Первая лекция дорнах, 10 октября 1915 г
Скачать 2.16 Mb.
|
ВТОРАЯ ЛЕКЦИЯ Дорнах, 11 октября 1915 г Наши сегодняшние рассмотрения обусловлены вчерашними, и поскольку придется, с вашего позволения, смешивать персональное и содержательное, я решил, тщательно все взвесив, что будет правильным рассмотреть вчерашнее более подробно. Я хотел бы исходить из совершенно определенного переживания, связанного с нашим движением. Вы ведь знаете: с внешней стороны наше движение началось с того, что мы примкнули — но примкнули совершенно внешним образом — к так называемому Теософскому обществу и что мы основали осенью 1902 года в Берлине так называемую немецкую секцию в рамках Теософского общества. Затем в 1904 году мы посетили разные города Германии по приглашению видных членов Теософского общества*. [* По приглашению Рудольфа Штайнера в сентябре 1904 г. Анни Безант в сопровождении друзей провела лекционный тур по городам Германии.] На время этого посещения попадает то переживание, из которого я буду исходить. Тогда, весной 1904 года, уже вышла моя книга "Теософия" и был основан журнал "Люцифер-Гнозсис". В нем я уже успел напечатать несколько статей о проблемах Атлантиды и Атлантической эпохи [*См.: "Из хроники Акаша" GA11 ]. И тогда же то, что было опубликовано из этих статей в "Люцифер-Гнозисе", появилось отдельным изданием под название "Наши атлантические предки". Вы, наверно, помните, что эти статьи содержат определенные сообщения о положении дел в атлантическом мире; а в "Люцифер-Гнозисе" к ним прибавились сообщения о положении дел в так называемую лемурийскую эпоху. Так что появилось много статей такого рода, и как раз, когда с нами было много членов Теософского общества, была закончена одна из таких тетрадок, содержавшая важные сообщения, и разослана абонентам. Это было как раз в те дни, когда присутствовали упомянутые теософы. Одна очень влиятельная персона из Теософского общества* ознакомилась с содержанием этой тетради, содержавшей сообщения об атлантическом мире, и задала мне вопрос. И этот вопрос как раз и есть то примечательное переживание, о котором я упоминал в связи со вчерашним. [*Бертрам Кейтли, английский теософ.] Этот член Теософского общества, который во времена, когда это общество основывалось Блаватской, участвовал во всех перепетиях первоначального становления и был целиком захвачен проблемами Теософского общества, прочитав сообщения об атлантическом мире, задал мне вопрос: каким образом, собственно, появились эти сообщения об атлантическом мире? Этот вопрос заключал в себе очень многое и очень важное, ибо до сих пор этот член общества знал только один способ, с помощью которого такие сообщения возникали в Теософском обществе. Они возникали именно благодаря тому, что в Теософском обществе пришли к своего рода медиумическому исследованию. Сообщения, публиковавшиеся в то время в Теософском обществе, опирались на исследования, которые в известном отношении имели что-то общее с медиумическим исследованием. Это значило, что некая личность приводилась в некое медиумическое состояние — нельзя сказать транс, но в своего рода медиумическое состояние, — и при этом создавались условия, которые давали возможность этой личности, находившейся в измененном состоянии сознания, делать сообщения о том, чего невозможно достигнуть обычным сознанием. Таким способом в те времена приходили эти сообщения, и упомянутый член Теософского общества подразумевал, что сообщения о доисторических событиях могут быть добыты только на этом пути, и потому спрашивал, какую же личность мы имеем среди нас, кого мы используем в качестве медиума в такого рода исследованиях. Поскольку я отклонял такого рода исследования и строго стоял на почве индивидуального исследования, а также поскольку и в упомянутом случае все было добыто исключительно моими личными усилиями, то упомянутая персона меня вообще не поняла. Она не поняла, в чем суть дела, не поняла, что речь идет о чем-то другом, нежели то, что до сих пор делалось в Теософском обществе. Но таков был предначертанный мне путь: отклонить считавшееся ранее исследовательским путем и, хотя бы и средствами сверхчувственного созерцания, но исследовать, учитывая только то, что в качестве откровения может быть дано исключительно личности, она же личность исследователя. После всего того, что внесено мной в духовное движение, перестало быть возможным что-либо другое, кроме того, что я строжайшим образом часто описывал вам в качестве несомненно необходимого исследовательского метода по отношению к современному миру и современному человечеству. Вы видите, насколько велик разрыв между исследовательским методом духовной науки и путями, по которым следует Теософское общество. Ибо все, что оно имеет в качестве сообщений из духовного мира, — к примеру, книга Скотта-Эллиота об Атлантиде*, — целиком и полностью добыто описанными выше способами, поскольку они считались основоположными, поскольку только их рассматривали как единственно объективные. В этом отношении введение нашего духовно-научного направления по сравнению с методами Теософского общества было с самого начала чем-то совершенно новым. Это было что-то, целиком и полностью считавшееся с современными научными методами, которые настолько прорабатывались далее, что с ними можно было проникнуть в духовные области. [* "История Атлантиды", 1896 (немецкий перевод: "Атлантида по оккультным источникам").] Именно такое обсуждение очень важно. Оно имело место в 1904 году и показало, что есть огромное различие между направлением духовной науки и направлением Теософского общества; то, что мы имеем в духовной науке, тогда не существовало, а Теософское общество просто продолжало направление, происшедшее из компромисса между экзотериками и эзотериками. В целом все это необходимый результат хода эволюции, как я уже говорил вчера. Я сказал: ясновидение постепенно прекращалось, и были только отдельные случаи видения, имевшие медиумическую основу, из которой хоть что-то можно было почерпнуть. И вот, строился так называемый оккультный орден, который имел как раз множество посвященных и ни одного видящего. Этим посвященным постепенно пришлось в первый раз вырабатывать методы — вроде тех, что уже давно были в ходу в материалистическую эпоху, — и им приходилось впервые апробировать исследовательский инструментарий тем, что происходил поиск таких личностей, у которых были развиты медиумические способности, то есть атавистическое ясновидение, чтобы к чему-то прийти. Имелось развернутое учение, а также символы. Но если нужно было настоящее исследование, то указывалось, что необходимо призвать на помощь личности с атавистическим ясновидением. Подобные методы в то время были продолжены в известной степени Теософским обществом, и компромисс, о котором я говорил вчера, заключался по сути ни в чем другом, как в том, что в ложах, в чьих рамках разные ордена проделывали подобные эксперименты, с помощью которых духовные влияния проецировались в мир, могли или хотели показать людям: воздействия из духовного мира на человека существуют. Так было выставлено напоказ то, что делалось в эзотерических школах. Этот эксперимент потерпел фиаско. Ибо когда ожидалось, что благодаря медиумам выйдут наружу подлинные духовные законы, господствующие в нашем окружении, удалось достигнуть только того, что почти все медиумы впали в заблуждение: то, что им сообщается, происходит от умерших; так что сами медиумы стремились свои сообщения приписывать миру усопших. Это привело к совершенно определенному результату. Когда самые старые среди нас припомнят первые времена Теософского движения и литературу, возникшую под влиянием Теософского общества, они смогут подтвердить, что астральный мир, то есть мир непосредственно последующий за смертью, по описанию г-жи Безант, есть только повторение того, что содержится в "Тайной доктрине" Блаватской*, или же того, что можно прочесть в книгах Ледбитера. Это было источником всего, что сообщалось о жизни человека между смертью и новым рождением. [* "Тайная доктрина", 1888 (нем. перев. 