Горизонты
Скачать 5.48 Mb.
|
Акопян К.З. доктор философских наук, доцент Москва Шлягеризация, шоуизация и эксгибиционизация в современной культуре Масштабы настоящей работы фактически принуждают автора ограничиться истолкованием тех терминов, которые включены в ее название. Как мне кажется, несколько оправдывает меня то, что эти термины пока еще никак не могут претендовать на общепризнанность и общеупотребительность. Начну я если и не с определения, то с краткой классификации шлягера, предложенной Т.Чередниченко, которая, идя от музыковедческой проблематики, выделяла три употребительных значения этого понятия: популярная и имеющая коммерческий успех песня танцевального характера, наиболее модная в настоящее время песня, а также «любой продукт массовой культуры (не только музыкальной), находящийся в зените популярности…»[1]. Следует также напомнить, что немецкое существительное Schlager (популярная песенка, гвоздь сезона) происходит от глагола schlagen (бить, колотить, вколачивать). Что можно сказать о генезисе шлягера? Во-первых, «собственно» шлягер, т.е. некий артефакт, именно как шлягер и задуманный, а значит, не претендующий ни на что большее типичный продукт потребительской культуры (масскульта), производится сознательно и целенаправленно. В этом случае он изначально должен удовлетворять определенным требованиям: отличаться подчеркнутыми броскостью, аттрактивностью (в данном случае речь не идет об оценке) и содержательной однозначностью (отсутствием хотя бы относительно сложных символов, аллюзий, метафор и т.п.), нести минимальную смысловую нагрузку (уплощение и упрощение смысла), обладать простейшими формой и структурой, быть предназначенным и удобным для практически неограниченного тиражирования и/или повторения и благодаря всему этому – легко восприниматься в том числе и человеком, не имеющим специальной подготовки и, более того, не располагающим хотя бы относительно значимым интеллектуальным багажом. Во-вторых, шлягер может возникнуть квазиспонтанно – в результате неумеренной «эксплуатации» артефакта и использования его «не по назначению», иначе говоря, в результате навязывания ему не свойственной для него функциональной (или квазифункциональной) роли (музыка, звучащая в телефоне, рисунки на сувенирах, образ в рекламе и т.п.) посредством вдалбливания его в сознание потребителей. По существу, в данном случае происходит, как это ни парадоксально, фактическое превращение не имевшего изначально никакого отношения к потребительской культуре артефакта (не столько внешнее, сколько внутреннее, о чем в свое время писали М.Маклюэн, В.Беньямин и многие др.) в ее продукт. Возможность достижения подобного результата далеко не всегда до конца осознается и, безусловно, не формулируется в качестве задачи. Как уже было сказано, достигается подобная «цель» посредством многократного повторения, бесконтрольного тиражирования конкретной «вещи», которая вполне может обладать неоспоримыми художественными достоинствами (Вивальди – «Времена года», Моцарт – 40-я симфония, Бетховен – «К Элизе», Чайковский – «Танец маленьких лебедей», Леонардо да Винчи – портрет Моны Лизы и многое др.). Превращение в шлягер произведения, по своему генезису и формальным признакам относимого к разряду художественных, происходит в результате практически полной утраты им этого свойства — художественности, которое прежде всего выражается в диалектически гармоничном взаимодействии и взаимообогащении интеллектуальной и эмоциональной его составляющих. Иначе говоря, любой «будущий» шлягер независимо от своего происхождения может изначально обладать свойством художественности, однако в конечном итоге он его всегда утрачивает. Подлинный шлягер не обладает статусом «станкового» произведения искусства; он функционален как типичный объект массового потребления. Неконтролируемое тиражирование (повторение) артефакта (или же его фрагмента, чаще всего специально подобранного) приводит к обретению им черт «полноценного» шлягера благодаря изначально отличавшей его простоте формы, структуры, творческих и композиционных приемов, видимых «невооруженным взглядом», «вынесению за скобки» отличающих его глубинной содержательности и подлинной художественности, а также специфически шлягерному его воспроизведению с помощью современных технических средств (что нередко сопряжено с внесением в него более или менее серьезных изменений, «уточнений» и даже существенных искажений). Итак, благодаря совокупному действию двух факторов – упрощению (или изначальной простоте, которая сама по себе, естественно, не может оцениваться ни как положительная, ни как отрицательная особенность того или иного артефакта) и многократному