Значение религиозно-педагогической деятельности

В текущем году отмечается 175-летие замечательного народного учителя и широко известного религиозного деятеля Василия Тимофеевича Тимофеева.

Будучи незаурядным, щедро одаренным от природы человеком, он посредством самообразования глубоко постиг педагогическую теорию и практику своего времени и вошел в историю как ближайший соратник создателя широко известной системы образования инородцев России Н.И.Ильминского¹, умелый организатор школьного дела и новатор в области методики обучения и воспитания детей на идеях корифеев отечественной педагогической мысли. Благодаря его подвижнической деятельности во многих национальных регионах империи были открыты, обеспечены учителями и стали функционировать десятки сельских школ начальной грамоты.

Велика его заслуга в разработке алфавита и создании письменности нерусских народов. Ему принадлежит слава первопроходца в отправлении православного богослужения инородцев на их родных языках. Он внес неоценимый вклад в формирование разнонациональной светской и этноконфессиональной интеллигенции прежде неграмотных народов, массовому приобщению их к православной вере. Закономерно, что среди питомцев «школы Тимофеева» впоследствии оказалось немало видных деятелей науки и техники, производства, военного дела, культуры и искусства, служителей культа, достойных граждан и патриотов своей страны.

Меняются эпохи, но не ослабевает интерес исследователей к жизни и деятельности В.Т.Тимофеева, ибо там содержится объяснение его незаурядных нравственных и деловых качеств. Особенно актуализировался он накануне юбилея, в период подготовки к публичным мероприятиям и, прежде всего, к научно-практическим конференциям, посвященным просветительной деятельности юбиляра.

Пользуясь случаем, хочу выразить удовлетворение по поводу прошедшей с благословения и при участии Архиепископа Казанского и Татарстанского Анастасия 11 мая сего года в Казанской духовной семинарии научно-практической конференции на тему «Роль В.Т.Тимофеева в зарождении и становлении духовно-нравственного просвещения и светского образования кряшен», открывшей полосу юбилейных мероприятий. Несмотря на ограниченный состав участников, она способствовала оживлению интереса не только и не столько к личности юбиляра, сколько к этносоциальному, духовно-нравственному, интеллектуальному и культурному развитию кряшенского населения Волго-Камского края, его интеграцию в российское цивилизационное пространство. Сейчас в семинарии завершается работа по подготовке материалов конференции к печати. С их появлением внимание исследователей к затронутой проблематике, надо надеяться, еще более возрастет.

Без всякого сомнения, актуализирует научно-познавательные устремления специалистов и любознательной общественности выход в свет репринтного издания выпущенной Н.И.Ильминским в 1887 году книги «Казанская центральная крещено-татарская школа: Материалы для истории христианского просвещения крещёных татар», суть которой её составитель выразил в преамбуле: «В начале книги является крестьянский юноша, старокрещёный татарин Василий Тимофеев, обучавшийся лишь в сельской школе; а в конце книги прилагается послужной список, изображающий его нынешнее состояние и значение, – это тем более, кстати, что самая книга содержит главным образом историю постепенного развития его просветительной деятельности».¹ Переиздание этого ценнейшего исторического документа приурочено к проведению сегодняшней конференции и осуществлено при поддержке главы Мамадышского муниципального района Анатолия Петровича Иванова. Позвольте выразить ему нашу общую благодарность за этот акт доброй воли.

Первое знакомство с биографией В.Т.Тимофеева воскрешает в памяти невольные аналогии. Прежде всего, приходит на ум сравнение ее с судьбой Максима Горького, официальный курс обучения которого был ограничен церковно-приходской школой, а подлинным университетом стало самообразование, поставившее его в один ряд с величайшими мыслителями мира. Нечто подобное, только в более затруднительном варианте было у Тимофеева: русская начальная школа с полуграмотным дьячком в роли учителя как первый шаг не знавшего ни слова по-русски деревенского мальчишки в огромный мир знаний и продолжавшаяся до самой смерти постоянная, кропотливая самостоятельная учеба.

Вместе с тем напрашивается сопоставление Тимофеева с А.С.Макаренко, В.А.Сухомлинским и другими организаторами народного образования уже как проводника в жизнь новаторских педагогических идей, то есть мудрого народного учителя-практика. И конечно, особого разговора заслуживает личность о. Василия как священнослужителя, православного просветителя и духовного наставника своих сородичей. Не случайно, его звали апостолом кряшен.