1889). ] Если вы сравните это с тем, что я должен был сказать о стране душ и о стране духов в моей "Теософии", — сначала это хотели просто отвергнуть, но, думаю, что теперь найдется достаточно людей, способных размышлять об этом объективно, — то вы найдете очевидное отличие, именно по той причине, что исследовательские методы и в этой области сильно различаются. Ибо все методы исследования, которыми располагало Теософское общество, сводились к методу, о котором я уже говорил; и такие же методы применялись для исследования жизни умерших. Итак, вы видите, поначалу Теософское общество предложило миру то, что было в известном отношении продолжением эксперимента оккультистов. А в каком отношении это было чем-то другим, мы сейчас разберем. Но в целом это было продолжением эксперимента, который уже с середины XIX столетия являлся результатом компромисса между экзотериками и эзотериками; только позднее, благодаря Теософскому обществу, все это стало несколько более эзотеричным. И если ранее делалась попытка напрямую представить медиума миру, то члены Теософского общества проделывали это только в замкнутом кругу, а затем сообщали лишь результаты. В этом коренное различие, ибо все сводилось к исследовательскому методу, который был повсеместно принят в разных орденах до середины XIX столетия. Мне следует это подчеркнуть, так как я должен резко акцентировать, что с появлением нашего духовнонаучного движения в оккультное движение было введено нечто совершенно новое, абсолютно согласованное с методами современной науки. Можно сказать: компромисс между экзотериками и эзотериками с целью убедить посредством разных медиумов материалистический мир в том, что духовный мир существует, потерпел фиаско. Это фиаско заключалось в том, что медиумы все время говорили о некоем мире, который при их возможностях был им недоступен, — о мире умерших. Они говорили о посланиях, полученных из мира, где жили умершие. И дело обстояло так, что и эзотерики, и экзотерики увидели, что задуманный эксперимент приводил к другим результатам. И чем же это закончилось? Я имею в виду, что, собственно, показал этот примечательный эксперимент, результат описанного компромисса? Стало ясно, что определенного рода посвященные вырвали инициативу из рук участников этого компромисса. Посвященные крайне левого крыла оккупировали это движение, протекционировавшееся так, как я вам это описывал. Они добились огромного влияния, ибо то, что исходило от медиумов, не имело никакого отношения к миру умерших, а приходило из мира живых, которые и были одновременно инициаторами этого и которые входили с медиумами в дальний и близкий раппорт. Поэтому все, что исходило от этих инициаторов и медиумов, имело окраску теорий, проводившихся ими в жизнь. Экзотерики и эзотерики, заключившие компромисс, хотели открыть глаза людям: смотрите, духовный мир — он здесь! Вот что они хотели принести людям. Но те, кто хотел перехватить пальму первенства, завладели и этими, предельно левыми оккультистами и попытались сообщить миру свои теории, свои воззрения посредством посредников (медиумов), если позволительно применить такую тавтологию. Так что для тех, кто на благо человечеству заключили упомянутый компромисс, это стало просто фатальным. Они все больше и больше ощущали, что в мире будет возрастать количество ложных учений о сверхчувственном. Таково было положение в развитии оккультизма примерно в 40—50-х годах, даже еще 60-х годах минувшего XIX столетия. Но теперь в кругах мыслящих честных оккультистов возникла фатальная ситуация. Ибо чем левее оккультист, тем менее он озабочен нести в мир то, что он может принести, — а именно человечески общезначимое. "Левые" в оккультизме — это те, кто хотят достигнуть своей конечной цели с помощью оккультных учений. Парламентские* "правые" в оккультизме — те, кто навязывают исключительно собственную волю. "Центристы" — это те, кто эзотерическое, необходимое в наше время всем людям, хотят сделать экзотерическим. А крайне левые — это те, кто свои особые цели увязывают с тем, что они распространяют в качестве оккультного учения. Левыми бывают в той мере, в какой преследуют особые цели, то есть ведут в духовный мир, преподносят разные сообщения из духовного мира и неправомерным образом насаждают то, что должно служить только реализации подобных собственных целей. Вот перед каким положением вещей стояло водительство современных посвященных. Они видели, что инициатива находится в руках тех, кто преследует собственные особые цели. С таким положением дел столкнулись экзотерики и эзотерики, заключившие упомянутый компромисс. [ *В западных парламентах того времени "левые" — это либералы и демократы, а "правые" — консерваторы. — Примеч. перев.] Разнесся слух — возможно, это слово не очень удачно выбрано, поскольку мы связаны внешними возможностями языка, а оккультисты между собой могут употреблять нечто иное, нежели внешний язык, — что предстоит важное событие в продолжение духовного развития на земле, и это событие я попытаюсь описать следующим образом. При использовании исследовательских методов в отдельных орденах вплоть до самых недавних времен старались как можно меньше пользоваться медиумами-женщинами. В самых строгих орденах, стремившихся быть наиболее ортодоксальными, вообще не пользовались женщинами-медиумами для снискания откровений из духовного мира. Но дело в том, что женский организм по своей конституции более приспособлен к атавистическому ясновидению, чем мужской. Когда мужчины-медиумы стояли на грани вымирания, медиумы-женщины еще имелись, и использовалось большое количество женщин-медиумов при упомянутом компромиссе. Но теперь в поле зрения оккультистов появилась в высшей степени медиумическая личность. Это была г-жа Е.