Первая лекция дорнах, 5 сентября 1924 г
Скачать 1.73 Mb.
|
ЧЕТВЕРТАЯ ЛЕКЦИЯ Дорнах, 12 сентября 1924 г. Если мы хотим, чтобы человеческое мышление и деяние вновь были пронизаны духовной жизнью, тогда необходимо со всей серьезность воспринять такие ясновидческие представления о духовном мире, какие были проведены перед нашими душами в последних лекциях, так как в течение столетий именно их недоставало цивилизованному человечеству. Направляя свой взор в прошлое на различные эпохи исторического развития человечества, мы видим, как в более ранние времена человеческие деяния на Земле повсюду были связаны с тем, что совершается в сверхчувственном мире. Дело обстоит не так, как если бы у большей части человечества в последнее время отсутствовало абстрактное знание о сверхчувственном: этого нельзя сказать. Но отсутствует мужество, необходимое для того, чтобы связать конкретно происходящее в земном мире с конкретными свершениями духовной жизни и ее творчества. Мы приступаем к этому с уже предпринятыми нами наблюдениями. Когда мы рассматриваем земную жизнь человека, то мы можем привести ее в связь с жизнью между смертью и новым рождением; и мы можем то, что происходит в земной жизни того или иного человека, связать с тем, что совершается в ряду следующих одна за другой земных жизней. Мы начали рассматривать духовно-сверхчувственное течение, которое связано с современным течением Михаила. На служение последнему поставлена антропософия. Тем самым мы вступили на путь, который должен привести нас к карме самого антропософского движения и тем самым — к карме отдельных личностей, которые честным образом, то есть исходя из непосредственного внутреннего порыва, связали жизнь своей души, своего духа с антропософским движением. Я обратил ваше внимание на то, как в то самое время, когда на Земле в 869 году имел место вселенский собор, оказавший в дальнейшем глубокое влияние на культурную жизнь всего христианского Средневековья, под эгидой Михаила совершилось одно сверхчувственное событие. Надо отметить ту глубокую боязнь, вследствие которой просвещенные умы Средневековья избегали говорить о трехмастном составе человека из тела, души и духа. Ибо этот восьмой вселенский собор в Константинополе объявил учение о трехчастном человеке еретическим, и при той власти, какую имели такие духовные постановления в Средние века, становится понятным, почему вся духовная жизнь в этой части Земли оказалась помрачена. Но тем интенсивнее становится та духовная жизнь, которая с древнего времени готовит Михаилово течение XX столетия, — то Михаилово течение, в котором мы находимся с последней трети XIX столетия и в котором мы, как и все человечество, будем находиться еще три или четыре столетия. Сегодня мы хотим указать на поступательное развитие этого течения, чтобы послезавтра приблизиться к тому, что связано, с одной стороны, с кармой антропософского движения, а с другой стороны — кармически связано с духовной жизнью современности. Я уже говорил о том, что на своего рода сверхчувственном надземном Соборе, состоявшемся в то самое время, когда имел место восьмой вселенский собор в Константинополе, встретились индивидуальности Гарун аль Рашида и его мудрого советника с индивидуальностями Александра и Аристотеля; там находились также некоторые индивидуальности из того времени, когда имело место Артурово рыцарское служение. И, как я разъяснил, все это произошло под эгидой Михаила. Потом я обратил ваше внимание на то, как Гарун аль Рашид снова появился на Земле, перенеся в Европу восточную духовную жизнь вместе со ставшим нехристианским учением Аристотеля, — появился как лорд Бэкон, Бэкон Веруламский, имевший большое влияние на духовную жизнь Европы, проявившееся, однако, лишь в материалистическом смысле. И я обратил ваше внимание на то, как охарактеризованный мною советник Гарун аль Рашида снова появился в лице Амоса Коменского, о котором можно сказать много хорошего, но который, с другой стороны, в своем стремлении ввести в школьное обучение образную наглядность, способствовал материализму тем, что резко акцентировал непосредственную чувственную наглядность. Вы видите, как тогда, в конце XVI — начале XVII столетия, вошло в земную жизнь то течение, которому было не по пути с прямым продолжением христианства и которое внесло в европейское духовное развитие чуждый христианству элемент. Но с другой стороны, действовали также дальше, — правда, теперь в сверхчувственных мирах, — индивидуальности Аристотеля, Александра и всех