Литература и театр издательство «наука» москва 1978
Скачать 10.97 Mb.
|
| 1 Герат и Самарканд... Самарканд и Герат... Это — не просто города, где протекала жизнь и деятельность Алишера Навои, это — полномочные представители его мира — той зоны Старого Света, которой они, эти города, принадлежали. Подумаем немного об этой зоне. Вот она, эта зона, в IV в. до н. э. Тогда она — империя Искендера. Говорю Искендера, а не Александра, потому что создателем этой империи этот завоеватель стал тогда, когда он из македонца превратился в иранца, из сына царька захолустного царства в сына Аммона-Ра. Именно этот Искендер, властитель Греции, Ирана, Египта, присоединивший или приблизивший к себе — то как грозный полководец, то как умный и великодушный государственный деятель — Кашмир, Индию, Китай, именно этот Искендер первый с исключительной яркостью показал, что необъятные пространства, по-нынешнему — Средняя Азия, Афганистан, Северо-Западная Индия, Иран, Закавказье, присредиземноморские страны Юго-Западной Азии и Северо-Восточной Африки, — что эти пространства составляют не только Срединную, географически, зону Старого Света, но и Центральную: политически — как центр могущественной державы, культурно — как важнейший тогда очаг мировой, именно мировой, а не локальной культуры. Политически это была только идея, властная, могучая, но все же лишь идея, но культурно-исторически — факт. Великая культура Древнего Египта, Ахеменидской Персии — а это значит, и того, что было за ней — культура Ассиро-Вавилонская, — культура Эллинского мира — реальность. Реальность и их европо-афро-азиатский комплекс — то, что с IV в. до н. э. стало слагаться именно в этой зоне Старого Света. И вот она, эта зона, во II в. уже нашей эры. Она опять стала Центральной. Тогда она была объединена Кушанской империей, а ее властитель — Канишка — был одновременно Шаонана-шао (Царь царей), Девапутра (Сын Неба), Кайсара (Кесарь), Магараджа. Политически это была опять только идея: ни ханьские хуанди, ни римские цезари не преклонялись перед кушанскими властителями, но культурно-исторически это опять — факт. И факт еще большей исторической значимости. На огромных пространствах этой зоны снова образовался комплекс. Наиболее известным выражением его явилось искусство. Его мы называем гандхарским — по главному району, где оно было обнаружено, греко-буддийским, а лучше сказать греко-индийским, — по его источникам. Но даже такое более расширенное68[68] наименование не исчерпывает всех его элементов: в нем, этом искусстве, есть не только то, что пришло сюда из окраин этой Срединной зоны — эллинистического мира и мира индийского, но и то, что зародилось за пределами этой зоны: далеко на Западе — в Риме, далеко на Востоке — в Китае. А главное, все это накладывалось на свое, исконное — на первый, начавший создаваться еще в IV в. до н. э. культурно-исторический комплекс. Если этнически эта Срединная зона и не имела определенного лица — ведь в ней были тогда иранцы, 90 индийцы, греки, — то культурно у нее такое — глубоко своеобразное и, главное, собственное — лицо было. В эпоху Кушанской империи эта зона вновь стала Центральной для всего Старого Света, но на этот раз — и в другом, особом аспекте. Во всякой эпохе есть ее современность и ее будущее. Современностью тогда, во II—III вв. н. э., как в Кушанском царстве, так и за его пределами была Античность. И какая Античность! Не забудем, что на Востоке это был век Поздней Ханьской империи, на Западе — век Августа — Диоклетиана. А это не просто Античность, это ее апогей. Да, апогей... Но вспомним другой апогей. В небе нестерпимым блеском засияла величественная Валгалла. С земли к ней протянулся сияющий мост — радуга. И по этому мосту торжественно, величаво шествуют