Первая лекция дорнах, 10 октября 1915 г
Скачать 2.16 Mb.
|
ВОСЬМАЯ ЛЕКЦИЯ Дорнах, 23 октября 1915 г. В заключение вчерашней лекции я обратил ваше внимание на то, что — и это в какой-то степени естественно — враги духовнонаучного движения поднимают головы с той и другой стороны. На одной стороне — естественнонаучная область, в которой именно структура, весь отпечаток научности в наше время до известной степени должен быть таков, что тот, кто получает естественнонаучное образование и желает или чувствует обязательство строить свое миросозерцание на его базе, тяготеет к такому миросозерцанию, которое из-за своей материалистической окраски должно в каком-то смысле быть враждебным тому, чем хочет быть наша духовная наука. В этой области надо как следует разбираться. Надо отдавать себе отчет, что человек, вскормленный естественнонаучным, материалистическим методом нашего времени, который признан нами необходимым, во многих случаях, собственно, может непроизвольно сделаться таким врагом только через мысли, при этом в нем пробуждающиеся. Естественно, это никого не освобождает от борьбы с этой враждебностью, когда она выступает. Но борьба только тогда будет правомерной, если вы примете в соображение сказанное выше. На другом полюсе сходным образом проявляется враждебность, исходящая от представителей различных религиозных объединений. И так же, как естественнонаучная область современности некоторым образом заинтересована в том, чтобы скрыть то духовное, что находится по ту сторону природы, так современные представители религиозных течений чаще всего заинтересованы в том, чтобы сокрыть то духовное, что лежит по ту сторону души. Так что можно сказать: со стороны естествознания духовная наука не может прийти, ибо должно быть сокрыто духовное по ту сторону природы, а со стороны религиозных объединений духовная наука не может прийти, поскольку держится в сокрытии дух по ту сторону проявлений души. Здесь точное повторение. Также имеются религиозные объединения, постоянно склоняющиеся к тому, чтобы побороть то, что из духовной науки проникает в общественность, ибо они совершенно не заинтересованы указать на дух, сокрытый за проявлениями души, а, наоборот, заинтересованы скрывать дух, находящийся по ту сторону душевных проявлений. Это необходимо знать, и это не повод не замечать враждебность, а надо занять правильную позицию. Именно об этом моменте необычайно трудно говорить. Ибо, в сущности, тогда затрагиваются вещи, на которые каждый должен натолкнуться, когда он читает написанное между строк в духовнонаучных сочинениях или чувствует в сообщениях духовной науки. Ибо в основе того, с чем тогда соприкасаешься, лежит нечто очень глубокое, нечто очень значительное. В основе этих вещей заложено то, что по известным причинам, собственно, опасно вот так, без дальнейших комментариев, отталкиваясь от природы, сказать, отталкиваясь от поверхности природы, указывать на то, что лежит по ту сторону природы. И поскольку это в известной степени опасно, существует то, что я более или менее символически обозначил, говоря: так называемые тайные общества, или ордена, повсеместно имеют своего рода "правых" — таких эзотериков, которые хотели бы строго придерживаться молчания относительно всего, что связано с высшими тайнами. Все такого рода ордена имеют — но, как сказано, это выражено символически — своего рода "правых", своего рода "центристов" и своего рода "левых". Левые всегда склоняются обнародовать определенные вещи из области эзотерики. Но те, что справа, совершенно лишены склонности публиковать то, что, по их мнению, должно храниться в тайных орденах. Ибо они считают то знание, которое, по их мнению, должно храниться в орденах, опасным, когда оно попадает в руки неподходящих лиц, когда оно может быть использовано в обществе людьми, недостаточно для этого подготовленными. Так вот, говорить на эту тему трудно потому, что при этом бываешь вынужден делать определенные указания, которые, так сказать, раскрывают предмет. Тайные ордена, которые на самом деле в той или иной степени, с основанием и без него, считают себя хранителями высшего знания, само собой, выбирают метод, предусматривающий определенные правила осторожности при обнародовании их настоящего или мнимого знания. Обычно такие ордена имеют градусы, и эти градусы таковы, что имеются три нижних градуса и три высших градуса. Три низшие градуса, как правило, не получают знания, которые, по мнению представителей высших градусов, принадлежат им по праву, когда они говорят: такое знание опасно передавать в руки неподготовленных; отсюда старания облачить истинное или мнимое знание для этих трех низших градусов в разного рода