повторению (вдалбливанию) – явление культуры практически неотвратимо превращается в «вещь», пользующуюся повышенным спросом широких потребительских масс. И происходит это за счет того, что в сознание и, что особенно важно, подсознание последних оказываются «вбитыми» некие умышленно примитивизированные идеи и образы. Фигурально выражаясь, шлягер — это плоть, утратившая (в результате упрощения и обессмысливающего повторения) смысл плоти. (Попутно нужно заметить, что, к примеру, многие оригинальные рок- и джазовые композиции, практически в той же мере, что и сочинения, гораздо более сложные по сравнению с названными выше опусами выдающихся композиторов и художников, никогда не могут стать шлягерами именно из-за тех трудностей, с которыми сопряжены их восприятие и запоминание рядовым потребителем масскульта.) В результате шлягер может рассматриваться как некий первокирпичик, как «атом» потребительской культуры, как продукт популизма в сфере культуры. Исходя из этого я могу констатировать, что шлягер как явление, родившееся в лоне потребительской культуры, ныне решительно и достаточно уверенно вышел за рамки музыкальной сферы и обрел «общемасскультовское» (а может, даже шире – общекультурное) значение (об этом, по существу, и говорится в третьем пункте пересказанной выше словарной статьи Т.Чередниченко). Поэтому я полагаю возможным в поисках сущностных характеристик шлягера не преувеличивать факторы моды и актуальной его популярности, а определить его как специфическое явление культуры, для которого характерны минимизация смысловой нагрузки, примитивизация формы, упрощение структуры и практически ничем не ограниченное тиражирование (повторение). (Хочу заметить, что все сказанное в данной работе не следует рассматривать как выражение принципиально отрицательного отношения автора к потребительской культуре.) Как уже было отмечено, влияние шлягера в настоящее время не ограничивается художественной сферой; оно уже распространилось практически на всю культуру: «шлягер как прием» заявляет о себе и в политике, и в науке, и в религии, и, естественно, на уровне повседневной жизни общества. На этом основании появляется возможность говорить о превращении конкретного явления в художественный, политический, научный, религиозный суррогат и соответственно о значительном расширении сферы эрзац-культуры или хотя бы о серьезных качественных изменениях в культуре вообще. Этот процесс превращения, качественного изменения артефакта и расширения сферы господства шлягера я и обозначаю при помощи понятия «шлягеризация культуры». (Истоки шлягеризации в известном смысле можно обнаружить уже в том, что культура, искусство практически начинаются с повтора – в игре, в ритуале, в мифе, хотя, естественно, повтором не ограничиваются.) Можно предположить, что Ф.Ницше, говоря о филистеризации культуры, имел в виду нечто подобное тому, что происходит в мире сегодня. Шлягеризация – это процесс экстенсивный, поскольку прежде всего он опирается на количественные «факторы» – многократное повторение и максимальное упрощение. Вторым исходным ключевым словом для настоящей работы является «шоу», понимаемое мной как феномен культуры, в котором ведущую роль играет внешнее, формальное, связи которого с сущностным, глубинным если и не отрицаются, то не могут рассматриваться в качестве имеющих существенное значение. Шоу – это прежде всего зрелище, потребность в котором человек обнаруживал еще в глубокой древности (к примеру, охотничьи и военные, религиозные и магические, свадебные, похоронные и иные ритуалы могут быть поняты в том числе и как некий общекультурный исток шоу, а требования «хлеба и зрелищ» имеют уже непосредственное отношение к потребительской культуре и т.д.). Его привлекательность на потребительском уровне достигается максимально возможным обнажением поверхностного и пренебрежением либо полным отсутствием интереса к глубинному, содержательному. Зрелищность (как существенная черта) изначально присуща культуре вообще и искусству в частности. Это проявляется хотя бы в том, что созидатель-художник всегда стремится выставить напоказ опредмечиваемое им в произведении (от рассуждений о сложностях, возникающих в трактовке этого вопроса в связи с позицией постмодернистов, я, естественно, в этой работе воздерживаюсь) свое сокровенное (при этом следует подчеркнуть, что опредмечивание не является для него самоцелью и что традиционную зрелищность искусства от современного шоу потребительской культуры отделяет дистанция огромного размера). Если шлягер в наибольшей степени связан со слуховым восприятием (хотя в результате превращения его в общекультурное явление все большую роль в его восприятии, как