«Все, что вы написали, пишете или когда-нибудь напишете, уже напечатала Ольга Шапир в киевской синодальной типографии»,- заметил Илья Ильф в своих записных
Скачать 2.32 Mb.
|
Я был в Ку-Клукс-Клане «Я был в Ку-Клукс-Клане» — так называлась наделавшая много шума в середине пятидесятых годов книга американского журналиста Стетсона Кеннеди. Книга эта, переведенная на многие языки, вышедшая тогда и в русском издании, была сенсацией, потому что никому из посторонних за сто лет существования этого таинственного ордена мрачных рыцарей в белых балахонах не удавалось в него проникнуть и представить миру свидетельство очевидца. Автор этих строк тоже был в Ку-Клукс-Клане. Произошло это четверть века спустя после Стетсона Кеннеди. Но если американский журналист проник в Клан тайком под видом одного из его членов и провел в этом качестве несколько лет, то я оказался в тайной штаб-квартире Ку-Клукс-Клана открыто, под своим собственным именем. И не только оказался, но и побеседовал с его главарем Робертом Шелтоном, носившим, как и всё в Клане, устрашающий титул «Имперского мага» и «Великого дракона». И не только побеседовал с этим самым драконом, но и взял у него большое телевизионное интервью. И вопреки предсказаниям друзей безнаказанно выбрался оттуда, а свое необычное интервью представил вниманию миллионов телезрителей. Интервью это, показанное по советскому телевидению, затем прошло по каналам многих зарубежных компаний, в том числе и по всем основным каналам американского телевидения. Оно привлекло прежде всего своей необычностью — ведь это было первое документальное свидетельство такого рода. Но, пожалуй, еще больший интерес, чем само по себе это интервью, повсеместно вызвал вопрос о том, как это удалось сделать? Каким образом советский журналист попал в штаб-квартиру Ку-Клукс-Клана и почему его главарь согласился на такое интервью? Все эти годы вплоть до самого недавнего времени меня осаждали вопросами на эту тему. Особенно любопытствовали мои американские коллеги — ведь никому из них сделать это не удавалось ни до, ни после. Однако, показав интервью по телевидению и рассказав о посещении Ку-Клукс-Клана в своей книге «Владыки без масок», я не мог раскрыть этого секрета. Не мог, потому что это было связано с немалым риском для тех, кто помог мне организовать это опасное предприятие. И только теперь, когда человек, открывший мне дверь в Ку-Клукс-Клан, ушел из жизни, я могу рассказать о том, как все произошло. С этого и начну рассказ, хотя придется, чтобы прояснить дело, сделать пространное авторское отступление от основного сюжета. Имя человека, заставившего главаря тщательно законспирированной расистской организации отступить от вековой традиции, — Чарльз Торнтон, один из крупнейших американских предпринимателей, обладатель состояния, измеряемого цифрой со многими нулями. В те годы я работал над книгой о богатейших людях Америки. При этом старался не только использовать многочисленные материалы, но и, по возможности, лично познакомиться с героями моей будущей книги, что было достаточно сложно и удавалось далеко не каждый раз. Чарльз Торнтон, известный в деловых кругах США под кличкой Тэкс, привлек мое внимание не только своим богатством, но и тем, прежде всего, что был фигурой среди крупнейших деятелей американского бизнеса необычной. Он не унаследовал, как, к примеру, Рокфеллеры или Морганы, огромных состояний, накопленных предками, не сколотил капитал по способу тех, кого в Америке именуют «баронами-разбойниками». Начав практически с нуля, Торнтон, проявив незаурядные способности, огромную энергию и редкую удачливость, вошел в первый ряд предпринимателей страны. Боевой летчик времен Второй мировой войны, он в конце ее оказался в штабе Военно-воздушных Сил, где близко познакомился и сдружился с Робертом Макнамарой, о котором шла речь выше. Деловая хватка друзей, принесшая им прилипшую на всю жизнь кличку «whiz kids» —«ловкие ребята», сделала их людьми, обратившими на себя внимание. Между тем знаменитая автомобильная компания «Форд» оказалась в те времена в положении крайне трудном. Ее основатель, знаменитый Генри Форд, одряхлел, а его сын Эдзел был человеком бездарным и неспособным к руководству. В компании заправляли сомнительные личности, которым историки приписывают внезапную и таинственную смерть наследника старого Форда — Эдзела. Началась внутрисемейная усобица, в результате которой компания оказалась на грани краха. И тогда знающие люди посоветовали новому главе семейства Фордов, внуку