П. Блаватская — личность, в высшей степени пригодная приносить очень, очень многое из духовного мира благодаря подсознательным членам своего организма. Теперь уясним себе, какая, собственно, благодаря этому возникла возможность для мира. Именно в наиважнейший момент оккультного развития эпохи в мир вступила личность, которая благодаря особой конституции была одарена всеми возможностями с помощью своих подсознательных способностей переносить из духовного мира самые разнообразные сообщения. Оккультист, размышлявший тогда о своей эпохе, должен был сказать себе так: вот в нужный момент появляется такая личность, которая благодаря своеобразной конституции организма может принести убедительнейшее доказательство древнейшей традиции, данной нам только в виде символов. Это был наиярчайший случай, когда явилась такая личность, которая просто благодаря собственной конституции могла снова доказать то, что уже долгое время было известно только из традиции. И перед этим фактом были поставлены как раз после описанного фиаско, когда все зашло в тупик. Это мы должны хорошенько усвоить: в случае Блаватской мы имеем дело с такой личностью, из которой можно было извлекать оккультные истины, как из лейденской банки извлекаются электрические искры. Я опущу многие подробности, поскольку в противном случае это заняло бы много времени, но самое важное я должен сказать. Все дело в том, что это был поистине важный момент, существо которого я выражу несколько символически, хотя это вполне будет соответствовать фактам. Оккультисты правого крыла вкупе с центристами, то есть заключившие компромисс, могли сказать себе: очень может быть, что благодаря этой личности произойдет нечто весьма значительное. А оккультисты левого крыла могли сказать себе: очень может быть, что с помощью этой личности мы добьемся чего-то ускоренным путем! И тогда завязалась настоящая борьба вокруг этой личности — с одной стороны, с честными намерениями, чтобы подтвердить то многое, что было известно посвященным, а с другой — с мощными собственными устремлениями. Я часто указывал на первый период жизни Е.П. Блаватской, показывая, что на самом деле сначала была сделана попытка получить от нее многое. Но положение в относительно короткий срок сильно изменилось, и вышло так, что Е.П. Блаватская относительно быстро оказалась в сфере тех, кто принадлежал левому крылу. И хотя Е.П. Блаватская очень хорошо знала, что она может созерцать сама, ее особенная значимость состояла в том, чтоона была не просто пассивным медиумом, она также имела очень цепкую память на предмет сообщаемого ей из высших миров, но в целом определенные личности должны были все же иметь на нее влияние, когда она хотела получить сообщения из духовного мира. Поэтому она постоянно ссылалась на то, что должно было оставаться, собственно, не названным, — на Махатм*. Они могут стоять за кулисами, но незримо, когда речь идет об импульсировании человечества. [* Индо-теософский эрзац термина "Мастер". См.: Материалы эзотерической школы. 1904—1914 гг. GA 264. ] Таким образом очень скоро Е.П. Блаватская была поставлена перед решением. С одной стороны, на левом фланге прознали, что она является важной персоной. Сама она хорошо понимала то, что созерцала, но истинного значения своей личности она не знала. И это было ей впервые раскрыто со стороны левых. Но по своей натуре она была исконно честным существом и попробовала поначалу, когда разнеслись слухи о ней на той стороне, которая вряд ли могла ей сначала понравиться — именно по той причине, что она была исконно честной натурой, — со своей стороны заключить своего рода компромисс с неким оккультным братством в Европе. Из этого могло произойти что-то необычайно прекрасное, ибо она благодаря своему огромному медиумическому дару могла бы поистине делать феноменально значимые сообщения по части того, что посвященные знали только теоретически и исходя из своего символизма. Но она была не только изначально честной натурой, но еще и тем, что немцы зовут "дерзкой девчонкой". Такой она и была. В ее характере была одна капитальная черта, которая бывает особенно свойственна лицам, склонным к медиумичности: а именно, неадекватность во внешних проявлениях. Так что моментами она могла быть очень дерзкой. И в один из таких моментов она поставила невыполнимые условия оккультному братству, с которым она заключила договор на проведение эксперимента. И хотя она знала, что благодаря ей еще многое может быть совершено, она решила сотрудничать еще и с другим братством. Так она вступила в одно американское братство. Это американское братство было такого рода, где большинство постоянно лавировало между правыми и левыми, но каждый раз стояло перед возможностью получить нечто необычайно значительное касательно духовного мира. На это время приходится интенсивное вмешательство со стороны других левостоящих братьев. Эти братья левого крыла уже тогда имели свои частные интересы. Я не стану об этих частных интересах особенно распространяться. Если возникнет необходимость, мы сможем об этом в будущем поговорить. Пока что достаточно сказать, что это были братья, имевшие частные интересы, в первую очередь сильные политические интересы, и домогавшиеся возможности делать в Америке политику при помощи людей, которых сначала препарировали оккультным образом. Сотрудничая с названной американской ложей, Е.П. Блаватская накопила большой запас оккультных истин, и все же настал момент, кода она была исключена из этой ложи, так как раскрылось, что тут замешаны политические мотивы. Атак не могло продолжаться далее. Сложилась поистине тяжелая ситуация, необычайно тяжелая. Ибо то, что было предпринято со стороны серьезных оккультистов, дабы указать миру на существование духовного мира, должно было быть, в некотором роде, отозвано, поскольку эксперимент потерпел фиаско. Надо было показать, что ничего из присущего спиритизму не существует, хотя последний приобрел много сторонников. Все это было просто материализмом и поверхностным дилетантизмом. Спиритизмом увлекались только такие ученые, которые рассчитывали получить вести из духовного мира чисто материалистическим образом. Кроме того, Блаватская при своем уходе объявила американской ложе, что она никоим образом не собирается скрывать от мира то, что ей известно, а ей было известно многое, поскольку она умела запоминать то, что ей являлось в медиумическом состоянии. На это ей хватило дерзости! В таких случаях, как говорится, добрый совет дорог. Что оставалось делать? И тогда произошло нечто такое, о чем я уже говорил, подходя с разных сторон; часть из того — я сегодня остановлюсь на этом — я уже говорил*. [* Например, в 1911 г. в цикле "Земной и космический человек" (лекц. 1) (GA133); в 1912 г. в цикле "Человек в свете оккультизма, теософии и философии" (лекц. 7 и 10) (GA137); в 1912/13 гг.в цикле "Связь человека с элементарным миром" (две беседы для русских) (GA 158). Также позднее Рудольф Штайнер говорил о закулисной истории Блаватской — например, в 1916 г. в цикле "Настоящее и прошедшее в человеческом духе" (GA 167) и в пятитомной серии лекций "Космическая и человеческая история" (GA №170-174), а также в 1923 г. в цикле "История и условия Антропософского движения в их отношении к Антропософскому обществу" (GA 258).] И тогда произошло то, что в оккультизме называется: "оккультное заточение". Е.П. Блаватская была по двергнута оккультному заточению*. Оно состояло в том, что благодаря определенным приемам, которые доступны только известным братьям — а такое позволяли себе только братства, пускавшие в ход недозволенные искусства, — так что благодаря определенным искусствам и манипуляциям Е.П. Блаватскую на какое-то время оставили жить в мире, который отражал вовнутрь все ее оккультные познания. [* Об этом Рудольф Штайнер говорит повторно в берлинских лекциях "Настоящее и прошедшее в человеческом духе" (GA 167).]  