в эту самую Валгаллу боги. Высшее торжество! Апогей! Не правда ли? А оказалось, что это был также и Vorabend, «Канун». И за ним последовал великий пожар Валгаллы, а вместе с ним и Gotterdammerung, «Сумерки богов»... Первый факел, который был брошен в сияющую Валгаллу Античности, факел, созданный той же Античностью, был зажжен именно тут, в Кушанском царстве. При том же Канишке состоялся Вселенский собор буддизма; его называют и вторым, и третьим. Этот собор превратил провинциальное вероучение во вселенскую религию: он со всей мощью вознес идею Махаяны, «Большого Колеса», и он же положил начало «походу веры», т. е. внес во вселенскую идею необходимый для нее динамизм. А менее чем через два столетия, в 325 г., в той же Центральной зоне, в малоазиатской Никее, состоялся первый Вселенский собор христианства, выработавший всеобъемлющую доктрину веры, которая превратила первоначально провинциальную секту во вселенскую религию, и религию при этом — миссионерскую, т. е. с тем же неудержимым динамизмом. А еще через четыре столетия, в VII в., также в этой зоне был приведен в систему Коран, превративший ислам в третью — вселенскую по идее, миссионерскую по динамизму — религию человечества. То, что все это происходило именно в этой зоне Старого Света, не было ни случайностью, ни прихотью божественной Клио. Ведь именно в этой зоне Старого Света еще во времена Искендера твердо установилась одна из самых великих идей человечества — идея универсализма. А коль скоро так, не заслуживает ли она имени не просто Срединной, но Центральной зоны Старого Света? И разве не такой же она в третий раз стала в век Алишера Навои? 2 Да, она стала такой, по-своему, по-новому, но все же опять не только географически Срединной, но — Центральной зоной. Прежде всего потому, что в ней снова ожил великий дух универсализма. И опять — в тех же своих двух ипостасях: политической и культурной. На этот раз дух Искендера и Канишки проявился в Тимуре. Я не оговорился: дух Искендера и Канишки, а не Чингис-хана, потомком которого Тимур был и чью развалившуюся империю хотел восстановить. Но «Империя Чингисидов», как и «Священная Римская империя германской нации», была лишь локальным выражением той подлинно вселенской идеи, которая во всей ясности оформилась в этой Центральной зоне Старого Света в век ее Античности и с особой силой вознеслась в ее Средневековье. Понимал ли ее Тимур или не понимал — сказать 91 трудно, но то, что он вырос там, где эта вселенская идея родилась, не могло не сказаться и на его идеалах. И что же? Опять в политическом аспекте этот универсализм оказался иллюзией, но в культурном — снова стал реальностью. Помните, что произошло, когда Алишер закончил свою «Хамсэ», свое «Пятикнижие»? Он захотел показать этот свой труд, и должен был это сделать, своему учителю и старшему другу — Абдурахману Джами. Тот взял рукопись, бросил на нее взгляд — и этого было достаточно: он положил руку на плечо ученика. И тот увидел, что он в каком-то чудесном саду, а в этом саду какие-то величавые мужи. Один из них подошел к нему, оказалось, это — Хасан Дехлеви, знаменитый поэт. Он сказал Алишеру, что эти мужи хотят заговорить с ним. И вот перед Алишером — трое: посредине — Низами, справа — Амир Хосров, слева — сам Джами. А за этими тремя стояли Фирдоуси, Унсури, Насир Хосров, Анвари, Хакани, Санан, Саади. Прославленные поэты с X/XI в.— с века Фирдоуси, по середину XV в.