Раздел этот снова должен быть начат с китайской литературы, и не только на хронологическом основании, но и по той причине, что она к VIII в. заканчивает свой классический для Средневековья этап и выходит на рубежи нового, третьего этапа — своей эпохи Возрождения и за VIII—XIV вв. проходит обе стадии этой эпохи — раннюю (VIII—X вв.) и позднюю (X—XIV вв.). Тем самым мы получаем возможность установить важнейшие черты исторически первой в истории мировой культуры эпохи Возрождения; выяснить, какую роль в формировании такой эпохи сыграла литература — какая именно и чем именно; в частности, какое место в культуре и литературе Возрождения занимает «возвращение к Древности» (фугу), как это называлось в эту пору
26
в Китае; и, что является самым существенным, — что новое в жизнь и культуру своего народа внесла эта эпоха. Собственно говоря, вся китайская часть этого раздела целиком должна быть посвящена показу этой эпохи и ее анализу.
7. Вторым по хронологической последовательности местом в изложении мирового литературно-исторического процесса за этот второй период оказывается Срединная зона. В ней в рассматриваемое время, т. е. в VIII—XIV вв., средневековая литература проходит свой классический этап и в X в. входит уже в пору своего Возрождения. Последующие X—XV вв. являются временем расцвета в этой зоне ее возрожденческой культуры, а в ее составе — литературы. Отсвет этих веков падает и на последующее время, рассматриваемое уже в третьем разделе.
Расположение материала позволяет нам показать состав возрожденческой литературы в этой Срединной зоне: мы найдем в ней литературу персидскую и рядом с ней возникшие к тому времени литературы тюркских народностей и народов Закавказья, а также литературу арабскую. Такая структура позволит нам установить факт втягивания ведущей в данном ареале литературой в свой процесс других литератур, развивавшихся рядом и издавна входивших в тот же культурно-исторический круг. Предложенное расположение материала позволит осветить содержание Возрождения в этой зоне, установить, чем конкретно была та самая Древность, которая была призвана на помощь для выхода народов этой зоны на новый уровень культурной, литературной жизни. В частности, позволит увидеть разницу между тем, что было Древностью для Возрождения в Китае, и что было Древностью в этой зоне: в Китае это была — своя, т. е. неизбежно ограниченная, Древность, в этой же зоне Древностью была не только своя, но и вся древняя культура и литература Западной, т. е. греко-римской, зоны как ее классического, так и элллинистического периодов. Тем самым с особой ясностью раскроется исключительное значение эпохи Возрождения в этой зоне не только для рассматриваемого времени, но и для будущего; и не только для народов данной зоны, но и для народов зоны Западной.
8. Хронологически последним звеном в цепи явлений, рассматриваемых в этом втором разделе, является литература Западной зоны, т. е. Европы. За пять-шесть веков своей истории, если считать с VIII в. по ХШ-й включительно, в этой зоне с яркостью развивается своя классическая средневековая литература, так что именно она и составляет, в сущности, единственный предмет изложения в этой части второго раздела истории средневековой литературы; следующий этап — эпоха Возрождения на Западе, в Европе,— подлежит описанию в следующем разделе.
Материал Западной зоны позволяет нам и тут раскрыть процесс распада прежней большой зоны на несколько отдельных культурных и литературных регионов, создаваемых группами тех или иных народностей; позволяет уяснить уровень, масштаб, содержание и роль внутренних связей в пределах каждого региона, а также соотношение регионов в рамках всей европейской зоны.
9. Что же открывает для истории Средневековой литературы третий хронологический раздел — с XIII/XIV вв. по XVI/XVII вв.? Прежде всего два крупнейших факта: на этом отрезке времени мы видим, во-первых, превращение Возрождения в явление общемировое, во-вторых, различные в каждой из трех больших культурно-исторических зон Старого Света судьбы этого Возрождения. На путях же литературы мы сможем увидеть расширение ее состава. Так, например, в литературе китайского
27
Возрождения в XIII в. появляется драма — «юаньская», как ее обычно называют; в литературе Возрождения в Срединной зоне расцветает жанр своего рода «романтической» поэмы: вспомним имена Низами, Навои, Руставели; во всех трех зонах широкое распространение получает учебно-публицистическая литература, развивается жанр посланий. Всюду возрастает общественная роль литературы, ширится ее влияние на умы.