тех, кто примыкал к ним, будучи связанными с течением Михаила. Но, кроме того, внутри этого течения действует — частично в сверхчувственных мирах, а частично на самой Земле — еще некое начало, — действует через некоторых личностей, которые находились в связи с этим сверхчувственным течением, когда переживали время между смертью и новым рождением; они затем появлялись на Земле в течение ближайших столетий. Эти личности были больше связаны не с александризмом, не с аристотелизмом, а с Платоном и со всем тем, что потом выросло из воззрений Платона. И мы видим, как в столетиях, следующих за IX веком, на Земле воплощаются платонически ориентированные духи. В Средние века они продолжали развивать то учение, которое официальным христианством, официальным католицизмом рассматривалось как еретическое, но которое было истинным христианским учением. Те индивидуальности, которые продолжали христианский аристотелизм, задерживались в духовных мирах, ибо на Земле в IX-XII столетиях для этого духовного течения не было — согласно условиям развития — никакой опоры. Наоборот, те, кто имел преимущественно платоновский образ мыслей, могли с особой интенсивностью развиваться в некоторых изолированных духовных местах. Мы находим в среде официального, все более и более распространяющегося католического христианства в некоторых школах таких личностей, которые продолжали древнюю традицию мистерий и, исходя из нее, проливали свет на христианство. И таким местом, куда влилось все то, что продолжало традицию мистерий, была спиритуальная школа Шартра, внутри которой действовали такие умы как Бернард Сильвестр, Алан Островитянин и другие, о которых я часто упоминал в последнее время. Что же, собственно, такое пришло тогда для развития духовной жизни и, в конце концов, влилось в эту замечательную школу Шартра, которая известна людям лишь с ее внешней стороны? Это есть некая духовная жизнь, которую, в сущности, полностью проспали в Новое время, — духовная жизнь, в которой еще взращивались древние традиции мистерий. Внутри этой духовной жизни мы, в частности, везде находим в качестве господствующего духовно-проникновенное воззрение на природу, которое целиком отличается от того абстрактного естествознания, которое позднее проникло во все круги человеческого общества и которое знает законы природы, выраженные в одних лишь понятиях. То, что это духовное течение переносило из природы в человеческую душу, было чем-то всецело одухотворенным, —было живым деянием и самой жизнью, а не лишь абстрактными, мертвыми, понятийными законами природы. Тогда еще мало обращали внимание на то, что позднее стало вызывать восхищение людей, — на современные химические элементы. Но тем больше взирали на то, что называлось «элементами» в старом смысле, — на землю, воду, воздух, огонь. В тот самый момент, когда эти элементы познавали не просто в словах, но посредством традиции, еще пронизанной духом древнейших мистерий, — в тот самый момент лицезрели то, что отсутствует в наших современных 70-80 химических элементах, но наличествует в тех четырех элементах, а именно — мир элементарной духовности, мир определенных элементарных существ, в который тотчас погружаешься, как только вживаешься в эти четыре стихии. И затем лицезрели, как сам человек в отношении его внешней телесности причастен к этой жизни и творящей деятельности земли, воды, воздуха, огня, — лицезрели, как это становится в нем органическим образованием. И тогда те, кто таким образом всматривался в жизнь и творящую деятельность этих четырех стихий, усматривали в этом не какие-то «законы природы», но за землей, водой, воздухом, огнем прозревали великое живое существо — богиню Природу. И они получали из этого прозрения непосредственное ощущение того, что богиня Природа сперва обращается к человеку только одной половиной своего существа, другая же половина ее существа сокрыта в том мире, в котором человек находится во время сна, от засыпания до пробуждения, где «я» и астральное тело человека пребывают в духовном окружении, составляющем основу мира природы, — пребывают совместно с элементарными существами, лежащими в основе элементов природы. И мы повсюду в упомянутых изолированных духовных местах и школах находим учителей, которые в больших или меньших человеческих группах говорят о том, как богиня Природа в своих внешних проявлениях, которые предстают человеку в его бодрственном состоянии, обнаруживает одну часть ее живого и творческого существа, — но при этом во всех стихийных