Если вы себе представите, что вот это — разумеется, символически нарисованная — Блаватская, а в ее ауре — оккультные познания, то через определенные процедуры происходит так, что в течение длительного времени, все, что живет в этой ауре, отбрасывается в душу. Так что все, чем она располагала благодаря оккультным познаниям, должно быть заперто; оно должно быть отрезано от внешнего мира и от ее оккультизма. Это имело место в то время, когда Е.П.Б.* могла стать поистине опасной, распространяя вещи, в высшей степени интересные на горизонте оккультного движения. И теперь ими завладели определенные индийские оккультисты, которые, со своей стороны, заметно склонялись к левому крылу и в первую очередь были заинтересованы в том, чтобы оккультизм, который через Е.П.Б. мог прийти в мир, так переиначить, чтобы он мог там действовать в духе особых интересов этих индийских оккультистов. Трудами этих индийских оккультистов, знавших соответствующие приемы, было достигнуто ее освобождение из этого заточения, так что она снова стала свободной и теперь могла снова нормально использовать свои духовные силы, которые больше не отбрасывались вовнутрь. [* Этими тремя буквами обозначала себя сама Елена Петровна Блаватская, и так было принято в Теософском обществе.] Из этого вы можете усмотреть, как много, в сущности, происходило в этой душе и из какой мозаики было составлено то, что благодаря этой личности пришло в мир. Но по причине того, что известные индийские оккультисты приобрели заслугу ее освобождения из заточения, они держали ее в некотором роде в своих руках и невозможно было ничего поделать против того, что эти индийские оккультисты использовали личность Блаватской, чтобы дать в мире ход той части оккультизма, которая была им сродни. Из этого вышло нечто весьма примечательное. Грубо выражаясь, они ее заставили плясать под свою дудку, и суть этого я мог бы выразить следующими словами: индийские оккультисты хотели противопоставить особым интересам, которые были у других, свои собственные особые интересы и использовали для этого г-жу Блаватскую. Е.П.Б. было предписано получать извне влияния: медиумическое настроение должно было у нее всегда импульсироваться извне. И благодаря этому стало также возможно провести через нее в мир разные вещи. Примерно в это время произошло объединение Е.П.Б. с той личностью, которая, в сущности, сначала не имела прямых теософских интересов, но была одарена замечательным организационным талантом, — а именно с Олькоттом. Я не могу сказать определенно, но мне сдается, что известная связь уже имела место в те времена, когда Е.П.Б. еще принадлежала американской ложе. Тогда в духовном кругозоре Е.П.Б. оказалась одна личность, в известной степени под маской прежней индивидуальности, которая была главным образом носителем того, что предполагалось пересадить из Индии в широкий мир. Кое-кому из вас может быть известно, что именно полковник Олькотт в своей книге "Люди из другого мира" [*Вышла в 1875 г. в Хартфорде (США)] много писал об этой индивидуальности, которая теперь оказалась в духовном кругозоре Е.П.Б. под маской некоей прежней индивидуальности, обозначаемой как Махатма Кут Хуми*. [* Махатмой или Мастером Кут Хуми Блаватская обозначала своего первоначального Мастера, на место которого позднее заступила неизвестная ей другая персона. Об этом Рудольф Штайнер уже говорил в лекции от 1 августа 1915 г. (GA 162). Ср. также Беседы для русских (Гельсингфорс, 11 апреля 1912 г., в цикле лекций "Связь человека с элементарным миром", GA 158).] Возможно, вам известно, что Олькотт очень очень много написал об этом Махатме Кут Хуми, в частности о том, что в 1874 году этот Махатма Кут Хуми изрек нечто по поводу того, какая индивидуальность в нем жила. Выходило, что его звали, собственно, Джон Кинг, а это была индивидуальность знаменитого пирата XVII столетия. Так и написано в книге "Люди из другого мира" полковника Олькотта. Так что в Махатме Кут Хуми мы имеем дело с духом знаменитого пирата XVII столетия, который в XIX столетии покровительствовал там, где надо было покровительствовать важным феноменам с помощью медиума Е.П.Б., а также и других. Он предъявлял чайные чашки, а также разные документы из могилы умершего отца Е.П.Б. и много, много других доказательств. Так что, согласно высказываниям полковника Олькотта, надо было принять, что и на самом деле в XVII столетии существовал блистательный пират. Далее полковник Олькотт говорит весьма примечательные вещи об этом Джоне Кинге*.Он говорит, что, возможно, имеют дело вовсе не с духом этого пирата, а с креатурой некоего ордена, который наличествует зримым образом среди физических людей, тогда как его результирующее намерение зависит от незримого ордена. [* На с. 453 1-го английского издания сказано буквально следующее: "С тех пор, как я познакомился с этой интересной Дамой и наблюдал чудеса, которые постоянно происходят в ее присутствии, так что фактически как бы окунаешься в атмосферу изумления, я был близок к вере, что восточные истории о чудесах — это просто описание фактов и что этот очень американский по природе прорыв духовных феноменов стоит под контролем некоего ордена, который хотя по своим результатам указует на незримых посредников, тем не менее существует здесь, на Земле среди людей". Еще одно дополнительное замечание прибавлено Олькоттом: "В первый же вечер, который я провел в Филадельфии, я имел посредством перестукиваний очень длинную беседу с Духом, который утверждал, что он есть тот самый Джон Кинг. Кем бы он ни был еще — пиратом ли Морганом, или Понтием Пилатом, Колумбом или Зороастром, — это был самый деятельный и самый мощный Дух во всем современном спиритизме. И в этой стране (в Америке) и в Европе мы читаем о его тактильных проявлениях, о его речевых манифестациях, о его волшебном искусстве, о его письменных манифестациях и о его материализациях. Его видели в семействе Кун в Огайо, видели в Нью-Йорке, у Вильямсов в Лондоне и среди медиумов во Франции и Германии. Г-жа Блаватская повстречалась с ним четырнадцать лет тому назад в России и в Черкесии (Кавказ), говорила с ним и встречала его в Египте и в Индии. Я сам встретился с ним в Лондоне в 1870 году, и у меня создалось впечатление, что он с легкостью может говорить на любом языке".] Итак, Махатма Кут Хуми был членом некоего ордена, который во время его жизни занимался описанными мной вещами и хотел сообщить их миру окольными путями через Е.П.Б., но все это было связано со всевозможными особыми интересами. Они заключались в том, что этот орден чувствовал себя призванным распространять преимущественно индийское учение. Таково было положение вещей в 70-е годы XIX столетия. Относительно того времени можно наблюдать очень значительные процессы, но их надо осмысливать, держа перед глазами весь ход оккультного движения. Да и сам Джон Кинг вызывает книги Синнетта, осаждая тексты из воздуха* — как его первую книгу "Письма об оккультном мире"**, так и его же "Эзотерический буддизм". [* Процесс, согласно Синнетту, происходил следующим образом: Мастер писал письмо обычным способом, затем оно дематериализовывалось и в дематериализованном состоянии направлялось волевой силой в определенное место, где снова материализовывалось и в качестве "телепортированного" неожиданно падало из воздуха.] [** "Оккультный мир", Лондон, 1882; "Эзотерический буддизм" (нем. перевод "Эзотерическое учение или Тайный буддизм", Лейпциг, 1884).] Эта книга — "Эзотерический буддизм" — попала мне в руки, собственно, почти сразу после своего появления, спустя несколько недель, и я смог тогда по этой книге понять, какие прилагаются усилия с определенной стороны, чтобы придать духовному учению совершенно материалистическую форму. Если вы в свете накопленного в ходе времени запаса знаний прочтете "Эзотерический буддизм", вы будете поражены теми материалистическими формами, в которых преподносится содержание книги. Читатели имеют дело с наихудшими формами материализма. Духовный мир представлен там именно совершенно материалистически. Любой, кому только попадается в этой книге "Эзотеричекий буддизм", не может преодолеть материализм. Сама материя там поистине очень утончена, но с книгой Синнетта невозможно преодолеть материальное, особенно когда оно такое липкое. Так что дело было не только в том, что нынешние податели духовной пищи из окружения Е.