Издание третье
Скачать 9.37 Mb.
|
| § 11. СВЕТСКО-ДЕЛОВАЯ РЕЧЬ И ГОРОДСКОЕ ПРОСТОРЕЧИЕ Вопрос о социальных стилях светско-деловой речи и живого русского разговорного языка является одной из основных проблем истории русского литературного языка XVII—XVIII вв. Степенью участия народной речи, просторечия в жизни литературного языка определялась степень национализации, русификации церковнославянского языка. А с другой стороны, в зависимости от характера отношений социальной группы к книжной культуре находился тот или иной уровень «литературности» стилей живой устной речи. Ведь просторечие и народный язык не только питают литературную речь и стили письменно-делового языка, но и сами питаются их соками. В процессе социального расслоения просторечия, в процессе дифференциации устной речи разных общественных групп очень значительной была роль школы, роль «учебника». Обучение грамоте в XVII в. происходило по церковнославянским книгам, причем их текст заучивался наизусть. Этим путем в устную речь разных слоев общества должно было проникнуть из учебных «псалтырей» и «часословов» много церковнославянизмов, особенно в области лексики и фразеологии. Таким образом, уже в XVII в. в просторечии циркулировали такие славянизмы, как возвращать, наслаждаться, заблуждаться, смущать, рассуждать, понуждать,'надежда, одежда, краткий, призрак, враг, распря, разный, влажный, мрачный, причастия на -щий и многие другие. Однако всесторонне описать разные стили разговорной речи в конце XVII в. и проследить процесс их эволюции — при Ср статью Н. К. Гудзия «Протопоп Аввакум как писатель и как культурно-историческое явление» в издании: Житие протопопа Аввакума, им самим иа-"исаннос и другие его сочинения. М., 1934. См.: Барское Я. Л. Памятники первых лет русского старообрядчества.— " ки.: Летопись занятий Археографической комиссии. СПб.; 1912, вып. 24. - 49 — современном состоянии истории русского языка — очень затруднительно. Достаточно сопоставить язык писем и посланий царя Алексея Михайловича с языком писем и бумаг Петра I 80—90-х годов XVII в,, чтобы увидеть резкие изменения в составе русского разговорно-бытового и письменно-делового языка, обусловленные эволюцией литературной речи. Лексический состав, фразеология и синтаксис писем Петра I — иные. Например, в языке Петра I нередки синтаксические полонизмы (вроде которая несравненною прибылью нам есть и т. п.); господствует латинская конструкция с глаголом на конце предложения; чаще заимствованные слова; больше технических выражений. Хотя Петр I свободно владел формами высокого «славянского диалекта» (ср., например, письмо к патриарху Адриану в 1696 г.)*1, но он допускал такое шутливо-ироническое смешение церковнославянизмов с мифологическими образами, которое не свойственно языку Алексея Михайловича. Например: Корабълъ совсем отделан и окрещен во имя Павъла апостола и Марсовым ладоном да-волно курен в том же курении и Бахус припочьтен был довольно '. Все это не только свидетельствует об изменении литературно-языковой формы в одной и той же социальной среде на протяжении полувека, но и говорит об увеличивающейся близости национально-бытового просторечия и стилей светско-делового языка к системе литературной речи. Особенный интерес представляют наблюдения над общественно-бытовым языком тех социальных слоев, для которых и сфера употребления церковнославянского языка и самый объем цер-ковнокнижиой культуры были ограничены. Конечно, отчасти этот критерий можно применить и к дворянству, особенно мелкому и среднему, бытовая речь которого была близка к крестьянскому языку. Но в кругу городского населения по преимуществу такой общественной группой, которой были чужды высокие стили церковнославянского языка, заключавшие в себе квинтэссенцию