2. Вера баби
В начале XIX века как в исламском, так и в христианском мире ожидали прихода Мессии. В Персии двое влиятельных богословов, шайϊ Аψмад-и-Аψсβ’δ и его ученик и преемник, сиййид Кβκим-и-Раштδ, начали проповедовать доктрину, радикально расходящуюся с ортодоксальными шиитскими верованиями. Помимо того, что они настаивали на аллегорическом, а не буквальном толковании Корана, «шайϊδ» (или «шейхиты»), как стали называться их приверженцы, провозгласили, что возвращении имβма Махди, ниспосланного свыше избавителя и преемника Муψаммада, уже не за горами.1 Их учение вызвало широкий интерес и создало в обществе атмосферу ожидания, вполне схожую в настроениями современных им христианских групп,— например, миллеритов2,— в Европе и Америке, которые в это же время страстно ожидали возвращения Иисуса Христа.
Сиййид Кβκим, незадолго до своей смерти в 1843 году, призвал учеников отправиться на поиски Обетованного, который должен был проявить Себя уже в самом скором времени. Он отмечал, что в этом году,— а по мусульманскому календарю это был год 1260-й,— исполнится ровно 1000 лунных лет со дня исчезновения Сокрытого Имβма.
Для одного из ведущих шайϊδ, муллы χусайна, этот поиск неожиданно закончился вечером 23 мая 1844 года в городе Ширазе, когда он встретил молодого человека по имени сиййид Алδ-Муψаммад (сиййидами называли потомков Пророка Мухаммада), утверждавшего, что Он и есть тот Обетованный, которого тот ищет. Эти притязания были изложены Им в пространном сочинении, названном οаййζм аль-Асмβ’, которое Он начал писать в тот же вечер. Этот текст стал краеугольным камнем новой религии — Веры баби (транслитер.: бβбδ). В нём говорится, что его Автор — Посланник Божий, продолжатель миссии Иисуса, Мухаммада и Их предшественников. Далее сиййид Алδ-Муψаммад называет Себя также историческим для мусульман титулом «Бāб» («Врата»), хотя из контекста ясно, что в это слово он вкладывает духовный смысл, существенно отличный от всего, что связывалось с ним раньше.3
Обаяние и сила личности Баба, а также Его необычайная способность растолковать значение наиболее трудных мест Корана произвели на муллу χусайна такое впечатление, что он объявил себя приверженцем новой веры.4 Он стал первым последователем Веры баби. На протяжении нескольких недель ещё 17 ищущих признали, что Баб — тот самый обетованный Посланник. Он назвал этих первых 18 последователей новой веры «Буквами Живого» и разослал их по всей Персии с вестью о том, что занялась заря Дня Божьего, предвещённого в Коране и во всех более ранних Священных Писаниях.
Сиййид Алδ-Муψаммад, вошедший в историю под именем Баб, родился в Ширазе 20 октября 1819 года в купеческой семье. 5 И отец его, и мать вели свой род от Пророка Мухаммада. Баб рано лишился отца, и мальчика растил дядя, брат матери, ψβджδ мδрзβ сиййид ‘Алδ, ставший позднее одним из Его наиболее преданных последователей и одним из первых мучеников новой веры. Все дошедшие до нас свидетельства говорят о том, что Баб был необыкновенным ребёнком. Хотя всё, чему его учили, сводилось к элементарным навыкам чтения и письма, как было тогда принято (а большинство детей в Персии не получало и такого образования), он обнаруживал поражавшую Его учителя и других взрослых удивительную прирождённую мудрость. Выдающиеся свойства ума сочетались в Нём с глубокой одухотворённостью. Уже в раннем детстве Он проводил долгие часы в размышлениях и молитвах. Как-то раз, когда учитель начал протестовать, заявляя, что от ребёнка не требуются столь длительные молитвы, Баб сказал в ответ, что пребывает в доме Своего «Деда», которому пытается подражать. Он имел в виду Пророка Мухаммада, Которого иногда именуют подобным образом люди, считающие себя Его прямыми потомками.
Баб оставил школу, когда Ему ещё не исполнилось и 13 лет, а с пятнадцатилетнего возраста стал помогать своему дяде в управлении семейным бизнесом в Ширазе. Вскоре его отправили в Бушир управляющим семейного торгового дома. Занимаясь купеческим делом и снискав на этом поприще репутацию честного и толкового человека, Баб не прекращал и Своих богословских размышлений, причём некоторые Свои мысли он записал. Весной 1841 года он оставил Бушир, чтобы предпринять несколько поездок в священные города мусульман с целью поклониться гробницам Имβмов-мучеников. В городе Кербеле Баб встретился с сиййидом Кβκимом, который приветствовал Его с необычайной почтительностью и энтузиазмом, весьма поразившим учеников богослова. Однако сиййид Кβκим предпочёл не вдаваться в объяснения. Баб провёл некоторое время среди приверженцев сиййид Кβκима, а потом вернулся в Персию и женился на ωадδдже, девушке из другой купеческой семьи, находившейся в отдалённом родстве с семьёй Баба. Почти через два года Баб встретил в Ширазе муллу χусайна и возвестил ему Свою миссию.