П.Б. — простите мне это материалистическое сравнение — не только имели особые интересы индийской направленности, но также шли на уступки материалистическому духу времени. А в какой мере им удавались эти спекуляции, можно судить по тому влиянию, которое книга Синнетта оказала на столь многих людей. Я знавал одного естествоиспытателя, который был восхищен книгой Синнетта, потому что все в нее укладывалось без трений и при этом можно было еще думать о каком-то духовном мире. Эта книга шла навстречу всем потребностям материализма и давала возможность удовлетворить также и потребность в духовном мире, признать существование некоего духовного мира. Вы знаете, что в ходе дальнейшего развития указанного процесса Е.П.Б. — это был конец 80-х годов XIX столетия — написала свою "Тайную доктрину", а затем в 1891 году умерла. Эта "Тайная доктрина" целиком выдержана в том же ключе, что и "Эзотерический буддизм", хотя грубейшие ошибки, которые любой оккультист мог бы сразу исправить, в "Тайной доктрине" были устранены. Я уже часто говорил об особенностях этой "Тайной доктрины" Блаватской, так что мне нет нужды повторяться в этой связи. Затем на базе того, что возникло таким образом, было основано Теософское общество, и оно, в сущности, не теряло своего индийского характера, хотя уже и не в той мере, как под влиянием Джона Кинга; но индийское влияние, индийская окраска сохранялась все время. Следовательно, то, что я вам сейчас описал, было неким новым путем, который весьма считался с материализмом своего времени, но был пригоден указать человечеству, что люди имеют дело с неким духовным миром, а не просто с внешним материальным миром. К тому, что я вам сейчас рассказал, можно было бы присовокупить множество подробностей, но у нас нет для этого времени. И сейчас я должен перейти к тому, чтобы показать вам, как наше духовно-научное движение, как мы его именуем, должно вписаться в то движение, которое тогда наличествовало. Вы знаете, что в октябре 1902 года нами была основана немецкая секция Теософского общества. Причем я, начиная с зимы 1900 года, а также зимой 1901 года, прочел в Берлине несколько лекций, которые можно было бы назвать теософскими, ибо они были прочитаны в кругу берлинских теософов, пригласивших меня прочесть эти лекции. Из первых лекций впоследствии составилась книга "Мистика на заре современной духовной жизни". Они были прочитаны в Теософском обществе, членом которого я в то время не был. Нам надо не упускать из вида, что речь шла о широко распространенном учении — об учении, которое должно было направлять людей в сторону духовного мира. Во всем мире существовали подготовленные люди, которые хотели что-нибудь узнать о духовном мире. О том, что я вам сегодня рассказывал, эти люди не знали, не имели об этом никакого понятия. Они обладали честной тягой к духовому миру и исходя из такого устремления включались в то духовное движение, которое могло удовлетворить эту тягу. Так что в такого рода движениях можно было встретить сердца, которые алкали познания духовного мира. Что касается дальнейшего, то, как вы знаете, мне в гротескно уморительной форме был брошен упрек, что я неожиданно переметнулся к мировоззрению совершенно иному относительно выраженного в моей книге "Миро- и жизневоззрения в XIX столетии"*. Первая часть книги появилась в феврале 1900 года, а вторая часть — в октябре 1900 года. [*1-й том — 1900 г.. 2-й том — 1901 г. Расширенное новое издание вышло в 1914 г. под названием "Загадки философии" (GA 18).] Мне был брошен упрек, что я переметнулся к теософскому направлению. Я вам уже часто рассказывал, что дело было совсем не в том, что, к примеру, книга Синнетта попала мне в руки сразу после ее выхода, а в том, что я имел близкие отношения с только зарождавшимся венским Теософским обществом. Вы должны сравнить даты; и мне хотелось бы еще раз вкратце дать вам возможность на эту, так сказать, предысторию немецкой секции взглянуть открытым, объективным образом. В ней были люди, которые тосковали по духовному миру, и в их кругу я читал лекции. Это были лекции о мистике и о мистиках, которые я читал в маленьком зале библиотеки графа Броккдорфа. Я сам тогда еще не состоял в обществе. Предисловие к печатному изданию этих лекций датировано сентябрем 1901 года. Так что я тогда, зимой 1900/1901 года, прочел эти лекции, летом 1901 года собрал их, а в сентябре появилась книга под названием "Мистика на заре современной духовной жизни". Вам нужно обратить внимание на первые слова из предисловия к этой книге. Я хочу их вам прочитать: "То, что я предлагаю в этой книге, сначала составляло содержание лекций, прочитанных мной в Берлине в теософской библиотеке. Графиня и граф Броккдорф попросили меня рассказать о мистике перед слушателями, для которых эти вещи были важным жизненным вопросом. Еще 10 лет назад я бы не решился исполнить подобное желание; не потому, что тот мир идей, который я сегодня пытаюсь выразить, еще не жил во мне, этот мир идей уже целиком содержался в моей "Философии свободы" (Берлин, 1894). Чтобы высказать этот мир идей так, как я это делаю сегодня, и положить их в основу размышлений, как это делается в данной книге, для этого надо еще нечто другое, чем незыблемая убежденность в их мыслительной истинности. Сюда относится интимное обхождение с этим миром идей, которое потребовало многих лет жизни. И только теперь, после того как я сроднился с таким обхождением, решаюсь я говорить так, как это имеет место в настоящей книге". Теперь вы можете понять, почему я тому, что в разных кругах прочитал в форме лекций, дал влиться в оккультное движение. Уже в первом томе моих "Миро-и жизневоззрений" в главе о Шеллинге содержится следующее. Я цитирую по первому изданию, посвященному Эрнсту Геккелю и вышедшему в свет в феврале 1900 года. Я прочитаю из него несколько мест, которые ведь содержатся в книге, о которой говорится, что она выросла из совершенно другого мировоззрения по сравнению с тем, что написано в "Мистике": Страница 80: "Есть два способа описать существо, которое одновременно является и духом, и природой. Первый: я указываю на закон природы, который действует в реальности. Или же я показываю действие духа, ведущего к этому закону. В обоих случаях я преследую одно и то же. В первый раз — это закономерность, которая проявляется в природе; во второй раз — это то, что предпринимает