Горизонты
Скачать 5.48 Mb.
|
Белоцерковский О.В. Саратов Массовое и элитарное музыкальное искусство на арт-рынке Резкое изменение политического курса нашей страны, свершившееся в последние десятилетия XX века, повлекло за собой серию социально-экономических реформ, создавших новые условия для развития маркетинга, составной частью которого является и музыкальный менеджмент. Понятие «музыкальный менеджмент» чаще относят к сфере шоу-бизнеса, охватывающего, прежде всего, массовое музыкальное искусство. Будучи открытой сложной и специфически развивающейся социокультурной системой, музыкальный менеджмент способен удовлетворять художественно-эстетические потребности общества. Он сосредоточен на обеспечении запросов слушательской аудитории, воспитании ее вкусов и пр. Однако не меньшую, а даже более существенную роль в культурном развитии социума играет элитарное музыкальное искусство, представленное бессмертными творениями композиторов-классиков. Вот почему процесс организации концертной деятельности классической направленности непосредственно входит в музыкальный менеджмент как наиболее значимая его сторона. В основном, музыкальный менеджмент должен обеспечивать культурные запросы разных социальных групп населения, но его конечной целью является все-таки воспитание слушательской аудитории. Представители музыкального менеджмента, а речь идет, прежде всего, о профессиональных продюсерах, призваны формировать вкусы публики, например, посредством выбора концертного репертуара исполнителя, качественного звучания музыкального произведения, анализа и оценки звучащей музыки. В этом, собственно, и заключается истинное предназначение продюсера. Таким путем музыкальный менеджер не только руководит процессом организации и проведения концерта, но и, занимая активную жизненную позицию, интенсивно вмешивается в проходящие культурные процессы. Он по-своему руководит слушательской аудиторией, воспитывает ее: формирует ценностные ориентиры слушателя, его художественно-вкусовые пристрастия, углубляет познание, расширяет кругозор и др. Вместе с тем, современная ситуация на «рынке искусства» зависима от ценностных установок потребителей. Как это ни парадоксально звучит, бизнесу, работающему в этой сфере, экономически выгодно, чтобы уровень ценностей был низким. Подобное отношение музыкального менеджера-предпринимателя к покупателям товара вызвано тем, что создать и продать такой товар, как хит (песню года), гораздо проще, нежели великие творения В.А.Моцарта и Л.В.Бетховена, П.И.Чайковского и С.В.Рахманинова, С.С.Прокофьева и Д.Д.Шостаковича. Помимо этого, данный менеджер управляет ценностными установками потребителей для того, чтобы продать тот или иной товар (допустим, хит популярного эстрадного певца) с большим ажиотажем со стороны покупателей и тем самым искусственно создать особое общественное мнение. В погоне за материальным доходом никто из представителей такого рода бизнеса не задумывается о том, что подобная продюсерская деятельность негативно сказывается на интеллектуально-нравственном уровне потребителей, а ведь за ним понимается слушатель – российский народ, который, в свою очередь, сотворит новые поколения зомби-потребителей… Таким путем эволюционирует и, со всей очевидностью, модифицирует (увы, в сторону деградации) и даже уничтожается веками взращенный ген, несомый населением России, ее высочайшей культурой прошлого. Несмотря на широкую и активную демонстрацию музыкального менеджмента в концертной практике, сама сущность этого явления пока не получила адекватного научного осмысления. Литература касается преимущественно конкретных вопросов продюсерства в области экономики, права, проявления творчества и управления проектами в системе шоу-бизнеса, но никак не организации концертов классической музыки, что существенно отличается от предыдущего (шоу-бизнеса) своей спецификой. Так, в учебном пособии С.М.Корнеевой «Музыкальный менеджмент», адресованном студентам вузов, обучающимся по специальности «Музыкальный менеджмент» и специальностям культуры и искусства [М., 2006] говорится об условиях, необходимых для проведения успешной продюсерской деятельности. Согласно автору, в книге «рассмотрен комплекс ролей продюсера, стили управления, формальное и неформальное управление, авторитет и престиж продюсера; в области творчества – креативная деятельность, технология клипмейкерства, постпромоушн, роль PR и рекламы в продвижении артиста; в области экономики – явление фандрайзинга в России, жизненный цикл музыкального проекта; в области права – контракт с артистом: «за» и «против», деятельность авторско-правовых обществ, их функции и задачи» (цит. с. 3). Различия между демонстрацией и продажей продукций массового и элитарного искусства на