основателя династии Генри Форду-младшему пригласить в компанию «ловких ребят» — Роберта Макнамару и Чарльза Торнтона, что и было сделано. Действовали они весьма успешно. Макнамара вскоре возглавил автомобильный концерн, а Торнтон был его правой рукой, и дела быстро пошли в гору. «Форд» вскоре восстановил былые позиции. Через некоторое время Торнтон, не хотевший быть вторым номером, решил, что лучше работать на самого себя, нежели множить чужие миллионы. Проявив тонкое чутье и дальновидность, он посчитал, что делавшая тогда лишь первые шаги электроника — самое перспективное поле для собственного бизнеса. Им была обнаружена небольшая калифорнийская компания, созданная талантливым инженером Чарльзом Литтоном, который, запатентовав несколько удачных изобретений в области электроники, создал свое небольшое дело. Однако его администраторские таланты далеко не соответствовали инженерному дарованию, деловая хватка не относилась к числу его достоинств. Вот на этой фирме и остановил свое внимание Чарльз Торн-тон, купив ее на корню. Чутье его не подвело: электронный бизнес стремительно набирал силу. И через несколько лет компания, которую Торнтон назвал «Литтон индастриз», вошла в число крупнейших корпораций страны. Конечно, его деловая хватка стала важнейшим фактором успеха. Но не только хватка. Его связи тоже сыграли далеко не последнюю роль. Торнтона часто видели в Вашингтоне в кабинете его друга Роберта Макнамары, ставшего к тому времени министром обороны США. По-видимому, с этим обстоятельством связано в немалой степени то, что «Литтон индастриз» стала получать огромные заказы Пентагона. Ракетостроение, атомная энергетика, производство сложнейших устройств для военной техники — такова специализация калифорнийской компании «Литтон индастриз», и сегодня остающейся одним из китов американского военно-промышленного комплекса. Одним словом, встреча с Чарльзом Торнтоном представляла для меня особый интерес. Приехав в Соединенные Штаты, я написал ему письмо, в котором просил о такой встрече. Впрочем, без особой надежды на успех. Но неожиданно для себя через несколько дней, я получил ответ и приглашение Торнтона. посетить его в его штаб-квартире. Надо ли говорить о том, что уже на следующий день я летел в Лос-Анджелес. Торнтон принял меня с поначалу показавшейся мне неожиданной любезностью в своем доме, расположенном в лос-анджелесском пригороде Холмби-Хилз. Шикарная вилла, отделанная под испанский замок, своим видом являла благополучие обитателей. Сам район, в котором она расположена, служит в мире здешних состоятельных людей показателем супер респектабельности. Соседние дома принадлежат семьям Уолта Диснея и Бинга Кросби — короля американских шансонов. А свой дом Торнтон перекупил у Фрэнка Синатры, соблазнив его крупными отступными и вложив в переоборудование, перестройку дома, сооружение плавательного бассейна, декоративные роскошные и диковинные растения значительные средства. Меня встретил стройный, подтянутый человек того неопределенного возраста, когда о мужчине можно сказать, что ему не то около тридцати, не то за пятьдесят. Опять же сверх ожидания миллиардер отвел для беседы не обычный для людей его уровня и положения строго определенный срок, а провел со мной целый день. Мы побывали в его главном офисе, в цехах одного из его заводов, он подробно рассказывал мне о себе и о своем бизнесе. Поначалу я по наивности принял такой прием за дань тщеславию, стремлению показать себя в лучшем виде журналисту, который собирался рассказать о нем русским читателям. И, разумеется, ошибся. Дело прояснилось к вечеру, когда, вернувшись в дом, хозяин предложил мне поужинать. Мы спустились из его кабинета на первый этаж дома. Однако в столовую меня повели почему-то с заднего хода. Привели на кухню и поставили передо мной тарелку, на которой лежал порядочный кусок сырого мяса. «Но я не ем сырого мяса», — хотел было сказать я. Как выяснилось, мои хозяева об этом почему-то догадались сами, а пригласили они меня на кухню продемонстрировать еще один вид продукции «Литтон индастриз». Выглядела эта продукция как небольшой металлический шкафчик с несколькими кнопками. Открыв его, повар на моих глазах положил на полочку мясо и захлопнул дверцу. Осведомившись, какое мясо я предпочитаю — полусырое или хорошо прожаренное, — он установил регулятор температуры на соответствующее деление. Прошло несколько секунд, и передо мной была поставлена тарелка с вкусным, отлично прожаренным мясом. Сегодня, разумеется, никого