дух, чтобы представить себе ту же самую закономерность. В одном случае я занимаюсь естествознанием, в другом — духовной наукой. А то, как оба эти направления соотносятся, Шеллинг описывает весьма увлекательно: "Необходимая тенденция всего естествознания — прийти от природы к разумности. Это и ни что иное лежит в основании стремления внести теорию в природные явления. Верхом совершенства в природоведении было бы совершеннейшее одухотворение всех законов природы до высот закономерностей воззрений и мышления. Феномены (материальное) должны полностью исчезнуть и сохранятся только законы (формообразующее). Отсюда проистекает то, что чем больше закономерного привносится в саму природу, тем сильнее исчезают оболочки, сами феномены становятся духовными и в конце концов полностью растворяются. Оптические феномены представляют собой не что иное, как некую геометрию, чьи линии простираются через свет, а сам свет становится уже двусмысленной материальностью. В феноменах магнетизма уже исчезает всякий материальный след, а от феномена тяготения, о котором сам естествоиспытатель узнает только из опосредствованного духовного воздействия, — воздействия на расстоянии, — не остается ничего кроме закона, реализующегося в великом механизме движения неба. Совершенной теорией природы будет та, силой которой вся природа растворится в разумности. Мертвые и лишенные сознания продукты природы есть всего лишь неудавшиеся попытки природы отрефлексировать себя, а так называемая мертвая природа вообще всего лишь несозревшая разумность, вот почему в ее феноменах еще просматривается лишенный сознания характер разумности. Высшей цели превратиться всецело в объект природа достигает только через высочайшую и окончательную рефлексию, которая есть не что иное, как человек, или, обобщая, то, что мы называем разумом, благодаря которому природа впервые полностью возвращается сама к себе и благодаря чему открывается, что природа изначально идентична тому, что нам известно как разумное и сознательное"". И далее в связи с Шеллингом я говорю на странице 85: "Своим прогрессивным мышлением Шеллинг возвысил миропостижение до Богопостижения, или Теософии. Он уже целиком стоял на почве такого Богопостижения, когда в 1809 году издал свои "Философские изыскания о существе человеческой свободы и о связанных с этим предметах". Все мировоззренческие вопросы предстали перед ним в новом свете. Если все вещи имеют божественное происхождение, то почему в мире существует зло, если Бог может быть только совершенным добром? Если душа человека пребывает в Боге, то каким образом она может преследовать собственные эгоистические интересы? И если Бог — это то, что действует во мне, то как же я могу, не будучи совершенно самостоятельным существом, тем не менее, именоваться свободным?" Такого рода миросозерцание не отклоняется. И далее я говорю на странице 90: "Такого рода воззрениями Шеллинг явил себя храбрейшим и мужественнейшим из тех философов, которые, отталкиваясь от Канта, пришли к идеалистическому мировоззрению. Под влиянием кантианства перестали философствовать о вещах, лежащих по ту сторону доступного чувственному наблюдению, и о том, что говорит мышление по поводу этого наблюдения. Старались ограничиться тем, что лежит между наблюдением и мышлением. Но поскольку Кант по необходимости пришел к такому ограничению, то есть что человеку не дано знать о потусторонних вещах, после Канта говорили: наблюдение и мышление не указывают на какое-то потустороннее божественное, они сами божественны. И из тех, кто такое провозглашал, Шеллинг был самым энергичным. Фихте все включил в "Я"; Шеллинг распростер "Я" надо всем. Он хотел не как Фихте, чтобы "Я" было всем, а наоборот, чтобы все было "Я". И Шеллинг имел мужество не только идейное содержание "Я" провозгласить божественным, но и всю человеческую духовную личность. Он не только обожествил человеческий рассудок, но и все человеческое жизненное содержание, личное существо. Мировоззрение, которое, исходя из человека, представляет себе, что в основе мироздания лежит единое Существо, которое им правит, как человек управляет собственными поступками, называется антропоморфизмом. И те объясняют мир антропоморфически, кто в основу всех событий кладет всеобщий мировой разум. Ибо этот всеобщий мировой разум есть не что иное, как обычный человеческий рассудок, которому придано свойство всеобщности. Когда Гёте говорит: "Человеку невдомек, насколько он антропоморфичен"*, то он подразумевает под этим, что самое элементарное высказывание о природе уже содержит антропоморфизм. [* В "Изречениях в прозе" 1-й раздел. Познание. См.: Естественно-научные сочинения Гёте, изданные и прокомментированные Рудольфом Штайнером в 1884—1897 гг. в Кюршнеровой "Немецкой национальной литературе. 5 т. (GA 1 а-е, 5).] Когда мы говорим: тело продолжает двигаться, потому что другое тело задало ему импульс к движению, то мы строим такое представление исходя из нашего "Я". Мы толкаем тело, и оно движется дальше. Когда же мы только видим, как одно тело проходит около другого тела и это последнее начинает двигаться, то мы представляем себе, что первое толкнуло второе по аналогии c ударным воздействием, производимым нами самими. Эрнст Геккель находит*, что антропоморфическая догма "сравнивает сотворение мира и управление им со стороны Бога с хитроумным изделием техника или инженера, либо с государственным управлением со стороны мудрого правителя. Господь Бог как Творец, Вседержитель и Управитель мира в Его мышлении и деятельности представляется насквозь человекоподобным". [* См.: "Мировые загадки"]. Шеллинг имел мужество быть последовательным антропоморфистом. Он возводил, в конечном счете, человека со всем его жизненным содержанием в ранг Божества. А поскольку к этому жизненному содержанию относится не только разумное, но также и неразумное, то он имел повод превозносить также и неразумное в мире.Для той цели ему пришлось точку зрения разума восполнить другой, источник которой не лежит в мышлении. Такой, по его мнению, взгляд он называл "позитивной философией". Она "есть, собственно, свободная философия; кто ее не хочет, может ее оставить, выбор свободен, я только говорю, что если хотят свободного сотворения мира и так далее, то все это можно получить только на путях такой философии. Если кому-то хватает рациональной философии, а сверх этого никакой другой не надо, то он может при ней и оставаться, но он должен распроститься вместе со своей рациональной философией и всем что в ней, с тем, что она, по сути, не может иметь в себе, а именно, с истинным Богом, настоящим прогрессом и свободным отношением Бога к миру". Негативная философия "обречена оставаться только школьной философией, а позитивная служит жизни. Только из соединения обеих произойдет совершенное Посвящение, коего ждут от философии. Известно, что в элевсинских Посвящениях различались малые и большие Мистерии, малые считались преддверием больших... Позитивная философия есть необходимое следствие правильно понятой негативной философии, так что можно сказать: в негативной философии празднуются малые Мистерии, а в позитивной философии — большие Мистерии"". Эта глава в "Миро- и жизневоззрениях" заканчивается такими словами: "Когда внутренняя жизнь провозглашается Божественной, кажется