арт-рынке очевидны. Предопределяет такое различие сам объект музыкального искусства, представленный многообразием сложившихся жанров и форм, творческих стилей, художественных направлений, школ. Так, «показом» образцов классического искусства в форме классического концерта занимается музыкант-профессионал, в лице которого иногда могут совмещаться функции продюсера, исполнителя и даже лектора, знакомящего слушателя с прозвучавшими произведениями (творческое начало в данном случае, конечно, превалирует). Ведь профессиональное ведение музыкальной пропаганды – чрезвычайно важный акт в работе со слушателем. Не случайно, деятельность музыкантов-просветителей, несущих искусство в народ, всячески поддерживал Б.В.Асафьев, считавший саму идею культурной пропаганды преемственным продолжением дела композиторов-кучкистов и рассматривавший ее как одно из великих завоеваний отечественной мысли XIX века. В «пропаганде» же массового искусства, где больше проявляет себя, например, поп-музыка, облаченная в форму крупных театрализованных шоу-концертов, зачастую преобладающим становится командный вид деятельности. Здесь скооперирована творческая группа из менеджеров-предпринимателей, продюсеров (художественных руководителей), самих исполнителей, звукорежиссеров, художников, имиджмейкеров и мн. др., составляющих целый штат обслуживающего персонала. Различие касается коммерческих вложений в концерты, что получают отнюдь не равный уровень финансового снабжения. Так, концерты классической музыки имеют весьма скромное оснащение. Например, в концертах фортепианной музыки наряду с профессиональным пианистом, чувствующим и передающим все тончайшие оттенки фортепианной игры, важно иметь в наличии качественный (фирменный), точно настроенный инструмент и хороший по акустике зал. Как отмечал в свое время Ф.Лист, «чтобы дать концерт, необходимы соответствующее помещение и подходящий музыкант». Продукт же «шоу-бизнеса» больше прельщает спонсоров, отсюда – богатая красочная реклама, постановочные видеоклипы, восхитительные по зрелищности концертные программы, прекрасное техническое оснащение крупных залов, усиленный интерес со стороны масс-медиа и пр. Такой продукт непосредственно направлен на удовлетворение вкусовых запросов публики, что, казалось бы, можно объяснить комплексным воздействием на слушателя, провоцирующим усиленное зрительно-слуховое восприятие реципиента (кстати, как раз здесь наглядно выражает себя гедонистическая функция искусства). Но одновременно нельзя забывать и о главном: все это реально сказывается на формировании его художественно-эстетических потребностей, воспитании личности, ее вкусовых пристрастий, развитии нравственности и пр. Фактически таким путем (и часто неосознанно) проводится действенная идеологическая работа, что напрямую сказывается на воспитании молодого поколения, а это – одна из больных проблем, кардинально определяющих будущее современной России. В концертах элитного искусства действуют несколько иные «законы», влияющие на формирование слушателя, его воспитание и пр. Истинные любители настоящей музыки достаточно воспитаны (и порой достаточно образованы) в плане музыкального восприятия. К этой категории публики в России относится своя элита: интеллигенция, музыканты-профессионалы, особый контингент молодежи, получающей или имеющей музыкальное образование, меломаны, немало в этих рядах пенсионеров и бюджетников. С сожалением можно констатировать, что социальное расслоение мешает приобщению к высотам классического искусства не только малоимущих, но и детей богатого круга, поскольку для «избранных» становится не престижным посещение концертов классической музыки (исключение составляет своеобразная «дань моде» и концерты знаменитостей, прежде всего, зарубежных артистов, на которых, собственно, и «тусуется» столичный бомонд). Следует отметить и тот факт, что массовое искусство лучше приспособлено к жизни, оно более конкурентоспособно, нежели классическое. Во многом это объясняется опять-таки его лучшим финансированием, что сказывается на массовом звучании и продаваемости его продукции, которой фактически принадлежит большая часть звукового пространства необъятной России. В любом случае, наряду с творческим начинанием музыкальных менеджеров массового и элитного искусства объединяет ряд общих черт: профессионализм, коммуникабельность, ум и интеллект, рискованность, ответственность, знание рынка и коньюнктуры, умение предвидеть, владеть интуицией и проявлять в деле рациональное начало. Кроме этого, важно удовлетворять эстетические, вкусовые потребности публики, о чем говорилось выше, а также стремиться к постоянному обновлению концертной жизни. Последний тезис связан не только с обновлением «застойного» репертуара, с введением на сценическую площадку новых имен, с приглашением заграничных исполнителей, но и с особым синтезом музыкальных стилей, жанров, видов исполнительства. Такой экспериментальный симбиоз концертной жизни нередко основывается на смешении массового и элитного искусства, выбрасывая на арт-рынок новый «диковинный» продукт. В настоящее время важной составляющей в деятельности музыкальных продюсеров становится использование инновационных, нередко креативных методов работы, что также ведет к повышению качества продаваемой продукции и спроса на нее, т.