Каким же был этот человек? До наших дней дошли лаконичные сведения о его внешности: «Рост 2 аршина 4 ²/₈ вершка; волосы, брови черные; глаза карие; нос, рот, подбородок обыкновенные; лицо чистое. Особые приметы: ус и борода на перерезе светло-русые».² Подтверждают словесный портрет сохранившиеся фотографии. Таким в той или иной степени он известен всем поколениям кряшен, многим тюркским и угро-финским народам, педагогической общественности и православному духовенству. Но представление наших современников о нем распространено преимущественно вширь, а не вглубь. При ближайшем рассмотрении выясняется, что не только общественности, но и узким специалистам в области педагогики, этнической истории, этнологии, краеведения и др. наук не известны самые, что ни на есть, элементарные сведения о нём.

В свое время меня удивило отсутствие в научной литературе точных дат и общего срока жизни кряшенского первоучителя и священнослужителя. Годом его рождения повсюду значится 1836. В некрологе указано, что он скончался 2 декабря 1895 года на 59 году жизни,¹ следовательно, надо полагать в возрасте полных 58 лет. Такое было возможно, если он родился в декабре 1936 года после 2 числа, или в 1837 году. Но день и месяц рождения ни в одном из ранее отслеженных мной источников не указаны.

В дневниковых материалах Василия Тимофеевича есть сообщение о том, что в 1858 году, не имея средств, чтобы откупиться от рекрутчины, он был вынужден покинуть монастырь, в котором находился на послушании, и вернуться из Казани в деревню, где родители вскоре женили его. А затем он повествует о том, что двое его первых детей умерли в младенчестве.² О более поздних эпизодах семейной жизни, уже в Казани, он ничего практически не рассказывает. Только в письмах Н.И.Ильминского скупо просачиваются кое-какие отрывочные сведения: о болезни и смерти жены и старшего сына.³

До самого последнего момента в научном обороте не было ничего относительно выживших детей Василия Тимофеевича. Даже имена не упоминались. Так, в 1865 году, повествуя о посещении школьниками церкви, Н.И.Ильминский вскользь помечает: «Жена же учителя оставалась дома, потому что не на кого было покинуть ребенка и хозяйство».⁴ А много лет спустя, конкретизирует: «В это время зачалась крещено-татарская школа; у Тимофеева родился сынок».⁵ И уже после смерти жены и старшего сына в письме к К.П.Победоносцеву, 17 февраля 1884 года, сообщает: «у него дети – дочь лет 17, кончившая курс в училище девиц духовного звания, и два сына 15 и 5 лет».⁶ И снова – ни имен, ни подробностей.

К счастью, в Национальном архиве Республики Татарстан сохранились метрические книги села Тавели, в приход которого входила тогда деревня Никифорова. В одной из них, за 1836 год, мне выпала удача найти такую запись: «В апреле. Двадцать четвёртого числа деревни Никифоровой у ясачного из татар старокрещёна Тимофея Васильева и законной его жены Евфимии Ивановой родился сын Василий. Молитвовал, имя нарёк и крещение совершил (26 числа) Николаевской церкви священник Алексей Егоров Аполлинариев. При крещении находились диакон Иосиф Тавельский, пономарь Степан Алексеев».⁷

С обнаружением этого документального свидетельства научный оборот обрёл забытую по неизвестным обстоятельствам точную дату рождения В.Т.Тимофеева, что устраняет допущенную в некрологе и смущавшую исследователей неточность о его смерти, последовавшей в возрасте 59 лет, то есть на 60 году жизни.

В тех же книгах удалось почерпнуть некоторые сведения, позволившие прояснить показавшиеся непонятными толкования Василия Тимофеевича в опубликованном им Миссионерско-педагогическом дневнике, когда, заехав на ночлег в деревню Актуба Афанасовского прихода Мензелинского уезда, на вопрос хозяина: «Кто ты и откуда?» он ответил: «Я Мамадышского уезда, из деревни Никифоровой. Сын Тимофея, Борисовых».¹ Это дало мне основание при подготовке комментариев к сборнику «Есть такой народ – кряшены»² указать, что Василий Тимофеев – урождённый Борисов. Как выяснятся теперь, по сопоставлению приведенных фактов, это и так, и не совсем так.