символы, и я как раз говорил о таких символических сообщениях в лекциях прошедших недель. Ну, об этих символах надо, может быть, сказать следующее. Эти символы таковы, что, будучи преданно хранимыми с древних времен и не исковеркаными разными махинациями поздних профанов, они представляют для тех, кто проникает в этот символизм, своего рода язык, который постепенно может быть изучен. И когда этот язык изучен, он передает известное знание. Вообще, можно к этому прибавить, что эти символы являются очень предусмотрительно выпущенными сообщениями. Когда сокровище познания сохраняют в узком кругу, руководствуются не эгоистической позицией. В известной степени оно передается находящимся во внешнем круге. Но когда его передают, его сразу же вуалируют символикой, так что только тот, кто может разгадать эту символику, проникает в его значение. Существуют такие ордена, которые строго следят за тем, чтобы не давались никакие теоретические объяснения символов, чтобы символы можно было только изучать или употреблять; так что, собственно, желающий прочитать символы, если говорить о них как о языке, должен был именно сам к этому прийти. Теперь могут сказать: а правда ли, что это такое сокровище? Не переходит ли по этой причине знание в неправедные руки? Ну, по меньшей мере, вплоть до XIV—XV столетия можно было сказать: орден, работавший таким образом с символикой, не передавал через это свое знание в неправедные руки. Но с тех пор всё изменилось, существенно изменилось. Я сразу же скажу почему. Так что, пожалуйста, запомните твердо: если оккультный орден возник до XIV, XV, XVI столетия, то три низших градуса, которым в качестве широкого круга знание давалось в форме символов, не могли, в сущности, никак злоупотребить этим, ибо как раз в том-то и состояло ограничение, что давались только символы, а всё остальное предоставлялось тем, кто мог расшифровывать эти символы. Таким образом, это была, в сущности, защита, ибо расшифровка символов требовала определенной духовной работы. Итак, допустим, кто-то вступает в низший градус оккультного ордена. Он получает символы, которые может либо изучать, либо употреблять. Он получает только эти символы и ничего другого, и ему дается указание предоставить этим символам действовать на него, как действуют природные явления. Если же он хотел проникнуть дальше, если хотел исследовать тайный смысл символов, то ему надо было произвести именно исследовательскую работу, надо было применить духовную силу. Если ему помогали, ему не надо было бы тратить эту духовную силу всуе. Но ему не помогали; значит, он должен был эту духовную силу прилагать самостоятельно, и он прилагал эту духовную силу для расшифровки символов. Теперь пора спросить: что же это за духовная сила, которая нужна для расшифровки символов? Это та же самая духовная сила, которая, если ее направить не на расшифровку символов, а для исследования природных явлений, могла бы ему послужить, чтобы стать высокоразвитым человеком, так что на этом поприще он должен был применить определенные способности, которые к этому поприщу не относились. Таким образом, одной из задач символики было отклонять те силы, которые могли стать опасными, и направлять их на расшифровку символов. Благодаря этому указанные силы обезвреживались. Второе, что отличает эти символы, это то, что человеческая природа склонна такую символику осмысливать моралистически. Надо еще особенно отметить, что сами символы были так организованы, что их надо было осмысливать моралистически. Но когда осмысливают природные явления, их ведь нельзя осмысливать с моральной точки зрения. Нельзя лилию в момент цветения измерить моральным законом, а надо совершенно объективно и непредвзято подходить к делу. А с символами дело обстоит не так, они пробуждают моральные чувствования. И эти моральные чувствования, которые во время размышления всплывают в душе, были предназначены, чтобы побороть в душе нездоровый мистицизм. Так что сила нездорового мистицизма также обуздывалась благодаря внутреннему воздействию впечатления от символа. Таким образом, символизм имел свои очень хорошие стороны. Но начиная с XIV, XV, XVI столетий, эти принципы утратили свою правомерность. Да и сами оккультные ордена давно потеряли свое прежнее значение. Они во многих отношениях превратились в общества, преследующие всевозможные земные цели, всевозможные частные интересы. Они стали скорее обществами, где пестуется тщеславие и т.п.; они подчас являлись вовсе не носителями особого познания, а максимум пустых формул. В такое положение дел внесло существенную лепту, собственно, естественнонаучное развитие со времен Галилея, Коперника и т.