Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах и улицах «Добрая дорога детства» 2
Скачать 4.08 Mb.
|
Post scriptum Прекрасно осознавая потребность обвинения нас вместе со славным флорентинцем в «наивном прекраснодушии» — относительно современности, что, несомненно, будет непременно проявлено всезнающими умниками из рейтинговых университетов, заметим читателю-скептику следующее: во-первых, повнимательнее отнестись к оценке текущего момента — сегодня всем в мире тошно от нарастающей неопределенности и самонагнетающейся напряженности, даже проворным и успешным китайцам тошновато, не говоря о механических циниках с Уолл-стрита, а раз так, то мы все — богатые и бедные — перед серьезнейшими непредсказуемыми переменами; во-вторых, Россия, эта брошенная в перестроечный ад страна, уже безоговорочно желает выхода из этого ада, — и шанс такого выхода у России есть, а о самом выходе обязаны сегодня позаботиться прежде всего нынешние властей предержащие (не могут, а обязаны, хотя и не очень-то, наверное, могут, ибо через короткое время не останется ни шанса, ни властей, а будет просто… факт!); в-третьих, у нынешнего российского принцепса нет уже выбора: или он как толковый макиавеллист идет навстречу потребностям очнувшейся страны и выводит ее на возвышательный путь, или же уже как маниакальный антимакиавеллист идет навстречу сознательно призываемой бездне — как личной, так и всех вокруг него во властях упражняющихся, а это, сами понимаете, совсем никому из них не в радость; в-четвертых, есть еще помимо субъективного управляющего фактора и «ход вещей», который происходит сам по себе и лишь частично корректируется управляющим субъектом, мало того, есть еще и вовсе от управляющего субъекта и даже «хода вещей» не зависимый «ход неизвестности» (случайность, внезапность, произвол, воля Божия, чудо, промысел Господень), что означает, что потребно быть не просто макиавеллистом, а… очень мудрым макиавеллистом, учитывая все сразу, в том числе и никак не учитываемое; в-пятых, в России пришло время не почивания на пореформенных лаврах — прямо на краю бездны, а радикального поворота к отводящему от бездны постреформизму, — в противном случае ни тебе дойной российской коровы, ни тебе золотого молочка от нее, а одна лишь всеобщая, знаете ли, лажа; в-шестых, каяться надо западно-российским реформистам, каяться, возвращать награбленное, а не бежать, ибо бежать-то некуда — совсем малой и очень хорошо известной стала планета, а бессовестных грабителей нигде ведь не любят, их побаиваются и вовсю презирают — и не потому, что сами лучше их, а потому, что есть возможность побыть лучшим; в-седьмых, Макиавелли со своим макиавеллизмом хорош тем, что у него предусмотрено и сокрушительное поражение правителя-неудачника: Ельцин-то мог чудить и проказничать, ибо смута была и спроса никакого с «правителя» тогда не было, а вот у нынешнего руководства такой возможности уже нет, ибо смута всем уже надоела и народ чает порядка с нормой, а потому при внезапном завершении неловкого правления уже никаких гарантий ни для кого из неудачников не будет — прямо по Макиавелли! Вообще же не надо забывать, что есть макиавеллизм сверху, от и для верховного правящего субъекта, а есть макиавеллизм снизу — прямо от среды и для среды, и он — этот объективный макиавеллизм, никогда, как и София, не дремлет! И.Р. БУГАЯН Философия хозяйства и политическая экономия: тождество и различия Часть 1 Аннотация. Современное хозяйство требует оптимального сочетания политической экономии и философии хозяйства, признающих, а не исключающих друг друга. Ключевые слова: философия хозяйства, политическая экономия, государство, доминантные фактор производства и товар, современное предпринимательство, цивилизационная спираль. Abstract. The modern economy demands an optimum combination of political economy and philosophy of economy that recognize each other instead of excluding. Keywords: philosophy of economy, political economy, state, dominant production factor and the commodity, modern enterprise, civilization spiral. Многие направления современных общественных наук выросли из политической экономии. И Сергей Николаевич Булгаков, который подготовил диссертацию по теме: «Философия хозяйства», тоже находился на