Поскольку простолюдины в сельской местности фамилий тогда не имели и при необходимости различались по семейно-клановым признакам, постольку имя отца в официальных записях было определяющим. Исходя из метрических сведений, дед Василия Тимофеевича был Василий Борисов, то есть по ныне принятым понятиям Василий Борисович, отец соответственно Тимофей Васильев, стало быть, Васильевич. По этой логике на ночлеге заезжему путнику следовало отрекомендоваться Тимофеевичем, или по бытовавшей тогда традиции – Тимофеевым, но он предпочел сослаться на отчество (в качестве фамилии?) деда. Возможно, по прозванию одного из патриархов семьи в деревне их звали Борисовыми. В кряшенских селениях по сей день сохраняется такой обычай.

Покуда речь зашла о патриархальной семье, добавим, что бабушку Василия Тимофеевича звали Агафией Емельянов/н/ой, мать – Евфимией Иванов/н/ой. Были у него братья: старший Яков, младший Игнатий, и сестры Евдокия и Дарья.³

25 января 1859 года в Метрической книге Николаевской церкви села Тавели сделана следующая запись о бракосочетании: «Жених старокрещёна Тимофея Васильева сын Василий, православный, первым браком, 2… (вторая цифра нечётко, должно быть 22 – А.Ф.) лет, невеста старокрещёна Алексея Афанасьева дочь Матрона, православная, первым браком, 20 лет».⁴ В том же году имеется запись о рождении 28 октября и крещении 4 ноября у Василия Тимофеева и Матроны Алексеевой сына Павла,⁵ а в 1861 году – о рождении у них же 4 августа и крещении 6 числа дочери Вассы.⁶ Согласно указанной метрической книге, 2 сентября 1860 года Павел «умер от младенческой»,⁷ и в записях 1862 года упоминается только годовалая дочь Васса.⁸ Но уже в следующем году и она в метрической книге не значится.⁹

Так же скупы сведения о жизни семьи в Казани. 5 февраля 1875 года Н.И.Ильминский пишет Игнатию, младшему брату Василия Тимофеевича: «Маленький Василий, гимназист, лежал, должно быть, около одного или двух дней, потом выздоровел и начал ходить учиться. Сегодня пришло известие, что самый маленький сын Евфимий умер. Он ведь очень плох был. Говорят, и Поля тоже не особенно здорова; сохрани ее Бог! Очень красивая, очень умная девушка»¹⁰. 17 ноября 1883 года: «у Василия Тимофеевича матушка Матрёна очень слаба; дочь кончила курс и живет у них, – премилая девушка»¹. О трагической судьбе сына Василия, умершего в возрасте 18 лет, стало известно уже после кончины Н.И.Ильминского из его опубликованных в 1895 году писем к К.П.Победоносцеву² и сообщения В.Т.Тимофееву из Петербурга об аудиенции у Государыни Империатрицы 25 октября 1885 года, во время которой Н.И.Ильминский поведал ей об о. Василии, «что похоронил жену и взрослого сына»³.

Из выживших детей достаточно полно известна судьба дочери Пелагеи, которая по окончании училища стала учительствовать в школе отца, затем вышла замуж за его преемника Т.Е.Егорова⁴ и 27 лет отдала преподавательской работе⁵.

Из сообщения протоиерея Павла Павлова на научно-практической конференции в Казанской духовной семинарии стало известно о младшем сыне о. Василия – Алексее, который будучи ветеринарным врачом, долгое время жил на Кавказе и умер там во время Великой Отечественной войны. Его сын Кирилл (1914-2004), внук о. Василия, был ученым-филологом, доктором наук, профессором, работал в вузах Москвы, Ленинграда, Благовещенска, Новосибирска. В частных письмах упоминал (без имени) двух своих сестер, то есть дочерей А.В.Тимофеева от второй жены.

Таковы, конечно, далеко не полные сведения, уточняющие биографию В.Т.Тимофеева и его потомков. Будем надеяться, что родословная дорогой всем кряшенам династии впредь будет пополняться более интенсивно.

В незамысловатом и бесхитростном тексте воспоминаний Василия Тимофеева ясно прочитываются те коллизии, которые оказали решающее влияние на становление его жизненных устремлений, духовно-нравственного облика, мировоззренческой позиции, деловых качеств. Судьбоносен по своей сути первый сохранившийся в его памяти эпизод, связанный с ношением православных икон по деревенским избам. Тут и проявление детской любознательности к святым таинствам, и робость от непонимания происходящего, и незаслуженная выволочка, которую устроил отец.⁶

Вася формировался под воздействием двух противоположных, взаимоисключающих ипостасей добра и зла. Это и примитивный языческий уклад жизни с постоянной боязнью нечистой силы, домовых, леших, водяных и прочих духов, и манящие своим таинством церковные песнопения, и впечатляющие рассказы о жизни святых, наставления на праведные поступки и вера в светлое загробное существование.