И вместе с тем идет и неуклонное ослабление средневекового духа, пафоса литературы. Мир не то стареет, не то «взрослеет». Низами, Навои, Руставели любуются героическими и романтическими персонажами своих, поэм, самозабвенно воспевают их; Тассо, Боярдо, Ариосто, авторы таких же ренессансных поэм, несомненно любуются своими героями, но воспевают их часто с легкой улыбкой мудрого взрослого, а самой героике склонны придавать характер фантастики. Дыхание времени чувствуется во всем. Поэтому и похожи, и одновременно непохожи друг на друга литературы даже социально-экономически и общекультурно однородных, но хронологически разновременных этапов. Непохожи они не только вследствие общеисторических и культурных особенностей своих зон, но и в силу различий своих мест в потоке исторического времени.
Таков ход мирового литературного процесса в Средние века. Таким он открывается при сравнительно-историческом изучении отдельных литератур этой большой полосы истории цивилизованного человечества. Но именно сравнительное изучение позволяет увидеть и самое существенное: не только как шел этот процесс, но и самый факт этого процесса.
1970 г.
ПРОБЛЕМЫ СОВРЕМЕННОГО СРАВНИТЕЛЬНОГО ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЯ
1
Уже давно мир литературы современных культурных стран, во всяком случае стран Европы, слагается из двух элементов: из произведений, появившихся в данной стране, и произведений, перенесенных в эту страну из литературы других стран. Уже давно повелось, что подлинно значительные произведения какой-либо литературы быстро проникают в литературный мир другой страны и в какой-то мере становятся принадлежностью литературы этой страны. Проникает при этом, разумеется, в первую очередь то, что вызывает особое внимание в данной стране, что нужно и важно для литературной действительности этой страны, для ее общественной мысли, или же то, что помогает лучше понять состояние литературы и общественной мысли страны, где данное произведение появилось. Однако часто переходит и то, что имеет у себя лишь кратковременный, но шумный успех; переходит нередко вообще все сколько-нибудь заметное в текущей литературе.
Роль такой чужой литературы в стране, куда она систематически проникает, бывает временами очень велика. Бывают случаи, когда какое-либо произведение чужой литературы привлекает большее внимание в данной стране, чем что-либо из появившегося в своей литературе, и оказывает немалое влияние и на свою литературу и на общественную мысль. В последнее полустолетие такая картина стала наблюдаться не только в литературном мире Европы. Сказанное можно полностью применить, например, к Японии. О Японии можно сказать, пожалуй, даже большее: в ее литературном мире наличествует в переводах не только вся классическая литература Европы и Китая, не только все значительное, что появилось в литературах стран Европы и Америки в XX в., но и почти все, обратившее на себя внимание в текущей литературе других стран. В литературном мире современного Китая до недавнего времени весьма ощутимо было и по числу переводов, и по общественному значению присутствие русской советской литературы. Словом, в последнее полустолетие процесс проникновения литературы одних стран в мир литературы других стран в той или иной степени охватил буквально все культурное человечество. И процесс этот неудержимо развивается и дальше и по своему масштабу, и по своей интенсивности, и по своему общественному значению.
Он очень сложен, этот процесс, в нем много противоречий, столкновений, но он идет, и одна из важнейших задач современного литературоведения — следить за ним и его изучать. Дело идет ведь о важнейшем явлении: о структуре литературы в каждой отдельной стране и о структуре мировой литературы.
Главным орудием проникновения одной литературы в другую является, конечно, перевод. Но переводчик далеко не только «посредник». Воссоздание на своем языке литературного произведения, написанного на другом языке, всегда есть акт творчества. Появление перевода представляет в той или иной степени обогащение собственной литературы. Ли-
29
тературное произведение возникает в орбите своего языка, неотрывно от него, уже само появление произведений другой литературы на языке данной страны вводит их в орбиту литературы этой страны. Поэтому деятелями литературы в каждой стране являются не только писатели, но и переводчики.