литературности, были посадские люди, ремесленники, торговцы и т. п. Кое-какие сведения о разговорном языке московского общества в конце XVII в. можно извлечь из Grammatica Russica H. Wilhelm'a Ludolf'a (1696). В диалогах, приведенных Лудольфом, есть отражения речи высшего общества. «Но в диалогах да и в фразеологических иллюстрациях грамматики Лудольфа,— правильно замечает Б. А. Ларин,— гораздо больше таких записей, которые своим содержанием ясно указывают на среду высшего и среднего купечества и тогдашней «технической интеллигенции»—крупнейших мастеров, специалистов. Трактат о богатствах и торговле России, заключающий книгу, не мог быть написан без широких связей с этой средой.В диалогах Лудольф упоминает о соседе докторе, о приятеле великом художнике — часовщике (37). Можно думать, что из этой социальной среды выхвачены Лудольфом такие, например, фразы: Надобе купит только что нужно (64). Много я издержал на етую работу, а жаль мне, что деньги не в мошне держал (64). Письма и бумаги Петра Великого, т. 1, с. 22, письмо 1694 г. — 50 - Есть такие, которые в одном пиру пропиют что во всем году нажили (66). Отнеси бушмаки к сапожнику и вели их починит (56). Луче дурачествоват неже /срост (58) и др. под. Весь пафос грамматических и лексических наблюдений Лудольфа клонится к убеждению, что и при посредстве «просторечия», на народном языке (in vulgari dialecto) можно выразить много полезных и славных для русской нации вещей, если только русские попытаются по примеру других народностей, развивать свой собственный язык и издавать на нем хорошие книги. Грамматика Лудольфа — призыв к переносу форм национально-бытовой речи в письменность и литературу. Не чужды агитационным отголоскам и те «разговоры» (in forma dialogorum modi loquendi communiores), которые приложены к грамматике. Они направлены иногда против узкой церковности и отстаивают религиозную свободу. Происходит, например, такая беседа о «службе божией». «Споры о божественных делех до смерти не люблю... Примечал, что меньше по христианскому живут которие болши с вере бранятся» (74) '. «Безумно сердится на человека, что он не самым обычием воспитан был, как мы. Прогневатся на человека что мысли ево не сходятся с моими мыслями равно как бы я хотел сердится что лице ево розличное от моево» (70). «Когда я найду доброго человека, его люблю и почестю, хотя он иной веры, и когда я вижу бездельника, ево не во что ставлю, хотя он мой средня» (69— 70). Присматриваясь к «идиоматизмам» грамматики Лудольфа (additi sunt dialogi et idiotismi nonnulli qui continent phrases in quotidiana vita occurrentes), исследователь должен признать, что в своих лексических и экспрессивных формах городское просторечие XVII в. несколько напоминает (конечно, при условии выделения грамматических и лексических архаизмов) язык дореволюционного «мещанства», мелкой буржуазии, впрочем, с двумя очень существенными оговорками: 1) если исключить категорию бытовых архаизмов и 2) если отвлечься от той идеологии, которая облекала язык образованного человека XVII в. довольно густым слоем славянизмов — при обращении к «высоким» темам разговора. Это свидетельствует об устойчивости и исторической преемственности «просторечия», по крайней мере некоторого фонда его фамильярно-бытовых шаблонов, в тех социальных слоях, которые не тронуты были западной цивилизацией. Вот «розличние речи простие», связанные с обрядностью «угощения»'': «Завтракал ли ты? — Я поздно ужинал вчерас, сверх тово я редко ем прежде обеда. — Изволиш с нами хлеба кушит?- — Челом бью, дело мне. — Тотчас обед готов будет, девка, стели ска-терт... — Мы не дожидалися гости, не суди, что я смел запрост тебя Держат здес. — Болши приготовлено, неже надобе. — Пожалуй куши, не побрезгуй нашим кушением. — Я дожидаюся твою семью, жену. — 1 В скобках ссылки на страницы грамматики. 