Точкой отсчета, с которой началась осознанная жизнь и становление его гражданской позиции, стал принудительный угон в сельское училище. Сам он этот драматичный момент изложил так: «Взял хлеба и вышел из избы со слезами. Дошел до ворот, отворил ворота, вышел, затворил их, и стал лицом к востоку. И пришло мне в голову перекреститься. Я перекрестился и сказал в себе: ну, буду терпеть, что будет. И пошел дальше…». Это был первый проблеск, который указал путь к православной вере. Вася интуитивно, подсознательно сделал этот шаг, но он определил всю его дальнейшую жизнь. После этого уже не случайным кажется его зарок: «если выучусь, стану других учить»,⁷ – которому он остался верен до конца своих дней.

Принудительное обучение в школе начальной русской грамоты, благополучно пережить которое помогли, с одной стороны, рано проснувшаяся тяга к знаниям и природная одаренность, а, с другой стороны, как это ни покажется странным, тяжелая, угнетающая обстановка в семье, приучившая детей к терпению, безропотному преодолению невзгод, умению, пусть по наитию, разбираться в людях, полагаться лишь на свои силы, доводить начатое до конца.

Две взаимоисключающие ипостаси, две несовместимые противоположности постоянно испытывали юное существо на прочность. Необъяснимая жестокость отца и сентиментальная любвеобильность молодого учителя-семинариста. Схоластика школьных занятий на непонятном языке и произвольные упражнения добродушного хозяина квартиры по запоминанию русских слов. Карьерные помыслы родителей и неведение перспективы учениками. Отвращение товарищей к учебе, учителям, школьным порядкам и тяга Васи к знаниям, к вере, стремление к возвышению над заурядной действительностью. Как два оселка, эти противоположные реалии детской жизни отшлифовали в уме и сердце Василия понятия и представления, которые стали нормой его помыслов и действий, указали ему эффективные приемы и методы обучения и воспитания детей, в совокупности сформировали его компетентность как народного учителя, воспитателя-наставника.

Следующим этапом, сыгравшим определяющую роль в духовном становлении и развитии Василия Тимофеева, было его монастырское послушание. Следует заметить, что веру он обрёл в раннем детстве. По мере овладения русским языком и приобщения к церковным богослужениям, он не только окончательно порвал с язычеством, но и пытался освободить от него своих близких родственников и односельчан. «…Я много раз принимался увещевать их, чтоб они бросили эти языческие обряды», – признавался он, – «но… толком объяснить всего не умел».¹ Так как сам многого не понимал, а просветить было некому.

Стремление к духовному прозрению, в конце концов, привело его в монастырь. За два года пребывания в нем Василий заметно преуспел в изучении русского и церковно-славянского языков, приобрел навыки перевода богослужебных текстов, упорядочил ранее полученные знания и приступил к систематическому изучению богословия. «В монастыре я видел много способов к научению и познанию веры. Я этому был очень рад. И захотелось мне остаться в нём навсегда»,² – подвел он итог своему послушанию. Но его желанию не суждено было сбыться.

Только через пять лет он ненадолго и в другом качестве вернётся в монастырь. Это возвращение поделит его жизнь надвое: оставшийся, как бы подготовительный этап, поиск жизненного пути и предстоящий, открывающий перспективы самоутверждения, самореализации. Так уже сложилось, что второй этап, несмотря на то, что он проходил под покровительством и всесторонней поддержке Н.И.Ильминского, проходил совсем не гладко. Начал он этот отрезок своей жизни в 1863 году водовозом женского монастыря, что вскоре, после того как по рекомендации того же Н.И.Ильминского он был устроен практикантом, то есть преподавателем практических занятий татарского языка в духовную академию, это дало повод злословить, что вот, мол, теперь и водовозов определяют в профессора. Но суть не в этом.

Трудность заключалась в необходимости освоения профессии вузовского преподавателя человеком, не имеющим даже начального педагогического образования. Кроме того, Н.И.Ильминский с первых же дней пребывания в Казани привлек его к переводческой деятельности, что опять-таки, как известно, требует большого интеллектуального напряжения. Положение усугублялось ещё тем, что параллельно с этим В.Т.Тимофеев в крохотной нанимаемой каморке приступил к обучению грамоте детей односельчан, по сути дела устроил домашнюю школу, которая стала зародышем образцового учебного заведения второй половины XIX - начала XX столетий.