явлениях мира природы, в бурях, непогоде и т. п. и во всем том, что окружает и конституирует человека, принимает участие нечто такое, что человек не может воспринять и что сокрыто от него во тьме сна. Эти ученые тогдашнего времени ощущали великую богиню Природу как то, что в течение половины времени восходит и являет себя в природе, воспринимаемой внешними органами чувств, — но они ощущали также, как она каждую ночь удаляется и ежегодно в определенное время погружается вглубь, действуя и творя в тех просторах, которые сокрыты от человека, погруженного в сон. И это было прямым продолжением представления древних мистерий о Прозерпине. Подумайте только о том, что, собственно, это означает. Мы имеем теперь естественнонаучное воззрение на природу, которое сплетено из мыслей, состоит из «законов природы», — которое гласит и мыслит абстрактно и в котором нет ничего жизненного. А в то давнее время еще существовало воззрение на природу, согласно которому люди взирали на нее так, как взирали они на деятельную дочь Деметры — богиню Прозерпину. И в представлениях, которые сообщались в тех школах и происходили из еще живой традиции, наличествовало много изречений и выражений, в точности продолжавших то, что в древних мистериях говорилось о Прозерпине. Когда же хотели привести человека к пониманию его душевной жизни на основе понимания его жизни телесной, ему объясняли следующее: «В отношении телесности ты состоишь из элементов, в которых творят и элементарные существа, но ты несешь в себе душу. Она не подчиняется влиянию этих существ, но, наоборот, господствует над этой организацией элементов; эта душа находится под влиянием планетарного мира Меркурия, Юпитера, Венеры, под влиянием Солнца и Луны, Сатурна, Марса». — И человеческий взор в целях изучения психологии направлялся тогда ввысь, к тайнам планетарного мира. Тогда человеческое существо расширялось, восходя от телесного к душевному через созерцание сопринадлежности человека к окружающему миру,— переходя от творящей деятельности элементов земли, воды, воздуха, огня к тому, что свершали в человеческой душевной жизни планеты, включая Солнце и Луну, своим кружением, своим видом, своим световым воздействием, своим таинственным оккультным воздействием. И от богини Природы, раньше именовавшейся Прозерпиной, обращались ввысь к тем Разумам, к тем гениям планет, Солнца и Луны, — ради того, чтобы постичь человеческую душевную жизнь. И потом, когда надо было постичь духовную жизнь, — ибо учителя этих изолированных школ — вопреки догме восьмого константинопольского собора — никогда не давали отвратить себя от рассмотрения духа, — когда надо было постичь духовную жизнь, тогда направляли ясновидческий взор ввысь к неподвижным звездам, к их конфигурациям и особенно к созвездиям круга Зодиака. Там постигали то, что человек несет в себе как дух, — постигали из констелляций небесных светил, их вида и из познания духовных властей, находящихся в неподвижных звездах. Так постигали человека, исходя из окружающего мира, из Космоса. Так тогда постигали макрокосм и микрокосм, то есть человека. Таково было учение о природе в тогдашнее время. Им вдохновлялись в изолированных духовных школах, но отдельными личностями, живущими повсюду, оно доставлялось также и прочим людям. И это учение достигло своего рода кульминации, будучи чудесным образом преподаваемо в школе Шартра такими личностями как Бернард Сильвестр, Алан Островитянин и др. Эта школа Шартра поистине есть нечто совершенно чудесное. Когда ныне берешь в руки относящиеся к ней книги, то они воспринимаются как некие каталоги имен (о чем я уже говорил). Но в тогдашнее время было принято писать именно таким каталогизирующим стилем о содержании полнокровной духовности. И тот, кто может прочесть такие вещи, воспринимает именно из их композиции то, что восходит к учителям школы Шартра и что пронизано древней спиритуальностью. Глубокая спиритуальность школы Шартра оказывала свое действие не только посредством того, чему там учили и что многочисленные ученики выносили из нее, но она действовала и непосредственно спиритуальным образом. В духовную атмосферу человечества излучалось оккультным образом то, что как полнокровная духовность жило в Шартре. Поэтому мы видим, как через всю Францию вплоть до Италии проникают духовные лучи этой школы Шартра. В различных школах, известных в истории под своими внешними наименованиями, учили указанному природоведению. Вот один конкретный случай. Когда учитель Данте Брунетто