из наших читателей микроволновая печь не удивит. Это один из предметов бытовой техники, известный во всем мире. Но в то время это была сенсационная новинка, которую производили только на «Литтон индастриз». Для ее создания были использованы технологии, заимствованные в военном производстве. Если у нас в то время между новейшими военными технологиями и продукцией, что называется, ширпотреба была воздвигнута глухая стена и технологии эти сохранялись в строжайшем секрете, то американские промышленники использовали свое ноу-хау не только в ракетостроении, но и в гражданском производстве, создавая для рынка все новые и новые товары. Микроволновую печь конструкторы Торнтона предназначали поначалу для самолетов гражданской авиации. Она с успехом заменила громоздкое оборудование тогдашних самолетных кухонь. Именно отсюда началось победное шествие чудо-печек по всему миру. На этом новшестве Торнтон в немалой степени приумножил свои капиталы. Один лишь пример, но типичный и весьма поучительный, в том числе и для нас сегодня. Об этой новинке и завел Торнтон во время ужина разговор, который мне все объяснил. — Я полагаю, что эта продукция может представить интерес для вашей страны, у нее большое будущее, и я готов ее продавать. Но нам хорошо известны — не обижайтесь на меня — бюрократические порядки в вашей стране. Поэтому мне хотелось бы встретиться и обсудить проблему с теми, кто у вас решает, а конкретно с премьером Косыгиным. Я был бы весьма признателен, если бы вы помогли мне организовать с ним встречу. Я готов для этого в любое подходящее время прилететь в Москву. — Но почему вы обратились с такой просьбой именно ко мне? Я журналист, а не правительственный чиновник. И тут мой хозяин обнаружил преотличную информированность. — Мне известно, что на встрече господина Косыгина с нашим президентом в Гласборо вы находились среди советников вашего премьер-министра и, следовательно, у вас наверняка есть к нему доступ. Я был бы весьма обязан вам, если бы вы сумели посодействовать мне в такой встрече. Разумеется, никаких обещаний я не дал и дать не мог — Торнтон явно переоценивал мои возможности. Но что-то предпринять по возвращении в Москву я все-таки пообещал. И обещание свое мне выполнить удалось. Я рассказал помощникам Алексея Николаевича о Торнтоне и его значительной роли в американском бизнесе. О мини-печке я, разумеется, говорить не стал, но высказал соображение о том,что пригласить одного из самых влиятельных американских бизнесменов в Москву и организовать его встречу с премьером стоит. Представьте себе, что Торнтон получил такое приглашение и был принят А.Н.Косыгиным. На этом целая цепь почти невероятных проявлений благосклонности ко мне «Его Величества Случая» не оборвалась. Некоторое время спустя я снова, приехал в Соединенные Штаты. Приехал с дерзким планом, который был связан с одним страшным эпизодом из жизни Чарльза Торнтона. Сторонившийся политики, отказавшийся после ухода Роберта Макнамары с поста министра обороны занять его высокое кресло, он интересовался только своим бизнесом. Но было одно исключение — Чарльз Торнтон был ярым негрофобом, ненавистником людей с черной кожей, активно и щедро финансировал все антинегритянские организации. Его фобия объяснялась поистине трагическим случаем. За несколько лет до того его дочь была подвергнута насилию. Насильником был чернокожий. Торнтон это тяжело переживал, поседев за один день. С тех пор ненависти его к чернокожим соотечественникам не было границ. Ежегодно руководители Ку-Клукс-Клана получали от Торнтона чек на многомиллионную сумму. Грешен, но я вознамерился по-журналистски воспользоваться этим обстоятельством. Приехав в Штаты в очередную командировку, я позвонил Торнтону и незамедлительно получил приглашение его посетить. Встреча была вполне дружественной, Торнтон поблагодарил меня за оказанное содействие в его поездке в Москву. — Тэкс, теперь у меня есть к вам просьба. Я хочу взять телевизионное интервью у главы Ку-Клукс-Клана Роберта Шелтона. Надо было видеть лицо моего собеседника в тот момент. Обычно невозмутимый, он на сей раз выглядел явно озадаченным. — Вы должны представлять себе, что сделать это очень трудно, если не невозможно. — Неужели сложнее, чем организовать вашу встречу с господином Косыгиным? — Представьте себе, сложнее. И после долгой паузы: — Все-таки мне не хотелось бы вам отказывать. Я у вас в долгу. Не обещаю, но попробую, при условии, что мое участие при всех обстоятельствах останется в тайне. Можно понять чрезвычайно трудную дилемму, перед которой, взявшись мне помочь, миллиардер поставил главарей Клана. Его ежегодный многомиллионный взнос играл немалую роль в клановском бюджете. Лишиться его, отказав дарителю в просьбе, — а случись такое, так и произошло бы, — ну никак невозможно. Но и нарушить вековую традицию, да еще ради русского журналиста, означало чуть ли не «потрясение основ». Пауза была довольно долгой. И все-таки большие деньги взяли верх. ...