Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах и улицах «Добрая дорога детства» 2
Скачать 10.98 Mb.
|
18 Февраля. Вчера посетил меня бухгалтер Ш. 58 лет, написал повесть о колхозе, не видав его, чисто карьерная вещь. Класс психологически — это «я вдруг кем-то стал» (Пашка и Мишка сразу узнали друг друга). И вот из этого «я есть нечто в союзе с другим таким я» и есть партия и класс; одновременно с этим являются и враги: без-парт., вне-клас, буржуазия, прошлое; на первых порах даже и квалифиц. рабочий есть не класс (Мишка сказал: — «а рабочему высшему зачем к ним в партию лезть, какой расчет?») Выходил из ворот с собакой. Кто-то сказал: «Вот последний любитель идет». В первый раз понял значение этого слова, раньше думал, что любитель вроде дилетанта. Нет, в этой обстановке любитель — это значит не служащий, а просто (свободный) человек, занимающийся тем, что он любит. Замечательно, что в новой обстановке и спорт всякого рода имеет этот налет выполнения какого-то задания, лыжники, напр., выезжают группами, имеют какой-то сосредоточенно-озабоченный вид, и всегда при этом есть один или два ковыляющие далеко позади и без всякой надежды догнать. Любитель, который выходит из дому сам по себе, исчезает. «Вот он — вот последний идет!» Любитель, человек, сумевший свой долг, свое служение сложить по собственной своей, любителя, воле. На востоке японцы расстреливают Шанхай. На западе говорят о разоружении. Почему же вместо разговоров просто не запретят японцам. Все понимают в выступлении японцев сговор. Каждый день мы чувствуем, что внимание правительства к нашей жизни делается рассеяннее, нас забывают. И скоро будет время, возможно, спросят меня о моих занятиях, и когда я отвечу, что пишу Даурию, все расхохочутся: «в такое-то время он пишет Даурию!» 21 Февраля. Нерль заболела, похоже на бешенство: слюна бежит, на ногах чуть держится. В спешке 22 Февраля. Нерль умерла вчера ночью почти так же, как мать Кента. Труп отправили на исследование. Начал сегодня прививки (к 9 у. 10 раз). Нерли 5 лет (или уже 6?). С нее одна из лучших моих фотографий, о ней один из лучших рассказов «Нерль». У нее было короткое чутье, но великое понимание хозяина и нежность. При ласке она мурлыкала, почти как кошка. Грациозная шаловливость в глазах, ум, и иногда грусть. Я ее любил больше за мать Кенту, о которой плакал. Но о Нерли как-то не то: вероятно, потому, во-первых, что она неважная охотница, во-вторых, самое чувство охоты сильно подорвано во мне фотографией. <На полях:> Корову 1-й раз огуляли: 22 ноября отелится. Огуляли корову. Приезжал вчера Лева. У него отдел достижений. Так вошел в роль! «Папа, ведь один бы год еще, и мы всему миру покажем!» «Вот мы стерегли "факты" и сохраняли вокруг них свою злобу и месть. За это время росла легенда о счастливой стране Советов и собирала народы: может быть, легенда объединит народы, люди друг друга обнимут. А мы, секретари жизни, честные обладатели ее протоколов?» (Старинная тема: Председатель (Стебут) и Секретарь (Фи-липьев)) («а как лег в могилу Ст[алин], ветер песню пел»). Председатель европеец, секретарь китаец. Вот и Даурия (святая плоть, живой материал, женственность, задушевность, верность, одухотворенная материя. Из этого рождается месть... (месть — разрешение). Вот и сейчас: Япония как европеец, Китай как Восток (если поднялся, то месть). Природа мести: сверхличное возмездие за попранную личность; от обиды личной до смертной обиды, — смерть и кара на обидчика — как отличить от погрома? и вот именно на этой точке дело жизни опять повертывается к европейскому «герою» в виде луча света солнечного над пожаром, освещавшим всю ночь горизонт (Европа не должна и не может закатиться, но она пройдет через восточную чистку точно так же, как мы, все образованные люди, проходим ее...) Страх за близость войны проходит: потому что Японии и на Китай-то не хватит. Но возможно, говорят, что нечто стоит за спиной Японии... <На полях:> Фамилия Дауров в Вост. Сибири. 