Федеральное государственное бюджетное научно-исследовательское учреждение «российский научно-исследовательский институт культурного и природного наследия имени д. С. Лихачева»

предполагал, что обнаруженная стенная роспись и мозаики должны были помочь по-новому истолковать содержание средневекового искусства. Он отправил все документы Ф. И. Успенскому. Однако Ф. И. Успенский на запросы Ф. И. Шмита отвечал, что материалы не получил. В другой раз отказал, мотивируя это тем, что материалы ему были нужны для подготовки плана экспедиции на 1917 г. Подготовленные Шмитом рабочие материалы не бы ли опубликованы и бесследно исчезли. Дружба Ф. И. Шмита с бывшим шефом – Ф. И. Успенским после этого прекратилась. В 1917 г. экспедиция состоялась, но уже без Шмита. Его Ф. Успенский уже не пригласил [188]. По мнению историка археологии Е. Ю. Басаргиной, основой конфликта стала ведомственная несогласованность: Ф. И. Шмит не был поставлен Русским археологическим обществом в известность о том, что он является членом экспедиции под руководством Ф. И. Успенского, и был уверен, что командирован самостоятельно. Он имел свой план охраны памятников на обширной территории Малой Азии [189]. Летом 1917 г. обнаруженный годом раньше иконографический материал изучал Н. Д. Протасов. В церкви св. Евгении под руководством Ф. И. Успенского были найдены фрагменты фресок, выполнен эскиз чертежа пола. В 1917 г. художник-архитектор Н. Б. Бакланов произвел обмер церкви. Ему удалось опубликовать полученные материалы. Данное исследование имело большое значение, т. к. после эвакуации русских войск из Трапезунда в 1918 г. турки вновь закрыли фрески слоем штукатурки. а мозаичный пол покрыли деревянным настилом [190]. Большой удачей экспедиции 1916 г. стало открытие находившейся возле храма Богородицы Златоглавой усыпальницы трапезундского императора, которую турки использовали для тюрбэ (гробница-мавзолей в османской архитектуре), посвященного памяти Хосоглана – виновника падения Трапезунда в 1451 г. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что первоначально эта гробница представляла собой открытый античный храм. В гробнице было обнаружено 2 скелета – турецкого молодого героя и византийского императора. Императорская гробница была разграблена. Ф. И. Успенский доказал, что это останки трапезундского императора Алексея IV Комнина [191]. В 1917 г. были обследованы оборонительные сооружения города. Ф. И. Успенский произвел реконструкцию плана города византийской эпохи. Он же исследовал дворцовую церковь и колокольню при храме св. Софии. После экспедиции 1916 г. находки были помещены в организованный при храме Богородицы Златоглавой местный археологический музей. В этой же церкви был сосредоточен большой книжный и рукописный материал, а также архивные документы – все, что было обнаружено в мечетях и брошенных частных библиотеках. Для разбора этого собрания в 1917 г. в Трапезунд был приглашен один из ведущих ориенталистов Российской империи А. Крымскмй (впоследствии он стоял у истоков Академии наук и школы востоковедения на Украине). Еще в 1916 г. из Трапезуда вывезли 15 наиболее ценных рукописных Коранов. В 1929 г. их обменяли на имущество Русского археологического института в Константинополе, оставшееся в Стамбуле при эвакуации института в 1914 г. [192]. Не только историко-археологические изыскания, но охраны и спасение исторических ценностей Трапезунда была важной задачей ученых. В этом отношении значительна роль археолога, искусствоведа, будущего сотрудника Эрмитажа Ф. М. Морозова – организатора музея местного края, создателя из местных жителей (турок, греков и армян) Общества охраны памятников старины Трапезунда и его окрестностей. В автобиографии он упоминал устроенные им в Трапезунде выставки, в одной из которых принимали участие члены научной экспедиции, давшие свои материалы. «Мною открыт на стене храма редчайший для истории древне-византийского права памятник греческой письменности – юридический акт, высеченный на камне, относящийся к XII веку; вскрыта под штукатуркой на одном из крепостных зданий – фресковая роспись, относящаяся к XV–XVI столетиям и ряд пещерных храмов» – писал Ф. М. Морозов [193]. Как представитель Археологического общества на Кавказском фронте; он был одним из тех, кто наблюдал за Трапезундской экспедицией. С 1917 г. Морозов состоял ученым секретарем Комитета