Ранним утром в номере нью-йоркского отеля, где я остановился, раздался телефонный звонок. — Вы должны быть 15 ноября в городе Тускалуса, штат Алабама, — произнес незнакомый голос. Там вам следует остановиться в мотеле «Холидей Ин». Остальное вам сообщат. Ни здравствуйте, ни до свидания, в трубке раздались короткие гудки. Было ясно, что звонок из Ку-Клукс-Клана. Итак, мне предстоял визит в Ку-Клукс-Клан. В нарушение существовавших тогда порядков я решил не ставить об этом в известность ни посольских, ни консульских чиновников. Было ясно, что такая поездка разрешена не будет. Но надо было получить согласие моего коллеги-оператора, ведь речь шла не просто о встрече, а о телевизионном интервью. Петр Назарович Федоров из породы тех, кого в русских деревнях принято называть «крепкими мужиками», — основательный, спокойный, что называется, мастер — золотые руки, добрый и надежный товарищ. Я не сомневался в его реакции и все-таки сказал ему: — Петр, есть возможность попасть в Ку-Клукс-Клан, дело, разумеется, небезопасное. Как ты? — Для меня оно опасно не больше, чем для тебя. Надо ехать. Только скажи: когда начнут убивать, что я должен делать — спасать тебя или снимать? — Если до этого, не дай Бог, дойдет, хотя все подготовлено, то убивать нас будут обоих, впрочем, в случае чего сначала снимай. Ранним утром мы вылетели самолетом в столицу южного штата Алабама — город Монтгомери, взяли там напрокат автомашину и с телевизионным скарбом, сверяясь с картой, двинулись по дороге, ведущей в городок Тускалуса, незаметной точкой помеченный на карте штата. По американским понятиям дорога почти проселочная, а по нашим меркам хотя и не слишком хорошее но шоссе вело нас по глухим лесам Алабамы. Было непривычно для Америки малолюдно, редко попадалась встречная машина. Ехать пришлось почти целый день. И вот наконец табличка с надписью «Тускалуса». Мы оказались в небольшом городке «Одноэтажной Америки». Именно здесь, вдали от шума городского, расположилась штаб-квартира Ку-Клукс-Клана, место пребывания его общенациональных главарей. Я много раз пытался выяснить, откуда взялось это странное название — Ку-Клукс-Клан — ни в одном из толковых словарей английского языка его расшифровки нет. Ученый муж из Гарвардского университета, специализирующийся на истории Клана, сказал мне, что «Ку-Клукс» — это, видимо, испорченное греческое слово «куклос» — «круг», которым создатели организации хотели подчеркнуть сплоченность единомышленников, объединяющихся в Клане. Быть может, это и так, хотя, честно говоря, сильно сомневаюсь в том, что невежественные южане-рабовладельцы, создавшие в середине XIX века эту организацию, были сведущи в греческом. Есть и другие толкования, утверждающие, что определенного смысла в этом слове нет. «Ку-Клукс» по этой версии — это просто подражание звуку взводимого курка. Мне это кажется больше похожим на правду, и уж во всяком случае находится в полном соответствии со всем мрачным ритуалом этой организации. Она возникла после поражения в Гражданской войне США южных плантаторов, богатства которых были основаны на рабском труде негров, доставлявшихся в цепях из Африки. Рабовладельцы «цивилизованной» Америки ни в какую не хотели смириться со своим поражением. Руками их наемника в апреле 1865 года был убит вождь победивших северян — президент Авраам Линкольн. А несколько месяцев спустя, в декабре того же 1865 года, группа офицеров разбитой армии южан-рабовладельцев создает тайный орден расистов, который они называют Ку-Клукс-Клан. Цель ордена — широкий и повсеместный террор против негров и всех противников рабовладельческой системы. За минувшие полтора столетия жертвами Клана стали десятки тысяч людей. Действует он и поныне. С самого начала Клан обставлял свою деятельность мрачным ритуалом. Воздвигнутый где-нибудь и подожженный большой деревянный крест на протяжении десятилетий, предшествовал кровавой расправе. Поскольку деятельность Клана противоречит закону, вся она протекает под покровом глубокой тайны. Ничем не отличающиеся от сограждан его члены — мелкие, а иногда и не мелкие торговцы, клерки, богатые фермеры ночью, облачившись в белые балахоны с узкими прорезями для глаз, встречаются на своих тайных сборищах. Прием в Клан обставлен со зловещей торжественностью. Взрослые дяди и тети после дня, заполненного повседневными хлопотами, играют в пошлую и мрачную игру. Темной ночью тщательно проверенного новообращенного долго везут куда-то, завязав ему предварительно глаза. Его вводят в помещение, скупо освещенное неверным пламенем свечей в виде горящего креста. Когда с него снимают повязку, он видит перед собой одетых в балахоны клановцев. Произнеся слова «страшной клятвы», обещая «поддерживать Богом данное навсегда превосходство белой расы, сохранять священные права, привилегии и институты белой Америки, быть готовым к применению физической силы против своих врагов» — цитата из клановской присяги, — клянется «хранить тайну Клана и беспрекословно подчиняться его руководителям». Затем новообращенный расписывается кровью, выводя на бумаге алый крест. Точное число членов Клана неизвестно. Однако, сопоставляя отрывочные данные, которые мне удалось получить, нынешнее число этой организации — сто - сто пятьдесят тысяч. Число же так или иначе связанных с Кланом значительно больше, приближаясь к пяти миллионам. Цифра эта колеблется в зависимости от общей политической обстановки в стране, но в конце девяностых годов после некоторого спада заметно увеличилась его активность и, следовательно, и число его членов. Если в восьмидесятые и первую половину девяностых годов акций, во всяком случае, становившихся достоянием гласности, было не так уж много, то к концу девяностых в американской печати множились сообщения о зверских расправах с чернокожими американцами. А на юге страны вновь запылали клановские кресты. ...Ранним ноябрьским утром 1971 года нас препроводили в не слишком заметную виллу, расположенную на окраине городка. Мы оказались в помещении, убранном безвкусно, но с претензией на роскошь, оцепленном со всех сторон рослыми детинами, мрачное выражение лиц которых не сулило ничего хорошего. Вскоре в комнату вошел человек в сером костюме, среднего роста, средних лет, средней упитанности, одетый как типичный средний американец. Небольшие, странно круглые, водянисто-серые глаза его, впившись в собеседника, становились неподвижными, холодными, какими-то несвязанными со всем остальным лицом. Шевелились губы, собиралась в мелкие складки кожа лба, подрагивали щеки, а глаза оставались неподвижными, ничего не выражающими. Это был «Имперский маг» и «Великий дракон» Роберт Шелтон. Изгнанный в свое время за неуспеваемость с первого курса университета в Алабаме, потерпев неудачу на ниве бизнеса в качестве торгового агента крупной компании «Гудрич Тайер», Роберт Шелтон нашел себя на клановском поприще. Боссы оценили его фанатичную ненависть к неграм и всем остальным, кого он не считал чистокровными американцами, незаурядные ораторские способности, жесткость характера, диктаторские замашки и умение подчинять себе. В короткий срок пройдя ступеньки клановской иерархии, Шелтон, завязавший тесные связи с влиятельными людьми делового мира, был коронован «Имперским магом». Необычное интервью это началось. Часть его, записанная на пленку, прошла в то время по многим телевизионным каналам. Я процитирую здесь его почти полностью. — Скажите, как вы предпочитаете, чтобы я к вам обращался: мистер Шелтон, мистер Дракон, или как-нибудь еще? — Зовите меня Имперский маг. «Маг так маг. Пусть так. Мне, в общем-то, все равно», — подумал я и приступил к вопросам. — Мистер Маг, не расскажете ли вы о цели вашей организации? — Основная цель организации — пропаганда и поддержка превосходства белой расы. — Если не секрет, как организован Клан? — Вся территория Соединенных Штатов, на которой мы действуем, называется «Невидимая империя». Империя подразделяется на королевства — объединения нескольких смежных штатов. В свою очередь королевства подразделяются на провинции, в которые входит один или несколько округов. Провинция состоит из клантонов. Клантон — это местная организация Клана, его основная действующая единица. Клантоны в свою очередь подразделяются на небольшие группы, именуемые клавернами. Во главе «Невидимой империи» стоит маг Империи, или Имперский маг. Королевством управляет «Великий дракон». Я ношу оба титула, потому что помимо управления Невидимой империей я возглавляю одно из королевств Клана. Управление провинцией находится в руках «Великого титана». Местным