23 Февраля. Второй укол. Если писатель должен сделаться политиком, то он войдет в политику как частное лицо, потому что писатель должен быть, прежде всего, самим собой. Но малейшее отклонение его от общей линии будет замечено, разъяснено. При такой неуверенности и отсутствии права высказываться за себя лично ведь невозможно же писать, но я хочу написать все-таки целую книгу «Даурию»... Реализация себя в богатстве или во власти — это все равно; тут разрастается личность паразитивно: власть делает то, что человек и глуп, а не чувствует этого, ум других приливает к нему рекой, этот рост силы изнутри кажется свободой (что хочу, то делаю) извне, объективно, это самый верный плен (цари — это пленники). Художник, часто отказываясь от власти, удовлетворяет себя свободой, которая является как потребность и уже условие жизни личности. Есть конечно и высшее состояние, когда человек жертвует властью, богатством, личностью своей (душой: «за други моя», «душу погубим»). 24 Февраля. Третий укол. Вчера сильный мороз с сильным ветром. Эсеры исходили из данного (земля, народ), большевики — из того идеального, что надо создать. Те и другие идеализировали, народники прошлую жизнь, большевики будущую. Фотографическое: никогда никакое лицо не может быть дурно, если на нем красиво расположены светотени. Когда-то (при Мережковском) поднялся вопль о распыленности человека, теперь явилась (с их точки зрения) вещь худшая в тысячи раз: это организованная пыль. (Распыленность и опыленность). Петя говорит, что под диктовку событий на Д[альнем] В[остоке] жизнь у них в вузе совсем переменилась, только и разговоры, что о войне. Как будто брешь в стене пробили и выход нашелся. Ребята рвутся на войну. Строители и Простожители. N. вошел в комнату, секретарь парт-ячейки хохочет один. Не мог удержаться и рассказал: что на парт, собрании вдруг вышел партиец из колхоза и выложил всю правду. Так вот это смешно, что уж очень начисто выложил. Смешно! (человек этот погубил себя). Спрашивается, почему же это смешно (правду сказать). Потому что люди теперь разделяются на строителей новой жизни и на тех, кто хочет просто жить (Строители и Простожители). Строителям надо построить, простожителям прожить. Простожитель, имея в виду получить кусок хлеба для жизни, должен аргументировать свою претензию строительством, но не ссылаться на право простожительства, как обыкновенно делают простодушные единоличники. Точно так же и смешон бы был писатель, который требовал бы свободы слова самой по себе (то же, что свободы жизни самой по себе). Хотя меня самого искушает вопрос: если не жизни, то нельзя ли просить хотя бы свободы слу чая, чтобы писатель так мог начинать повесть: — Принципиально я согласен с вами, готов жить и умереть для хорошей принципии, но вот какой был случай однажды в Московской области... Свобода относительна, и если взять ее просто, как Н-berti, то это баловство. Если в февральский солнечный день палочка, сама по себе играя в руке живого человека, встречается с великолепно-сверкающей сосулькой, то, конечно, палочка делает свое дело и сосулька падает. Так в нашем доме явился внук, очень болезненный, и разбитая сосулька... Спросил ее, зачем она служит, - ответила: первое, что надо иметь независимые карманные деньги, второе, нет никакого желания с ребенком сидеть. «Так может быть, ты бы служила не где попало, в каком-то трактире конторщицей, а делала то, чему учится муж, чтобы ему потом помогать в звероводстве... — Нет, мне хотелось одно, поступить в му-зык. техникум, но раз я отказалась, то мне все равно, что звероводство, что трактир». На предложение Ефр. Павл. не служить, а помогать дома всем, она ответила, что не хочет быть у «папы» прислугой. Итак, ходит на службу, носит ребенка в ясли, три дня в яслях, две недели на руках Павловны (в яслях простужается или заражается). Из-за этого трактира вся наша жизнь разбита, Ефр. Павл. некогда убирать комнаты, меня загнали работать в угол. Плач, писк, заугольный шепот свекрови и затаенная ненависть невестки... Если не предупредить, то кончится скандалом совершенно так же, как вышло со свиньей. 