Предстояло сделать следующий шаг: всенародно провозгласить новую веру. Для начала Баб совершил паломничество к главным святыням мусульманского мира: в Аравию, в города Мекку и Медину. В пятницу 20 декабря 1844 года, держась за дверное кольцо Каабы, наиболее почитаемой всеми приверженцами Ислама святыни, Баб в присутствии большого количества людей возвестил: «Я тот οβ’им, пришествия Которого вы ждёте». Кроме того, он послал шарδфу Мекки, хранителю гробниц, особую «Скрижаль», в которой повторил это утверждение. К Нему отнеслись с уважением, но ни в том, ни в другом случае суннитские авторитетные лица не приняли его заявлений всерьёз. Не встретив никаких препятствий, Баб отправился морем в Персию, где в результате проповеднической деятельности, развёрнутой Буквами Живого, среди как духовенства, так и простых обывателей нарастала волна возбуждения.
Шиитскому духовенству утверждения Баба представлялись не просто ересью, а посягательством на самые основы Ислама. С точки зрения ортодоксального Ислама, Мухаммад был «Печатью Пророков», то есть Тем, кто принёс человечеству финальное Откровение Божие, за которым должен последовать только Судный День. Из всех религий только Ислам сохранился в чистоте и целостности, поскольку в его сокровищнице, Коране, содержатся подлинные слова самого Пророка. Исходя из этой предпосылки, мусульманские богословы сделали вывод, что Ислам отвечает всем нуждам человечества вплоть до наступления Судного Дня, и никаким новым Божественным Откровениям не дано и не будет дано права на существование.
Поэтому, объявляя о Своей миссии, Баб подрывал самые основы этой богословской системы. Для шиитов, преобладавших в Персии, это заявление прозвучало особенно болезненно. Согласно многовековой традиции шиизма, непререкаемый авторитет во всех человеческих делах принадлежал Сокрытому Имβму, чьё пришествие должно было возвестить о Судном Дне. Считалось, что даже шах правит всего лишь как доверенное лицо Имβма. Именно поэтому Баб почти сразу натолкнулся на ожесточённое противодействие со стороны мулл по всей Персии. Враждебность эта подогревалась ещё и тем, что Баб открыто обличал распространённые в среде духовенства невежество и упадок нравственности, которые Он рассматривал как главное препятствие, мешающее процветанию народа Персии.
Враждебность мулл шла гораздо дальше словесных обвинений с кафедр. В Персии XIX века шиитское духовенство обладало не меньшей властью, чем шах,— а кое-где и большей. Повседневная жизнь людей во многом определялась исламским религиозным законом, за соблюдением которого следили муджтахиды — доктора богословия. Теоретически исполнение приговоров этих духовных судов зависело от поддержки светских властей. Но на практике шиитское духовенство имело возможность приводить в исполнение свои приговоры и без согласия властей. Наш современник, ведущий исследователь этого периода, так описывает исторические обстоятельства, сложившиеся в Персии к тому времени, когда Баб объявил о Своей миссии:
В течение почти всего периода правления каджарской династии мы наблюдаем случаи, когда муджтахиды, особенно в Исфахане и Тебризе, имели в своём распоряжении вооружённые группы, которые иначе как личной армией и не назовёшь. Первоначально эти отряды состояли по большей части не из мулл, а из самых настоящих разбойников (лζφδ). Лζφδ , которые когда-то возникли как рыцарские братства, аналогичные сходным с ними фатδ в Анатолии и среди арабов, поддерживали церковную власть, часто бросая при этом вызов властям, и проводили в жизнь их фетвы. Взамен им разрешалось заниматься грабежами и разбоем, а когда им грозило наказание, пользоваться неприкосновенными убежищами, известными под названием баст, в мечетях и домах улемов.6
Эти личные армии играли роль ударных отрядов. Кроме них муллы располагали и ещё более мощными боевыми ресурсами. Стоило духовенству объявить одного из своих противников неверным, как толпы фанатично настроенных невежественных горожан и селян наводняли улицы, вставая на защиту того, что они считали единственно праведной верой. Не только противники ортодоксии, но даже и светские власти нередко становились объектом нападок со стороны этого орудия церковников.