е. большей заинтересованности в ней со стороны покупателей. Ф.Лист пророчески считал, что «возрождение искусства есть социальное возрождение». Вот почему так необходимо, чтобы на переднем плане культурной жизни нашей страны доминировали идеи нравственно-идеологического порядка, чтобы политики, передовая общественность (прежде всего в лице интеллигенции), средства массовой информации и, конечно же, все сообщество музыкальных продюсеров стали строго выполнять свою истинную миссию – воспитывать слушателя (зрителя), особенно молодое поколение. Беляева Е.В. кандидат философских наук, доцент Минск Элитарная мораль в массовом обществе Пафос «проекта Просвещения» был направлен на демократизацию общественных отношений, на провозглашение и обоснование нравственного равенства людей как свободных и самоценных личностей. Исходя из возвышенных представлений о сущности человека, идеологии той эпохи предполагали, что в обществе, основанном на разуме, все люди поднимутся до общечеловеческого идеала, идеалом же представлялась мораль образованного сословия. Предполагалось, что разделение на господ и холопов исчезнет, ибо все станут «господа». Однако со временем у идеи равенства обнаружились и иные нравственные следствия: общее понижение морального стандарта до уровня «среднестатистического человека», господство утилитарных и прагматических мотивов поведения, деиндивидуализация и омассовление нравственных отношений. Это противоречие и зафиксировала философия конца XIX – начала XX века. Ф.Ницше, творчество которого знаменует границу между классической и неклассической этикой, одним из первых ощутил переход морали в новое качество. Предпосылки такового положения вещей Ницше узрел в самих основаниях европейской культуры, которая из двух начал – аполлоновского и дионисийского – гипертрофировала первое в ущерб второму, мораль стала формой социально-культурной репрессии против индивидуальности. В результате мораль большинства культивирует приспособленчество и серость, возводя их в добродетель. Современная мораль, как христианская, так и буржуазная, представлялась Ницше «моралью рабов» не только потому, что она усредняла уровень нравственности, но и потому, что была построена не на духовных, а на утилитарных основаниях. Существо, реагирующее на «кнут и пряник» по принципу «стимул-реакция» и называющее это «моралью», не могло в глазах Ницше претендовать на статус человека. То, что Ф.Ницше критиковал христианскую и буржуазную мораль по единым основаниям лишь поначалу кажется нелогичным. Однако именно христианство впервые выдвинуло базовые концепты модерна: идею направленно текущего времени, идею равенства всех народов и людей, идею универсализма, создания единого мира. Буржуазное modern society выступало для Ницше закономерным продолжением исходного христианского импульса (не случайно ранние христиане называли себя moderni в отличие от antique). Однако в моральном наследии европейской культуры не до конца стёрлись следы иной нравственной парадигмы, которая и представлялась Ницше достойной настоящего человека. Подлинная мораль, восходящая к воинскому этосу в духе Гомера, коренится не в способе организации социума, а в качествах самой личности, проистекает не из норм, довлеющих над человеком, но из его собственного стремления к идеалу. В отличие от массовой, элитарная мораль у Ницше индивидуализирована и наполнена пафосом трансцендирования социальной действительности. Другим мыслителем, обратившим внимание на особенности зарождающейся «морали масс», стал Макс Шелер, атаковавший её уже с христианских позиций. Острие критики М.Шелера направлено против тех же аспектов буржуазной морали, которые раздражали Ницше, в первую очередь, против идеи равенства. Вопреки намерениям идеологов Просвещения, равенство не столько возвысило пребывающий в ничтожестве народ до полноправных граждан, сколько уравняло всех по самому низкому стандарту. «Люди предстают теперь “равными” в их нравственной ценности и в одарённости нравственными силами – причём таким образом, что в качестве общезначимой меры их “равенства” устанавливается то, что по природе своей является в нравственном отношении самым низким»[1]. Результатом стала профанизация и профанация морали. На смену индивидуальному акту любви и милосердия, идущему от человека к человеку, приходят безликие учреждения, занимающиеся благотворительностью, коллектив, человечество, а не ближний, становится основным участником нравственных отношений. Заявленный буржуазной культурой индивидуализм оказался фиктивной идеей, под покровом которой установилась массовая мораль, предназначенная «для чувств и рассудка последнего из бестолковых»[2]. На этом фоне именно христианская мораль у М.