25 Февраля. Приезжал на собств. автомобиле Пильняк с французами. — Как живете? — Я помолчал. — Значит, плохо. — А вы? — С меня, как с гуся вода. — Какой гусь... вот у нас вчера и гусь подох. <На полях:> Хорошо в Америке? — Нет, дикари (Пильняк). И у нас процесс того же естественного одигания приведет к Америке. Разумник показал мне записную книжку Блока, оказалось, у него был сифилис и ведь не случайный, а законный («идеологически оправданный»). Так вот, поэты, ваша судьба: Блок — от сифилиса, Есенин — повесился, Маяковский — застрелился. 26 Февраля. Мороз сломило, метель. 5-й укол. Англичанин прост в обращении и не фальшиво, а очень искренно прост и внимателен к другому, но главное не это, а что в условиях этой простоты, искренности и даже откровенности у него остается незаметно для других свое собственное «я», с чем он никогда не расстается. Русские в будущем должны сделаться похожими в этом на англичан. И сейчас встречаются тоже люди (Коноплянцев по рождению, Замятин — воспитал себя в этом, Жинкин подражает и много других). <На полях:> Теленок издох («мугеник») Пожар в Госплане (800 человек делали год одно дело и все оно сгорело). Оценка «тяги в Китай» (конечное: война (отрицание) как выход). Полонский умер в Магнитогорске от тифа. Начинается сыпняк (вот почему вдруг мыло-то подешевело!). Да, вот оно опять возвращение (война, голод, сыпняк) — Газ и бактерия (вместо черта и ведьмы: нынешние военные газы — это прежние черти, а ведьмы — это бактерии). Мировая растущая легенда о СССР в лицах: 1) Стол легенды — творящие легенду иностранцы, подверженные кризису. 2) Кухня легенды — повара... В царство небесное принимают каждого лично, а в это царство земное принимают непременно с условием безличия «наравне с другими». «Личность» признают лишь в процессе сдельщины (ударники). Так вот почему, когда интеллигент идет с повинной, то его стараются бить: это хотят добить в нем последние остатки личного, а именно ту свободную решимость отдаться. Вот именно большая разница, берут ли человека или он идет добровольно. Добровольцев нет. Р. сказал, что «если бы разрешили добровольно идти помогать Китаю, то охотников нашлось бы до неограниченных чисел и прямо сказать, я сам бы пошел». 27 Февраля. 6-й укол. Утром тепло и легкая метель. К11 дня прояснело, и как только вышло солнце — явился мороз, и с ветром было очень неприятно. (Редчайший случай). Вчера вечером, когда шли к Григорьеву, все небо было закрыто и только намеком единственная светила через матовую тусклость звезда, какая же это большая звезда, если одна только могла осилить тусклое небо! Б. приходил иногда гостем в церковь и погружался, представляя себе, что он соприкасается с недрами народной души. На самом деле православный христианин в церкви постоянно действует, молясь, он работает очень напряженно. Чтобы видеть это, надо присмотреться к тем, кто прикладывается и ставит свечи угодникам. Писателя и вообще художника я понимаю так, что в его произведении лично он, как человек, совершенно не виден, но если кто хотел бы допытываться о личности этого художника, желая понять его произведение и с этой стороны, то, чтобы для тайновидца открывались бы все сокровеннейшие, все самые затаенные человеческие уголки души художника без всяких комментариев. Так вот, читая, напр., Блока, можно легко догадаться, понять, как он приходит к какой-то роковой болезни... Но вы, следопыты поэтических душ, открываете просто, что у него был сифилис, и потом публике поверяете свое открытие, и она подходит к стихам Блока, имея в голове мысль о сифилисе. Да, если по-настоящему напишешь, то в конце-то концов разберут тебя всего. Открытие Коперника о движении Земли приобрело революционное значение не потому, что само по себе имело какое-нибудь особенное содержание (по теории относительности теперь можно сказать и так и так), а что отвечало революционному духу человеческого времени (нужно было движение). Вот и теперь революция хочет привести в движение застойную атмосферу, собравшуюся под понятием земля, природа... Устанавливаю, что широкоугольник можно применять для выделения из ландшафта темы (лица) посредством обращения всего остального ландшафта, как в иконографии, в перспективный фон. 29 Февраля. 