это ни парадоксально, стало играть зрение), то шоу практически исключительно рассчитано на восприятие зрительное. В то же время смысл описываемого в данной работе процесса раскрывается в том числе и через то обстоятельство, что в современных условиях шлягер и шоу не просто объединяют свои усилия, но уже, пожалуй, образовали некий симбиоз, в котором играют равно значимые и равно существенные роли. (К сказанному можно добавить, что многократно повторенное шоу с неизбежностью становится шлягером.) Как и шлягер, шоу успешно преодолело свою масскультовскую ограниченность, охватив практически все области современной культуры – науку, спорт, религию, политику, образование. На мой взгляд, распространение шоу как специфического социокультурного феномена можно рассматривать в качестве относительно самостоятельного процесса, который я и называю шоуизацией. Самое печальное состоит в том, что в шоу превращается в том числе и то, что таковым быть не может в принципе. Можно, к примеру, напомнить о той суете, которая обычно окружает выступления звезд академического искусства мировой (да и не только!) величины, о презентации теоретических работ и научных проектов (особенно в ситуации подачи заявок на получение грантов), о телевизионных трансляциях богослужений (публичность которых обманчива, поскольку им, на мой взгляд, должен быть присущ специфически интимный характер), о всевозможных политических акциях, проводимых самыми разными партиями и организациями, о том, как ныне проходят спортивные соревнования, о наглядности и унифицированности, за которые борется современная педагогика всех уровней, о прилюдных и детальных обсуждениях частной жизни VIP и т.д. (Естественно, далеко не все конкретные факты и события, которые формально могли бы быть включены в приведенный список, следует безоговорочно и в полном объеме относить к потребительской культуре, но в то же время не замечать роста общекультурного влияния последней невозможно.) Как и в случае с шлягеризацией, максимальный эффект «в ходе» шоуизации достигается при помощи экстенсивных приемов: к примеру, звук должен быть на пределе безболезненно переносимой громкости, а иногда и превышать его, свет – насколько возможно ярким, цвета – предельно пестрыми, ритм – рваным, заостренным, движения участников шоу – максимально динамичными и быстрыми, их внешность – в наибольшей степени нарушающей «устаревшие» нормы и т.д. Двигаясь в том же направлении, «высшей формой» шоуизации можно признать «тотальную обнаженность», или, условно говоря, «культуральный эксгибиционизм», основу которого составляет стремление привлечь внимание к акту демонстрации того, что ранее, еще совсем недавно, демонстрировать было не принято или даже запрещено. Раскрывая смысл того процесса, который, на мой взгляд, подпадает под определение «эксгибиционизация», прежде всего нужно указать на наличие объекта, табуированного в соответствии с определенными этическими, цивилизационными, культуральными или иного рода критериями. Именно нарушение табу можно рассматривать как смысловое ядро эксгибиционизации. Здесь имеется в виду акт «радикального» снятия с объекта покровов (т.е. его обнажение – в самом широком понимании как самого этого слова, так и стоящего за ним действия). Особое значение в связи с этим пунктом приобретают характер и степень как самой табуированности демонстрируемого объекта (respective – присущий ему «потенциал» непристойности, шокирующего, эпатирующего смысла), так и его принадлежности лицу, осуществляющему эксгибиционистский акт. И если «в лоне» сексопатологии фактически обязательной является «неотчуждаемость» подобного объекта от его «носителя», то в сфере культуры эта принадлежность может быть как бы опосредованной, скрытой. Иначе говоря, в виду имеется опять-таки «эксгибицианизация как прием»: речь, к примеру, может идти о предмете, который представляет собой результат действия индивида, совершающего «культур-эксгибиционистский» акт (например, на фотографиях Т.Либерман изображены фрукты, которые напоминают половые органы, будто бы выступая в качестве антиподов таких традиционных для искусства образов, как «щечки, как персики», «груди, как виноградные грозди», «лоно, как нераскрывшийся бутон» и др.), и просто им демонстрируется и т.