д. Ибо по причине того, что естественнонаучный метод появился и стал развиваться, человеческая душа постепенно потеряла возможность с прежней самоотдачей относиться к символике. Все символы, собственно, оказались приспособлены к тому, чтобы выносить на свет Божий духовное по ту сторону природы. А естествознание с его материалистическим методом, достигшим своей кульминации в XIX веке, так препарирует человеческую душу, что она теряет интерес к тому, куда ведет символика. Практически это видно из того, что те, кто хотят на базе естествознания возводить свое мировоззрение, не имеют никакой подлинной склонности с серьезностью и достоинством заниматься символами. И тогда возникло одно явление, которое, хотелось бы сказать, в наши дни выявляет свое полное значение. Когда рассматривают символы тайных обществ, которые передавались низшим градусам вплоть до XIV, XV, XVI столетий, то они представляют собой чистое выражение глубоких, глубоких истин. Но они выражали эти истины тем способом, каким их принято было выражать в те времена. С приходом естественнонаучного способа мышления, вернее, с приходом того образа мысли, который возник на базе естествознания, прекратилась работа над дальнейшим развитием символики. Начиная с XIV, XV, XVI столетий следовало развивать как бы свободную работу над символикой; формирование символов должно было быть продолжено. А иначе не учитывалось то, что просто внешним образом переживало человечество в мире. По этой причине символы представлялись человеку, идущему в ногу с современным образованием, чем-то антикварным. Они были, по большей части, антикварными. Но именно у тех, кто с определенным устремлением хотел вступить в область оккультного, возникала склонность часто порицавшаяся — склонность выкапывать как можно больше таких символов, которые поистине устарели. И когда можно один из таких символов украсить той или иной старинной виньеткой, люди необычайно радуются. В саму символику не вникают, а придают значение тому, что она когда-то в старые времена произошла благодаря чему-то. Подчас как бы отказываются от понимания. Довольствуются тем, что раздобыли очень старые символы. Следовательно, над дальнейшим развитием символики после указанных столетий поистине очень мало трудились, так что в действительности полученное современными последышами старых оккультных орденов — их можно, собственно, называть только последышами — в качестве символики по большей части является архаичным, и не заметно никаких усилий по дальнейшему развитию символики в духе человеческого прогресса последних столетий. Но именно теперь взгляды людей изменились. В той мере, в какой прежде можно было что-то удерживать в тайне, теперь стало невозможно. Попробуйте разок раздобыть какой-нибудь по-настоящему старый символ. Вы увидите, насколько это несложно. Наше время — время открытости, наше время не терпит действительно тайного в том роде — я имею в виду искусственно утаиваемое, — в каком это практиковалось. Наше время этого поистине не терпит, наше время хочет сразу всё обнародовать. Поэтому можно, с другой стороны, также сказать, что для знающего литературу, в которой опубликована разная символика, вряд ли существует еще что-то необнародованное. В сущности, всё давным давно занесено в книги, и тактика многих орденов состоит в том, что они попросту не указывают своим членам, где можно прочесть то или иное; и то, что давно можно прочитать в книгах, членами орденов воспринимается так, как если бы только на верхах орденов должны были знать эти тайны. Ибо ни в какой другой области не встречается столько очковтирательства, как именно в области оккультных орденов! Итак, я говорю, стало невозможным обоснованно придерживаться этого принципа утаивания и возведения баррикад при помощи символики. Но это понимают правильно только тогда, когда вникают в причины того, почему в прежние времена определенные вещи держались в тайне. Как было сказано, именно по названным причинам говорить об этих вещах затруднительно, ибо одно влечет за собой другое —такое, что без дальнейшего не может быть сообщено. Поэтому я попробую сегодня и завтра выбрать другой путь. Я расскажу вам нечто, и, делая последовательные выводы, вы сможете многое предчувствовать из тайного в мире, о чем не рекомендуется в наше время непосредственно сообщать. Я попробую сегодня и завтра продвинуться по этому пути. Сегодня я для начала сообщу некоторые вещи, которые вы сможете последовательно проследить с помощью вашего собственного мышления и чувства и поверить вашей внутренней жизнью. И если вы их далее проследите, то эти вещи поведут вас в некотором роде далеко. Поскольку приспело время говорить об этом, я попробую сообщить о сказанном