— века Джами. Нужно ли объяснять, что это означало? Не забудем, кто положил свою руку на плечо поэта: его Учитель. Тогда Учитель делал только то, что единственно нужно ученику: делал невидимое видимым, неосознаваемое — осознаваемым. Джами показал своему ученику, к кому привела его Хамсэ, в круг каких людей она его ввела, то есть показал ему и направление, и смысл его творческой работы. А что большее может сделать Учитель? Но великий Учитель сделал то же и для нас, историков литературы: мы увидели то, что, может быть, не столь ясно видели, — эти люди, эти поэты принадлежат одному большому времени, одной большой эпохе и что эта эпоха — своя, особая. Что это за эпоха? Чтобы лучше ответить на этот вопрос, к перечисленным именам добавим еще некоторые, имена людей, также принадлежавших этим пяти векам — с XI по XV. Вот эти имена: Рудаки, Руми, Хафиз — великие поэты: аль-Фараби, аль-Бируни, ибн-Сина, ибн-Рошд — ученые, философы. Кажется, достаточно. Примем еще во внимание и то, что аль-Фараби был тогда — и не только в этой зоне — авторитетнейшим знатоком Аристотеля, что он сделал то, что для средневекового настроя мышления было так близко и так нужно,— соединил аристотелизм с неоплатонизмом. Не забудем, что ибн-Сина не кто иной, как Авиценна, то есть величайший в эту эпоху и для Запада авторитет в науке врачевания — той науке, которая, как показала история научного знания, была входом в естествоведение, во всяком случае в ту его область, которая изучает человека. Вспомним, наконец, что ибн-Рошд — это сам Аверроэс, а аверроизм был первым очагом, в котором затеплился огонек рационалистической мысли, той самой, которая привела потом к Декарту, Спинозе, Лейбницу — великим умам, открывшим новую структуру мышления, соединившуюся с тем комплексом новых явлений в экономике, социальном строе, политической сфере, который мы называем Новым временем. А Джами? Он — поэт, он — философ, он — филолог, он — музыкант. Но при всем том он — суфи. Для него существуют две сферы познания: тайны бытия и тайны творчества. Поэтому среди его писаний — тайноведческие откровения и трактаты по поэтике, риторике, музыке. Не достаточно ли? Ибн-Рошд с его рационализмом, Джами с его мистицизмом... Разве это не те самые могучие силы, которые взорвали Средневековье и открыли дорогу к Новому времени? Разве это не именно те силы, которые создали ту динамическую переломную эпоху в общей истории феодального мира, которую мы называем Ренессансом? 92 Но что они, эти силы, взорвали? Можно по-разному ответить на этот вопрос — смотря с какой стороны к этой эпохе подойти. Я позволю себе ответить: с особой стороны — той, существование которой мне открыл буддизм. Мы знаем, что одним из проявлений того, что я назвал ренессансным взрывом Средневековья, была Реформация, мы знаем об этом по истории Ренессансной эпохи в Западной Европе. Мы знаем также — по тому, что нам открыла история Западной Европы, — что в этой форме ренессансный взрыв произошел не в центральной стране западноевропейского Ренессанса, а на ее периферии: не в исполненной тысячелетними культурными традициями Античности старой Италии, а в молодых странах, не имевших опыта и наследия собственной большой Античности. Мне кажется, что это не случайность, а определенная закономерность и что в сходных исторических условиях подобную же картину, разумеется, расцвеченную своими красками, можно наблюдать и на другом конце Старого Света — в Восточной Азии, где также была старая, исполненная тысячелетними традициями своей великой Античности страна — Китай и где рядом была молодая, не имевшая опыта и наследия подобной Античности Япония. В Китае, как и в Италии, Ренессанс проявился не в форме Реформации, в Японии, как и в Германии, — именно так. Она была осуществлена, естественно, в сфере буддизма, и произвел ее буддизм Дхьяна — тот самый, который в специальной литературе западных стран называют обычно японским произносительным вариантом этого санскритского слова — буддизмом Дзэн. Я заговорил об этом только для того, чтобы воспользоваться мудрым, как мне кажется, словом, которым