Шелера интерпретируется как в высшей степени индивидуальная, так как раскаяние и спасение души возможны только благодаря личностному усилию. Как христианский мыслитель, М.Шелер укореняет мораль в трансцендентном источнике, в результате чего современные ему социальные процессы утрачивают нравственное наполнение. В них господствует позитивистский гуманизм, поощряющий не духовное, но физическое начало в человеке, стремление к полезному в ущерб перспективной ценности жизни. Христианская мораль в этих условиях оказывается элитарной моралью личностей, способных к трансцендированию наличного социального бытия и воссоединению с вечными ценностями. Третьим мыслителем, описавшим ситуацию в начале ХХ века как «восстание масс» в морали, был Х.Ортега-и-Гассет. Он ясно отдавал себе отчёт, что данное «восстание» стало следствием отказа от традиционного способа организации общества, направляемого духовной элитой. Теперь же масса «средних» по своим качествам людей стала претендовать на то, чтобы определять критерии моральности. Главное достижение эпохи modernity в области общественной жизни – либерализм, обеспечивающий «суверенитет любого индивида» – обернулось парадоксальными следствиями. Идеологи Просвещения обосновали суверенитет личности как активного, рационального, индивидуализированного субъекта. Соответственно и в морали предполагалось, что личность формирует собственные убеждения, придаёт им устойчивость за счёт рациональной аргументации, а затем вступает в нравственное взаимодействие с другими автономными субъектами. Однако на деле это привело к господству профанного дискурса, распространению шаблонных суждений «массы», когда всякому обывателю позволительно (и даже обязательно) иметь своё «мнение» по любому вопросу. Суждения такого рода движимы не страстью к истине, а страстью к самовыражению. Ортега-и-Гассет не случайно характеризует «человека массы» как подростка, недоросля, мальчишку, дорвавшегося до вседозволенности. Свобода мышления обернулась пустотой мысли. В информационном обществе эта особенность «морали масс» ещё более усугубилась: не нравственно авторитетные личности, а обыватели, возведённые электронными СМИ в ранг «звезд», распространяют свои примитивные нравственные суждения как эталонные, привлекая аудиторию себе подобных. Оборотной стороной одного из важнейших завоеваний либеральной демократии – концепции прав человека – оказалась претензия всякого ничтожества на права, полагающиеся настоящему человеку. Нарушение связи между правами и обязанностями личности привело к деструкции морали. Мораль, как справедливо полагали Ницше, Шелер и Ортега, не создаётся избранными, лучшими людьми, но создаётся как система обязанностей. «“Избранный” – вовсе не “важный”, т.е. тот, кто считает себя выше остальных, а человек, который к себе самому требовательней, чем к другим»[3]. Демократическое общество, отказавшееся от избранности во имя равенства, породило людей массы, которые «решительно отвергают обязанности и чувствуют себя, без всяких к тому оправданий, обладателями неограниченных прав»[4]. Кроме того, если частные права и привилегии традиционного общества обеспечивались усилиями обладателя этих привилегий, то «права человека и гражданина» достаются человеку безо всяких усилий с его стороны. Механизм защиты прав человека, задуманный ради возвышения человеческой личности, на деле привёл к снижению общего личностного и духовного уровня. «Равенство прав – благородная идея демократии – выродилась на практике в удовлетворение аппетитов и подсознательных вожделений»[5]. Мало того, потребительское благополучие порождает «безудержный рост жизненных вожделений, а тем самым личности, и принципиальную неблагодарность ко всему, что позволило так хорошо жить»[6]. Для Х.