д. Таким образом, в связи с эксгибиционизацией следует говорить о выставлении напоказ определенного объекта, о сознательной и преднамеренной его демонстрации перед достаточно многочисленной группой зрителей (хотя практически тот же эффект возникнет и в том случае, если подобный акт будет совершен перед лицом всего лишь одного свидетеля) ради того наслаждения, которое испытывает субъект как от самого процесса выполнения данного действия (поэтому особо следует подчеркнуть, что само удовлетворение приносит не демонстрация объекта, а демонстрация объекта), так и от осознания того, что этот объект созерцают (шире — воспринимают) другие — посторонние, мало знакомые или вовсе не знакомые люди. (Получение подобного удовольствия, собственно, и является целью любого эксгибиционистского действа, как «драматургия», так и «сценография» которого преследуют достижение именно этой цели.) Речь идет о страстном желании индивида обязательно совершить этот акт, придав ему предельно театрализованный, броский, привлекающий к себе внимание характер. Наиболее ярким примером подобного акта является, пожалуй, скандал, который, имея собственную историю «в культуре», в «творчестве» современных любителей эпатажа обрел исключительную значимость и в настоящее время решительно претендует на самоценность. С недавнего времени «просто» открытости уже стало мало: обнажение скрываемого усиливается его назойливым, навязчивым показом; для придания же показываемому большей аттрактивности и даже известной брутальности демонстрируется не сама по себе обнаженность, но «показательное» физическое проникновение инородного тела в обнаженную плоть, образно говоря, обнажение обнаженного (имеются в виду металлические украшения, вживленные в самые различные части лица и тела и, по возможности, предъявляемые окружающим благодаря соответствующим образом сконструированной одежде). Процессы шлягеризации, шоуизации и эксгибиционизации прекрасно рифмуются с современными процессами цивилизации (имеется в виду возрастание технической вооруженности повседневного быта современного человека) и глобализации. Однако обсуждение этой связи может быть продолжено автором лишь в последующих его работах. Примечания 1. Лексикон нонклассики. Художественно-эстетическая культуры ХХ века. М., 2003. С. 498. Баркова Э.В. доктор философских наук, профессор Москва |
Похожие:
 | Управление образования Администрации г. Иваново Форуме «Горизонты поиска и достижений» (далее – Положение) определяет порядок организации и проведения городского ученического Форума... |  | Конкурс проектных и исследовательских работ «Горизонты открытий 2014» Введение 3 |
| Новые горизонты христианской апологетики Требования к оформлению отчета по производственной (преддипломной) практике 12 | | Конкурс проектных и исследовательских работ учащихся «горизонты открытий» Подбор занимательных задач по математике и информатике |
| Мусина э. М Данная рабочая программа разработана также с учетом Рабочей программы к учебной линии «Горизонты» М. М. Аверина и др | | Значение: хозяйство + номос. 1 хоз-во 2 наука о хоз-ве Конспект урока по общей биологии в 11 классе по программе Сонина Н. И. «Горизонты гибридизации» |
| Тематика рефератОВ Отметить особый характер событийного плана. Простота и четкость композиции. За видимой простотой – глубочайшие горизонты и перспективы... | | Сценарий научно-практической конференции «Горизонты поиска и достижений» Сахапова Раушания Ревовна – заместитель директора по воспитательной работе моу «Заинская средняя общеобразовательная школа №4» |
| «интерра 2011» «Сибирское Сколково: тройная спираль» Научно-образовательный... Конспект урока по общей биологии в 11 классе по программе Сонина Н. И. «Горизонты гибридизации» | | Оползни в Саратовской области Встречающиеся оползни обычно приурочены к достаточно крутым склонам (более 7 80), сложенным преимущественно породами нижнего и верхнего... |
| Джин Ф., Рорман Л., Збранкова Аверин М. М. Немецкий язык. Рабочие программы. Предметная линия учебников «Горизонты» 5-9 классы / пособие для учителей общеобразовательных... | | Сильвия Крэнстон, Кери Уильямс – Перевоплощение. Новые горизонты в науке и религии Спбгэту "лэти" / Сост.: Н. В. Лысенко, Ю. Д. Ульяницкий, С. С. Соколов, А. М. Мончак, Л. Я. Новосельцев, В. С. Алексеев, А. А. Погодин,... |
| Программа элективного курса для 11 класса (для углубленного изучения) Раздвигаются временные и пространственные горизонты литературного развития в разных странах, открывается возможность познакомить... | | Рабочая учебная программа курса «Немецкий язык» Аверина М. М. «Рабочие программы к предметной линии учебников «Горизонты» для учащихся 5-9 классов общеобразовательных учреждений.... |
| М. Норбеков, Ю. Хван Энергетическое здоровье Первые наши две публикации — «Уроки Норбекова» и «Тренировка тела и духа» — вызвали огромную волну читательского интереса, которая... | | Пояснительная записка о предмете истории искусств Еще древние греки утверждали, что «многознание не есть мудрость». Основное назначение предмета истории искусств в другом – служить... |