Несмотря на всё возрастающую угрозу со стороны воинствующего духовенства, с 1845 по 1847 год количество людей, объявивших себя бабидами, то есть последователями Баба, быстро росло. Более того, их ряды пополнялись выходцами и из среды духовенства. Одним из приверженцев новой веры стал блестящий и чрезвычайно влиятельный богослов сиййид Йаψйβй-и Дβрβбδ, впоследствии прозванный «Ваψδд», что значит «Неподражаемый». По требованию местного духовенства губернатор Шираза поместил Баба под домашний арест. По распоряжению шаха Мухаммада, правителя Персии, Ваψδд был послан к Бабу с целью допросить Его. Шах не желал довольствоваться слухами и хотел получить из первых рук достоверные сведения о новом движении. Неудивительно, что, узнав об обращении Ваψδда, шах приказал немедленно доставить Баба в столицу, Тегеран,— под охраной, но с почётом. Ранее Баб уже заявлял, что хотел бы встретиться с правителем и рассказать ему подробно о Своей миссии.
К сожалению, план этот не осуществился. Шах Мухаммад был человеком слабым и нерешительным; к тому же он находился на последней стадии серьёзной болезни, и жить ему оставалось не больше года. Кроме того, он находился под сильным влиянием своего первого министра, ψβджδ мирзы απβсδ, который был одной из самых одиозных фигур в истории Ирана.7 Первый министр был наставником шаха в детском возрасте, и пользовался полным его доверием. Опасаясь, что встреча шаха с Бабом приведёт к подрыву его собственного влияния, первый министр распорядился, чтобы Баба тайно отправили в крепость Мβх-Кζ, что находилась на севере страны, в провинции Азербайджан, на границе с Россией. Шаху он объяснил это тем, что прибытие Баба в столицу может привести к столкновению между Его сторонниками и ортодоксальными мусульманами, что повлечёт серьёзные беспорядки.8
Как бы то ни было, трудно усомниться в том, что первый министр, сам выходец из Азербайджана, случайно остановил свой выбор на данной местности,— он явно ожидал, что дикие горные племена проживающих там курдов враждебно отнесутся к Бабу и Его проповеди. К неудовольствию первого министра, произошло обратное. Новая вера начала распространяться и в Азербайджане, а губернатор и другие чиновники из крепости Мβх-Кζ не устояли перед обезоруживающей искренностью своего Узника. Последней попыткой избежать надвигающейся опасности для ψβджδ мδрзβ απβсδ стало его распоряжение перевести Баба из Мβх-Кζ в другую отдалённую крепость — Чихрδπ. Но и там повторилось то же самое, и курдский вождь, который командовал в крепости, Йаψйβ ωβн, тоже стал преданным поклонником Баба.
Понимая, что шах доживает последние дни, и опасаясь мести со стороны представителей влиятельных кругов Персии, недовольных его плохим правлением, ψβджδ мδрзβ απβсδ попытался заручиться поддержкой могущественного мусульманского духовенства, которое яростно преследовало Баба и добивалось официального осуждения новых религиозных идей. По требованию мулл первый министр приказал отправить Баба в Тебриз, на суд высшего духовенства.
Суд состоялся летом 1848 года. По единодушным свидетельствам очевидцев, он вылился в настоящий фарс. Его единственной целью было унизить Подсудимого.9 Обвиняемого приговорили к телесному наказанию — бастинадо (палочным ударам по подошвам).10 Полученные узником раны имели непредвиденные последствия: Баб оказался в непосредственном контакте с представителем западного мира, оставившим письменное свидетельство об этой встрече. Во время наказания один мулла ударил Баба по лицу, и для оказания медицинской помощи вызвали английского врача, доктора Уильяма Кормика. Вот его рассказ:
[Баб] был весьма кротким и утончённым человеком, довольно низкорослым и очень красивым для перса; его негромкий мелодичный голос надолго запомнился мне. …В действительности, весь его облик и манеры очень располагали к нему. Об учении его я ничего не слышал от него самого, хотя слышал, что его религия в чём-то близка христианству. …Очевидно, что в религии его нет мусульманского фанатизма в отношении христиан; нет там и ныне существующих здесь [в Исламе] ограничений в отношении женщин.11
Пока Баб находился в заточении, Его сторонники подвергались всё более ожесточённым нападкам со стороны фанатичных толп, подстрекаемых шиитскими муллами. Перед последователями новой веры встал вопрос о самозащите. В Исламе, в отличие от Христианства, существует доктрина (часто неправильно трактуемая) священной войны, или джихβда. Эта доктрина допускает обращение язычников в религию силой оружия. Она также позволяет мусульманам защищать себя, если на них нападают,— но запрещает, в любой форме, агрессивные завоевания и принудительное обращение других «народов книги» (т. е. приверженцев других богоявленных учений, под которыми обычно подразумеваются иудеи и христиане).12 Воспитанные в рамках мусульманской системы ценностей, бабиды считали себя вправе защищать себя и свои семьи от нападок мулл. Возможно, кое-кто из них даже полагал, что Баб провозгласит свою собственную доктрину джихβда.