Наряду с этим необходимо учитывать, что в ряде случаев для проникновения одной литературы в мир другой литературы перевода не требуется. Перевод не нужен читателям Англии, Канады, Австралии, Новой Зеландии, Южно-Африканской Республики, Соединенных Штатов Америки для того, чтобы читать произведения, появившиеся во всех этих странах на одном и том же — английском — языке. Читатели в Испании и во всех странах Центральной и Южной Америки, кроме Бразилии, не нуждаются в переводе, чтобы читать литературные произведения, созданные писателями этих стран. Читатели Португалии и Бразилии читают в оригинале произведения, появившиеся в обеих странах. Представители образованных слоев индийского общества могут читать без перевода литературу на английском языке, где бы она ни появилась. Многие читатели Турции, арабских стран, Индокитая не нуждаются в переводе для того, чтобы знакомиться с произведениями, написанными на французском языке. Читатели Скандинавских стран в своей большей части читают немецкую литературу в оригинале. Все больдаее число французов читает произведения, написанные на английском языке, без перевода; то же можно сказать об англичанах по отношению к французской литературе. Все больше становится читателей в народно-демократических странах, для которых доступна без перевода литература на русском языке.
Иначе говоря, литература какой-либо страны становится достоянием литературы других стран и благодаря переводам и без них, в последнем случае — вследствие либо одноязычия населения этих стран, либо чрезвычайного распространения в данной стране определенного иностранного языка.
Если учесть масштаб этого явления, становится ясным общемировой характер взаимопроникновения литератур, иначе говоря международных литературных связей. Поэтому в наше время одной из насущнейших задач литературоведения и становится изучение таких связей.
Мы живем в век национальных литератур. Конечно, термин «национальная литература» следует понимать в общественно-историческом смысле: как обозначение определенного общественного качества литературы. «Национальная литература» в этом смысле есть та литература данного народа, которая возникает у него, когда он сам, этот народ, достигает в своем историческом развитии уровня нации — в марксистском понимании этой общественной категории. При этом на наших глазах продолжается существование национальных литератур уже, так сказать, «старых», высокоразвитых; таковы, например, литературы большинства европейских народов. Наряду с ними мы видим национальные литературы еще «молодые», т. е. сформировавшиеся как национальные сравнительно не давно; таковы, например, литературы грузинская, армянская, японская, турецкая, персидская. Видим литературы, еще продолжающие формироваться как национальные; такую картину мы наблюдаем даже у очень древних, но до последнего времени по тем или иным причинам отстававших в своем общественном развитии народов, как китайский народ, народы Индии. На наших глазах складываются национальные литературы у тюркских народов Советского Востока, у народов арабского мира, Индонезии, Индокитая.
Эти явления крайне важны. Они свидетельствуют о том, что эпоха,
30
когда мир национальных литератур ограничивался рамками одной Европы, ушла в прошлое. В наше время национальные литературы на той или иной стуяени своего развития — принадлежность всех культурных народов мира. Это одно из замечательных последствий всемирно-исторического процесса крушения мировой капиталистической системы, поставившей большое число стран, в том числе и стран древней культуры, на положение колоний, полуколоний или стран, экономически и политически зависимых от главнейших капиталистических государств. Это задерживало экономическое и социальное развитие данных стран и вместе с тем и национальное развитие. Теперь система колониализма рухнула, и это уже повлияло на ускорение национального развития бывших колоний и полуколоний и на структуру их литературы, вместе с тем и на структуру мировой литературы в целом.
Наблюдается и другое явление. Ранее, когда шла речь о национальных литературах, разумелись литературы буржуазных наций; ныне мы можем говорить также и о литературах социалистических наций, причем оказалось, что проходить все этапы исторического развития для национальных литератур не обязательно. Если современная русская литература стала литературой социалистической нации, имея за собой большую и славную историю, как литература буржуазной нации, то многие современные советские литературы, например узбекская, казахская, азербайджанская, развиваются как литературы социалистических наций, являясь в прошлом литературами, характерными для этапа народности, максимум — с зачатками раннего буржуазного «просветительства».
Нет и равномерности в темпах развития. Японская национальная литература прошла через все «классические» этапы буржуазной литературы, если считать «классическим» путь, проделанный литературами Англии, Франции и других народов Европы, т. е. путь классицизма, романтизма, реализма, натурализма, символизма; только французской литературе для этого понадобилось целое столетие — весь XIX век, японской же не более 40 лет — с 70-х годов XIX в. по 10-е годы XX в. С особой быстротой развиваются литературы народов Советского Востока. Путь от Абая до «Пути Абая» — от песенной поэзии до современного романа, расстояние для других литератур огромное, — казахская литература проделала за каких-нибудь полвека.