территории политической экономии и, защитившись в политэкономическом совете на соискание ученой степени, стал доктором наук (1912). Приходится констатировать: тогдашние российские политэкономы готовы были несколько шире смотреть и на политэкономические, и на хозяйственные проблемы страны. Защищенные мною диссертации — тоже по специальности 08.00.01 — политическая экономия (в 1974 г. кандидатская — в РГУ и в 1987 г. докторская — в ЛФЭИ (СПб.)) помогли разобраться в хозяйственных проблемах нашей страны, возникших в 1960 — 1980-е гг. Однако предложить вариант их разрешения на базе политической экономии оказалось затруднительным, если уместно назвать затруднительным то, что, как показали последующие события, было тогда невозможным. Политическая экономия как наука возникла у античных народов, прежде всего у эллинов, в период доминирования и фактора производства человеческого происхождения — труда, и товара — рабов. Последующее перемещение доминантных свойств от труда и рабов, собственность на которых давала возможность присвоения прибавочного продукта и возникновения на его основе четырех античных империй (по две в Европе и в Малой Азии), к другому фактору производства — к земле, привело к крупномасштабным общественным и мирохозяйственным катаклизмам. Не только ни одна из этих империй не устояла, но и исчезли целые этносы, возникшие на их основе. Из четырех имперских этносов: эллинов, римлян, армян, парфян — двух не стало; исчезли выдающиеся античные этносы: римляне и парфяне, чудом, в России, сохранились армяне. Спиралеобразное движение доминантных свойств между факторами производства — непрерывная закономерность [1, 40—41]. Именно ею вызываются подобные потрясения. Они происходили и раньше (140-летние пунические войны между Римом и Карфагеном), и много позже (например, гражданские и особенно мировые войны ХХ в.), и возможны в будущем, поскольку являются следствием перемещения доминантных свойств между разнородными факторами производства — трансцендентного (предпринимательство, земля) и человеческого происхождения (труд, капитал) — и наоборот. От посреднического предпринимательства к труду, от труда к земле, от земли к капиталу и от капитала вновь к — уже современному — предпринимательству, на основе новых и информационных технологий [1, 40] — такова цивилизационная спираль общественного прогресса. Из-за разнородности взаимодействующих в момент этого перемещения факторов производства с неизбежностью возникают общественные катаклизмы, сопровождаемые войнами, революциями, исчезновением прежних и возникновением новых государственных и этнических образований и обязательно империй и имперских этносов, адекватных новой доминанте. По этим же причинам политическая экономия не может быть востребована и актуальна всегда, а лишь в тех случаях, когда на смену, прежнему трансцендентно-доминирующему фактору производства приходит новый, отличительная особенность которого в том, что он создан человеком и в силу этого является человечно-доминирующим. Подобно тому, как хозяйство шире своей оденеженной части — экономики, философия хозяйства шире политической экономии, которая является одной из ее составляющих. Историческое пространство политической экономии очерчено периодами, когда субординация факторов производства (предпринимательства, труда, земли, капитала) выстраивается так, что доминирующими среди них являются те, которые созданы человеком — труд и капитал. Во всех прочих вариантах этой субординации политическая экономия в ее классических формах оказывается бессильной. Вынужденно возникают всевозможные нео-, а затем и нео-неоварианты политической экономии в целом или отдельных разделов, являющиеся верными признаками того, что ее пора исчерпывает отведенное ей пространство; пришло время передачи эстафетной палочки для дальнейших научных изысканий и разрешения возникающих общественных проблем философии хозяйства. Эта передача — не навсегда, а до тех пор, пока в субординации факторов производства вновь займет доминирующие позиции фактор производства, созданный человеком: труд или капитал, и тогда политическая экономия вновь выдвинется на свое достойное место в системе прочих общественных наук. При последних обстоятельствах человек, подчас, начинает себя чувствовать