Латини, возвращаясь со своей должности посла Флоренции в Испании, испытал легкий солнечный удар и пережил неподалеку от своего родного города сильное душевное потрясение, то он стал доступен для оккультных излучений школы Шартра. Он пережил то, что он сам впоследствии представлял следующим образом. Приближаясь к своему родному городу Флоренции, он вступил в густой лес, и ему сперва встретились три зверя, а затем явилась богиня Природа, созидающая царства природного мира (так, как было указано мною). И он ясновидчески узрел это; в том наполовину патологическом состоянии, в которое Брунетто Латини тогда впал, но которое вскоре прошло, он ясновидчески увидел то, чему учили в духовных школах. И после того как богиня Природа (преемница Прозерпины) предстала перед ним за работой, он узрел, как построен человек из четырех элементов, как прядет душа в сфере планетарных сил; он был со своими мыслями вознесен вплоть до неба неподвижных звезд. Он пережил на собственной персоне всю эту могущественную средневековую науку. Брунетто Латини является учителем Данте. Если бы он им не был, — если бы он не сообщил Данте как своему ученику того, что он получил в столь величественном ясновидческом прозрении, — то мы не имели бы «Божественной Комедии», ибо она есть отблеск учения Брунетто Латини в душе Данте. Видите ли, в теперешнее время не было бы никакой возможности для таких вещей, но тогда, еще при гораздо более свободном устройстве Церкви, чем позднее, все учителя Шартра были членами духовных орденов. Мы видим их в одеянии цистерцианцев*(*Орден цистерцианцев был основан в 1098 году бенедиктинским аббатом Робером из Цито (близ Дижона).). Мы видим, что они связаны с наилучшими течениями внутри жизни христианских монашеских орденов. Затем развитие вступило в своеобразную фазу. В течение всего времени, когда эти платоники действовали описанным образом, аристотелики не могли действовать на Земле. Тогда там не было для этого условий. Но зато они подготавливали Михаилово течение в сверхчувственной жизни. Пребывая в сверхчувственном мире, они находились в непрестанной связи с теми учителями, которые действовали на Земле в том же направлении и которые затем устремились в Шартр. А потом, после расцвета школы Шартра в конце XI столетия — XII столетии (приходится эти вещи фиксировать при помощи земных обозначений, хотя эти земные обозначения, конечно, не подходят и над ними можно с легкостью посмеяться), имела место своего рода сверхчувственная беседа между теми душами, которые, принадлежа к течению Шартра как платоники, восходили через врата смерти в сверхчувственный мир, и теми душами, которые как аристотелики или александрийцы, оставались пока там наверху. Эта беседа, происходившая на переходе от XII столетия к XIII, привела к некоему соглашению о стратегии действий в дальнейшем. Это привело к тому, что, в связи с наступлением других условий в духовной жизни европейского человечества, платоники, закончив развертывание своей великой деятельности в Шартре, оказались в сверхчувственном мире и передали свою миссию аристотеликам. И эти последние стали теперь воплощаться в физическом мире, чтобы продолжить надлежащим образом то, что можно назвать космическим служением Михаилу. И вот мы снова находим тех, кто действовал по преимуществу в аристотелевском смысле, внутри монашеского ордена доминиканцев*(*Основан Домиником в 1215 году.). Души аристотеликов, так сказать, отстраняют от земной деятельности души платоников; и теперь развивается то, что в наше время может быть оценено по достоинству только внутри антропософского движения (мною однажды уже был прочитан цикл лекций о схоластике** (**«Философия Фомы Аквинского» (3 лекции, прочитанные в Дорнахе в 1920 г.) (ПСС, том 74).), об ее истинном образе и происхождении), — развивается схоластика Средневековья, то есть учение, которое в условиях уже спешившего к материализму времени хотело по возможности удержать духовность в человеческих воззрениях. Еще до того, как на Земле появились Бэкон Веруламский и Амос Коменский, в схоластике работали над продолжением Михайлова служения. Мы видим, как в схоластике, в ее так называемой реалистической школе, был спасен первоисточник того, что человек вносит своими мыслями в духовность. Духовная реальность приписывалась схоластиками-реалистами тому, что человек может уловить посредством своих мыслей. Это — разреженная духовность, и только ее тогда возможно было спасти, но все-таки это духовность. Дело обстоит таким образом, мои