Несмотря на то, что каждый из этих видов занятий В.Т.Тимофеев начал осваивать исподволь и уже имел практические навыки производства необходимых работ, характер повседневной деятельности они обрели с официальным открытием Казанской центральной крещёно-татарской школы. К этому моменту В.Т.Тимофееву исполнилось 28 лет. За его спиной уже были учительская практика, участие в совершенствовании приспособленной к кряшенской огласовке кириллицы и распространении основанной на ней письменности, в переводе букваря, богословских книг и молитвенных текстов, в апробировании переводов непосредственно в массе кряшенского населения.

В дальнейшем каждое из этих направлений было развито в масштабах учебного округа, функционировавшего на территории нескольких губерний и епархий, а в некоторых случаях и по всей империи. Тем самым было положено начало системе инородческого образования со всеми входящими в круг её интересов сферами интеллектуального, духовного, культурного просвещения многонационального населения регионов России.

В общих чертах плоды этой просветительной деятельности широко известны. Но в данный момент нас интересуют конкретный вклад и результаты деятельности В.Т.Тимофеева. Наверное, мы не отойдём от истины, если одним словом охарактеризуем сущность тимофеевского подвижничества, это – новаторство. За что бы он ни брался, чем бы ни занимался – повсюду был пионером, первооткрывателем, первопроходцем, первостроителем в широком смысле этого слова.

Главная историческая заслуга Н.И.Ильминского и В.Т.Тимофеева – создание азбуки, письменности, литературного, делового и церковно-кряшенского языка. Наверное, не стоит объяснять, что это значит в судьбе сплошь неграмотного, оторванного от цивилизации народа. Не вдаваясь в научные дискуссии о правомерности существования кряшенского языка (это вопрос специальных научных исследований), возьму на себя смелость констатировать, что обретение кряшенами письменности по своей значимости соразмерно гуманитарной революции. Ибо это было решающей предпосылкой постановки переводческой деятельности, создания национальной школы, отправления церковных богослужений на родном языке, развития книгопечатания, возникновения художественной литературы и искусства, проникновения грамотности в повседневный быт.

Для обоснования этой мысли можно сослаться на дневники В.Т.Тимофеева¹, которые, на мой взгляд, со стилистической точки зрения ни в чём не уступают, например, известным путевым очеркам С.В.Чичериной² как литературному жанру. Я уже не говорю о поэтическом творчестве Якова Емельянова³, который не владел татарской письменностью, писал по-кряшенски. Это не только мои досужие измышления. Известна высокая оценка стихотворной манеры и особенно лингвистических новаций Якова Емельянова литературоведом Х.У.Усмановым. Еще дальше в трактовке кряшенской языковой традиции пошел Ф.Загидулла. «…В основе сегодняшнего литературного татарского языка лежит не язык Ш.Марджани, Р.Фахретдина и даже Г.Тукая, а язык кряшенского поэта Я.Емельянова», – утверждает он.¹

Вторая заслуга – содействие в разработке педагогической концепции и создание методики инородческого образования. Следует иметь в виду, что идея обучения детей инородцев на их родных языках вызывала ужас самой образованной, интеллектуальной элиты России. Тогда даже мысль о возможности изучения в инородческой школе русского языка как обычного предмета представлялась крамольной. О методике же, как целостной совокупности приемов и средств воспитания и обучения, никто и не помышлял. Н.И.Ильминскому и В.Т.Тимофееву это противодействие удалось преодолеть. Их школа стала колыбелью методики инородческого образования. С концептуальной точки зрения секрет успеха школы состоял в том, что воспитание было поставлено на первое место, то есть к обучению шли через воспитание. Такой подход не оставлял места для урокодательства, заформализовавшего впоследствии школу.

Следующая, равная двум первым по своему значению заслуга – создание инородческой школы, школы нового типа. Не православно-религиозной или сугубо ортодоксально-миссионерской. А школы общеобразовательной с этноконфессиональным компонентом и полифункциональной с ярко выраженным профессиональным (педагогическим) уклоном. Подтверждение тому – пропорциональное распределение светских и религиозных дисциплин, разумный воспитательный комплекс, рациональная система подготовки к жизни, к самостоятельной профессиональной деятельности. Такой школы в России не было.

Это была подлинно народная школа. Её теоретические основы заложили отец русской педагогики К.Д.Ушинский, его соратники П.Ф.Каптерев, П.И.Ковалевский и их единомышленник Н.И.Ильминский², а стены воздвигли и вдохнули в неё жизнь народный учитель, педагог от Бога В.Т.Тимофеев, его соратники и такие же беззаветные приверженцы Н.И.Ильминского И.Я.Яковлев, К.А.Андреев. Только такая школа могла стать центром консолидации инородческого населения, истоком общественных движений, очагом самобытной культуры и православной духовности.