Но их постигло разочарование. В οаййζм аль-Асмβ’ Баб подробно рассмотрел основные положения Корана, касающиеся джихβда, и призвал Своих приверженцев уважать основные законы общества, в котором они живут. Баб поставил условием для агрессивного джихβда, в любой форме, Собственное одобрение,— и это одобрение никогда так и не было дано, несмотря на всё более жестокий характер конфликтов с шиитским духовенством.
С данного ограничения, как стало ясно позже, и начался постепенный подрыв концепции джихβда, одной из фундаментальных доктрин Ислама. В более поздней книге Байβн («Разъяснение»), излагавшей законы Веры баби, доктрина джихβда присутствует, но, во-первых, джихβд допускается только с согласия Самого Баба (а это согласие никогда не было дано), а во-вторых, полностью блокируется с помощью невыполнимых условий — например, предписывается конфискация имущества неверующих, но так, чтобы это не огорчило ничьё сердце. Таким образом, бабиды получили право защищаться, когда на них нападают, но был наложен запрет обращать в Веру баби огнём и мечом, как разрешал это делать Своим последователям Пророк Мухаммад. То, что одобрялось в жестоких условиях доисламской Аравии, населённой дикими племенами, теперь было запрещено. Защита и конечное торжество веры, утверждал Баб, в деснице Божией.
Пока Баб пребывал в заключении на севере Ирана, количество Его сторонников внутри страны продолжало расти. Примерно в то же время, когда Баб провозглашал Свою веру в Тебризе, в селе Бедашт собралась большая группа Его приверженцев. Эта встреча оказала большое влияние на всё дальнейшее развитие Веры баби. Одной из наиболее заметных фигур на встрече была необыкновенная женщина по имени οуррат аль-‘Айн (ар. «Утеха очей»), известная в истории бахаи как υβхире («Чистая»).
υβхире происходила из семьи, в которой было много известных учёных и богословов, и её причисляли к самым одарённым поэтам Персии. Чтобы по достоинству оценить подобное признание, нужно не забывать о том, сколь изолированными от общества были в то время женщины-мусульманки и насколько ограничены они были в правах. Через своего дядю и двоюродного брата, учеников шайϊа Аψмада, υβхире познакомилась с первыми приверженцами Веры баби. С Бабом она не виделась ни разу, но вела с Ним переписку, объявила себя сторонницей Его веры и была удостоена титула «Буква Живого».
Встречу в Бедаште первоначально назначили для того, чтобы обсудить, как добиться освобождения Баба, заключённого в крепость Чихрδπ. Однако пламенная речь υβхире, в которой она смело объявила собравшимся некоторые следствия Учения Баба, вызвала среди Его последователей нешуточное смятение. По-видимому, некоторые новообращённые считали Основателя их веры всего лишь религиозным реформатором; других ввело в заблуждение традиционное понимание термина «бβб» в Исламе. υβхире подробно разъяснила слова Баба касательно Его Собственной миссии, сказанные Им впервые в тот вечер, когда он открылся мулле χусайну: Он — долгожданный Имβм Махди, Тот, Кто должен был явиться из рода Мухаммада. Это означает, что Он есть Посланник Божий, основатель нового и независимого Законоцарствия. Подобно ранним христианам, которым пришлось отринуть законы и предписания Торы, бабиды должны объявить себя свободными от требований исламского шариата. Баб явил новые законы общественных отношений, и бабиды должны руководствоваться именно этими законами.
Демонстративно отказываясь следовать шариату, υβхире явилась на одно из заседаний встречи с открытым лицом, без чадры, ношение которой предписывается мусульманской традицией. Этот её поступок, как и другие подобные ему, стали суровым испытанием для веры многих более консервативно настроенных бабидов и вызвали ещё большую враждебность со стороны ортодоксальных мусульман. Муллы с готовностью принялись распространять нелепые выдумки, будто бабиды — атеисты, проповедующие сексуальную вседозволенность и общность имущества; иными словами, стали делать всё, чтобы представить сторонников нового движения врагами благопристойности и общественного порядка. |