дорогие друзья, что спиритуальная жизнь во всемирно-историческом развитии осуществляется так, что если обозреваешь ее реальность и владеешь наукой посвящения, то ты обязан совместно рассматривать то, что разыгрывается на Земле в качестве физических событий (или вообще таких, которые принадлежат физической истории), и то, что из духовного мира проникает в это физическое. Тогда приходишь к единому воззрению на то, как сперва действовали — до Шартра включительно — платоновские души и как затем действовали аристотелевские души. Ясновидчески взираешь сначала на то, как аристотелевские души инспирируют из сверхчувственного мира тех учителей, которые в качестве платоновских душ живут на Земле и учат тому, как выработать на Земле, в земном рассудке, науку. Всматриваясь в эту эстафету, видишь, как учитель Шартра странствует по Земле и как он придает законченность своим исследованиям, пронизанным его ясновидческими прозрениями; и видишь,как падает сверху вниз инспирирующий луч аристотелевской души из сверхчувственного мира и вводит в верное русло то, что окрашено платонически. Тогда получаешь совсем иное представление о жизни по сравнению с тем, какое очень часто встречается теперь. Во внешней жизни так охотно противопоставляют платоников и аристотеликов. А ведь в действительности дело обстоит совсем иначе. Земные исторические эпохи требуют, чтобы их трактовали то в платоническом, то в аристотелевском смысле. Но когда ясновидчески обозреваешь сверхчувственную жизнь за кулисами мира внешних чувств, тогда обнаруживаешь, как первая оплодотворяет другую, как первая вступает в другую. И опять-таки, когда в среде доминиканцев учили аристотелики, то платоники, уже находящиеся в духовном мире, были инспирирующими гениями для позднее воплощенных аристотелевских душ, с которыми они вступили в соглашение. Жизнь вообще в то время была иной, чем теперь. Верится ли в это сегодня или нет — все равно, но дело обстояло так, что если направить на то время духовный взор, то можно найти, например, такого духа, как Алан Островитянин, сидящего в своей уединенной келье, отдавшегося своим занятиям и ожидающего духовного посетителя из сверхчувственного мира, который вступил бы с ним в общение и который является некоей аристотелевской душой. Да также и позднее, когда в ордене доминиканцев появились аристотелики, у них было сильное сознание своей принадлежности к духовному миру. Это следует из такого факта: один учитель-доминиканец спустился в земную физическую жизнь раньше, чем другая душа, с которой он был связан; эта последняя задержалась в духовном мире, чтобы закончить там нечто, что она должна была, воплотившись, принести на Землю, чтобы затем действовать совместно с ранее воплотившейся душой. И это сознавалось ими. Они сознавали себя в своих деяниях, в своей работе связанными с духовным миром. Все это было вычеркнуто из позднейшей истории. Но истину об исторической жизни не вычитать из документов Нового времени, — ее надо добыть из жизни. И надо иметь непредвзятый взгляд в отношении жизни. Надо видеть проявления жизни также и там, где она развивается внутри поистине мало симпатичного круга людей, — развивается как нечто такое, что кармой введено именно в этот круг людей, но что внутренне означает нечто совсем иное. Такое прочтение событий, мои дорогие друзья, в ходе моей жизни выступало мне навстречу самым замечательным образом. И теперь я впервые прозреваю во многое из того, что отчетливым образом, словно оккультное письмо, выступало мне навстречу в ходе жизни. Ведь карма творит и действует поистине таинственным образом в отношении самых значительных вещей, которые переживаешь. И я хотел бы сказать: то, что я сегодня здесь (а в других местах в другое время) говорю о таких вещах, как школа в Шартре и все то, что ей предшествовало, это также заключается в своеобразии кармы. Ибо самые выдающиеся люди, которые учили в школе Шартра, принадлежали к ордену цистерцианцев. Так вот, цистерцианский орден, подобно другим орденам внутри католического развития, пришел в упадок, но "ведь в этом процессе упадка много видимости. Индивидуальности порою продолжают старые, чрезвычайно ценные также и для антропософии духовные направления, находясь внутри взаимоотношений, к которым они, собственно, не принадлежат; однако жизнь, карма привела их туда. Примечательно то, что с моей ранней юности и до определенного времени ко мне всегда что-то подступало из цистерцианского ордена. Когда я окончил народную школу, то я (по причинам, которых