировка, отделка) – материал, применяемый для полировки изделий из дерева. Смысл термина Мендельсон поясняет так: истинного блага достигает лишь та нация, чья «политура является результатом культуры и просвещения, чей внешний блеск и утонченность имеют в своей основе подлинную добротность». Отмечая неодинаковое соотношение культуры и просвещения у различных народов (немцев, французов, англичан, китайцев), он считает образцом образованной нации греков, а наилучшим показателем образования, просвещения и культуры – язык. Разделяя предназначение человека на две сферы (предназначение человека как человека, и человека как гражданина), Мендельсон указывает на необходимость соблюдения меры в любой сфере. В противном случае просвещение и культура будут «неправильными», ослабляющими моральные чувства и проводящими к твердолобию, эгоизму, безверию, суеверию, анархии, расточительству, беспутству и рабству[10]. В статье И.Канта встречаем похожие суждения, но в целом ответ на вопрос «что есть Просвещение?» выводит мысль на совершенно иной уровень. Кант показывает, что и как именно необходимо сделать человеку, чтобы стать просвещенным. Он говорит о различии, которое вводит «сегодня» по отношению ко дню вчерашнему, и определяет Просвещение следующим образом: «Просвещение – это выход человека из состояния своего несовершеннолетия, в котором он находится по собственной вине. Несовершеннолетие есть неспособность пользоваться своим рассудком без руководства со стороны кого – то другого. Несовершеннолетие по собственной вине – это такое, причина которого заключается не в недостатке рассудка, а в недостатке решимости и мужества пользоваться им без руководства со стороны кого - то другого. Sapere aude! – имей мужество пользоваться собственным умом – таков, следовательно, девиз Просвещения»[11]. Подчеркнем настойчивое повторение выражения «по собственной вине» и слова «мужество». С первых строк своей статьи Кант указывает на роль личного самосознания: человек сам ответственен за состояние своего несовершеннолетия, следовательно, выйти из него и перейти в состояние совершеннолетия человек может лишь благодаря самому себе, своей воле, понуждая самого себя, прилагая для этого определенные усилия, освобождаясь от привычных «помочей» опекуна. Иначе говоря, Кант определяет «выход из состояния несовершеннолетия» как задачу осуществления человеком своего предназначения, а, следовательно, и как нравственную обязанность, вменяющую ему быть отважным не только в том, чтобы знать, что само по себе сопряжено с бесстрашием, но и быть способным совершать смелый поступок по своему разумению. Девиз Просвещения (Sapere aude!) как всякий девиз – это еще и наказ самому себе и другим: «отказываться от просвещения для себя и тем более для будущих поколений означает нарушить и попрать священные права человечества». В движении к просвещению люди являются не только действующими лицами, непосредственными участниками процесса. Одновременно с этим осуществление самого процесса возможно в той степени, в какой они совершают свой выбор, отваживаясь на добровольное участие. Переход к совершеннолетию, как полагает Кант, считается значительным большинством людей (и среди них – весь прекрасный пол!) не только трудным, но и весьма опасным, ибо быть несовершеннолетним чрезвычайно удобно! «Несовершеннолетие» обозначает состояния паралича воли, который заставляет нас полагаться на авторитет кого-то другого и его власть, вместо того, чтобы пользоваться собственным разумением: «Если у меня есть книга, мыслящая за меня, если у меня есть духовный пастырь, совесть которого может заменить мою, и врач, предписывающий мне такой – то образ жизни, то мне нечего и утруждать себя. Мне нет надобности мыслить, если я в состоянии платить; этим скучным делом займутся вместо меня другие»[12]. Для этого просвещения требуется только свобода, и притом самая безобидная, а именно свобода во всех случаях публично пользоваться собственным разумом… «Под публичным же применением собственного разума, – пишет Кант, – я понимаю такое, которое осуществляется кем – то, как ученым пред всей читающей публикой. Частным применением разума я называю такое, которое осуществляется человеком на доверенном ему гражданском посту или службе». Иначе говоря, ученый как человек является существом свободным в пространстве досуга и размышлений, обучающий свободе размышления и отношению к вещи так, как того требует сущность вещи (а не чиновник от науки или бюрократ). Но ученый не свободен в исполнении обязанностей гражданина (налоги, дисциплинированность на службе и т.д.). Связь основных идей статьи Канта с его тремя «Критиками» очевидна. .