Ортеги-и-Гассета мораль modernity предстаёт как безусловное падение нравов. Отсутствие идеального, метафизического пласта жизни, сведение последней к приумножению удобств, переносит мораль в план профанного, а само профанное делает куда более примитивным по способу организации. Прогрессивная борьба за автономизацию морали от господства религиозного авторитета обернулась таким изменением её параметров, которое многими авторами расценивается как разрушение всякой морали. «Человек массы просто обходится без морали, ибо всякая мораль в основе своей – чувство подчинённости чему-то, сознание служения и долга»[7]. Распространение же идеи равенства на сферу духовной жизни привело к тому, что человек «никого не признаёт старшим или высшим»[8]. Таким образом, исчезает главный пафос морали: двигаться от сущего к должному, от собственного несовершенства к идеальному образцу. Дальнейшее превращение индустриального общества в потребительское только подтвердило наблюдения испанского философа: общество «всеобщего потребления» обеспечивает такой уровень комфорта и общественного порядка, такое отсутствие проблем для рядового обывателя, что моральное напряжение духа становится неактуальным. Самодовольство – отличительная черта современного индивида, который уже не боится ни загробного воздаяния, ни власти других метанарраций и подгоняет нравственные требования под собственные представления о комфортном существовании. Самодовольная уверенность в устойчивости своего положения проявляется и желании «поиграть» ценностями культуры, «пококетничать» взглядами. «Всё, что делает человек массы, он делает не совсем всерьёз, “шутя”. Всё, что он делает, он делает неискренне, “не навсегда”, как балованный сынок»[9]. Если бы Х.Ортега-и-Гассет познакомился с постмодернизмом и его излюбленным концептом «как бы», то расценил бы всякую «деконструкцию», «ризому ценностей», «смерть субъекта», как безответственное занятие людей массы, воображающих себя философами. Ведь никакой профессионализм, социальный статус или образование не препятствует появлению у индивида качеств «человека массы». «Непризнание авторитетов, отказ подчиняться, кому бы то ни было – типичные черты человека массы – достигают апогея именно у этих довольно квалифицированных людей»[10]. Поэтому граница между классической элитарной моралью и моралью масс не совпадает с границей социальных групп и элит. В современном мире именно интеллектуалы, вовлекаясь в игру с массовым сознанием, манипулируя им в политтехнологиях и идеологиях, потакая ему в искусстве, сами всё более становятся заложниками морали масс. Элитарная же мораль, основанная на требовательности к себе, оказывается уделом «старой интеллигенции», влачащей маргинальное существование. Ещё одним признаком «омассовления» морали стал для Х.Ортеги-и-Гассета распространившийся из естествознания инструментальный подход к решению моральных задач. Это означает господство технологий поведения над обоснованием и мотивацией морального деяния. Modern society выработало механизмы и институты, с помощью которых добро, справедливость и прочие абстрактные моральные ценности воплотились к конкретные социальные действия, система благотворительных фондов, фондов поддержки, социальных программ и проч., поставила систему взаимопомощи в обществе на новую основу. Из спонтанного акта личного милосердия или меценатства она превратилась в технологию спонсорства. Всё это для Ортеги-и-Гассета является свидетельством отсутствия у современной цивилизации собственно морального пафоса, заменившего его социальными удобствами. Экономическое процветание придало беспечность современному обывателю, который пользуется благами цивилизации, считая их естественными и не требующими поддержания с его стороны. Ортега предупреждал, что массовое общество, являясь порождением цивилизации modernity, «проедает» её наследие. «Если вы хотите пользоваться благами цивилизации, но не позаботитесь о ней, вы жестоко ошибётесь, мигом окажетесь без всякой цивилизации»[11]. Постмодерное общество ведь тоже «проедает» классическое наследие, паразитируя на его достижениях, следствием чего вполне может стать новая архаика, мир без морали, мир «после добродетели». Мыслители начала ХХ века были озабочены выявлением «морали масс», элитарная же мораль представлялась ими самоочевидной, традиционной, классической, образцы которой всегда относились к прошлому. Она индивидуальна, внесоциальна, внеутилитарна, трансцендентна. Только такая ценностно-нормативная система получала право называться моралью, все другие версии расценивались на этом фоне как «аморальность». За прошедшие сто лет ситуация только усугубилась: снижение долженствования, господство утилитарных мотивов, нарастающая стандартизация поведения, симуляция нравственных переживаний, которые не испытываются, но позиционируются в информационном пространстве, стали отличительными чертами общественного сознания постмодерна. Критика их осуществляется чаще всего со стороны нравственного фундаментализма, «элитарность» которого заключается, в основном, в завышенной самооценке, в претензии на то, чтобы быть хранителем «истинной нравственности». Однако в плюралистическом мультикультурном мире