я коснулся в автобиографии «Мой жизненный путь») был направлен моими близкими в реальное училище, а не в гимназию, — едва не став между тем учеником гимназии при цистерцианском ордене. Казалось само собой разумеющимся, что я должен был бы стать им. Но этого не произошло, — конечно, в силу хороших кармических оснований. Но реальное училище, в котором я учился, находилось лишь в пяти шагах ходьбы от гимназии цистерцианского ордена. Можно было познакомиться со всеми этими превосходными учителями-цистерцианцами. Речь тут идет не об ордене, но об отдельных индивидуальностях. Еще сегодня я с глубоким удовлетворением думаю об одном таком священнике-цистерцианце* (*Вильгельм Нейман (1837-1919).), который с поразительным воодушевлением преподавал в той гимназии немецкую литературу. Я так и вижу перед собой этих личностей, которые прогуливаются по той улице, которая называлась в Винер-Нейштадте Аллейным переулком, — прогуливаются, прежде чем идти на занятия в гимназию. Эти профессора-священники в штатской одежде были чрезвычайно одаренными людьми. И меня в то время гораздо больше привлекало прочесть в конце учебного года программные статьи этих профессоров-цистерцианцев, чем читать учебники в течение учебного года; так я читал с ревностным усердием то, что эти цистерцианцы из Винер-Нейштадтской гимназии излагали по учебному плану как свою собственную мудрость. Короче говоря, монашеский орден цистерцианцев был мне близок. И вполне вероятно, что если бы я поступил в цистерцианскую гимназию, то сам стал бы цистерцианцем (это, конечно, одна из тех гипотез, которые выдвигают лишь для того, чтобы осветить положение вещей). В Вене все это затем продолжалось (я рассказывал об этом в «Моем жизненном пути»). По прошествии некоторого времени я стал посещать кружок, который собирался у Делле Грацие, где часто бывали профессора теологии Венского теологического факультета. С некоторыми из них я очень близко познакомился. Все они тогда были деятельными членами ордена цистерцианцев. Я опять сошелся с цистерцианцами. И благодаря тому, что теперь проходит через орден цистерцианцев, я смог проследить кое-что из далекого прошлого. Я укажу вам на одно событие, чтобы показать, как действует карма. Благодаря "журфиксам" у Делле Грацие (в Англии они называются "five-o'clock teas") я хорошо познакомился с часто бывавшими там профессорами теологического факультета. Я прочел там один доклад, на котором присутствовал одни священник из ордена цистерцианцев, — это был исключительно выдающийся человек. И когда я закончил свой доклад, он сказал нечто крайне своеобразное — нечто такое, что я могу передать только в следующей форме: он сказал мне несколько слов, в которых заключалось воспоминание о совместном бытии со мной в одной из прошлых земных жизней. Такие вещи имеют воспитательное значение для жизни человека. Это было в 1889 году. Конечно, в журнале "Гётеанум" я мог рассказать только о внешних частностях этих вещей; мои статьи оттуда появятся в виде отдельной книги*(*См. "Мой жизненный путь", гл. 8 (ПСС, том 28).) — с примечаниями, в которых тогда будет учтена внутренняя сущность происходившего. Вы видите, что здесь мы имеем нечто от тех кармических оснований, которые привели к тому, что я вообще могу говорить в такой форме об этих духовных течениях. Подготовкой для этого может быть только сама жизнь, а не штудирование. Итак, я показал, как совместно действовали платоновское и аристотелевское течения. В свою очередь также и аристотелики прошли через врата смерти. И в эпоху души сознательной материализм на Земле стал все больше и больше брать верх. Но как раз в то время, когда материализм начал наступление на Земле, тогда (приходится сообщать об этом, пользуясь тривиальной терминологией) в сверхчувственных мирах была основана своего рода школа Михаила — расширенная школа Михаила, в которой объединились после смерти души Бернарда Сильвестра, Алана Островитянина и опять-таки души Аристотеля и Александра. В этой школе различные человеческие души, какие тогда не были воплощены на Земле, объединились с духовными существами, которые совершали свой жизненный путь без земных воплощений, но которые были связаны с человеческими душами. Сам Михаил там действовал как учитель, созерцая из прошлого великие учения древних мистерий и давая чудесный образ тайн древних мистерий, но одновременно давая и величественную перспективу того, что должно произойти в будущем. И видите ли, в некоторой форме там находятся известные