деятели дзэн-буддизма обозначили то, против чего они выступали и одновременно объяснили, почему они против него выступили. В буддийской доктрине существует учение о трех эрах, через которые проходит «Закон», как они говорили, то есть учение. Толкуются эти эры по-разному, но суть всегда одна: каждое учение проходит три эры. Первую они называют эрой «Истинного Закона»: это то время, когда учение пламенеет в душах людей, делает каждую их мысль, каждое действие вдохновенным. Вторую они назвали эрой «Подобия Закона»: это тогда, когда все как будто на своем месте, даже как будто прочнее, чем раньше, но учение уже — простая принадлежность духовного мира, а не его жизнетворное начало. Мы говорим: гуманисты на Западе боролись с догматикой и схоластикой. Не есть ли догматика и схоластика, а с ними и то, чему они служат опорой,— ортодоксализм, именно не «Закон», а всего только «Подобие Закона»? И не это ли есть самое страшное? Ведь за эрой «Подобия Закона» неизбежно наступает третья — эра «Конца Закона». Дзэнцы совершили свою духовную реформацию, провозгласив единственной основой духовного процесса «сатори». Это — опять японское слово, по-русски оно, как мне кажется, лучше всего в данном случае передается словом «постижение». Это слово удобно потому, что в нем могут сосуществовать обе идеи, заложенные в понятии «сатори»: идея познания разумом и идея познания интуицией, коротко говоря, те два переплетающихся начала — рационализм и мистицизм, которые мы находим в ренессансном мире Алишера Навои. Но у него, как и у его учителя Джами, как у всех его соратников — современников и предшественников, — в борьбе с «Подобием Закона» были могучие соратники. Кто они? Вот поэма Джами — о том же Искендере. В ней он рассказывает об учителе будущего великого завоевателя — об Аристотеле. Рассказывает, 93 что Искендер с этим своим учителем изучал Эвклида и Птолемея. А затем в той же поэме идут: Книга мудрости Аристотеля, Книга мудрости Платона, Книга мудрости Сократа, Книга мудрости Гиппократа, Книга мудрости Пифагора, Книга мудрости Искилиноса, Книга мудрости Гермеса Трисмегиста... А вот поэма Низами. В ней — диспут, происходивший у того же Искендера. Диспут о «происхождении Неба и Земли», то есть о бытии. В нем участвуют Аристотель, Фалес, Аполлоний Тианский, Сократ, Порфирий, Гермес Трисмегист, Платон... Мне эти перечни имен представляются изумительным историческим документом. Во-первых — по своей точности: названы все великие имена Античности, и, затем, почти все они так или иначе связаны с этой Срединной зоной Старого Света. Во-вторых, они говорят о Возрождении: ведь и Сократ, и Платон, и Аристотель, и Пифагор уже прожили свои три эры — своей «Истинности», своего «Подобия», своего «Конца». И вот они возродились. Конечно, в новом, совсем в особом облике, но таком, который был снова истинным — для другого времени, для других людей, для другого строя мысли. В-третьих, само сочетание этих имен. Вот уж где нет ни тени догматической ограниченности! Аристотель и Гермес Трижды Великий, Сократ и Аполлоний Тианский... Беспринципность? Нет! Огромная емкость ума, удивительная многоцветность мысли, поразительное богатство духа! Прибавим к этим именам еще и индийских гимнософистов... О них ведь также идет речь. И перед нами во всем своем сияющем блеске Ренессанс! Если учесть, что все-таки не в Японии и не в Китае родился дзэн-буддизм, что его истоки также лежат где-то в далекой Срединной зоне Старого Света, не заслуживает ли она снова в эту эпоху, в свои X—XV вв., наименования Центральной? Все названные великие люди Древности присутствуют и действуют в произведениях Алишера Навои. Он и в этом — человек своей замечательной эпохи. Ее ренессансный дух проявился и тут. 3 