непоследовательным оставаться только при одной части этой внутренней жизни. Шеллинг не преодолел этого противоречия. В тот момент, когда он говорит: объяснять природу значит создавать природу, он дал всему своему жизневоззрению заданное направление. Если мыслящее постижение природы есть повтор ее сотворения, то главная отличительная черта такого сотворения должна быть соразмерной человеческим деяниям; это должно быть актом свободы, а не какой-то геометрической необходимости. Но свободное сотворение природы мы не можем познать только через законы разума; оно должно открыться другими средствами". Я написал историю мировоззрений XIX века. Дальше я продвинуться не мог, ибо то, что последовало за этим в ходе развития, были чисто дилетантские попытки, не имевшие на прогресс философского исследования никакого влияния. И потому все это не могло составить ни одной главы в этой книге. А теософию, насколько она может быть принята серьезным мышлением, вы найдете там — в главе о Шеллинге. А теперь обратите внимание, что вторая часть этой книги, которая впервые занимается Гегелем, датирована октябрем 1900 года. Как раз тогда я и начал читать вышеупомянутые лекции, а в сентябре 1901 года уже появилась "Мистика". Поистине, не затем, чтобы поведать что-то личное, а чтобы помочь вам составить непредвзятое суждение, я хочу вам указать на одну рецензию на книгу "Миро- и жизневоззрения в XIX столетии", появившуюся 15 декабря 1901 года в органе немецкого союза свободомыслящих "Свободомыслящий"*. [*Юлиуш Фриш, Вена, № 24, 9 от 15 декабря 1901 г., под названием "Столетие немецкой философии".] В ней после вступительных слов и оповещения, что в книге отсутствует последовательное изложение развития мировоззрений в XIX веке, сказано: "Именно в области философии, где "воюют со словами, а из слов делают системы", популярные книжки много нагрешили. Надзиратели за нравственностью и стражи порядка всех видов вместе со своей ученой сворой, к которой, к сожалению, принадлежат многие университетские преподаватели, много имеют на своей намозоленной совести". Следующий абзац должен теперь указать на благожелательное отношение, с каким была тогда принята эта книга: "С тем большей радостью потому надо приветствовать, когда доктор Штайнер, современный мыслитель и борец с известными словоплетами, предпринял попытку представить немецкой публике объективную картину духовных баталий за мировоззрение, которые разыгрывались в Германии в XIX столетии". Далее следует выписка из книги. А затем говорится нечто весьма примечательное, и по этой причине я вам должен об этом сообщить. Критик, написавший рецензию, нечто уловил в настоящей книге, и он выражает это следующим образом: "Даже если спиритизм Дю Преля и аскетическое первохристианство Толстого оказались непригодными для приверженной эволюционистской идее поступи нашей культуры, все же их симптоматическую ценность нельзя переоценить. В равной мере найдется место и для необуддизма (теософии), который изобрел собственную фразеологию, своего рода "мистический жаргон". Вне всякого сомнения, надо приветствовать, когда принимаешь психологию современной веры в духов из рук такого духовно одаренного человека, как Штайнер. Язык его трудов легко усваивается. Ничто из жаргона школьной философии, никакие длинноты не препятствуют читательскому наслаждению". Это написано в декабре 1901 года вскоре после того, как я начал читать теософские лекции в Берлине. Можно сказать: тогда это было вполне объективно, ибо этого требовала общественность, чтобы я высказался о том, чего хочет теософия. Это не было произволом, а было четким знаком кармы, как это называют. Итак, зимой 1900/1901 года я прочитал лекции о мистике, а зимой 1901/1902 года лекции, где подробно говорилось о греческих и египетских Мистериях — они затем, летом 1902 года появились в виде книги "Христианство как мистический факт". Большая часть "Мистики на заре современной духовной жизни" была сразу же переведена на английский язык, то есть прежде, чем я стал членом Теософского общества. Я мог бы об этом многое порассказать, но у нас на это нет времени; там было много важного, но об этом в другой раз. Впрочем, об одном рассказать надо. Вы видите, что поступательное развитие нигде не прерывается каким-то скачком или чем-то в этом роде, как все происходит самоочевидным образом. Вообще же еще в начале цикла лекций, посвященного греческим и египетским Мистериям — дело происходило опять в берлинской библиотеке в доме Броккдорфов — итак, уже во время второго цикла лекций я имел некоторую возможность прислушаться к тому, что тогда еще не было настолько дурным, но затем все росло и, наконец, привело к тем вещам, которые здесь нарекли "мистиковатая чудаковатость". По моему, это словечко придумал г-н Бауэр*. [*Михаэль Бауэр в то время состоял в правлении Антропософского общества.] Итак, в сезоне 1901/1902 годов я говорил о греческих и египетских Мистериях, и на этих лекциях присутствовала также нынешняя фрау Штайнер, которая в том числе прослушала лекцию о Густаве Теодоре Фехнере, прочитанную мной зимою 1900 года в Теософском обществе. Это была отдельная лекция, не относившаяся ни к какому циклу. Так что уже зимой1900 года нынешняя фрау д-р Штайнер уже присутствовала на части лекций, которые я тогда читал. Было бы интересно рассказать некоторые маленькие подробности о ее пребывании на этих лекциях. Если бы она могла присутствовать сейчас здесь, то придала бы рассказанному особый колорит. Это может произойти в другой раз, если потребуется. Затем, после того как фрау д-р Штайнер некоторое время отсутствовала в Берлине, осенью она снова вернулась туда из России и слушала вместе с одной знакомой графини Броккдорф* первую лекцию второго цикла зимой 1901/1902 года. [*Одна из деятельниц Теософского общества из Прибалтики по имени Нина Гернет (ср.: Хелла Висбергер. Из жизни Марии Штайнер фон Сивере, Дорнах, 1956).] На этот раз упомянутая знакомая подошла ко мне после одной из лекций, посвященной греческим Мистериям, и сказала что-то вроде того, что я вам до этого охарактеризовал. Эта дама становилась все более фанатичным приверженцем Теософского общества и впоследствии приобрела высокий пост в Ордене, основанном для поддержки новорожденного Христа*. [*Относится к основанному в 1910 г. Анни Безант ордену "Звезда Востока", в котором индийский мальчик Кришнамурти был провозглашен носителем ожидаемого новорожденного Христа. Рудольф Штайнер воспротивился этой "оккультной нелепости", что в дальнейшем повело к исключению стоящей под его руководством немецкой секции из Теософского общества. В 30-е г. XX в. сам Кришнамурти дистанцировался от этой надуманной роли.] Эта дама тогда тоже присутствовала и подошла ко мне после лекции, посвященной греческим Мистериям, сделала мину посвященной из Теософского общества — мину поистине глубоко посвященной и для начала проявила свою посвященность тем, что сказала: "Да, вы говорили сегодня о Мистериях, но ведь такие Мистерии существуют еще и в наши дни. И в наши дни еще существуют совершенно тайные общества. Слышали ли вы о них?" После следующей лекции, которая опять-таки была посвящена греческим Мистериям, она снова подошла ко мне и сказала: "Заметно, что вы еще хорошо помните то, что вы изучали, когда еще