души, которые в ходе многих земных жизней отчасти принадлежали к этой плеяде, участвуя в XIV —XV столетиях в этой сверхчувственной школе. Эти сонмы душ стремятся примкнуть к Михайлову течению, воспринимают в свои волевые импульсы желание связать себя с Михайловым течением. Можно направить ясновидческий взор на эти души. Мы находим их внимающими учениям Михаила в его сверхчувственной школе, ибо совсем немногие из них жили тогда на Земле, но почти все переживали время между смертью и новым рождением, участвуя в этом сверхчувственном собрании. Мы находим их ныне в тех душах, воплощенных на Земле, которые развивают честное, глубокое, верное устремление к антропософскому движению. В карме тех людей, которые честным, душевно честным образом стремятся к антропософскому движению, заложены импульсы, которые надо исследовать в сверхчувственном мире также и в отношении кармы. Конечно, то, что эти души благодаря их карме попали в такое небесное сообщество, имеет свое основание в том, что они в прошлых земных жизнях образовали такую карму, что она привела их именно туда. Однако карму человеческих душ ведь не понять, если рассматривать только то, что разыгрывается на Земле, но игнорировать то, что происходит с душами во время между смертью и новым рождением. Рассмотрение мира бесконечно обогащается, когда наблюдение действующих в мире душ (а это в конечном счете все люди) начинается не тогда, когда люди рождаются на Земле, и кончается не тогда, когда они умирают: ведь со смертью их действия вовсе не начинаются и не прекращаются. В том, что происходит духовно, действуют не только те души, которые тогда воплощены на Земле, но действуют и другие души, находящиеся между смертью и новым рождением в сверхчувственном мире и посылающие оттуда лучи своего воздействия на Землю. В наших собственных действиях заключены импульсы, исходящие от таких душ. Все это действует совместно, ибо земные деяния людей в свою очередь вступают в небесный мир и там продолжают действовать дальше, как это я образно показал в первой драме-мистерии на примере личностей Капезиуса и Штрадера. Учитель Данте Брунетто Латини находится там. В свое время он умер, прошел через врата смерти, но это ведь есть некое преобразование жизни. Он там, он действует дальше, и мы находим его, когда ищем его духовно. Так делается более полным представление о духовном развитии человечества, ибо в нем всегда принимают участие так называемые умершие, а они, собственно, суть гораздо более живые, чем так называемые живые, то есть люди, в данное время живущие на Земле. Во многих отношениях кто-либо, вроде Брунетто Латини, хотя он ныне и не воплощен на Земле, причастен к весьма многим нынешним земным событиям. Таким образом, вы видите, как глубоко связана земная жизнь с жизнью сверхчувственной; нельзя говорить о каком-то сверхчувственном мире, отделенном от земного мира, от мира внешних чувств, — ибо все, что является чувственным, в то же время пронизано сверхчувственным, а все сверхчувственное проявляется в чувственном. И постигнуть земную жизнь можно, собственно, только тогда, когда видишь это сверхчувственное за земной жизнью. Вот что, мои дорогие друзья, должно стать характерной чертой антропософского движения после нашего Рождественского собрания: трактовка сверхчувственных фактов самым откровенным, непредвзятым образом, с полным их осознанием. Это должно быть характерной эзотерической чертой, отличающей антропософское движение. Только посредством этого антропософское движение действительно приобретет спиритуальное содержание. То, что мною было сказано о течении Михаила, имеет продолжение. Однако когда индивидуальности снова появляются на Земле, им приходится пользоваться тем физическим телом, которое возможно в ту или иную эпоху; они должны приспособиться к воспитательным импульсам той или иной эпохи. В материалистическое время из-за этого возникает некая внешняя оболочка. Наше материалистическое время воздвигает наибольшее количество препятствий для тех душ, которые в прошлых земных жизнях обрели много спиритуальности и должны теперь втиснуть эту спиритуальность в нынешние тела, обработанные вдобавок теперешними воспитательными мероприятиями. Так что вы не должны удивляться, когда я говорю: честно устремленные к антропософии души отыскиваешь указанным образом в прошлых периодах развития Земли. И невозможно заложить основ действительного познания, не видя этого взаимопроникновения во всем, что действует и живет в мире. Ибо духовное исследование связано