В связи с этим хочу особо подчеркнуть заслуги В.Т.Тимофеева в переводческом деле. Дело в том, что скорейшим путем приобщения не имевших своей письменности народов к сокровищницам мировой цивилизации было заимствование чужеродных знаний. Именно переводы с иных языков стали первыми источниками знаний и у кряшен. Следовательно, не будь таких переводов, было бы невозможным открытие кряшенских школ, ведение церковного богослужения на родном языке.

Бесценна заслуга В.Т.Тимофеева как организатора народного образования. По сути дела все кряшенские сельские школы, которые наряду с покровительством со стороны Братства св. Гурия признавались филиалами или отпрысками казанской школы были созданы В.Т.Тимофеевым, в редком случае – его воспитанниками. К концу века насчитывалось 60 кряшенских школ. Значит, каждый год в среднем открывалось по две школы. За одно это В.Т.Тимофееву надо поставить памятник. Исключительная роль этих школ заключалась в том, что они позволяли донести письменность, начальное образование до кряшенских анклавов, отстоящих далеко от Казани, и благодаря распространению грамотности способствовать установлению и поддержанию деловых связей центра с перифериями.

В заслугу В.Т.Тимофееву надо поставить и подвижничество в распространении и укреплении православной веры в кряшенской среде. Причем речь идет не только об исполнении им пастырских обязанностей, включая введение богослужения на родном языке в школьной церкви, настоятелем которой он был, но и о содействии епархиальным властям в строительстве церквей и часовен, в подготовке священнослужителей, в миссионерском служении, в надзоре за кряшенскими приходами и назидании их прихожан. Главный итог этого превзошел все пределы: кряшенские школы и кряшенские приходы сумели сделать то, чего не могла добиться официальная власть – остановить процесс исламизации кряшен и сохранить их в качестве этноконфессиональной общности.

И, наконец, В.Т.Тимофеев был первым кряшенским интеллигентом в самом высоком значении этого слова. Современники неизменно отмечали в нём завидную эрудицию, ровный характер, тактичность, общительность, доброжелательное отношение к собеседникам и окружающим. Своеобразный портрет отца кряшенской интеллигенции. Этого определения он заслуживал не только потому, что сам был его достоин, но и в неизмеримо большей степени потому, что воспитал, дал путевку в жизнь тысячам интеллигентов. Созданная им школа, без всякого преувеличения, – колыбель кряшенской интеллигенции.

К заслугам В.Т.Тимофеева, безусловно, относятся и установившееся при его жизни толерантное отношение к кряшенским детям и вообще ко всем кряшенам со стороны должностных лиц, русской общественности, совместно проживавших представителей разных народов, и налаженное взаимовыгодное сотрудничество с партнерами на ниве гуманитарного и православного просвещения народа.

Отдавая должное прижизненным свершениям В.Т.Тимофеева, уместно заметить, что еще далеко не все из его исторически ценного и актуального для современности наследия осмыслено и используется нами. Хочется верить, что посвященные его имени, его трудам и его памяти юбилейные мероприятия возбудят пытливость исследователей и послужат стимулом для новых научных поисков и создания монументальных научных трудов. Это, так сказать, в перспективе. А в ближайшее время хорошо было бы увидеть на родине юбиляра – в с. Никифорово и г. Мамадыше – атрибуты памяти выдающегося земляка. Он этого достоин, а кряшенам сегодня это по силам.

Известно, что предстоящий год несёт 190-летие Николая Ивановича Ильминского. Уже сейчас предпринимаются шаги к тому, чтобы юбилей нынешний и юбилей предстоящий, так же как их виновники, совместились в современной истории и стали единой демонстрацией их интеллектуального, духовного, нравственного, эстетического и культурного наследия. Предваряя это единение, как первую ласточку будущих торжеств, совет ветеранов кряшенского движения г. Казани осуществил репринтное издание увидевшего свет 115 лет тому назад сборника «Письма Н.И.Ильминского к крещеным татарам». Его первый, самый большой по объему раздел содержит послания к В.Т.Тимофееву. Мы очень надеемся на то, что презентация этого переиздания, намеченная на начало будущего года, станет данью уважения и признания заслуг корифеев научной мысли и подвижников просвещения, властителей помыслов и духовных наставников кряшенского народа.