настолько всемогущим, что затевает богоборство, сопровождаемое «научным» атеизмом и не менее «научным» коммунизмом. Все это мы могли наблюдать в жизни недалекого прошлого народов как нашей, так и многих других стран, сопровождаемого (тоже «единственно научной») политической экономией К. Маркса. Надо отдать должное марксистской политической экономии. Она действительно занимала в отмеченный период центральное место в формировании научных, идеологических и интеллектуальных ценностей, обеспечивших столь существенный моральный перевес СССР над тогдашними его оппонентами. Это разительно отличается от нынешней ситуации. Даже среди граждан России, составляющих ныне примерно 2% населения Земли, заметная часть имеет весьма размытые идеологические представления, трудно поддающиеся какой бы то ни было идентификации. Что же произошло? В чем причина и случайна ли столь стремительная сдача, казалось бы, навсегда достигнутых позиций? Дело в том, что марксистско-ленинская, или иная, но обязательно политическая экономия, включая разнообразные ее неоварианты, может, как уже отмечалось выше, приобретать столь высокую значимость лишь для тех исторических условий, когда доминируют факторы производства человеческого происхождения: капитал или труд. Они с неизбежностью, в силу причин своего возникновения, опираются на «физику», практику и материализм. Однако НТР и НТП, возникшие 1950-е гг., вызвали новые, набирающие силу тенденции. Среди них — перемещение доминантных свойств: от человеческого фактора производства — капитала — к трансцендентному — современному предпринимательству, имеющему своим инструментом новые и информационные технологии, и тоже с неизбежностью и вынужденно опирающемуся, как и прежнее предпринимательство — посредническое, имеющее инструментом золото, — на метафизику и идеализм. Трансцендентность предпринимательства вызвана и проявляется в следующем.
Приходится констатировать, что на объективный хозяйственный фактор производства — в данном случае предпринимательство — властный, юридический или любой иной запрет не может быть полностью реализован. Он оказался в состоянии охватить лишь часть населения — рядовых граждан — и поэтому вынудил политическую элиту заняться выдвижением и назначением людей из своей среды на «нецарское дело» — «открывшиеся» вакансии объективно необходимой предпринимательской деятельности. Надо признать, что среди подобных назначенцев, наряду с А.И. Микояном, оказалось немало выдающихся, всемирно известных, всенародно и государственно признанных предпринимателей: И.В. Курчатов, С.П. Королев, А.И. Лихачев, Артем И. Микоян — М.И. Гуревич, С.В. Ильюшин, А.А. Туполев, А.С. Яковлев и др. Выдающемуся качественному уровню государственно назначенных советских предпринимателей, при сравнительно небольшой их численности, противостоящей многомиллионной армии коллег-оппонентов из стран, лидеры которых открыто называли СССР «империей зла», в целом удавалось сохранять конкурентоспособность в государственно значимых направлениях, в основном сконцентрированных в III подразделении общественного воспроизводства. В так называемом общественном секторе экономики, или, точнее, национального хозяйства, обеспечивающем внутреннюю и внешнюю безопасность страны, развитие науки и культуры, просвещения, образования, здравоохранения и др. Иначе говоря, в направлениях, в которых международную конкуренцию, а следовательно, и предпринимательство отменить было невозможно. В других же отраслях, в которых возможно было реализовать концепцию В.И. Ленина: социализм — это крупнотоварное монопольное производство, поставленное на службу рабочих и крестьян, конкуренция и предпринимательство упразднялись, точнее, заменялись так называемым социалистическим соревнованием. Больше всего из-за запрета предпринимательства и уничтожения конкуренции пострадали отрасли промышленности СССР, прямо или косвенно связанные со II подразделением общественного производства, призванным удовлетворять потребности населения. Хорошо известно: наиболее действенным инструментом конкурентной борьбы в отраслях II подразделения является изменение моды. Французскими экономистами установлено, что не только изменения в моде, но и навязываемый мужчинам тип женщин, который в соответствии с модой