с самой духовной жизнью; духовное исследование ищет дух именно на его путях. А пути духа иные в каждую эпоху. В нашу эпоху на них вступаешь только тогда, когда имеется твердая почва духовного познания также и внешней природы. За той эпохой, которую я описал в связи с течением Михаила, следует такая эпоха, которая здесь, на Земле, проявляется материалистически, обрабатывает все на материалистический лад. И в сверхчувственном мире интенсивно готовится импульс Михаила, который в эту нашу эпоху должен быть неким образом принесен с Неба на Землю. И наша эпоха не может исходить из содержания последних столетий: это надо знать, но исходить из этого нельзя. Обладая современным сознанием, исходить надо из того, что в последние столетия разыгрывалось в сверхчувственном мире. При обращении к этому соприкасаются с тем, что должно быть почвой антропософской деятельности, антропософской жизни в современности. И такие воззрения, которые я излагал в эти часы лекций, не должны восприниматься просто холодным рассудком и трезвой душой: они должны быть восприняты всем человеком, цельностью человеческого существа. Антропософия сможет стать чем-то для человечества только тогда, когда она будет воспринята цельностью человеческого существа. Это положено в основу нынешнего антропософского движения, соединившегося с Антропософским обществом со времени Рождественского собрания. Хотелось бы пожелать, чтобы это как можно глубже вошло в души причастных к этому людей, — чтобы они осознали то, что связано в душевной глубине с их кармой. Тем самым, мои дорогие друзья, мы создали своего рода основу для следующего воскресного собрания, когда мы намерены рассмотреть дальнейшее развитие течения Михаила и то, что отсюда вытекает для задач антропософии как задача духовной жизни современности вообще. |
Похожие:
 | Первая лекция дорнах, 10 октября 1915 г Проведение анализа штатного расписания по всем группам персонала для определения | | Первая лекция дорнах, 19 октября 1922 г Утвердить прилагаемую федеральную целевую программу «Культура России (2012 2018 годы)» (далее Программа) |
| Первая лекция дорнах, 17 февраля 1923 год Губарева Л. И., Мизирева О. М., Чурилова Т. М., Практикум по экологии человека (учебное пособие) / Под ред. Л. И. Губаревой. – М.:... | | Первая лекция дорнах, 4 ноября 1916г ... |
| Лекция первая дорнах, 29 ноября 1918 г Джеральд Р. Уикс, Лучиано Л'Абат. Психотехника парадокса. Практическое руководство по использованию парадоксов в психотерапии. Методические... | | Первый доклад дорнах, 25 июня 1924 года Охватывает разнообразные виды творческой деятельности, которые выделены в три основных направления: декоративно-прикладное, художественно-эстетическое... |
| Дорнах, 20 июня 1924 Издаваемый впервые настоящий курс лекций (или бесед, как называл их сам автор) был прочитан в 1986/1987 учебном году в Тбилисском... | | Первая лекция Лейпциг, 2 сентября 1908 года Учебно-методический комплекс по учебной дисциплине «История отечественного государства и права» для специальности 030503 (51) – 0201... |
| Первая лекция 16 февраля 1924 года Приуральский район, решением Районной Думы муниципального образования Приуральский район от 18 апреля 2013 года №17 «О структуре... | | Первый доклад Дорнах, 8 сентября 1924года Рабочая программа составлена на основании гос впо специальности 03060062 – журналистика (квалификация журналист) |
| Лекция первая 30 сентября 1916 года (После постановки сцены в кабинете... Написание и защита дипломного проекта является заключительным этапом подготовки студента по специальности «Менеджмент организации».... | | Первый доклад Дорнах 27 сентября 1920 г Рабочая учебная программа дисциплины «Философия» подготовлена в соответствии с Федеральным государственным образовательным стандартом... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Одно, максимум, два: в первый раз, когда шел в первый класс да, возможно, первая лекция в родной альма-матер. Вот, пожалуй и все.... | | Восемнадцать лекций, прочитанных для священников в Дорнахе с 5 по... Среди курсов (1)*, проведенных в Гётеануме между 4 и 23 сентября, был также курс для священников Общины христиан. Он был в самом... |
| Лекция №1 Первая двухпартийная связка: федералисты-антифедералисты (республиканцы), 1789-1825 | | Лекция I и проблема языка и сознания лекция II 31 слово и его семантическое... Монография представляет собой изложение курса лекций, про* читанных автором на факультете психологии Московского государственного... |