2 См. о грамматике Лудольфа статью Б. А. Ларина «О Генрихе Лудольфе и его книге».— В ки.: Лудольф Г. В. Русская грамматика, с. 9—40 . — 51 - Она еще в поварне. — Право, я не стану есть, покамест она не пришла.— Барен (т. е. парень), малец, поди в поварну и позови Ивановну...» и т. п. Несмотря на то что диалог несколько искажен передачей иностранца, легко восстановить подлинную беседу. Любопытны в грамматике Лудольфа указания на отличия разговорного русского языка от церковнослааянского. Тут отмечаются, кроме полногласия, ч вместо щ, о вместо е в начале слова, ё (о) вместо е «в последнем слоге»: pijosch, bijosch и т. п. Описываются некоторые морфологические примеры русской разговорной речи: 1) местный падеж ед. ч. на -у от имен существительных муж. р.; 2) род. пад. прилагательных муж. и ср. р. на -во вместо церковнославянского -го; 3) отсутствие в просторечии превосходной степени (superlativus) на -ейший; эти формы названы «славянскими»; 4) формы прошедшего времени на -л: любил вместо аориста любых. Показательно полное отсутствие во фразеологии форм аориста и имперфекта. Приводятся лексические параллели между русским и церковнославянским языком: истина — правда; рекл — сказал; выну — всегда, вселди и т. п. Вообще, в «Русской грамматике» Лудольфа приведено значительное количество синонимических серий слова — русских и церковнославянских. Интересны также сведения о сосуществовании в разговорной речи форм двойств, и мн. ч.—своема глазама и своими глазами — при преобладании форм мн. ч., об употреблении им. пад. числительных — лять, шесть — и т. п. в функции количественного определения — без управления род. пад.: пять попы '; о господстве окончаний тв. пад. мн. ч. -ами в существительных муж. и ср. р.: городами, древами — при дат. и местн. пад. городол(, древом, городех, древех 2; об исключительном употреблении в просторечии русских (нецерковнославянских) форм склонения имен прилагательных; о сравнительной степени на -и: моложи, болыии, лутчи и т. п.; о частном применении в быту ласкательных и уничижительных слов и мн. др. «Русская грамматика» Генриха Лудольфа, отражая грамматический строй живой русской разговорной речи XVII в., эмпирична и свободна от предвзятого доктринерства, свойственного прежним церковнославянским грамма- 1 Двойственность конструкций при им. — вин. числительных пять, шесть, седмь и т. п. допускается и грамматикой Мелетия Смотрицкого. Там, наряду с конструкциями пять хлеб, седмь светильник влатых и т. п. (т. е. в сочетании с род. пад. существительного) те же слова «миогажды и прилагательных правилом существительных сочиняются», т. е. согласуются в падеже с именем существи тельным: прием пять хлебы, седмь светильники, седмь мужи и т. п. (с. 306 об. по москов. изд., 1648 г.) 2 Ср. в парадигмах грамматики Мелетия Смотрицкого (московского издания 1648 г.) формы твор. пад. множ. ч. клевретами и клевреты (при дат. клевретом и мести. — -<сказательиом» — клевретех), ярмами и ярмы (при дат. ярмом и ска- зательном ярмех); воинами и воины и т. п. (при твор. двойств, ч. ярмама, клев ретами, воинама и т. п.). — 52 — тикам, например «Славенской грамматике» Мелетия Смотрицкого. Примеры на употребление грамматических форм и категорий (например, типы союзов, наречий и т. д.) берутся Лудольфом из устной речи. Лудольф внес свежую струю в анализ форм русского глагола, опираясь на ту же живую грамматику разговорного русского языка. Он отметил важную роль глагольных приставок, установил близкую к школьным грамматикам XVIII и XIX вв.1 схему наклонений и времен. Таким образом, в «Русской грамматике» Лудольфа довольно рельефно выступает в своих морфологических, лексических и фразеологических