должен им нравиться, является производным от межфазовых переходов внутри экономических циклов. Понятно, что в условиях планомерного развития, запрета предпринимательства и отсутствия конкуренции инициировать моду внутри СССР было просто некому. Мода, как правило, приходила из-за рубежа через непосредственно соприкасающихся с нею ограниченно-избранных лиц. Киноактриса Любовь Орлова могла отправиться в Париж для приобретения модных туалетов, силуэты которых затем, через иерархические ступени советской элиты, проникали в широкие народные массы. Это многоступенчатое распространение через «своих портних», редко поддерживаемое массовым производством, занимало столь значительное время, что, учитывая российские пространства, можно смело утверждать, что для части населения отставание в моде носило либо хронический характер, либо вообще исчезало само ее понятие и стремление к ее соблюдению. Для ощутимой части советских граждан были важны добротность и натуральность предметов потребления. А с этой задачей советская легкая промышленность, в целом, вполне справлялась. Статус-кво был нарушен НТР и НТП, которые вбросили в мировое производство такое количество новых синтетических, смешанных материалов с заранее заданными свойствами, пригодных для легкой промышленности, а СМИ поднялись на такой уровень, что распространение новой демократичной и общедоступной моды в любом населенном месте приобрело почти синхронность с центрами их возникновения. С этого момента в любой точке земного шара избежать конкуренции относительно продукции II подразделения стало невозможно; она приобрела тотально-эластичный характер и проявила таившуюся несостоятельность отраслей, обеспечивающих население России предметами потребления, в том числе и длительного пользования. Из нашей розничной торговли стали быстро исчезать отечественные товары, но уже не из-за повышенного, а переключенного на импорт платежеспособного спроса. Производство в отечественных отраслях II подразделения стало стремительно сворачиваться, усугубляя возникшие проблемы занятости вообще и безработицы в частности. Между занятостью и безработицей нет тождества. Безработица касается преимущественно одной из форм занятости — работы по найму. Самозанятые, как и граждане, имеющие свое дело, — предприниматели — без сомнения, люди занятые не меньше, чем работающие по найму, но несравненно реже пополняющие ряды безработных. Для России сложилась ситуация, внешне напоминающая и в чем-то совпадающая со странами «золотого миллиарда», в которых, как и у нас, мало производится товаров и соответственно мало товаров из отраслей II подразделения участвует в формировании их внутрирыночного предложения: основная масса предметов потребления завозится из-за рубежа. Однако полной аналогии между Россией и странами «золотого миллиарда» не только нет, но и быть не может.
1.1) объемы производства (в странах, принимающих современные технологии); 1.2) прибавочные продукты, извлекаемые предпринимательством стран, их вывозящих, и тем самым создающих основу социально- ориентированных рыночных хозяйств; именно население этих хозяйств, предприниматели которых способны извлекать постоянно возрастающий объем прибавочного продукта, и стали относить к так называемому золотому миллиарду.
Есть ли в России все необходимое для создания социально-ориентированного рыночного хозяйства? А именно: 1) обладающие предпринимательским талантом граждане, стоящие во главе производственных предприятий и предприятий сферы услуг; 2) научные и образовательные учреждения, способные создавать интеллектуальное богатство; 3) государственное прямое участие, отбор и всесторонняя поддержка предпринимательских структур в осуществлении стадий цикла «исследование — производство»; 4) скоординированная внутренняя и внешняя научно-техническая политика, имеющая промежуточной хозяйственной целью регулирование «ввоза» и «вывоза» ныне доминирующего фактора производства — современного предпринимательства — и товара — новых и информационных технологий, а конечной — социально-ориентированное рыночное хозяйство. Рассмотрим по пунктам все перечисленное на предмет соответствия нынешних российских реалий условиям, при которых возможно возникновение социально-ориентированного рыночного хозяйства.