отделением управляет «Великий циклоп». Великие циклопы, имеющие перед Кланом особые заслуги, получают титул «Великого благородного циклопа». У каждого Циклопа есть двенадцать заместителей, которых мы именуем «Ужасами». — Очень впечатляюще. Но не много ли Ужасов на одного Циклопа? — Нет. Не много. Вполне достаточно. — Сколько членов в вашей организации? — Это наш секрет. — Откуда берутся средства финансирования вашей деятельности? — Каждый член Клана платит ежегодный взнос — 15-20 долларов. — Но вряд ли этих средств хватает для финансирования всей деятельности Клана. — Существуют и другие источники. — Какие? — Разные. — Не могли бы вы уточнить? — Нет. — Расскажите о деятельности Клана. — Наши главные цели и задачи — сохранение превосходства англо-саксонской расы. В Соединенных Штатах не будет негритянской проблемы, если нас оставят в покое и предоставят решать ее нам самим. Негр останется диким зверем из джунглей независимо от того, будем ли мы пускать его в школу вместе с белыми или не будем. Белая раса создана для того, чтобы она правила царством животных и низшими расами — неграми, евреями и всякими желтыми. Ку-Клукс-Клан стремится к тому, чтобы эти недочеловеки держались в должных рамках. За окном стояла осень 1971 года. Газеты писали о подготовке очередной экспедиции на Луну, о снимках Марса, переданных первой советской космической станцией. В помещении, где происходила беседа, красовался дорогой цветной телевизор, а наисовременнейший кондиционер, нагнетая в комнату легкую прохладу, помогал переносить зной Южной Алабамы. И как-то не верилось в реальность происходившего в этой комнате. Хотелось ущипнуть себя, чтобы стряхнуть тяжелый и дурной сон. Но, увы, это был не сон. Передо мной в кресле, задрав ногу на ногу, сидел носитель мрачно-шутовских титулов и вполне серьезно распространялся на тему о «крестовом походе» против всех представителей «низших рас». А между тем необычная эта беседа продолжалась. Желая произвести на собеседника впечатление, Шелтон заговорил о масштабах деятельности возглавляемой им организации. — Вы знаете, если раньше полем деятельности Клана являлись в основном южные штаты, то сейчас наши королевства охватывают сорок четыре из пятидесяти штатов страны. Затем, как бы спохватившись, Шелтон спешит ОГОВОРИТЬСЯ: — Мы ведем там деятельность в основном пропагандистскую. — Однако газеты сообщают, что клановские кресты по-прежнему полыхают по всем Соединенным Штатам. — О, это только форма! — Но многочисленные случаи расправы с неграми, о которых сообщают печать и телевидение, разве обходятся без участия Клана? Можете ли вы сказать, что Клан полностью отказался от насилия и ограничивается лишь миссионерством и пропагандой? После некоторой паузы Имперский маг говорит: — Нет, этого сказать я не могу. Но разговоры о насилии явно преувеличены. — Вы говорите о новых формах деятельности Клана, но почему же вы используете тогда весь набор приемов и методов, которые существовали и сто лет назад? К чему все эти балахоны, тайные собрания, сожжения крестов? — Мы сохраняем традицию. И дальше все в таком же роде. Маг заученно повторяет фразы, которые печатались тогда в расистских брошюрах и которое можно услышать и сегодня. Поэтому не стану дальше цитировать его высказывания, изложенное дает об этом вполне полное представление. Необычная беседа наша окончена. По обоюдному желанию рукопожатиями не обмениваемся. Провожаемые колючими взглядами шелтоновских телохранителей, выходим на улицу. Спустились ранние южные сумерки. На некотором отдалении за нашей машиной следует автомобиль без номеров, сопровождающий нас до самой гостиницы, где нам предстоит провести ночь. Наследующее утро нами — не без умысла — назначена встреча с представителями местной прессы, проявляющей к нашему пребыванию в Алабаме повышенный интерес. Еще бы: ведь мы первые русские люди, оказавшиеся в Тускалусе. Около гостиницы и в ее вестибюле замечаем несколько типов подозрительного вида, быстро скрывшихся, заметив, что обнаружены. Закрываются двери гостиничного лифта, и мы оказываемся наедине с пожилым негром-лифтером в красной с золотом галуном ливрее. И здесь, в Тускалусе, как говорил поэт, «черную работу должен делать черный». — Джентльмены поступят правильно, если покинут город нынешней ночью, — внезапно слышим тихий, но явственный шепот. — Почему? Но на лице негра такое выражение, будто он ничего не говорил. Коротко обмениваемся мнениями, вспоминаем неприкрытые угрозы в наш адрес, прозвучавшие со страниц