Джами, однако, показал своему ученику, и показал точно, место его в этом Ренессансе. Кто были те трое, которые подошли к нему в его видении первыми? Низами, Амир Хосров, Джами. Что их объединяет? Они создали — каждый свою — Хамсэ, свою «Пятерицу». Почему Низами посредине? Потому что прославленность этого творческого жанра началась с его «Пятерицы». Хамсэ — соединение пяти отдельных произведений, поэм, как мы их обычно именуем, героико-романтических поэм, как поясняют некоторые исследователи литературы этой эпохи. Если позволено к литературе Ренессанса прилагать определения «реалистическое» и «романтическое» не в исторически точном значении этих понятий, когда они сложились, а как обозначения двух особых настроев образного мышления,— в литературе Ренессанса был и свой реализм, свой романтизм. Поэмы Алишера Навои несомненно, во всяком случае одной своей стороной, принадлежат романтической стихии Ренессанса. А то, что она, такая стихия, столь же показательна для этой эпохи, как и реалистическая, удостоверяет картина ренессансной литературы и в двух других зонах Старого Света. На Западе есть новеллы Боккаччо, Саккетти и многих других,— и есть «Влюбленный Роланд» Боярдо, «Неистовый Роланд» Ариосто, «Освобожденный Иерусалим» Торквато Тассо. На Востоке есть новеллы Юань Чжэня, Бо Син-цзяня и многих дру- 94 гих — и есть «Пинхуа Саньго-чжи» (1321), «Саньго-чжи яньи» (1494), «Шуйху-чжуань» (1566). Эти китайские произведения принято называть романами, вероятно, главным образом потому, что они написаны прозой. Но опыт мировой литературы наводит на мысль, что жанры, одинаковые по литературной природе и своему историческому месту, могут реализоваться разными средствами — и стихами, и прозой. Многое зависит от литературных традиций, наконец от возможностей самого языка. Героико-романтические эпопеи этого же плана в Японии — «Сога-моногатари» и «Гикэйки» (V) — также реализованы в прозе. «Поэмность» в них создается не стихом, а другими средствами и приемами словесного искусства — особой образностью, широко развитыми фигурами, ритмом, интонацией и т.д. Поэмы Алишера Навои помогают нам лучше понять отличие ренессансных поэм от поэм Средневековья. «Влюбленный Роланд» — совсем не то, что «Повесть о Роланде». Герой «Песни» — рыцарь как он есть, со всеми чертами, которые тогда считались присущими истинному рыцарю, он обрисован, следовательно, для того времени «реалистически». Герои ренессансных поэм обрисованы «романтически». И это понятно: в век Ренессанса рыцарей уже не существовало, а если их как-то себе представляли, то с мобилизацией всех сил воображения, фантазии. Возьмем два образа Алишера Навои. Он — герой, она — героиня. Он, конечно, витязь. Но как обрисовано в нем это качество витязя? Рассмотрим это! на примере Фархада, героя поэмы «Фархад и Ширин»: Всего достичь — таков его удел: Оружием науки он владел. Оружием отваги — силой сил — Теперь от также овладеть решил. И овладел. Хватая на бегу, Мог разгибать он радуги дугу; Тупой стрелой он мог Арктур пронзить, А острой мог зенит он занозить; Планету Марс он на аркан ловил, Созвездью Льва хребет он искривил; Он выжал воду из созвездья Рыб; Он шестопером семь бы сфер прошиб. (Перевод Льва Пеньковского) А вот — героиня, Ширин. Разумеется, она — красавица. Между прочим, весьма любопытно, что в поэме свои прелести она описывает сама! Да в каких выражениях! Прочтем несколько строк из знаменитого ее письма к Фархаду — разлученному с ней и, следовательно, как она уверена, горько тоскующему по ней, — мысленно представляя себе ее облик: Лишь о моих ты вспомнишь волосах, Чернеет ли весь мир в твоих глазах? Михраб69[69] моих бровей припомнив там, Как юный месяц, не согнешься ль сам? 95 Мои ресницы вспомнишь ли, грустя, Чтоб