особенностях система бытового просторечия как будущая структурная основа «природного», национально-литературного языка. § 12. СТИЛИ ГОРОДСКОГО ОБИХОДНОГО ЯЗЫКА Эволюция быта, зарождение в нем новых форм этикета, влияние европейских обычаев — все это осложняет жанры русского обиходного языка и создает новые условия его стилистической дифференциации. Интересно для характеристики стилей городского письменного языка и городского просторечия сопоставить язык любовных писем подьячего приказной избы города 1 отьмы Арефы Малевинского к сестре тотемского дьякона девке Аннице2 (1688) и язык любовного послания, сочиненного денщиком полковника Цея (1698). Тут отчетливо выступает социальное расслоение бытовой речи. Подьячий пишет на мещанском просторечии, окрашенном диалектизмами (например в фонетике: и вместо Ъ перед мягкими согласными, ассимиляция б следующему м: омани; сравнительная степень на -яе и т. п.; в лексике: чмутам), почти совершенно лишенном церковнославянизмов и только отражающем влияние приказного слога (например, в примитивных формах присоединительных сцеплений с помощью союзов а, да; в употреблении условного союза буде и др.). Вот примеры: «Дождись меня в бане, а я к тебЪ на вечер от воеводы приду из гостей рано, а домой не иду спать. А мн* говорить много с тобою, а при людях нельзя, да не стану. Да послушай — добро будет. Да отпиши мн1> ныне скоряе, я буду. Да повидайся, друг мой, нужно мнЪ. Ономнясь было еще хотЪл говорить, да позабыл, а се испугался... Я ждал долъго. ДоспЪла ты надо мною хорошо, уж я головы своей не щажу, был я у вас ночесь и в ызбЪ, а у вас никово не было, не пов-бришь ты — смотри: против окошка под росадником доска, по той и в окошко лазил в переднее, а отворял косью, а воткнена кость против окошка тово, смотри в щнлЪ. А ты надо мною д-блаешь, я бы хоща, скажи, на нож к тебе шел, столь мн* легъко стало». Совсем иным стилем написано послание денщика, илн дядьки 1 Ср., например: Anfangs-GrQnde der Russischen Sprache в приложении к «Немецко-латинско-русскому лексикону» Эренрейха Вейсмана. St. Petersburg, 1731. 2 См.: Журнал «Начала», 1922, № 1. - 53 - полковничьих детей. Язык этого письма явно ориентируется на дворянские вкусы, подражая рифмованным внршам: Очей моих иреславиому свету, И не лестному нашему совету, Здрава буди, душа моя, многия лета И не забывай праведного твоего обета. В языке письма очевидны следы книжных влияний. Лексика и фразеология колеблются между церковнославянизмами и просторечием. Ср. златые, во дни мимошедшие, наипаче, милости пресветлые, пресветлые очи, благоугодно и др., а рядом: как было бы мошно, и я бы отселя полетел; и тако мне по тебе тошно; лазоревой мой цвето-чик; животочик и т.д. Встречаются украинизмы и полонизмы: наимилейший, наимиличку тебе... обачил и радость твою и свою... от фра-су нка того отклонился (польское frasunek — огорчение, хлопоты) и др. Характерны формулы галантно-книжного прощания: Потом тебе лю-бителъное поздравленье и нижайшее поклонение '. Недаром этим любовным письмом воспользовался полковничий сын Федор Цей, «с того письма писав от себя советную грамоту к невесте своей». Таким образом, стили национально-бытовой разговорной и деловой речи, сближаясь с литературным языком, все сильней и сильней заявляют свои притязания на литературность''. § 13. ОТСУТСТВИЕ ОБЩЕНАЦИОНАЛЬНЫХ ФОНЕТИЧЕСКИХ (ОРФОЭПИЧЕСКИХ) ОРФОГРАФИЧЕСКИХ НОРМ ЛИТЕРАТУРНОГО ВЫРАЖЕНИЯ Орфоэпические и орфографические нормы светско-делового и разговорного языка высших кругов общества еще не вполне установились. Традиции церковного произношения и церковнославянской графики ломались, подвергаясь напору со стороны других языков (например украинского) и более решительному натиску со стороны диалектов русской устной речи. Фонетическая система речи господствующего класса носила ярко выраженный отпечаток смешанного говора. Правда, укреплялась ориентация на произношение московских служилых людей, на выговор московского дворянства, близкий к языку окружавшей Москву этнографической массы. Но в самом москов- 1 См.: Майков Л. Н. Очерки из истории русской литературы XVII и XVIII столетий, с. 229—230. 