так, как это именно возможно. Я хочу привести один пример. Карлейль, великий английский писатель, сделал в одной из своих речей* маленькое, можно сказать, малозначительное высказывание о Данте, творце "Божественной комедии". Повторяю: Карлейль говорит в этом месте нечто малозначимое о Данте. Речь посвящена Данте и Шекспиру. [* В книге "О героях, о культе героев и героическом в истории. Третье чтение: герой как поэт. Данте, Шекспир". — Берлин, 1833] Но он говорит, тем не менее, нечто примечательное. Если читать эту речь, как это делает обычный читатель — а большинство едва ли делает различие между чтением Карлейля и чтением газетной статьи, — то ничего особенного не бросится в глаза. Но тому, кто принял из духовной науки нечто в свой характер, а не просто знаком с ней теоретически, именно в этом месте нечто покажется примечательным. Карлейль указывает здесь, насколько удивительно, что из самих вещей, внешне выглядящих как случайность или возникших не по человеческому произволу, произошло нечто небывало великое. Карлейль указывает на судьбу Данте. Данте из-за своих политических взглядов был отправлен в изгнание из родного города. Он вынужден был взять в руки посох пилигрима. Благодаря тому, что он был отправлен в изгнание, что он вынужден был взять в руки посох пилигрима, он и стал тем, чем он является ныне. Только изгнанником был он подвигнут к написанию "Божественной комедии". И теперь Карлейль говорит: но ведь Данте вовсе не желал быть изгнанным из своего родного города! Но останься он в нем, он стал бы во Флоренции одним из отцов города, он многое бы сделал на этом посту, но "Божественная комедия" не была бы написана. Итак, Данте должен был страдать, с Данте должно было произойти нечто совершенно нежелаемое, дабы человечество получило "Божественную комедию". Итак, человечество обязано "Божественной комедией" той судьбине, которую Данте наверняка себе не желал. И в этом Карлейль безусловно прав. Это замечание весьма духоносно. Для того, кто эту речь читает в привычной манере, это кажется не очень значительным; но тому, кто прочитывает эту речь со вниманием, кое-что может запасть в душу. Ему может быть не совсем ясен источник его чувства — почему его чувство ощущает что-то особенное в этом месте. Сам Карлейль тоже этого не почувствовал, он сделал это замечание по той причине, что был высокодуховным человеком. Но то что я имею в виду сейчас, — этого он не почувствовал. То, что я имею в виду, я должен пояснить окольным путем. Допустим, Данте не был бы изгнан, а стал бы советником или главой Флоренции; он бы достиг всего, чего можно достичь при его задатках. Он стал бы приором. Случись такое, это был бы выдающийся приор. Короче говоря, благодаря Данте произошло бы много добра, но "Божественной комедии" не было бы. Но все обстоит не так просто. Представим себе, что Данте действительно достиг бы своей цели, не был бы выкорчеван из Флоренции, стал бы главой города или церкви — все это сродни публичной деятельности. Для этого он располагал выдающимися способностями — вы можете это узреть из "Божественной комедии", — и стань он выдающимся отцом города, он представлял бы собой нечто неслыханно значительное. Так что вся история выглядела бы совершенно иначе. Флоренция получила бы выдающегося городского и государственного деятеля. Да, но этого не произошло. А представьте себе только эту Флоренцию, где всё управлялось теми способностями, которые затем переплавились в "Божественную комедию". Эта гениальная трансформация сил только указывает, насколько они были скованы в своей таинственной работе. Не может быть ничего глупee, чем утверждение, что в мире нет гениальных людей. Их великое множество. Но они проходят невостребованными, ибо не настало их пробуждение. Будь Данте главой города, он имел бы своего преемника, который должен был быть значительной личностью и он имел бы семерых таких преемников. Один за другим пришли бы семеро — эти вещи мы сможем однажды обосновать— семь выдающихся людей друг за другом стояли бы во главе Флоренции. Возникло бы нечто грандиозное, но "Божественной комедии" не существовало бы. Данте родился в 1265 году. Мы живем в такое время, когда, случись этим семерым действовать во Флоренции, мы до сих пор ощущали бы следы их деятельности, ибо она длилась бы семь столетий! Семь столетий протекли бы совершенно иначе, нежели это случилось. Но этого не произошло. Католическая церковь еще здесь, но и "Божественная комедия" тоже. Я привел вам пример, как внешние силы трансформируются в великий строй мировой истории. Я привел вам пример того, как, собственно, происходит вовне великое преображение мировой истории. Если вникнуть, перед нами