по охране памятников старины при начальнике Трапезундского укрепленного района, учрежденного Закавказским Комиссариатом [194]. Русское археологическое общество в отчете за 1916 г. сообщало и об экспедиции с 12 июня по 25 июля на о. Ван под руководством Н. Я. Марра и О. А. Орбели в сопровождении фотографа и художника. Главным итогом признавалось изучение надписи урартского царя Сардура II (VIII в до н. э.) [195]. Как позже писал исследователь Урарту Б. Б. Пиотровский, в нише Ванской скалы, цитадели урартской столицы Тушпы, была открыта стела с клинописным текстом, содержащим описание походов урартского царя Сардура, сына Аргишти. Текст этот относится ко времени расцвета Ванского царства и очень четко обрисовывает его первенствующее положение среди других государств Передней Азии в середине VIII в. до н. э. В надписи много внимания уделяется описанию завоеваний и включения в состав Урартского государства областей Южного Закавказья [196]. В 1917 г. Грузинским обществом истории и этнографии была организована экспедиция в «турецкую» южную Грузию под руководством Эквтиме Такаишвили. Для участия в ней были приглашены инженер-строитель Анатолий Калгин, любитель-архитектор, поэт Илья Зданевич, художники Дмитрий Шеварднадзе, Ладо Гудиашвили и Михаил Чиаурели (впоследствии известный кинорежиссер). Серьезной проблемой было отсутствие фотографа. Экспедиция представила военному министру несколько кандидатур фотографов (т.к. шла война и место назначения экспедиции было занято русскими войсками, этот вопрос нельзя было решит без санкций военного ведомства), но все они были отклонены. Тогда члены экспедиции сами решили заняться фотографированием. Оказание содействия экспедиции было поручено военному чиновнику Александру Цицишвили, бывшему ученику Эквтиме Такаишвили. Он в полной мере содействовал экспедиции. 8 июля 1917 г. археологическая экспедиция поездом отправилась в Карс, откуда на автомашинах прибыла в Мерденк, затем в Олтиси. Через Ахпусорский перевал участники экспедиции перебрались в Тортумское ущелье и достигли Хахули [197]. Экспедиция приступила к изучению и описанию хахульского монастыря, затем отправилась в Тортуми и осмотрела крепость Тортум-Кала. Из Тортума экспедиция перебралась в Екеки и обмерила церковь, затем вновь вернулась в Хахули и отсюда взяла курс на Ошки; занялась изучением Ишхани. Рисунок 2.4 – Обложка отчета об экспедиции в Ахалцихский уезд в 1917 г. Э. Такаишвили и участники экспедиции осмотрели и описали расположенный в верхней части Тортумского ущелья Екекский храм, находящийся к югу от него Сохторотский храм, а также хорошо известные в грузинской истории церкви Отхта, Пархали и др. Экспедиция выполнила трудоемкую работу, составила планы всех осмотренных церквей, сделала муляжи многих барельефов. Все это было привезено в Тбилиси. Это была первая попытка изучения таким образом грузинских памятников. Экспедиция нашла и сняла копии многих замечательных надписей, установила наименования некоторых монастырей, неизвестных до тех пор. Результаты экспедиции 1917 г. впоследствии были опубликованы на русском [198] и грузинском языке. Председатель Грузинского общества истории и этнографии обратился во Всегрузинский совет католикосата с просьбой о направлении в район Тао одного монаха с двумя послушниками для присмотра за древними монастырями этого края. Совет постановил на заседании 28 сентября 1917 г. направить настоятеля монастыря Вардзия монаха Ипполита с двумя послушниками на поселение возле освященного уже храма Хахули для наблюдения за указанным храмом, а также остальными древними памятниками Тао: Ошки, Екеки, Дорткили, Ишхани и Пархали. Монаху и послушникам за счет Совета католикосов устанавливалось единовременное содержание две тысячи рублей [199]. На территории, занятные русскими войсками в результате успехов на Кавказском фронте, стали местом ботанических экспедиций: А. С. Гинзберга, В. В. Сапожникова. Данные, собранные в экспедициях, особенно в археологических, представляли значительный интерес в плане дальнейшего формирования представлений о древнеармянской и древнегрузинской архитектуре, истории народов Закавказья и Византии. 