Необходимость Критик, как известно, проистекает из того, чтобы определить условия, при которых применение разума является легитимным, устанавливая, что мы можем знать, что нам надлежит делать и на что нам позволено надеяться. В этом плане Просвещение предстает как взросление человечества, начинающего жить, применяя свой собственный разум. Как остроумно замечено: «Критика – это в некотором роде вахтенный журнал разума, вошедшего в свое совершеннолетие в эпоху Просвещения и, наоборот, Просвещение – это эпоха Критики»[13]. Пользуясь этой аналогией, можно сказать, что благодаря «вахтенному журналу» каждый момент происходящего в истории связывается с прошлым опытом. Это необходимо не только для совершения движения к намеченной цели с наименьшими потерями, но и для определения меры личного участия в этом движении. Последнее возможно при условии «коперниканской» революции собственного сознания, когда в центр мира на место «я» со своими «уникальными» страстями, помыслами, желаниями и капризами, ставится понимание сопричастности общему движению и ответственности за все происходящее. Тогда современность предстает не эпохой между прошлым и будущим (временной модус), а установкой сознания, включающей особый способ отношения ко всему, что происходит сейчас, свободный выбор, на который способен не каждый, особый способ мыслить и чувствовать, особый способ действовать и вести себя. Обращаясь к работе Канта с «высоты» начала XXI столетия, Фуко выявляет «укорененность в Просвещении философского вопрошания особого рода, проблематизирующего как отношение к настоящему, способ историчности, так и формирование себя как автономного субъекта». Для него важно подчеркнуть: «нить, связывающая нас с Просвещением – это не верность началам его учения, а постоянное воссоздание некой установки, определенного философского этоса, который можно было бы определить как постоянную критику нашего исторического бытия (критическая онтология нас самих), как историко-практическое испытание пределов, которые мы можем пересечь, как работу нас самих над нами самими в качестве свободных существ»[14]. Стратегически представители интеллектуальной европейской элиты (Кант, Фуко) исповедуют одну и ту же генеральную идею: необходимость выхода из состояния «несовершеннолетия». Единодушны они и в «тактике», в понимании того, как это не должно быть, как это не должно делаться или совершаться: никакая революция не походит для дела Просвещения. Вдумаемся в пророческие слова Канта: «Посредством революции можно, пожалуй, добиться устранения личного деспотизма и угнетения со стороны корыстолюбцев или властолюбцев, но никогда нельзя посредством революции осуществить истинную реформу образа мыслей; новые предрассудки, так же, как и старые, будут служить помочами для бездумной толпы». Спустя двести лет Фуко поддерживает Канта: «историческая онтология нас самих должна отвернуться от всех проектов, притязающих на то, чтобы быть радикальными и глобальными. Ведь мы по опыту знаем, что стремление ускользнуть от системы текущих событий ради универсальных программ иного общества, иного способа мыслить, иной культуры, другого видения мира, на самом деле уже приводило к возобновлению самых опасных традиций»[15]. Опыт М.Фуко – это опыт мыслителя ХХ века, «богатого» беспрецедентными по масштабам и разнообразию социальных экспериментов. Самыми показательными и впечатляющими примерами претворения идеалов Просвещения в XX веке оказались Россия и Германия, заплатившие за это «голгофскую» цену. Выявив черты «неправильного» Просвещения, они подтвердили на практике справедливость абстрактных рассуждений Мендельсона и Канта. Предельная радикальность российской модификации марксизма внесла такие «краски», чудовищность которых не могла укорениться в голове даже самых смелых антиутопистов (Замятин, Оруэлл). Новый феномен социальной жизни, обозначаемый термином «тоталитаризм», становится к середине ХХ в. объектом пристального анализа западных мыслителей (Т.Адорно, Х.Арендт, В.Гуриан, К.Фридрих, и др.). Однако подобный результат социального эксперимента не был абсолютно непредсказуем. Еще на рубеже XIX-XX вв. был выявлена универсальная «природа» двух феноменов, характерных для этоса «праздного класса» (по Т.Веблену): демонстративного и состязательного потребления и приспособления к власти. Возникает вопрос, каков «механизм» превращения интеллектуала, претендующего на статус носителя «необыденного» сознания и заботящегося только о свободе «парения» мысли, в того, кто, по образному выражению Ж.