8-й укол. Касьяна именины. Вернулась тихая мягкая погода. Я вышел на улицу, и мне стало очень хорошо по причине какого-то воспоминанья, которое не доходило до сознания, а было во мне, как приятный запах. Через несколько минут борьбы за то, чтобы вспомнить, мне стало понятно: запах самого легкого мороза утром на свежем снегу вызвал во мне запах гиацинта, вероятно, это было когда-то вместе: гиацинт на морозе, и теперь одна часть — мягкий мороз при пороше — вызывал часть отсутствующую — гиацинт. Анализ этот дал мне в свою очередь удовольствие в сознании, что у меня само собой иногда может выйти праздник, на морозе будет пахнуть цветами. Петя рассказывал, что у них есть «Урусовщина» (по тому коммунисту Урусову, который «перегнул») и есть Ку-рочкинщина (по Курочкину, студенту, исключенному за анекдоты вроде рассказа о черкесах, что у них женщины работают, а черкесы пляшут). «Каждый коммунист знает, что все беспартийные — оппортунисты». (Думаю, что это противоречие изживется при объявлении войны.) В обращении: «гнилой либерализм», — под это можно подвести все: и дружбу, и любовь к родителям... 1 Марта. Лева рассказывал о последнем свидании с Полонским, и мне вспомнился Воронский, когда он был исключен из партии, меня поразило, что Воронский вдруг поседел. Точно так же и Полонский за неделю до смерти вошел в редакцию «Известий», и Лева изумился: Полонский был седой. Он не пережил, как Воронский, своего падения. (Сыпняк бьет именно таких людей.) Вот надо куда смотреть, а не в свое писательское положение. Теперь интересны события внутри партии, этого современного ры-царско-монашеского ордена. Вот, напр., Воронский растет и вырастает в такую величину, о какой никогда не смел и думать. В это время он уверен, что растет он согласованно с партией, что он и партия единство. И вдруг росстань, в одну сторону идет партия, а я, Воронский, в противоположную, и если я пойду в сторону партии, я откажусь от себя, пойду по себе — вся прошлая жизнь, партия, революция — заблуждение. Вот в это время видные люди и пишут в газетах отречения от себя. Соблазны Пильняковшины. Григорьев по своему дарованию должен бы быть председателем правления какого-нибудь треста и попал в писатели по склонности к чудачеству. Говорили вчера о «пиль-няковщине», — он с завистью, как неудачник (автомобиль и проч. блага): жизнь по волюшке. Говорили о «человечке» внутри таланта, что этот человечек все время как бы рвется вон из нравственных уз. Пушкин попробовал удовлетворить человечка и погиб на дуэли. Есенин попал в петлю. Маяковский... Но если этого человечка оградить от соблазнов, то откроется путь подвига (Разумник): «Я не могу, — сказал Григорьев, — у меня живот». 3 Марта. Мягкая погода, чуть метет. Бегут по улице барышни, их не видишь, — так они чем-то одна на другую похожи: бегут, бегут, как поземок, и больше ничего не остается от них. <На полях:> бегут, обезлигка. Чувствую вину и упрекаю себя: на глазах совершается трагедия великая, а чувство не хочет, чтобы взять эту жизнь и подвинуть к уму на рассмотрение, а может быть, наоборот, — что чувство жизни все не может угомониться, все наводит на ум, и это он не хочет, он очень устал... Пришел слух, что Полонский отравился. Это очень похоже на правду. После ликвидации мужика (единоличника) заметно усилилась по всему фронту борьба с личностью во всяких ее проявлениях. Пальцы сжимаются, узел стягивается. |