неслыханно важные вещи! Я привел этот пример, потому что хотел обратить ваше внимание на то, что подчас в истории развития человечества возникает необходимость в метаморфозе сил — силы вливаются в совершенно другое течение, нежели то, в которое они по ближайшему поверхностному взгляду должны были бы влиться. Может показаться, что этот пример не имеет ничего общегос тем, что я собирался сказать, но, тем не менее, это не так. Ибо если вы последовательно проследите данное в этом примере, то вам станет ясно, почему так трудно предавать гласности известные истины, относящиеся к тому, что находится по ту сторону природы, без дальнейших объяснений. Приспела необходимость именно многое дать людям из того, что сковывает силы для того, чтобы определенные силы не стали опасными. Этим примером я указал на те силы, которые должны быть развиты в природе человека, когда он разрывает покров природных явлений. Но и тогда, когда человек не разрывает покрова природных явлений, но исходит из того, чтобы сорвать покров душевных переживаний, когда он стремится в глубины души, то и тогда встречаются определенные опасности. И для такого случая я хочу посредством рассказа дать вам возможность прийти к определенным вещам, к которым иначе невозможно подступиться. Я хочу привести вам один рассказ, довольно известный, но о котором обычно не знают, что в нем выражено что-то такой глубины. К патеру Антонию однажды пришел человек по имени Павел. Он хотел стать его учеником. По своим манерам это был настоящий простак. Но Антоний таки взял этого простака — будем называть его Павел-простофиля — к себе в ученики и заставил его год за годом выполнять определенные работы. Я не думаю чтобы многим из вас доставило удовольствие выполнять те работы, которые Антоний возложил на своего ученика. А именно, он должен был носить воду, но в дырявых сосудах, так что когда он приходил на место в сосудах ничего не оставалось. И так он должен был поступать год за годом. Он должен был шить одежду, а пошив ее, снова распарывать. Он должен был втаскивать камни на горы и, стоя наверху, давать им скатываться вниз на прежнее место. И так он должен был делать год за годом. В результате Павел-простофиля необычайно углубил свою натуру, и он заметил, как из подсознания приходят значительные душевные силы, и как эти душевные силы постепенно делают из него мудрого человека. Из Павла-простофили получился Павел-мудрец. Я не хотел бы советовать подражать этому Антонию, который проделал все это с Павлом-простофилей. Я должен был это рассказать как факт. Поймите, Антоний не выбирал этот метод: носить камни на гору и снова их сбрасывать, носить воду в дырявых сосудах, он хотел просто сделать Павлу-простофиле облегчение. И что же должно было произойти? Павел-простофиля в один прекрасный день должен был сказать: да, Антоний, твое учение очень хорошо, но сам ты очень злой человек. Твое учение я теперь должен принять и выйти с ним в мир. Я должен победить тебя твоим же собственным учением, ибо я убедился, что ты совсем злой человек. Кроме того, ты не делаешь того, что я по праву заслужил. Ты обещал мне в определенный момент признать, что с самого начала как я к тебе пришел, я был только с вида простофилей и что я уже тогда стоял гораздо выше тебя. И ты обещал мне признать тогда, что все твое учение инспирировано мной. Вот к каким вещам мог прийти ученик. Но от этого его уберег метод, примененный Антонием, но который, как сказано, теперь уже более не применим, даже если при этом обговаривается, что такой метод, примененный к определенным натурам, может принести не совсем хорошие плоды. Благодаря этим двум вышеприведенным примерам, если их последовательно рассмотреть, можно увидеть известные опасности, грозящие человеку, если он приступает к силам, которые в качестве духовных сил природы стоят по ту сторону внешней природы. Из примера, связанного с Данте, вы можете усмотреть, насколько грандиозным, неслыханно значительным вещам, собственно, противостоит человек. Теперь может встать вопрос: почему же естествознание, которое располагает поистине хорошим методом, превосходным, блистательным методом, не приходит к определенным вещам, лежащим по ту сторону природы? На этот вопрос можно ответить очень просто. Естествознанию не хватает для этого сил, познавательных сил. Оно не стремится к выработке познавательных сил. Не правда ли, положение дел в естествознании таково, что это направление попросту обходится без них, ибо, как я часто об этом упоминал, в человеке присутствует определенный страх перед тем, что таится по ту сторону природных явлений. Но, с другой стороны, можно задать вопрос: почему же те, кто кое-что знают о духовном в