каждый волос стал острей гвоздя? Лишь вспомнишь ты мои глаза, скорбя, Пронзит ли боль стоиглая тебя? Представишь ли мои зрачки себе Так, чтобы выжглись клейма на тебе? Вообразишь мои две розы ты, Прольешь ли розовые слезы ты? О родинке моей мечтать начнешь, На ране сердца сколько мух сочтешь? …Когда вообразишь мои уста, Блуждает ли в небытии мечта? Не стали б ямки на щеках моих Колодцами горчайших мук твоих? (Перевод Льва Пеньковского) Вот такой поистине не знающий границ гиперболизм в описаниях и характеристиках, вот такой разгул фантазии, вот такая увлеченность стихией героико-романтического приключения, авантюры и составляет, как мне кажется, существенные приметы поэм Ренессанса, кто бы их ни создавал — Низами или Тассо, Навои или Ариосто. Алишер — полномочный представитель этой линии Ренессанса. И где? На огромном пространстве Центральной зоны Старого Света, где были иранцы и тюрки, арабы и индийцы, китайцы и греки. |
Похожие:
 | Рабочая программа по литературе в 5 классе составлена на основе федерального... Москва: Просвещение, 2011 г. Авторы Коровина В. Я., Журавлёв В. П., Коровин В. И. К данному варианту программы прилагается методическое... | | Ордена Трудового Красного знамени издательство «Просвещение» Комитета... О-35 Справочная книга школьного психолога. — 2-е изд., дораб. — М.: «Просвещение», «Учебная литература», 1996. — |
| Издательство «на у к а» москва 1977 удк 581. 526. 427 Мазуренко М. Т., Хохряков А. П. Структура и морфогенез ку– старников. М., «Наука», 1977, 160 с | | Программа по литературе для 9 класса Пояснительная записка К учебнику «Литература 9 класс» Издательство «Москва Просвещение» 2012 Автор В. Я. Коровина |
| Москва Издательство «Знание» Из истории логики — 10. Правильное рассуждение — 10. Логика и творчество — 12. Литература — 13. Контрольные вопросы — 13. Темы рефератов... | | Учебная литература А., Проснякова Т. Н. Технология. Умные руки: Учебник для 1 класса. Самара: Издательство «Учебная литература»: Издательский дом «Федоров»... |
 | Учебная литература Математика: учебник для 2 класса. Самара: издательство «Учебная литература»: издательский дом «Фёдорова», 2012г.); методическими... | | Литература и театр для студентов, обучающихся по направлению подготовки... Мобу «Красногвардейская средняя общеобразовательная школа имени Марченко А. А.» Бузулукского района, Оренбургской области |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Название программы: Программы общеобразовательных учреждений: Литература. 5-11 классы». Издательство «Просвещение», Москва, 2009 | | О природе сознания с когнитивной, феноменологической и трансперсональной... ... |
| Учебно-методический комплекс дисциплины дн(М). В 1 литература и театр... Автор программы: Иванова Л. Л., кандидат филологических наук, доцент кафедры рялимп мггу | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Пискунов Н. С. Дифференциальное и интегральное исчисления. Для вузов т “Наука”, М.,1970, 1972, 1976, 1978, 456 с |
| Учебная литература Литературное чтение: Учебник для 1 класса. Сама ра: Издательство «Учебная литература»: Издательский дом «Федоров», 2011.; методическими... | | Мариуполь приоритет принадлежит запорожским казакам Приазовському робочому”, на заводі ім. Ілліча (1978-85). Автор краєзнавчих нарисів “Жданов” (у співавторстві з Д. М. Грушевським,... |
| Ю. А. Карпенко названия звездного неба издательство «наука» Москва, 1981 Млечного Пути и созвездий до астероидов и спутников планет. В космических названиях отразилась многовековая история познания человеком... | | Рабочая программа по предмету «Литературное чтение» Программа обеспечена учебником «Чтение и литература», учебник для 3 класса четырехлетней начальной школы в 3 частях. Автор О. В.... |