2 Для мещанских стилей литературной речи как XVII, так и XVIII вв. ха рактерно рядом с широким употреблением форм городского просторечия стрем ление к архаической книжности, однако без соблюдения стилистических норм ли тературного языка высших кругов общества. Таково, например, пристрастие к формам аориста и имперфекта и их неправильное употребление. Возникает свое образный книжно-вульгарный стиль с разрывом употребления и значе ния форм. Ср. в «Повести о Карпе Сутулове»: аз... 6и челом ему; рекох мне он; он же ... глаголаша к ней; и аз ... вопроси о сем отца моего; она же ... сня- ше с него и вложиша к себе в сундук; что, госпоже, вельми радостна одержима бысть? (в значении настоящего времени); поаелсша воевода их отпустить н т.д. - 54 - ском произношении, при отсутствии резких особенностей провинциального консонатизма (вроде цоканья, шепелявости, диалектальных отличий в произношении вит. п.), продолжалось, главным образом, в области вокализма (а также и в морфологии), брожение севернорусских и южнорусских элементов. Так, проф. Е. Ф. Будде отметил, что «со времени приблизительно Алексея Михайловича» (т. е. с половины XVII в.) устанавливается в московской письменности более частое правописание имен, вроде: Антоней, Александр, Афанасей, Андрей и т. д. через а, а не через о. Проф. Будде поставил эту графическую черту в связь с более резким обнаружением диалектальных южнорусских особенностей в московском говоре этой эпохи '. Ср. яркое аканье в языке писем Алексея Михайловича к стольнику Матюш-кину2: сказавою; спроси о здоровья; звать Никулаю, утак и т. п.; в «Письмах и бумагах Петра Великого»: великое сумнения (1, 44); нижнея слова — им. ед. ч. (1, 5) и др.; денех (3) и т. п.; ср. отсутствие члена в языке Петра I при частом употреблении его в фамильярном стиле у Алексея Михайловича и мн. др. 3 По верному замечанию Б. А. Ларина, «язык Москвы XVII в. был очень пестрым, разнородным... Там сосуществовали, то смешиваясь, скрещиваясь, то взаимно отталкиваясь, размежевываясь, разные феодальные диалекты (областные и городские — классовые) и многие разнородные языки восточных и западных народов»*1. Таким образом, произношение образованных слоев общества еще не было регламентировано, не было «олитературено». Твердых и обязательных норм общего «национально-разговорного» языка еще нет. Ярким выражением этой фонетической и орфографической ненормированное™ городской устной, речи является изданный Алексеем Михайловичем в 1675 г. указ, в котором объявлялось, что «будет кто в челобитье своем напишет в чьем имени или прозвище не зная правописания, вместо о — а, или вместо а — о, или вместо ъ — ь, или вместо & — с, или вместо и — i, или вместо у—о, или вместо о — у, и иные в письмах наречия, подобные тем, по природе тех городов, где кто родился, и по обыклостям своим говорить и писать навык, того в бесчестье не ставить»4. Таким образом, основными процессами истории русского литературного языка во второй половине XVII в. являются: 1) распад системы церковнославянского языка; 2) рост юго-западного (украинского) и западноевропейского, преимущественно латинского и польского, влияния на русскую литературную речь и 3) расширение литературных функций живой русской речи и письменно-делоБсго языка *2. ' См.: Будде Е. Ф. Некоторые выводы из позднейших трудов по великорусской диалектологии.