были в греческих Мистериях!" Это как раз то, что в своем развитии уже находится на грани "мистиковатой чудаковатости". В этой связи я должен еще упомянуть, что осенью 1901 года эта самая знакомая графини Броккдорф устроила чаепитие. Это было то, что фрау Штайнер всегда называла "чаем с хризантемами", потому что там обычно было много таких цветов. Приглашение исходило от той самой дамы, и задним числом мне часто приходила в голову такая идея: эта дама чего-то хотела. Была избрана круглая дата с момента основания Теософского общества* — день, особо важный для этой дамы. [*17 ноября 1875 г. Беседа имела место 17 ноября 1901 г.] Похоже, она хотела сделать из меня убежденного сотрудника в ее понимании, и она зондировала почву. Но ничего значительного из этого не вышло. Впрочем, один разговор, относящийся к осени 1901 года, я хотел бы упомянуть, — он имел место между нынешней фрау д-р Штайнер и мною во время этого чая с хризантемами, — и тогда-то был поставлен вопрос: нет ли серьезной необходимости вызвать к жизни в Европе некое духовное движение? По ходу разговора я сказал совершенно ясно: "Да, есть необходимость вызвать к жизни некое духовнонаучное движение; но я мог споспешествовать только такому движению, которое примыкает исключительно к западному оккультизму и развивает его далее". И я сказал: "Это движение должно базироваться на Платоне, на Гёте и т.д." Я выдвинул целую программу, которая должна быть разработана. В этой программе поистине не должно было быть места именно нездоровым побуждениям, но, само собой, приходило множество лиц с подобными наклонностями, ибо приходилось иметь дело с людьми, на которых со всех сторон оказывалось давление, исходившее от того движения, про которое я вам рассказывал. А в какой степени с этой программой нераздельно был связан полный отказ от всякого медиумизма и атавизма, вы видите из упомянутого разговора, который произошел между мной и членом английского Общества. Вы видите, что путь, по которому мы шли долгие годы, проложен совершенно сознательно. И хотя на этом пути нам встречалось множество медиумического и атавистического ясновидения, оно не отклонило нас в стopoнy — мы шли в намеченном направлении. Благодаря этому я ощутил, что можно внутри теософского движения разыскать людей, чьи сердце и разум открыты такому всецело здоровому методу. А те, кто сопротивлялись такому здоровому и строго научному движению с его строго научной ответственностью, действовали так, что сначала все наши предприятия извращали на свой лад, как вы это видите на примере, который заставил вас изрядно поломать голову — а может быть, и нет! — и который принес с собой столько ненависти, как вам это видно из настоящего примера. Но опять-таки из исторического рассмотрения вам может стать ясно, что лейтмотивом всей нашей деятельности является следующее: ни шагу назад перед вступлением в высочайшие духовные миры, в той мере, в какой они в данный момент желают раскрыться на благо человечеству; но, с другой стороны, мы должны строго дистанцироваться от того, что не на здоровых путях, не через методы правильного вступления в духовный мир хотят обрести эти высшие миры. Кто способен это понять, оценить и исторически проследить, тому не нужны пустые заверения — он видит все, исходя из характера действий, годами проводившихся в жизнь. Мы получили возможность гораздо, гораздо дальше пойти в подлинном исследовании духовного мира, чем кто-либо в Теософском обществе. Но мы не вступаем на ненадежные пути, а идем надежным путем. Это должно быть сказано твердо и открыто. Вот почему я всегда отклонял в области эзотерики возможность иметь что-то общее с каким-либо антикварным оккультизмом, с какими-либо братствами или обществами, и только сохраняя совершеннейшую самостоятельность, работал я некоторое время в известной внешней связи с Теософским обществом и его эзотерической организацией, но не идя в его направлении. Уже в 1907 году все эзотерическое было совершенно отделено от Теософского общества, а что произошло дальше, вам хорошо известно. Также случалось, что оккультные братства делали мне то или иное предложение; а именно, одно почтенное оккультное братство предложило мне участвовать в распространении формы оккультизма, также именовавшей себя розенкрейцеровской, но я оставил это предложение без ответа, хотя оно исходило от весьма почтенного оккультного движения. Я должен это сказать, чтобы стало ясно, что мы идем самостоятельным, в духе нашего времени путем, а все нездоровые элементы для нас неприемлемы и не должны нас затрагивать*. [*Рудольф Штайнер сделал еще следующее примечание: "Я не хотел бы продолжать дальше, а передаю слово г-ну Бауэру, который лучше справится с этой задачей в связи со вчерашним прочтением отрывка с некоей стороны, которая не знает и знать не хочет о всей серьезности и всем достоинстве нашего движения и только свои личные, эгоистические интересы хочет навязать нам".] |
Похожие:
 | Первая лекция дорнах, 19 октября 1922 г Утвердить прилагаемую федеральную целевую программу «Культура России (2012 2018 годы)» (далее Программа) | | Первая лекция дорнах, 5 сентября 1924 г Полное наименование Общества в соответствии с Уставом: Закрытое акционерное общество «Морстрой» |
| Первая лекция дорнах, 17 февраля 1923 год Губарева Л. И., Мизирева О. М., Чурилова Т. М., Практикум по экологии человека (учебное пособие) / Под ред. Л. И. Губаревой. – М.:... | | Первая лекция дорнах, 4 ноября 1916г ... |
| Лекция первая дорнах, 29 ноября 1918 г Джеральд Р. Уикс, Лучиано Л'Абат. Психотехника парадокса. Практическое руководство по использованию парадоксов в психотерапии. Методические... | | Первая лекция берлин, 17 октября 1910 г Резервный день для прохождения гиа в новой форме в 9 классе по математике, истории России, биологии, физике |
| Лекция №1 Первая двухпартийная связка: федералисты-антифедералисты (республиканцы), 1789-1825 | | Лекция I и проблема языка и сознания лекция II 31 слово и его семантическое... Монография представляет собой изложение курса лекций, про* читанных автором на факультете психологии Московского государственного... |
| Лекция первая сфера бодисаттв Организационное. План работы на декабрь, анализ проведённых мероприятий за ноябрь | | Рождественский курс Лекция первая Приказ Министра транспорта и коммуникаций Республики Казахстан от 19 мая 2011 года №291 |
| Открытая лекция карлсруэ, 4 октября 1911 г «Санкт-Петербургский государственный электротехнический университет “лэти” имени В. И. Ульянова (Ленина)» | | Первая лекция Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из 120 страниц текста, содержит введение, четыре главы, заключение, список литературы... |
| Значение околоземных небесных тел для жизни человека первая лекция ... | | I связи между космосом, землей, животными и человеком первая лекция Методические указания предназначены для студентов, при разработке ими раздела "Безопасность жизнедеятельности" (часть 1 Охрана труда)... |
| Сотворение мира и человека первая лекция Омский институт водного транспорта (филиал) фбоу впо «Новосибирская государственная академия водного транспорта» | | Первая лекция Штутгарт, 22 августа 1906 г Россия, 197046, Санкт-Петербург, ул. Малая Посадская, 30; Тел.: (812) 232 59 15; Факс: (812) 232 33 76; e-mail |