2.3 Развитие рекреационной зоны на Юге России Специфическим фактором культурного освоения Юга России стало формирование курортных зон в Крыму, Одессе, на Черноморском побережье Кавказа и Грузии, в районе Кавказских Минеральных Вод. Если Крым, Одесса и Кавказские Минеральные Воды уже во второй половине XIX в. были освоены отечественными курортниками, то остальные территории начали активно развиваться только с начала ХХ в. В 1901 г. доктор В. А. Будзинский открыл первый санаторий в Анапе, с 1908 г. шло строительство курортных объектов в Сочи (первая здравница была построена в поселке Мацеста еще в 1902 г., она представляла собой небольшое здание, в котором имелись две мацестинские ванны и котел для подогрева воды). Расширялся спектр курортных услуг в Геленджике, Новороссийске [200]. В 1911 г. в Петербурге было основано Общество изучения Черноморского побережья Кавказа «в отношении историческом, географическом, этнографическом, экономическом и культурно-правовом». Председателем общества стал лейб-хирург, профессор Е. В. Павлов. Важную роль в организации и деятельности общества сыграл уроженец Екатеринодара, ученый, путешественник, обладатель уникальных коллекций Н. И. Воробьев. Общество немало сделало для популяризации сведений о Черноморском побережье среди широких слоев русского общества. Одних из первых шагов стала выставка «Русская Ривьера». В марте 1912 г. по поручению Комитета выставки из Петербурга на Черноморское побережье Кавказа для проведения съёмок «со всего достопримечательного на Черноморском побережье» выехал пионер цветной фотографии в России С. М. Прокудин-Горский. В результате поездки было подготовлено свыше шестидесяти цветных диапозитивов, многие из которых запечатлели виды Гагры [201]. Сельскохозяйственная и культурно-промышленная выставка в столице «Русская Ривьера» (1913-1914) дала с помощью диаграмм, картограмм и прочей печатной продукции яркое представление о Черноморском побережье как уникальной курортной местности. Выставка привлекла более ста тысяч человек, включая 75 тысяч платных посетителей [202], [203]. С 8 по 17 ноября в рамках выставки работал съезд деятелей Черноморского побережья Кавказа. Его Труды в 3-х томах оперативно, в 1913-1914 гг., издали в Санкт-Петербурге. Среди авторов были такие известные ученые как А. И. Воейков, А. Н. Краснов, И. В. Палибин, доказывавшие перспективность региона как рекреационной зоны, уникальность его климата, природных богатств. В 1912 г. в Тифлисе возник Главный комитет поощрения туризма на Кавказе с многочисленными представительствами. На XIII (оказавшемся последним) съезде русских естествоиспытателей и врачей в Тифлисе в июне 1913 г., значительная часть докладов была посвящена освоению природных ресурсов Кавказа. Начало войны воздействовало на курортные территории. На примере Кавказских Минеральных Вод соответствующую реконструкцию произвел историк В. С. Яновский. Он отметил, что «изменения, постигшие кавказские курорты (в первую очередь Пятигорск и Кисловодск) выразились в том, что они, во-первых, стали госпитальной базой для приема раненых с фронтов и, во-вторых, должны были принять и обеспечить всем необходимым беженцев, появившихся в большом количестве уже к 1915 г. В Пятигорск и Кисловодск прибыло значительное количество переселенцев из Европейской России, потревоженных военными действиями, но еще больше армянских переселенцев из Турции, вынужденных оставить родные места из-за геноцида, проводимого турецким правительством. Численная оценка приехавших на КМВ колебалась от 60 до 80 тысяч человек» [204]. Характеризуя ситуацию в этом же регионе, В. С. Краснокутский отмечает, что функционирование всех органов управления, общественных организаций на КМВ была подчинена решению задач, поставленных Управлением эвакуационной и санитарной части Военного ведомства. В 1915 г. уже возникла необходимость перевода групп курортов (Пятигорск, Кисловодск, Ессентуки) на круглогодичный цикл лечения в связи с ростом жертв войны. Это вызвало дополнительные трудности, связанные с обеспечением лечения, транспортировкой раненых, организацией содержания их в лазаретах [205] . По инициативе Медицинского совета Министерства внутренних дел 7 – 11 января 1915 г. в Петрограде был проведен I Всероссийский съезд по улучшению отечественных лечебных местностей. Труды Съезда были опубликованы «по горячим следам». Появилось Всероссийское общество для развития и усовершенствования русских лечебных местностей с многочисленными провинциальными отделами. 