— В кн.: Юбилейный сборник в честь В. Ф. Миллера. М , 1900, с. 50. 2 Собрание гшеем царя Алексея Михайловича. М., 1856. 3 Ср.: Боюродицкий В. А. Московское наречие двести лет назад. Казань. 1902. 4 Полное собрание законов Российской империи, т. 1, с. 1000, § 597. Цити рую по П. И. Житецкому: К истории литературной русской речи в XVIII в., с 13. Ср. также: Симони П. К. Русский язык в его говорах и наречиях. СПб., 1899, вып. 1, с. 2. — 55 — И. Смешение стилей в русском литературном языке до середины XVIII в. Роль приказно-канцелярского и профессионально-технических языков в этом процессе. Образование новых литературно-художественных стилей повествования и лирического выражения |
Похожие:
 | Рефераты и презентации, подготовленные в рамках изучения дисциплины Экономическая информатика. Третье издание. Под ред. Косарева В. П. М : Финансы и статистика, 2006 г | | Информационно-библиографический отдел Третье издание, исправленное и дополненное Члены редакционного совета: Н. З. Шатохина, В. Г. Сидоров, Л. Н. Комиссарова, Ю. В. Жукова, В. А. Щекотихина, Е. В. Тимошук |
| Б. И. Кудрин электрика как развитие электротехники и электроэнергетики третье издание томск 1998 Першинский филиал ОАО нпо «Наука» осуществляет производство и отпуск тепловой энергии в виде теплоносителя (горячая вода) | | Ооо «Интерсертифика-тюф совместно с тюф тюринген» международный исо 9004 стандарт третье издание Менеджмент в целях достижения устойчивого успеха организации. Подход на основе менеджмента качества |
 | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Информатика и икт учебник для 8 класса (третье издание), Семакин И. Г., Залогова Л. А., Русаков С. В., Шестакова Л. В, М.: Бином,... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Информатика и икт учебник для 8 класса (третье издание), Семакин И. Г., Залогова Л. А., Русаков С. В., Шестакова Л. В, М.: Бином,... |
| Б. В. Прасолов учебно-методические Прасолов Б. В. Учебно-методические материалы по Жилищному праву. М., Ргу нефти и газа, 2009. – 112 С. Издание третье, переработанное... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Планирование составлено на основе программы (название, авторы) «Изобразительное искусство» Интегрированная программа 1-4 классы,... |
| Урока музыки в 5 классе по теме «Третье путешествие в музыкальный театр. Мюзикл» «Третье путешествие в музыкальный театр. Мюзикл» с использованием современных педагогических технологий | | Йога: искусство коммуникации издание третье, исправленное и дополненное «Под йогой индиец понимает стремление достигнуть освобождающего познания или самого освобождения посредством систематической тренировки... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Это новое, третье издание данной книги требует небольшого предисловия. Я перевёл её на английский язык в 1985 году, и сейчас, перед... | | Календарно-тематическое планирование на 2013/14 учебный год Учебный... Планирование составлено на основе программы (название, авторы) «Изобразительное искусство» Интегрированная программа 1-4 классы,... |
| Календарно-тематическое планирование на 2013/14 учебный год Учебный... Планирование составлено на основе программы (название, авторы) «Изобразительное искусство» Интегрированная программа 1-4 классы,... | | Электронное издание Электронное издание — издание, представляющее собой электронную запись информации (произведения) на магнитном диске, компакт-диске... |
| Дневники том 50 Издание: Л. Н. Толстой, Полное собрание сочинений в 90 томах, академическое юбилейное издание, том 50, Государственное Издательство... | | Электронное издание монографии «История репрессий в Нижнетагильском... Электронное издание состоит из 2-х блоков: 2-х страниц формата pdf с оглавлением, оформленном в виде гиперссылок |