природе, не идут в этом направлении, несмотря на то, что сейчас широкомасштабно публикуются материалы о методах и путях для выработки познавательных сил человека, выводящих его по ту сторону природы, как бы дающие возможность пересечь порог, открывающий сокрытое по ту сторону природы? Видите ли, как только порог, ведущий к духовным существам по ту сторону природы, пересечен, человек входит с ними в контакт. Это вы можете усмотреть из всего, что говорилось мной в последние недели. Разного рода пассивные явления природы, которые изучает современная наука, можно найти только в этом физическом мире. Стоит пересечь порог, как вступаешь в мир живых духовных существ. Своеобразие такого вступления в том, что существа, которые встречаются первыми все как один суть существа, которые, собственно, развивают его способность чистого мышления, и т.п. до более высокого уровня. Так оно и есть на самом деле: если я представляю себе всю сумму природных явлений, составляющих сферу изучения нынешней материалистической науки, как некий занавес, на котором начертаны законы природы, то за ним скрывается рой духовных существ. Сквозь него нужно пройти человеку. Но с теми способностями, которые требуются, чтобы изучать науку, невозможно пробиться через этот занавес. Если бы человек это мог, то при нынешних наклонностях он бы это сделал. Но пробиться невозможно. Раньше дело обстояло иначе. Вообще все же существуют люди, которые могут помочь ему пробиться при помощи истинной интерпретации символов. Тогда, естественно, они бы пришли в соприкосновение с духовными существами, которые в точном смысле слова заинтересованы в том, чтобы сделать человека очень остроумным, очень находчивым, рафинированно остроумным: это определенные элементарные существа, которые вкладывают всё свое устремление, чтобы принести человеку определенные познавательные способности, делающие его другим человеком, нежели он был до прохождения порога. И помимо того, благодаря этому прохождению он вступает в контакт с этими существами. Но эти существа имеют еще одну специфическую особенность: они делают человека проницательным, приносят ему определенные познавательные способности, но они не являются дружелюбными существами по отношению к человеку. Они в самом точном смысле слова существа, враждебные людям и животным, так что когда переступают порог, поступаются привычным всеобщим человеколюбием и симпатией к животным. Без отказа от симпатии к человеку и животным нелегко пройти порог, когда проходят его неподготовленным. Возникает прямо-таки наклонность делать всевозможные человеконенавистнические вещи, и в этом доходят до определенной степени преуспевания. Короче, из этого вам должно быть ясно, что совершенно нежелательно без дальнейшей подготовки давать человеку переступать порог; это уже само по себе опасно по той причине, что существа, которых встречают в первую очередь, тотально враждебны по отношению к человеку. Но те, кто пересекают порог таким способом — а именно таким способом пересекается порог, когда продолжают методы современной науки, — в самом точном смысле слова встречаются с этими человеконенавистническими существами и познают их, в остальном сталкиваются не только с человеконенавистническими, но еще и с природоненавистническими существами, а также с большой суммой сил, при помощи которых можно реально многое разрушить. Таким образом, нежелательно пропускать через порог имеющих склонности реально применять эти разрушительные силы, ибо большое количество таких сил, так сказать, попадает им в руки. А надо изыскивать способ пропускать только избранных, которые при общении с этими разрушительными существами не могут злоупотребить такими разрушительными дарами. Именно в этом направлении расшифровка символов действует особенно ощутимо. Эти силы потребляются, чтобы сделать людей разрушителями —таково употребление этих сил, которые исходят от этих существ. Поэтому существовало стремление не допустить людей к разрушительным существам, и те, кто стояли за сокрытие определенных высших частей эзотерического знания, размышляли примерно так: если мы наши познания и характер познания, имеющиеся в тайных орденах, без дальнейшей работы с ними сделаем доступными людям, чтобы упростить им работу над проникновением в символы, то люди станут возмутителями природы, мы сделаем их носителями разрушительных сил. Такова была тенденция. Они говорили: мы располагаем знанием, которое неизбежно приведет к этому, значит, мы не можем это знание сделать экзотерическим. Мы должны строго занимать ту позицию, что, руководя людьми, надо прежде всего воспитывать предельную человеческую любовь, предельную любовь к растительному миру, к