Убыстренность темпа может иметь, однако, двоякие последствия. С одной стороны, она может подвести отстававшую ранее литературу к развитым литературам других народов, но, с другой стороны, она может усиливать различие в уровнях этих литератур. Так, в Турции есть своя литература романтизма, реализма, но произведений, которые могли бы войти в литературу мирового романтизма и реализма на тех же правах, как, например, произведения Гюго и Бальзака, в турецкой литературе отыскать нельзя. Нельзя найти такие произведения и в литературах других ранее отстававших народов. Бывают, правда, явления, подобные творчеству Рабиндраната Тагора, но они составляют исключение. Поэтому, если взять, например, литературу реализма нового времени в мировом масштабе, то при идентичности художественного метода мы увидим крупные различия, обусловленные не только национальным своеобразием отдельных литератур, но и их идейным и художественным уровнем.
Понять эту сложную картину в каждом отдельном случае можно только в свете мирового литературного процесса: при учете межлитературных связей. Нельзя уяснить себе, например, историю новой японской литературы, не учитывая связи этой литературы с литературами русской, французской, английской, в меньшей степени — немецкой. Ни одна работа
31
японских исследователей истории своей литературы не проходит мимо этих связей; существуют специальные исследования, раскрывающие значение той или иной литературы для формирования отдельных направлений японской литературы, для творческого пути отдельных писателей, для процесса создания того или иного произведения. Невозможно полностью уяснить себе развитие литературы народного Китая без учета значения для нее творческого опыта русской советской литературы. Тесно связаны друг с другом новые литературы Англии, Франции, Италии, Германии, Испании, Скандинавских стран. Связана с литературами народов Европы и русская классическая литература. В сущности, в новое время все литературы современных культурных народов так или иначе связаны друг с другом, и их развитие происходило и происходит в обстановке этих связей. Это обстоятельство не только не исключает самостоятельности каждой национальной литературы, но, наоборот, делает ее национальное своеобразие даже более рельефным.
Эти же условия создают и почву для возникновения некоторых литературных общностей — общностей направления, идейного содержания, творческого метода. Пример общности показывают литературы народов Советского Союза. Известную общность на основе близости или даже единства многих направлений демонстрируют литературы капиталистических стран Западной Европы и Америки.
Литературная общность может создаваться и на почве общности исторических судеб и задач. Так, литературы, развивающиеся у разных народов Индии и в арабском мире, объединяются в некую совокупность, которую можно назвать «литературой национального возрождения». Наше время — эпоха национальных литератур, но вместе с тем и эпоха литературных общностей. А так как национальные литературы развиваются в обстановке интенсивных и разнообразных международных литературных связей, в этой же обстановке создаются и литературные общности. Вследствие этого изучение мировых межлитературных связей приобретает еще более важное значение.
Обрисованная картина современного состояния мировой литературы требует пристального внимания к вопросам сравнительного литературоведения.
Под сравнительным литературоведением можно понимать многое. Под ним можно разуметь изучение двух или нескольких отдельных литератур при наличии между ними в прошлом исторической общности. В таком случае дело сводится к изучению процесса выделения из прежней общности отдельных литератур, формирования их в качестве самостоятельных явлений. Так может быть, например, поставлено изучение процесса образования национальных литератур двух иранских народов — персидского и таджикского. Под сравнительным литературоведением может разуметься, далее, сравнительно-типологическое изучение явлений, возникших в литературах разных народов. Это изучение может касаться явлений, возникших в составе известной исторической общности. Так может быть поставлено изучение литературы классического реализма XIX в. При таком изучении в сравнительно-типологическом аспекте сопоставляются литературы Франции, Англии, России и других стран Европы и даже некоторых стран Азии. Итогом исследования в этом случае может быть, во-первых, лучшее понимание сущности реализма как творческого метода во всей его сложной природе; во-вторых, раскрытие разновидностей реализма, возникших в литературах стран, входивших в данную литературную общность.
32
В сравнительно-типологическом плане могут изучаться и явления, возникшие в разных литературах вне какой бы то ни было исторической общности, при отсутствии всякой связи между ними, даже явления, возникшие в разное историческое время. Так может быть поставлено, например, сравнительное изучение житийной литературы, возникшей у народов Европы в русле христианства, а у народов Азии в русле буддизма.
Задачей изучения в таком случае может быть анализ каждого из этих явлений — более полный при сопоставлении их друг с другом, чем при изолированном изучении.
Задачей сравнительно-типологического изучения может быть и открытие самой типологической общности явлений, возникших независимо друг от друга. Например, может быть, как мне кажется, доказано типологическое сродство рыцарского романа западноевропейских литератур и «воинских эпопей» ( |