Рынок и предпринимательство не всегда идут рука об руку. Как уже отмечалось, опыт нашей страны показывает: государство может резко уменьшить количество предпринимателей, ограничив его лишь государственно назначенными и контролируемыми деловыми и самозанятыми (творческая интеллигенция) людьми из состава политической, научной и технической элиты. Для прочих граждан подобная деятельность была десятки лет не только запрещена, но и наказуема. Сейчас все разрешено и для «прочих», но места уже заняты назначенцами. История (1861) повторяется. Понадобится (с 1991 г.) не менее 30 лет, пока факторы производства нашего отечества попадут в руки тех ее граждан, которые способны обеспечить наиболее эффективную их комбинацию, что возможно ныне лишь на основе современного предпринимательства. НТР и НТП, возникшие в середине 1950-х гг., вызвали стремительное изменение субординации факторов производства; доминантные свойства быстро сместились от капитала к предпринимательству на основе новых и информационных технологий. Стала очевидной необходимость столь же многочисленно-гражданского предпринимательства в России, возникшего на конкурентно-рыночной основе, как и в странах «золотого миллиарда». Поскольку рыночные реформы в России произошли и происходят сверху и осуществляются фактически прежней элитой, предпочтение отдается привычному и проверенному советскому методу — назначению, но на этот раз не директоров заводов и фабрик, а предпринимателей. После «успешного» завершения этого процесса, число людей, наделенных способностью к предпринимательской деятельности, среди возглавивших предприятия РФ не могло заметно возрасти, а постреформенные условия изменились. Возникла необходимость конкурировать не только с внутренними поставщиками аналогичной продукции, но и с внешними, прошедшими отбор в рыночно-конкурентной среде. Результат не трудно было предсказать. И предсказатели были. Но их не услышали. Объем производства обвалился почти вполовину. Вновь возникло забытое, знакомое лишь по учебникам истории и политической экономии явление — безработица. Но на этом проблемы не завершились. Государство, назначив предпринимателей-назначенцев, передав им приватизированную собственность и понадеявшись на них, стало стремительно, пропорционально изменившемуся соотношению прав, снимать с себя ответственность за финансирование общественного сектора экономики, включаю науку. Граждане, назначенные предпринимателями, но не обладавшие соответствующими качествами, повели себя предсказуемо. Права они приняли, а ответственность за НТР и НТП и соразмерный им общественный сектор экономики — нет. Все повисло в воздухе. Негативные последствия сказались почти мгновенно. Государство стало вынуждено возвращаться в общественный сектор экономики — в III подразделение общественного производства. Но не во всех направлениях III подразделения это было сделать легко (в науку — трудно). Финансирование и инвестирование в науку без ученых, не дождавшихся этого и покинувших Россию, почти ничего не дает. Как и в предпринимательстве здесь нужен талант — талант ученого, а это еще большая редкость. Причина в следующем. Технический прогресс (ТП), вызвавший доминанту капитала, осуществлялся усилиями инженеров и обходился, за редким исключением, без использования последних достижений фундаментальных исследований (ФИ). НТР и НТП, в отличие от ТП, не могут происходить без государства, поскольку причина, вызывающая их, связана с циклом «исследование — производство», который начинается с ФИ. А основным инвестором ФИ всегда и везде являлось и является государство. Если оно уменьшает свое присутствие в этой сфере, резко сворачиваются возможности в развитии современных новых и информационных технологий, прежде всего из-за отсутствия ученых необходимого уровня компетенции или из-за их отъезда в другие страны. В конечном счете, речь идет о предоставлении нужных им лабораторной базы, доступа к информации, командировок и участия в конференциях, наконец, достойного дохода. Участия во всем перечисленном наши предприниматели-назначенцы в своем подавляющем большинстве стараются избежать. Результаты плачевны. Россия стремительно теряет свои позиции. На мировом рынке наукоемкой продукции ее доля — менее 1%. Наметившаяся в 1980-е гг. тенденция роста этой доли не была закреплена. Более того, произошел откат. Объем наукоемких товаров отечественного производства на внутреннем рынке по отношению к объему импортных составляет от 2% по системам связи до 50% по транспортной авиации (cм.: [1, 108])2. Литература
|