17 января этого же года в Екатеринодаре состоялось первое общее собрание Кубанского отделения Всероссийского общества для развития и усовершенствования русских лечебных местностей. «Обширная Кубанская область, прилегающая к морям Черному и Азовскому, включающая Кавказский хребет, таит немало сокровищ для страждущего человечества» – отмечал обозреватель местной газеты [206]. Как сообщалось в журнале «Русская Ривьера», отделения Общества возникли также в Анапе (среди его учредителей были известные своей активностью в области развития курортного дела В. А. Будзинский, Л. В. Пиленко, В. И. Пиленко, М. Ф. Поночевный и др.) и в Туапсе (его председателем был профессор Петербургского университета и местный дачник В. А. Вагнер). Последний поместил на страницах журнала обширную публикацию о Туапсе. Цитируя труды члена-корреспондента Академии наук А. И. Воейкова о климате, пляжах, агрикультурах Черноморского побережья, выступления участников только что прошедшего съезда, опираясь на собственные наблюдения, В. А. Вагнер обрисовал перспективы города и побережья в целом. Он подчеркивал, что «улучшение курортов … является предприятием не только патриотическим, но и очень выгодным с чисто экономической точки зрения». Необходимые со стороны государства вложения (автор называл их «целесообразными и окупающими себя затратами») рассматривались как «искупление своего долголетнего индифферентизма к нуждам побережья». Кроме того, важным представлялось «удержать десятки, если не сотни миллионов, ежегодно уплачиваемых нами западноевропейским соседям за пользование их курортами, в себя в России» [207]. В мае 1915 г. возникло «Кавказское общество содействия развитию лечебных мест». Причины и историю его появления раскрыты в первом (сдвоенном) номере печатного органа Общества «Целебный Кавказ»: «С началом второй Отечественной войны различными правительственными и общественными учреждениями и частными лицами был поднят вопрос большой государственной важности, именно о развитии и усовершенствовании лечебных мест России. Образовались специальные общества, в основу своей деятельности положившие устроение курортного дела в России. По примеру Всероссийского Общества для развития и усовершенствования русских лечебных местностей в Петрограде и Московского общества содействия развитию лечебных мест России и у нас, на Кавказе народилось аналогичное общество, именно Кавказское общество содействия развитию лечебных мест» или, на обыденном языке, т. н. Кавказское курортное общество. Разработанный учредителями общества Устав был утвержден журнальным становлением Тифлисского губернского по делам об общественном присутствии от 12 апреля 1915 г. Первое общее собрание учредителей состоялось 8 мая 1915 г. и на нем «были избраны должностные лица общества – председатель, товарищ председателя, члены и кандидаты совета и ревизионной комиссии» [208]. Возглавлял Общество с 8 мая по 27 ноября гофмейстер Высочайшего двора, сенатор, директор канцелярии Императорского наместника на Кавказе, председатель Закавказского статистического комитета Н. Л. Петерсон, а затем вступивший в должность помощника по гражданской части Наместника на Кавказе генерал-лейтенант князь В. Н. Орлов. Среди почетных членов Общества – князь А. П. Ольденбургский, бывший Наместник генерал-адъютант граф И. М. Воронцов-Дашков (умер в январе 1916 г.), гофмейстер А. В. Кривошеин, Великий князь и действующий Наместник Николай Николаевич. По данным на 1 января 1916 г. общество насчитывало 248 членов [209]. Бюджет общества, по крайней мере, в 1915г., складывался из земских средств Закавказского края, пожертвований дворянства Тифлисской губернии и отдельных лиц. При обществе были созданы две постоянные комиссии: научная – для собирания и систематизации имеющихся материалов о лечебных местностях Кавказа и для производства на местах научных наблюдений и исследований; осведомительная – для собирания, посредством анкет и командировок на места, сведений о бытовых условиях жизни лечебных мест Кавказа; издательская – по изданию журнала, путеводителей и других трудов общества. Несколько временных комиссий обслуживали конкретные задачи общества – Абастуманская, Черноморская, Боржомская и др. Члены общества командировались в различные районы Кавказа. В обследованных районах собирались подробные сведения обо всех имеющихся лечебных местах, минеральных источниках, грязях, климатических станциях и морских купаньях, о