животным и людям; таким образом, кандидаты должны сначала пройти тщательный отбор. Но такого рода отбор вряд ли понравится современным людям. Такое попросту не может нравиться, оно восстанавливает против себя. Прогресс дает себя знать. Что же тогда делать? Допустим, такого рода селекция произведена, и орденские предписания большинства станут серьезными требованиями, которые будут восприняты совершенно серьезно! Каков результат? Ну, в особенности женщины разбегутся полностью за пару месяцев. Уж им-то это совершенно не понравится. Вот почему определенные ордена ради выживания просто поступились такой селекцией. Поэтому то, что однажды было глубоким познанием, выродилось в порожняк, который не содержит ровным счетом ничего. А с другой стороны, у истинно знающих возникло стремление держать эти вещи в секрете. Вы видите, что это положение вещей еще восполняется тем, о чем я уже говорил: когда выступил поток материализма, был избран метод медиумизма. Надеялись, что то, что человек мог бы извлечь из теоретического разъяснения символов, будет явлено его взору при помощи медиумизма. Из всего этого вам должно стать ясным, что для тех, кто что-то знает в этой области существуют определенные основания, не давать так просто проникать за завесу природных тайн. Но из этого следует нечто весьма определенное. Из этого нам следует заключить, что наше духовное движение не может базироваться на том, чтобы взять какие-нибудь хранимые тайны каких-либо орденов и сделать их экзотерическими. Если попросту сделать так: взять какие-нибудь старые тайны орденов и предать их огласке в той манере, в какой мы проводим обучение, то мы должны будем включить туда разные курьезные вещи из области магии и т.д., что ни к чему хорошему не приведет. Выходит, это означает попросту, что в нашем движении исключаются всякие заимствования из тайн старых орденов. Мы не можем использовать старые орденские тайны для разгадывания тайн природы. Завтра я покажу вам, что мы не можем так же просто принимать религиозные истины, ибо тем самым мы привлекаем к себе другую опасность. Так что нам станет ясно, почему мы не можем ни того, ни другого, а должны проложить особый путь. Но как раз этот особый путь вызывает враждебность к нам с обеих сторон — со стороны науки и со стороны религии. Продолжим завтра подробнее. |
Похожие:
 | Первая лекция дорнах, 19 октября 1922 г Утвердить прилагаемую федеральную целевую программу «Культура России (2012 2018 годы)» (далее Программа) | | Первая лекция дорнах, 5 сентября 1924 г Полное наименование Общества в соответствии с Уставом: Закрытое акционерное общество «Морстрой» |
| Первая лекция дорнах, 17 февраля 1923 год Губарева Л. И., Мизирева О. М., Чурилова Т. М., Практикум по экологии человека (учебное пособие) / Под ред. Л. И. Губаревой. – М.:... | | Первая лекция дорнах, 4 ноября 1916г ... |
| Лекция первая дорнах, 29 ноября 1918 г Джеральд Р. Уикс, Лучиано Л'Абат. Психотехника парадокса. Практическое руководство по использованию парадоксов в психотерапии. Методические... | | Первая лекция берлин, 17 октября 1910 г Резервный день для прохождения гиа в новой форме в 9 классе по математике, истории России, биологии, физике |
| Лекция №1 Первая двухпартийная связка: федералисты-антифедералисты (республиканцы), 1789-1825 | | Лекция I и проблема языка и сознания лекция II 31 слово и его семантическое... Монография представляет собой изложение курса лекций, про* читанных автором на факультете психологии Московского государственного... |
| Лекция первая сфера бодисаттв Организационное. План работы на декабрь, анализ проведённых мероприятий за ноябрь | | Рождественский курс Лекция первая Приказ Министра транспорта и коммуникаций Республики Казахстан от 19 мая 2011 года №291 |
| Открытая лекция карлсруэ, 4 октября 1911 г «Санкт-Петербургский государственный электротехнический университет “лэти” имени В. И. Ульянова (Ленина)» | | Первая лекция Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из 120 страниц текста, содержит введение, четыре главы, заключение, список литературы... |
| Значение околоземных небесных тел для жизни человека первая лекция ... | | I связи между космосом, землей, животными и человеком первая лекция Методические указания предназначены для студентов, при разработке ими раздела "Безопасность жизнедеятельности" (часть 1 Охрана труда)... |
| Сотворение мира и человека первая лекция Омский институт водного транспорта (филиал) фбоу впо «Новосибирская государственная академия водного транспорта» | | Первая лекция Штутгарт, 22 августа 1906 г Россия, 197046, Санкт-Петербург, ул. Малая Посадская, 30; Тел.: (812) 232 59 15; Факс: (812) 232 33 76; e-mail |