Делеза, «выклянчивает» свою долю участия во власти и смыкается с нею? Ответ с использованием слова «корыстный интерес» в его марксистском понимании прояснит картину лишь отчасти. Дело заключается в том, что интерес всегда следует туда, и находится там, куда его помещает желание. Но желание, определяемое более «глубинным и рассеянным образом», чем желание, непосредственно связанное с интересом. Ключевым здесь будет слово инвестиция[16] – термин не только экономический, но относящийся также к языку бессознательного. Есть инвестиции желания, объясняющие, почему мы при необходимости можем желать в согласии со своим «корыстным» интересом[17]. В их числе находятся инвестиции желания, обращенные к миру власти, создающей в теле социального параллельное и кажущееся идеальным пространство понимания, где можно оставаться безнаказанным и где осуществим широкий диапазон впечатлений, переживаний, где утоляется жажда сильных ощущений и потребность в самоутверждении. Желая «угодить денежному классу, поскольку именно он создает репутации и раздает награды», интеллектуал «заражается» страстью к политическому и подчиняет ей свое ремесло. Так интеллектуал из «хранителя мудрости» и нематериальных ценностей, из того, кто противостоял практицизму обывателя, превращается в сторонника практицизма и его защитника. Это «превращение» еще в 1927 г. было названо французским политическим философом Жюльеном Бенда «предательством интеллектуалов». Примечания 1. Розеншток-Хюсси О. Раса мыслителей, или Голгофа веры // Розеншток-Хюсси О. Язык рода человеческого. М., 2000. С.17. 2. Светлов Р.В. Ямвлих Халкидский. Метафизика. Комментарии // Ямвлих Халкидский. Комментарии на диалоги Платона. СПб., 2000. С.36-37. 3. Гудков Л. Негативная идентичность. М., 2004. 4. Фуко М. Интеллектуалы и власть. Статьи и интервью 1970-1984. Ч.1. М., 2002. 5. Гудков Л. Негативная идентичность. М., 2004. С.12. 6. Там же. С.13. 7. Федотов Г.П. Сталинократия // Федотов Г.П.Судьба и грехи России. Т.2.СПб.,1992.С.89. 8. Фуко М. Что такое Просвещение // Интеллектуалы и власть. М., 2002. С.336. 9. Мендельсон М. О вопросе «Что значит просвещать?» (Перевод и вступ. статья М.Демина) // Философский век. Альманах 27. СПб., 2004. С.84. 10. Там же. С.86. 11. Кант И. Ответ на вопрос: что такое Просвещение? // Соч. в шести томах. Т.6. М., 1966. С.25-35. 12. Там же. С.29. 13. Фуко М. Что такое Просвещение? // Фуко М. Интеллектуалы и власть. Ч.1. С.343. 14. Там же. С.344. 15. Там же. С.354. 16. Фуко М. Интеллектуалы и власть. Беседа с Ж. Делезом // Фуко М. Интеллектуалы и власть. Ч. 1. С.68. 17. Жижек С. Культурный капитализм // Жижек С. 13 опытов о Ленине. М., 2003. С.161-162. Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ, грант 08-03-00433а Гришаева Т.А. Ростов-на-Дону |
Похожие:
 | Управление образования Администрации г. Иваново Форуме «Горизонты поиска и достижений» (далее – Положение) определяет порядок организации и проведения городского ученического Форума... |  | Конкурс проектных и исследовательских работ «Горизонты открытий 2014» Введение 3 |
| Новые горизонты христианской апологетики Требования к оформлению отчета по производственной (преддипломной) практике 12 | | Конкурс проектных и исследовательских работ учащихся «горизонты открытий» Подбор занимательных задач по математике и информатике |
| Мусина э. М Данная рабочая программа разработана также с учетом Рабочей программы к учебной линии «Горизонты» М. М. Аверина и др | | Значение: хозяйство + номос. 1 хоз-во 2 наука о хоз-ве Конспект урока по общей биологии в 11 классе по программе Сонина Н. И. «Горизонты гибридизации» |
| Тематика рефератОВ Отметить особый характер событийного плана. Простота и четкость композиции. За видимой простотой – глубочайшие горизонты и перспективы... | | Сценарий научно-практической конференции «Горизонты поиска и достижений» Сахапова Раушания Ревовна – заместитель директора по воспитательной работе моу «Заинская средняя общеобразовательная школа №4» |
| «интерра 2011» «Сибирское Сколково: тройная спираль» Научно-образовательный... Конспект урока по общей биологии в 11 классе по программе Сонина Н. И. «Горизонты гибридизации» | | Оползни в Саратовской области Встречающиеся оползни обычно приурочены к достаточно крутым склонам (более 7 80), сложенным преимущественно породами нижнего и верхнего... |
| Джин Ф., Рорман Л., Збранкова Аверин М. М. Немецкий язык. Рабочие программы. Предметная линия учебников «Горизонты» 5-9 классы / пособие для учителей общеобразовательных... | | Сильвия Крэнстон, Кери Уильямс – Перевоплощение. Новые горизонты в науке и религии Спбгэту "лэти" / Сост.: Н. В. Лысенко, Ю. Д. Ульяницкий, С. С. Соколов, А. М. Мончак, Л. Я. Новосельцев, В. С. Алексеев, А. А. Погодин,... |
| Программа элективного курса для 11 класса (для углубленного изучения) Раздвигаются временные и пространственные горизонты литературного развития в разных странах, открывается возможность познакомить... | | Рабочая учебная программа курса «Немецкий язык» Аверина М. М. «Рабочие программы к предметной линии учебников «Горизонты» для учащихся 5-9 классов общеобразовательных учреждений.... |
| М. Норбеков, Ю. Хван Энергетическое здоровье Первые наши две публикации — «Уроки Норбекова» и «Тренировка тела и духа» — вызвали огромную волну читательского интереса, которая... | | Пояснительная записка о предмете истории искусств Еще древние греки утверждали, что «многознание не есть мудрость». Основное назначение предмета истории искусств в другом – служить... |