путях сообщения, квартирах и проч. Подробные отчеты о поездках печатались в журнале «Целебный Кавказ». Председатель Осведомительной комиссии Ф. Л. Фехнер составил список минеральных источников Кавказа с кратким описанием. В списке было зафиксировано более 500 минеральных источников, о которых имеются какие-либо сведения в литературе или в делах управления медицинской частью гражданского ведомства на Кавказе. Список этот напечатан в виде приложения к журналу «Целебный Кавказ». Комиссия занималась составлением библиографического указателя относительно целебных мест Кавказа. Ф. Л. Фехнером и А. С. Пираловым поднят был важный для Кавказа вопрос об изучении кавказских сортов винограда в отношении их лечебных свойств [210]. Кавказское курортное общество работало в контакте с Кавказским горным управлением, Императорским Кавказским медицинским обществом, Кавказским отделением ИРГО и др. Члены общества, как свидетельствовала редакционная статья первого номера «Целебного Кавказа», осознавали, что колоссальные природные богатства Кавказа «не использованы <…> за отсутствием дорог, за отсутствием комфорта, словом, за отсутствием всего, что зависит от людей, от нас самих» [211]. Именно дороги, ведущие к лечебным местностям, стали одной из важных тем на заседаниях I Всероссийского съезда по улучшению отечественных лечебных местностей, Кавказского курортного общества и других заинтересованных организаций. Обсуждались эти вопросы и в прессе. Многократно указывалось на необходимость проведения железной дороги между г. Кутаиси и м. Цхалтубо, шоссейной – от Екатеринодара к Псекупским минеральным водам, о соединении Анапы с железнодорожной сетью – либо путем продолжения Черноморской побережной дороги на север от Туапсе, через Новороссийск и Анапу, либо путем устройства ветки Анапа-Тоннельная. До окончания строительства железной дороги от Туапсе до Сухума и от Туапсе до Новороссийска (вторая так и не была построена) важно было наладить автомобильное сообщение; необходимой предпосылкой для этого было улучшение и содержания в порядке шоссейных дорог. Новые проекты развития железнодорожной сети появлялись в связи с планами создания второй группы минеральных вод Северного Кавказа. В 1914 г. известный государственный и общественный деятель, в прошлом министр земледелия и государственных имуществ, инициатор и идеолог создания курорта Сестрорецк на Финском заливе А. С. Ермолов посетил Теберду. Во многом благодаря его восторженным отзывам, появилось огромное количество публикаций (см. рисунок 2.5). Теберду называли «русским Давосом». Корреспондент «Целебного Кавказа» писал в 1916 г.: «Несмотря на войну, известность Теберды распространяется все больше и больше. И в литературе, и в ученых обществах проявляется к ней прямо неослабевающий интерес». Лекции о Теберде читались в Москве и Харькове. Журнал «Естествознание и география» напечатал перевод части книги швейцарского профессора М. Рикли, где речь идет о Теберде [212]. Вкладывались деньги в постройку санаториев для различных ведомств. Тебердой заинтересовались владельцы гостиниц на Кавминводах и в Москве. В итоге участки дорожали «не по дням, а по часам» [213]. Рисунок 2.5 – Страница из журнала «Целебный Кавказ» со статьей о Теберде Не меньший интерес проявлялся и соседней с Тебердой местности Старое Жилище (Архыз), находящейся во владении казны. Его перспективность не подвергалось сомнению; настоятельно рекомендовалось строительство там метеорологической станции. Чтобы попасть на эти уникальные территории, потенциальным курортникам нужно было преодолеть 150 верст, причем по дороге плохого качества ближайших железнодорожных станций – Невиномысской и Богословской. Восторженные публикации в прессе о Теберде и Старом Жилище, тиражирование материалов в виде отельных оттисков большими тиражами помогли продвигать идеи строительства новых железнодорожных веток. Владикавказской железной дорогой планировалась ветка от ст. Невиномысской к Теберде. Ветку обещали построить быстро, и качественно, ввести льготные обратные тарифы. Председатель правления Владикавказской железной дороги В. Н. Печковский вместе с инженерами наметили место под вокзал и курзал с гостиницей. К весне 1916 г. планировалось открытие временного движения (с установкой временных мостов) если не до самой Теберды, то до Сентинского монастыря (22 версты от курорта) [214]. Однако