местной газеты — автор статьи обрушился на самого «Имперского мага», обвиняя его в самоуправстве. Приходит на память и подозрительная настойчивость одного из клановцев, дотошно домогавшегося, сколько мы еще предполагаем пробыть в Тускалусе, когда, по какой дороге и в каком направлении собираемся уехать отсюда. Понимаем, что слово «самоуправство» не случайно сорвалось с пера расистского газетчика. Правоверные вожаки Клана явно негодовали по поводу происшедшего. Одним словом, глубокой ночью пробираемся к машине и изо всех сил нажимаем на педаль газа. Не включая фар, на ощупь едем по пустынной дороге, петляющей по алабамским лесам. Кажется, наш отъезд прошел незамеченным. Увозим с собой драгоценный груз — сотни метров отснятой кинопленки, разбухшие от записи журналистские блокноты. За минувшие с той поры годы Шелтона на его мрачном троне по очереди сменили несколько таких же типов. Но то, что я тогда услышал из уст Дракона, не потеряло актуальности и сегодня, почему я и счел уместным так подробно рассказать об этом интервью. По возвращении в Москву меня ожидали и благодарность и неприятности. Я получил выговор за «нарушение правил поведения советских граждан за рубежом». Такие тогда были порядки. Но и благодарность тоже выпала на нашу долю — не каждый день журналистам удается такое необычное предприятие. Я не случайно употребляю здесь слово «удается». В наше время оно сильно девальвировано. Почти любой вполне рядовой телевизионный репортаж предваряется словами ведущего: «нашему корреспонденту удалось побывать» или «удалось взять эксклюзивное интервью», и далее следует самая рядовая и обычная журналистская работа. Почему-то никому не придет в голову сказать, что «нашему повару удалось сварить щи» или «нашему плотнику удалось сколотить табуретку». А вот телерепортеру все обязательно «удается». Хотя, если действительно удалось, то ты сделал обычную для твоей профессии работу. А если не удалось, то об этом случае лучше помалкивать, дабы не демонстрировать свою профессиональную непригодность. Но это к слову. А что касается моих наград поэтому случаю, то самой дорогой было письмо от Константина Михайловича Симонова, которое я получил после того, как интервью с Шелтоном прошло в эфир. Замечательный поэт и писатель, незаслуженно сейчас замалчиваемый, хотя его стихи и книги о Великой Отечественной войне, по моему убеждению, принадлежат классике русской литературы, был еще и великим Репортером. Репортажи Константина Симонова с фронта — образец журналистики не только прошлого, но сегодняшнего и завтрашнего дня. Не случайно ему принадлежат строки журналистского гимна времен войны о корреспондентах, которые «на пикапе драном и с одним наганом первыми врывались в города». Похвала Симонова дорогого стоила, ведь он знал почем фунт журналистского лиха. С этого письма и началась моя дружба с Константином Михайловичем, о котором я здесь считаю уместным немного сказать. Для того чтобы оценить реакцию Симонова на пусть и необычный телерепортаж молодого журналиста, надо представить себе огромную симоновскую популярность в то время. Его знали и любили все наши соотечественники, прошедшие лихолетье войны. Его знаменитое стихотворение «Жди меня» цитировалось в бумажных треугольниках, которые бойцы посылали с фронта домой. И вот маститый, увенчанный всеми наградами живой классик не считает за труд написать молодому журналисту письмо, в котором содержалась не только похвала за репортерскую дерзость, но и профессиональный разбор его работы, добрые и очень пригодившиеся мне в жизни советы. Потом таких писем, а также встреч было много. Начисто лишенный высокомерия — спутника маститости, он внимательно следил за моей работой, разбирал, а подчас и жестоко критиковал мною написанное. А когда до него дошли слухи о том, что я собираюсь сменить журналистское перо на редакторское кресло, он, писавший тогда далеко от Москвы свою знаменитую трилогию «Живые и мертвые» — одно из лучших произведений о войне, — прислал мне пространное письмо, в котором на нескольких страницах доказывал, почему я ни в коем случае не должен этого делать. Концовку этого письма я не могу здесь не привести: «А если, дорогой Валечка, Вы все-таки совершите такую глупость, то, не обижайтесь, я приготовил эпитафию на Вашу могилу». Вот она: Был здоровый — Стал недужный. Из тележки табельной Выпал Никому не нужный, Никому Никабельный. Я послушался тогда Константина Михайловича и никогда об этом не жалел. Но самый большой урок, который я вынес из, позволю