невозможно настаивать на «священности» нравственных ценностей, на безусловной необходимости их принять. Мир никогда не следовал утопическим морализаторским проектам. В индивидуализированном обществе современности действительная нравственная элита – это не социальная группа, это абсолютно личностный проект. Нравственной элитой оказывается тот, кто не идентифицирует себя ни с какими социальными структурами, абсолютно самодостаточная личность, чья нравственность не просто не зависит от «мнения большинства», от транслируемых социумом ценностей, не является «массовой моралью наоборот», но предполагает индивидуальное духовное трансцендирование. Задача нравственной элиты – воспроизводство специфически нравственного образа жизни в лакунах своей индивидуальной экзистенции. Мозаичность социального мира как раз позволяет создать самостоятельное нравственное пространство и вовлечь в него окружающих, хранить специфические моральные нормы и выстраивать соответствующие отношения между людьми. Ведь никто не знает, что станет аттрактором в очередной точке бифуркации нравственного развития. Возможно также, что переход к ценностям посматериализма будет означать повышение значимости моральных ценностей. Другое дело, что элитарно ориентированный интеллектуал сегодня не может просто реставрировать нравственные нормы прошлого, настаивая на их «вечности», элита должна искать новый тип морали будущего, идеи которой уже носятся в воздухе[12]. Примечания 1. Шелер М. Рессентимент в структуре моралей. СПб., 1999. С.152. 2. Там же. С.166. 3. Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс // Вопросы философии. 1989. № 4, С.121. 4. Там же. С.154. 5. Там же. № 3. С.125. 6. Там же. С.138. 7. Там же. № 4. С.154. 8. Там же. № 3. С.138. 9. Там же. № 4. С.117. 10. Там же. С.121. 11. Там же. № 3. С.150. 12. Канке В.А. Этика ответственности. Теория морали будущего. М., 2003; Хёсле В. Философия и экология. М., 1993; Эпштейн М. Знак пробела. О будущем гуманитарных наук. М., 2004. |
Похожие:
 | Управление образования Администрации г. Иваново Форуме «Горизонты поиска и достижений» (далее – Положение) определяет порядок организации и проведения городского ученического Форума... |  | Конкурс проектных и исследовательских работ «Горизонты открытий 2014» Введение 3 |
| Новые горизонты христианской апологетики Требования к оформлению отчета по производственной (преддипломной) практике 12 | | Конкурс проектных и исследовательских работ учащихся «горизонты открытий» Подбор занимательных задач по математике и информатике |
| Мусина э. М Данная рабочая программа разработана также с учетом Рабочей программы к учебной линии «Горизонты» М. М. Аверина и др | | Значение: хозяйство + номос. 1 хоз-во 2 наука о хоз-ве Конспект урока по общей биологии в 11 классе по программе Сонина Н. И. «Горизонты гибридизации» |
| Тематика рефератОВ Отметить особый характер событийного плана. Простота и четкость композиции. За видимой простотой – глубочайшие горизонты и перспективы... | | Сценарий научно-практической конференции «Горизонты поиска и достижений» Сахапова Раушания Ревовна – заместитель директора по воспитательной работе моу «Заинская средняя общеобразовательная школа №4» |
| «интерра 2011» «Сибирское Сколково: тройная спираль» Научно-образовательный... Конспект урока по общей биологии в 11 классе по программе Сонина Н. И. «Горизонты гибридизации» | | Оползни в Саратовской области Встречающиеся оползни обычно приурочены к достаточно крутым склонам (более 7 80), сложенным преимущественно породами нижнего и верхнего... |
| Джин Ф., Рорман Л., Збранкова Аверин М. М. Немецкий язык. Рабочие программы. Предметная линия учебников «Горизонты» 5-9 классы / пособие для учителей общеобразовательных... | | Сильвия Крэнстон, Кери Уильямс – Перевоплощение. Новые горизонты в науке и религии Спбгэту "лэти" / Сост.: Н. В. Лысенко, Ю. Д. Ульяницкий, С. С. Соколов, А. М. Мончак, Л. Я. Новосельцев, В. С. Алексеев, А. А. Погодин,... |
| Программа элективного курса для 11 класса (для углубленного изучения) Раздвигаются временные и пространственные горизонты литературного развития в разных странах, открывается возможность познакомить... | | Рабочая учебная программа курса «Немецкий язык» Аверина М. М. «Рабочие программы к предметной линии учебников «Горизонты» для учащихся 5-9 классов общеобразовательных учреждений.... |
| М. Норбеков, Ю. Хван Энергетическое здоровье Первые наши две публикации — «Уроки Норбекова» и «Тренировка тела и духа» — вызвали огромную волну читательского интереса, которая... | | Пояснительная записка о предмете истории искусств Еще древние греки утверждали, что «многознание не есть мудрость». Основное назначение предмета истории искусств в другом – служить... |