работы так быстро не развернулись. В мае 1917 г. Баталпашинский лесничий С. Н. Каптер высказался за проведение электрической дороги вместо обычной железной «в целях избежания загрязнения воздуха и возникновения лесных пожаров» [215]. Высказывались сомнения по поводу самого направления ветки: станция Невиномысская – Теберда. Например, И. К. Микуловский предлагал взять за исходный пункт Армавир и проложить железную дорогу через Старое Жилище и далее к Сухуму [216]. Ни один из этих проектов в полной мере не реализовался до нашего времени. Актуальным представлялось устройство горных и лесных «культурных» дорог, трамваев или автомобильного сообщения в городах и к курортным местам. Гласный городской думы Новороссийска И. Ф. Басов высказывал мнение о необходимости соединить трамваем через город близлежащие территории – Широкую Балку и Кабардинку [217]. Улучшение и упорядочение морского сообщения включало в себя увеличение количества пароходов и пароходных рейсов, устройство удобных помещений для ожидания публики, скорейшее осуществление проектированной Министерством торговли и промышленности постройки портов-убежищ (для укрытия судов во время шторма), улучшение посадки пассажиров на пароход и спуска с парохода, постепенное установление добавочных рейсов для захода в мелкие населенные пункты [218]. Для эффективного курортного строительства предлагалось введение земского положения в губерниях и областях, введение городового положения в курортных городах, присоединения к ним небольших курортных поселений. Необходимо было стимулировать переселение в перспективные для устройства курортов места, закреплять права собственности за лицами, владевшими участками по переуступочным записям от поселян (таких было немало в Кабардинке, Геленджике, Джубге), выдавать доступные кредиты тем, кто вкладывает деньги в развитие курортной отрасли. Важной составляющей курортного строительства было также обеспечение общественной безопасности развитие коммуникаций (водопровода, канализации, телеграфа, телефона), здравоохранения. В качестве неотложной задачи на Черноморском побережье объявлялась борьба с малярией (научное изучения причин ее распространения, осушение болот, бесплатная хинизация (выдача населению противомалярийного препарата хинина), устройство противомалярийных станций). Курортное строительство, связанное с большими вложениями, требовало перестройки сознания общества. Как утверждалось в редакционной статье «Целебного Кавказа», «необходимо, чтобы предприниматели сочли для себя возможным помещать капиталы или организовать акционерные общества для устройства предприятий в различных местах, которые могут быть лечебными; для этого необходимо, чтобы государство предоставило частной инициативе все возможности проявлять свою деятельность; для этого необходимо, чтобы местные общественные самоуправления и железнодорожные компании прониклись той мыслью, что затраты на благоустройство лечебных мест не могут считаться излишней тратой денег, ибо всякий затраченный рубль вернется сторицей посетителям курортов» [219]. Кроме того, вложения в курортную область признавались показателем патриотической позиции. В цитируемой выше статье (как и в массе других публикаций) обращалось внимание на то, что «русское преклонение перед всем заграничным издавна является одной из таких традиций, с которою было чрезвычайно трудно бороться. Великая война выполнила эту трудную задачу. Она разрушила традицию и заставила русских людей обратить внимание на самих себя, на свою родную страну» [220]. Эти идеи развивались в статьях и брошюрах, посвященных отдельным местностям. В 1915 г. профессор В. А. Вагнер поместил на страницах журнала «Русская Ривьера» обширную публикацию о Туапсе (см. рисунок 2.6). Рисунок 2.6 – Страница из журнала «Русская Ривьера» со статьей А. В. Вагнера «Туапсе (под впечатлением Курортного съезда)» Цитируя труды члена-корреспондента Академии наук А. И. Воейкова о климате, пляжах, агрикультурах Черноморского побережья, выступления участников только что прошедшего съезда, опираясь на собственные наблюдения, В. А. Вагнер обрисовал перспективы города и побережья в целом. Он подчеркивал, что «улучшение курортов… является предприятием не только патриотическим, но и очень выгодным с чисто экономической точки зрения». Необходимые со стороны государства вложения (автор называл их «целесообразными и окупающими себя затратами») рассматривались как «искупление своего долголетнего индифферентизма к нуждам побережья». Кроме того, важным представлялось «удержать десятки, если не сотни миллионов, ежегодно уплачиваемых нами западноевропейским соседям за пользование их курортами, в себя в России» [221]. В конце 1916 г. началась подготовка к проведению I съезда по устройству и улучшению лечебных мест на Кавказе. Необходимость его созыва мотивировалась следующим образом: «В настоящее время с несомненностью выяснилось, что существующие благоустроенные лечебные места России и, в частности, Кавказа не вмещают в себя всех жаждущих исцеления и отдыха, между тем как весьма многие минеральные источники, грязи, климатические станции, морские купанья и т. д. остаются неиспользованные, ввиду своей неизвестности и, главное, – неблагоустройства. Потому представляется крайне необходимым детальное обсуждение вопросов, касающихся улучшения и устройства лечебных мест Кавказа, а равно приспособления их для больных и раненых воинов» [222]. Были выработаны следующие направления для обсуждения на съезде: климатические условия Кавказских курортов; малярия и курортное дело на Кавказе; юридическое положение курортов Кавказа и управление в них; финансирование курортов; пути сообщения; нужды Кавказских курортов: Пятигорья, Горячеводска, Теберды, Нальчика, Анапы, Сухуми, Гагр, Кобулет, Боржома, Сочи, Абастумана и др.; санаторное благоустройство курортов; виноградное лечение. Съезд планировали провести с 5 по 11 марта 1917 г., однако фактически он состоялся 7-11 мая 1917 г. Только что прошедшая Февральская революция повлияла на состав участников. Среди них не было ни председателя, не почетных членов общества, тесно связанных со свергнутым монархом. Представители Кавказских Минеральных Вод телеграммой сообщили о невозможности своего участия в съезде, т. к. по их мнению, «для разрешения вопроса о коренной реформе всех русских курортов необходим Всероссийский съезд» [224], хотя большинство научных и общественных организаций, различные заинтересованные ведомства прислали своих представителей. Реалии новой России воздействовали на содержание выступлений. Товарищ председателя Организационного бюро А. И. Хатисов, мотивируя своевременность съезда, отметил, что революция «протекает удивительно величаво-спокойно м планомерно: процессы разрушения и распада старых форм идут почти одновременно с созидательной работой» [225]. В духе времени звучало предложение представителя Исполкома Совета рабочих депутатов В. Я. Рохлина «о приспособлении дворцов Абастумана и Боржоми, а также других лечебных местностей для лечения амнистированных политических заключенных» [226]. Выступающие говорили о демократизации лечебных мест. В телеграмме Временному правительству выражалась уверенность, что «Кавказ с его целебными силами природы при новом строе явится действительно жемчужиной новой свободной равноправной и демократической России» [227]. Доклады, прочитанные на съезде, соответствовали основным направлениям, предложенным Оргбюро. По итогам докладов принимались основополагающие тезисы. Данные тезисы, по сути, соответствовали векторам, намеченным на I Всероссийском съезде 1915 г., однако были более детализированы относительно отдельных местностей. Вот, например, тезисы по докладу председателя геологической секции кружка любителей изучения Северо-западного Кавказа А. С. Лизарева «Голубицкие минеральные воды»: построить водогрязелечебное здание и другие бальнеологические учреждения по последнему слову науки, одну-две гостиницы с достаточным количеством номеров; разбить парк и построить небольшой курзал, перед которым устроить цветник и детскую площадку; соединить курорт конно-железной или шоссейной дорогой с Темрюком, пока же улучшить существующую грунтовую; устроить близ озера метеорологическую станцию в целях изучения курорта [228]. Резолюции съезда нацеливали государство и общество на осознание важной роли лечебных местностей. Они должны были перейти в ведение органов местного самоуправления. Подчеркивался приоритет общественных организаций в развитии существующих и создании новых лечебных местностей. Созданные в военные годы лазареты и санатории временного типа рекомендовалось превращать в больницы и санатории постоянного типа. Всем организациям, заинтересованным в развитии лечебных