себе сказать, дружбы с Константином Симоновым, — это его человечность, порядочность и неподдельное внимание к окружающим независимо от того, какое место они занимали в табели о рангах. Говоря о моем путешествии в Ку-клукс-клан, Константин Михайлович оценил его кратко, но емко: «Вы побывали в Средневековье, немногим такое удавалось». Но здесь Симонов при всей его мудрости ошибся. В начале семидесятых годов писатель и представить себе не мог, что речь шла не только о путешествии в прошлое. В дурном сне ему не могло присниться, что фанатик, напяливший на себя форму той армии, которая сломила немецкий фашизм, будет публично выкрикивать фашистские лозунги, а российское телевидение тиражировать эти человеконенавистнические вопли по всем каналам. Не мог представить себе солдат войны против фашизма, что в наши дни губернатор большого российского края, равного по площади нескольким европейским государствам, будет почти буквально повторять бредни «Имперского мага», только, в отличие от него, не пряча лица под балахоном и не скрываясь в тайных штаб-квартирах. Имена макашовых и кондратенков будут забыты так же, как сегодня забыто имя Роберта Шелтона. Но бацилла фашистской проповеди национального превосходства — неисчезнувшая зараза средневекового мракобесия. Она перешагнула века и границы и сегодня угрожает обществу. Поэтому рассказ о посещении три десятилетия назад логова американских расистов — это не путешествие в Средневековье. К великому сожалению, это и смертельно опасная для общества болезнь нашего времени. |
Похожие:
 | Илья Ильф записные книжки (1925—1937) «Илья Ильф и Евгений Петров. Собрание сочинений в 5 томах. Том 5»: Художественная литература; Москва; 1961 | | Оглавление часть первая Раковый корпус носил и номер тринадцать. Павел Николаевич Русанов никогда не был и не мог быть суеверен, но что-то опустилось в нём,... |
| Проект «Фразеологизмы или попади в цель» Вводный урок «В гостях у слова» Задумывались ли вы когда-нибудь над тем, почему всё вокруг называется так, а не иначе? Как рождаются слова, когда и кем создаются?... |  | Когда происходят драки Попросят машинку даст". Муж смотрел на это, смотрел, а потом начал его учить: "Если у тебя что-нибудь отбирают, ты не церемонься.... |
| Школа выживания, или 56 способов защитить ребенка от преступления. Ольга Богачева, Юрий Дубягин Ну, что нового?… Задав вопрос, мы тут же о нем забываем и уже не слышим, что нам говорит ребенок. А он, пусть даже еще маленький,... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Когда я входил в сообщество методологов и игротехников, мой интерес был прежде всего связан с образовательной проблематикой. Сейчас... |
| О каком же временном периоде нашей литературы мы говорим уже четвертый месяц? К серебряному веку относится все, что было написано в те 20 с небольшим лет? Если бы мы с вами тогда жили и написали бы пару-тройку... | | Уильям Тейлор. Радикально лучше: Как преобразовать компанию, совершить... ... |
| Что значит быть патриотом? Патриот – человек, одушевлённый патриотизмом, или человек, преданный интересам какого-нибудь дела, горячо любящий что-нибудь” | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Княгиня Ольга (890-969) была незаурядной правительницей. Она с успехом управляла Киевской Русью после кончины в 945 году князя Игоря... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Тие это весьма символическое. Я не раз уже шутил по поводу «даров волхвов» в своих текстах, в том смысле, что жду их с нетерпением.... | | Степа с детьми играл неплохо, но нам с мужем не нравилось, что он... Попросят машинку даст". Муж смотрел на это, смотрел, а потом начал его учить: "Если у тебя что-нибудь отбирают, ты не церемонься.... |
| Занимайтесь физкультурой, будете здоровы! Юрист Гай определял, что личный иск бывает тогда, когда ответчик должен передать или сделать или предоставить что-либо. Вещный иск... | | По дисциплине «Теория и организация афк» Юрист Гай определял, что личный иск бывает тогда, когда ответчик должен передать или сделать или предоставить что-либо. Вещный иск... |
| Дальневосточный государственный университет одобрено методической «утверждаю» Юрист Гай определял, что личный иск бывает тогда, когда ответчик должен передать или сделать или предоставить что-либо. Вещный иск... | | Учебные, учебно-методические и библиотечно-информационные ресурсы Юрист Гай определял, что личный иск бывает тогда, когда ответчик должен передать или сделать или предоставить что-либо. Вещный иск... |