мест, следовало через губернские и уездные исполкомы ходатайствовать перед Особым Закавказским Комитетом Временного Правительства, комиссарами Терской и Кубанской областей об отпуске кредитов. В лечебных местностях необходимым признавалось введение квартирных такс, контроль за эпидемиологической обстановкой, развитие путей сообщения. Съезд признал целесообразным продолжение деятельности Кавказского Общества развития содействию лечебных мест ввиду «громадного общественного значения». Последовавшая через несколько месяцев после съезда Октябрьская революция, Гражданская война внесли серьезные коррективы в курортное строительство. Однако импульс, полученный в годы Первой мировой войны, дал результаты. Уже в 1915-1917 гг. начали реализовываться отдельные проекты усовершенствования курортной сферы. Строились новые санатории (в основном, для раненых воинов). Завершение постройки железной дороги Армавир – Туапсе облегчила доступ из центра страны на Черноморское побережье. Курортные местности (например, Геленджик, Туапсе, Сочи) получили статус городов. На Юге, как и в столицах, интенсивная научная и организационная деятельность в условиях войны стимулировала создание новых научно-исследовательских структур, таких, например, как Совет исследования и изучения Кубанского края. В годы советской власти многие проекты эпохи Первой мировой войны были претворены в жизнь.

Похожие:

	Исследование перспективных форм использования объектов культурного... Федеральное государственное бюджетное научно-исследовательское учреждение «Российский научно-исследовательский институт культурного...		Исследование перспективных форм использования объектов культурного... Федеральное государственное бюджетное научно-исследовательское учреждение «Российский научно-исследовательский институт культурного...
	Отчет о научно-исследовательской работе по теме «Разработка принципов... «Российский научно-исследовательский институт культурного и природного наследия имени Д. С. Лихачева»		Отчет по государственному контракту от 04. 06. 2012 №1102-01-41/06-12... ...
	Разработка концепции расширенного реестра экспертов в Федеральное государственное бюджетное научно-исследовательское учреждение «Российский институт культурологии» (фгбниу «рик»)		Разработка концепции расширенного реестра экспертов Федеральное государственное бюджетное научно-исследовательское учреждение «Российский институт культурологии» (фгбниу «рик»)
	Подготовка методических рекомендаций и разработка критериев оценки... Федеральное государственное бюджетное научно-исследовательское учреждение «Российский институт культурологии» (фгбниу «рик»)		Подготовка методических рекомендаций по формированию системы стандартов... Федеральное государственное бюджетное научно-исследовательское учреждение «Российский институт культурологии» (фгбниу «рик»)
	Анкета федеральное государственное бюджетное научно-исследовательское... Фактическая численность научных работников и лаборантов-исследователей – 88 чел.; из них внешних совместителей – 16 чел		Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Научно-исследовательский институт кардиологии им. А. Л. Мясникова Федеральное государственное бюджетное учреждение «Российский кардиологический...
	Отчет о научно-исследовательской работе История киноотрасли в России:... Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего и послевузовского профессионального образования «Всероссийский...		Оптимизация аутологичной трансплантации гемопоэтических стволовых... Федеральное государственное бюджетное учреждение «Российский научно-исследовательский институт гематологии и трансфузиологии Федерального...
	Отчет о научно-исследовательской работе «научно-методическое сопровождение выполнения обязательств российской федерации по охране всемирного культурного и природного наследия...		Отчет о научно-исследовательской работе общие требования и правила... Федеральным государственным унитарным предприятием «Мытищинский научно-исследовательский институт радиоизмерительных приборов» и...
	Министерство сельского хозяйства и продовольствия Ростовской области... Об утверждении правил учета и хранения драгоценныхметаллов, драгоценных камней и продукции из них,а также ведения соответствующей...		Бюджетное научное учреждение республики алтай «научно-исследовательский... Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования