Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах и улицах «Добрая дорога детства» 2
Скачать 2 Mb.
|
«Он из нашей команды» — В вашей книге «Феномен игры»,— говорю я Ворошилову,— есть литературно-режиссерский анализ вопросов и ответов, отфильтрованных для передачи из тысяч зрительских писем. Но даже отобранные вопросы часто основательно препарируются, прежде чем стать добычей «знатоков». Не подменяете ли вы таким образом интеллект авторов своим? — Вы затронули один из самых конфликтных моментов нашей игры. Да, пока еще одни вопросы мы используем лишь как темы, которые сами превращаем в задачи, другие — приспосабливаем к игре, и только единицы сразу идут в дело. Единицы! Но знаете ли вы, что такое идеальный вопрос? Это ведь кодовая программа. Кокон, в котором запрограммирована бабочка. В формуле вопроса уже должен быть заложен процесс обсуждения. Наша игра — это документальный спектакль. Значит, вопрос должен заключать в себе один из эпизодов импровизированной пьесы, которая разыгрывается перед зрителем, да и сам являть собой своего рода мини-пьеску, имеющую завязку, кульминацию и логическое завершение. — Пьесу строите вы. Так что же, в этом смысле все вопросы — ваши? — Нет, не все. Время от времени встречаются уникальные таланты, люди особого склада, которые, создавая вопрос, в уме разыгрывают его с воображаемой командой «знатоков». Но таких за полтора десятка лет игры было очень немного. К их числу я отношу и Дмитрия Карповича Пересаду. ...Среди тех, кто причастен к игре «Что? Где? Когда?», не найдется, пожалуй, человека, который не знал бы Дмитрия Карповича Пересаду либо не слыхал о нем. Во всяком случае, каждый, у кого я спрашивал о Дмитрии Карповиче, сообщал про него что-нибудь любопытное. Первое же его появление в передаче вызвало бурю откликов. Внешне совсем простой — в грубом свитере, спокойный, кряжистый, в годах — он ворвался в игру в тот самый момент, когда чаша весов склонялась на сторону «знатоков». Возможно, «знатоки» слегка недооценили Пересаду, увидев его на экране монитора: кто мог подумать, что этот человек с добродушным лицом станет настоящей грозой клуба? Так или иначе, но исход той игры решил его вопрос о таежном чудо-растении. Лучшая шестерка оказалась бессильна и взяла помощь клуба. Однако вопрос так и остался незыблемым. И финальная схватка 1983 года закончилась победой телезрителей. С тех пор в клуб пришли новые поколения «знатоков», получив в наследство опыт ветеранов, а вместе с опытом и нерешенную проблему: как «обезвредить» Дмитрия Карповича Пересаду? Однажды я услышал, как обладатель Хрустальной Совы Леонид Владимирский рассказывал о нем новичкам. — Это наш давний соперник,— говорил он.— Мне приходилось ломать голову над блестящими вопросами, но самый красивый и остроумный задал все-таки Пересада. Вопрос звучал так: в пьесе Шекспира «Два веронца», действие которой происходит в Вероне, герои убегают от погони по реке. Нужно было ответить, по какой реке они бежали. Мы отчаянно бились над ответом, но так его и не нашли. А ответ гениально прост. Шекспир, как известно, был плохой географ и попросту не ведал, что в Вероне нет и никогда не было реки. Герои пьесы бежали по реке, которая существовала лишь в воображении Шекспира! Да, это вопрос... Он сделал бы честь любому академику, а задал его рабочий леспромхоза из Бодайбо! — Ты с ним разговаривал? — спросил я Леонида. — Конечно,— ответил Владимирский.— Это стихийный диалектик, со своим, ниоткуда не заимствованным взглядом на мир. И удивительный собеседник. Когда разговариваешь с Дмитрием Карповичем, чувствуешь себя так, будто знал его всю жизнь. Помню, кто-то из ребят сказал о нем: «Он из нашей команды». Мне тоже захотелось поговорить с Пересадой. Я написал ему, предложив «эпистолярное интервью». Он живо согласился. И вскоре я получил от него письмо, а затем — второе и третье. Дмитрий Карпович подробно отвечал на мои вопросы — и первые, и те, что последовали за ними. То была целая исповедь, притом настолько любопытная, что я позволю себе познакомить с ней читателя, несколько сократив текст. «Родился я в Ставропольском крае, однако больше двух третей своей жизни прожил в Сибири. Короче, был казаком, стал сибиряком. И вместо южного «шо» говорю теперь по-сибирски «чо». Последние 35 лет живу в Бодайбо. Работаю в Бодайбинском леспромхозе, где прошел добрую половину лесных профессий. С детства и по сей день главное притяжение — книги. Куда бы ни приезжал, в первую голову ищу книжный магазин, а по пути любуюсь красивыми женщинами. Как стал книголюбом?.. Книголюбом, пожалуй, сделала меня отцовская корова, но эту историю коротко не расскажешь... Второе увлечение — фотография. Выполняя заказ районного музея, специально летал в верховья Витима фотографировать наводнение и его последствия. Была уже у меня одна персональная фотовыставка под девизом «Резвись и здравствуй, мой Витим, весь из воды и золотин!» (стихи — мои). Как-то предложили сделать панораму города. Согласился с условием, что для лучшего обозрения меня привяжут под вертолетом. Отказались... Люблю готовить. Будучи как-то на отдыхе в родной станице, сварил борщ и получил высшую оценку от отца: «На нашей улице ни одна женщина такого борща не сварит». Все остальное готовлю с такой фантазией, что и собаки не едят. Таков вкратце мой автопортрет. Но он будет неполным, если я умолчу о влиянии на этот автопортрет игры «Что? Где? Когда?», ибо она добавила к моему образу весьма неожиданные для меня самого черты. Помню, когда впервые увидел передачу, сразу подумал: что-то тут нечисто! Передача потрясла ответами «знатоков». Последующие же игры захватили уже не только ответами, но и вопросами. Задумался: неужто все те, кто задает вопросы, читают больше меня? А я ведь читал (и читаю) по пять-семь часов в сутки. Эта мысль не на шутку задела. Тут-то и появилось желание поспорить не столько даже со «знатоками», сколько с авторами загадок. Чтобы всех перещеголять, решил задать вопрос, который касался бы самого Шекспира. Однако на этот желанный поиск ушло чуть ли не полтора года, в течение которых я трижды перечитывал свой шекспировский восьмитомник, вдумываясь чуть ли не в каждую строчку... А вот первый экзамен «знатокам» получился совсем из другой оперы... В верховьях Витима был тогда туристский маршрут (сейчас он закрыт — много туристов погибло на витимских порогах). Из Чарской долины туристы без проводника выходили через горный перевал по таежной тропе к Витиму. Разумеется, блуждали и в результате к Витиму выходили голодные и худющие. За кусок хлеба готовы были отдать самое ценное, что у них еще осталось. А много ли у них оставалось? Обессиленные, они почти все бросали в тайге. И вот я загорелся идеей хоть как-то помочь бедолагам. Мне ли, прошедшему здешнюю тайгу вдоль и поперек, было не знать, что голод в таких случаях можно успешно заморить вездесущим иван-чаем. Ведь у этого чудо-растения все съедобно Конечно, в ресторанах лепешек из корней иван-чая не подают. Но в таежном «меню», в экстремальных условиях, блюда из этого растения будут весьма желанными, вкусными, питательными, а подчас и единственными. Если отварить корни, получится отличное второе. Молодые побеги вполне заменяют капусту, свежие листья пойдут на салат, а высушенные листья — ароматнейшая заварка. В вопросе о чудо-растении главным для меня был не выигрыш — я был уверен, что «знатоки» дадут правильный ответ, и тогда наши туристы получат очень важную информацию. Прошел год. Передачи шли своим чередом, игнорируя мою загадку. Я уже смирился с тем, что вопрос отвергнут. И вдруг… Вызывают в горисполком. Иду, а сам думаю: что же я такого натворил? Ведь туда так просто не вызывают. Однако волновался напрасно. В исполкоме сообщили, что из Москвы пришло письмо, в котором интересуются, «фотогеничен» ли я, а также испрашивают мое согласие на съемку Я, конечно, согласился. А вскоре и вопрос мой вернулся, но теперь уже отредактированным. Я от этой редакции категорически отказался и написал Ворошилову письмо с протестом. (Дело в том, что меня просили дать в кадре небольшую подсказку — вопрос, мол, очень трудный.) В ответном письме мой протест был принят. В нем же мне порекомендовали, чтобы я оделся по-северному. Бодайбинские хозяйственники раздобыли мне все собачье — шапку, шубу, унты. Этот мой наряд вызвал немало смеха. Дело в том, что, когда я улетал в Иркутск на съемку, в Бодайбо стоял приличный мороз. А в Иркутске оказалась такая оттепель, что прохожие смотрели на меня как на Деда Мороза. ...Однако ту передачу мне не пришлось увидеть. Как раз в эти дни я оказался в таежной командировке, и весть о моей победе пришла лишь утром по рации. Разговор вел бригадир, а я стоял рядом. Но услышал, как кто-то на том конце провода вдруг сказал: «Передайте Пересаде, что он выиграл». Ни я, ни тем более бригадир сначала не могли понять, где, что и у кого выиграл Пересада. На наш вопрос последовало уточнение: «У московских «знатоков» забрал все книги». И тут же поинтересовались: «Что сейчас делает этот Карпович?» Бригадир ответил: «Пляшет». Да, на радостях я пошел в пляс. А когда страсти немного улеглись, удивился: как это я выиграл все книги? И, лишь вернувшись в Бодайбо, узнал, как все было. Позже, приехав в Москву, выяснил подробности у одного из «знатоков». Этот парень мне сказал возмущенно: «На ваш вопрос Ворошилов поднял нас всех, и мы стояли как дураки». Я подумал, что этот великий «знаток», видимо, очень любит выигрывать, но не умеет проигрывать. Книги ценной бандеролью вскоре пришли на мой адрес. И тут я немного огорчился. Говорят, что дареному коню в зубы не смотрят. Так то коню! А вот книгу надо дарить такую, чтобы она имела двойную ценность: и как книга, и как приз. Из восьми этих призовых произведений я бы половину убрал с полок, не будь там автографов Ворошилова, «знатоков» и знака Мудрой Совы...». Дмитрию Карповичу тогда еще было невдомек, что он становится настоящей телезвездой. Автор сенсационного вопроса обратил на себя внимание не только «знатоков» и телезрителей, но и вездесущих журналистов. Просматривая газетные вырезки, на время присланные Пересадой, я нашел среди них умную и серьезную статью С. Гольдфарба, напечатанную в «Науке Сибири», органе Сибирского отделения Академии наук СССР. Вот какие впечатления вынес этот корреспондент от знакомства с Пересадой: «Здесь, в Бодайбо, я встретился с человеком, который сумел победить «знатоков» из передачи ЦТ «Что? Где? Когда?». И убедился, что таких читателей-профессионалов, как Дмитрий Карпович Пересада, пожалуй, меньше, чем людей, которые пишут книги. Он является не просто читателем, но исследователем прочитанных книг. Многие годы ведет своеобразный дневник, куда выписывает все самое интересное и важное из прочитанного, облекая порой свои находки в поэтические строки... А ведь специального образования у него нет, да и ориентироваться в мире литературы его никто не учил. Талант? Пожалуй. Но талант особого рода. Дмитрию Карповичу под силу дать свое определение труднейших философских и общечеловеческих категорий. Я попросил его ответить— что такое счастье? И сразу последовало: «В надежде — счастье будущего. Но как только будущее становится настоящим, счастье как бы растворяется, ибо у счастья нет настоящего времени. Достаток, довольство, радость, исполнение желаний есть лишь то, чем они являются. И только в прошлом мы вдруг находим, узнаем, что мы были счастливы!» Второе письмо Пересады. «...Спустя некоторое время пятерых телезрителей (и меня в том числе) пригласили в клуб «знатоков», чтобы мы в качестве жюри отобрали три лучших вопроса из тех, на которые игроки не смогли дать ответа. Авторов этих лучших вопросов ожидали три приза: первый — заграничная путевка, второй — цветной телевизор, третий — много книг. К сожалению, я теперь не помню, за кого именно мы голосовали, ибо задумка осталась неосуществленной. А запомнилась мне та поездка потому, что тут я впервые познакомился с телевизионной экзотикой, случайно попав на творческое совещание. Дело в том, что прибыл я в Москву на сутки раньше, когда меня еще не ждали. Боясь опоздать к назначенному времени (в Сибири ведь погода в любой момент может изменить Аэрофлоту) и взяв во внимание тот известный случай, когда муж неверной жены сказал: «Лучше бы я пришел на час раньше, чем на минуту позже!» — я вылетел из Бодайбо, имея сутки в запасе. Но с погодой все обошлось. И наша «матушка» Наталия Ивановна Стеценко, желая меня как-то занять, пригласила с собой на совещание, которое проходило в непринужденной обстановке — в баре телецентра. Работники телевидения сидели за столиками, пили кофе, а заодно обсуждали свои замыслы. Было много забавного. Помню, как один лысый мужчина в пылу спора вскочил и стал показывать, что и как будет делать его герой и откуда на него будет падать свет... «А вот наш режиссер», — сказала вдруг Стеценко, глядя в глубину зала, откуда шел к нам импозантный моложавый человек с белой, как лунь, головой. Я так этому удивился, что даже подумал: «Зачем же он покрасил волосы?» На следующий день мы вновь встретились за этим столом: Ворошилов, Стеценко, оператор Фукс, я и еще четверо телезрителей. Во время разбора вопросов вышел спор: я высказал мнение, что некоторые вопросы в передачах слишком уж слабые. Ворошилов сурово потребовал доказательств, и между нами даже возникла небольшая перепалка. Честно говоря, я потом думал, что меня сюда уже больше никогда не пригласят. Однако, к моему удивлению, Ворошилов не только не обиделся, но и сделал меня «завсегдатаем» клуба — участником почти всех финалов. Зато Александр Фукс все же «отомстил»: просматривая передачи с моим участием, я с ужасом убедился, что весь экран как по горизонтали, так и по вертикали время от времени заполнялся моей лысиной! На первом финале я как-то разговорился со «знатоками» и, решив прозондировать почву, задал им в кулуарах простой «шекспировский» вопрос: чему тождественно имя Шекспира? К моему удивлению, они не смогли ответить, из чего я заключил, что Шекспира они знают неважно. И на следующий финал подготовил им сюрприз с «Двумя веронцами», который принес мне вторую победу. Перед этой игрой Наталия Ивановна бросила мне комплимент, сообщив, что вопрос поставил в тупик даже шекспироведов: они тоже были в полном недоумении, пока не узнали ответ. Однако желанная победа была омрачена следующим обстоятельством. Перед началом игры я обошел елку, украшенную призами, и засек на одной ветке «Сонеты» Шекспира. Когда же, выиграв вопрос, бросился к елке, моих «Сонетов» уже не было — книжка, видимо, досталась кому-то из предыдущих победителей. С досады я срезал самую невзрачную книжицу и стал быстро подниматься на второй этаж, в такт ступеням лестничного марша твердя: «На елке той сверкал брильянт, а мне лишь олово досталось...» Как вдруг — перед самым носом вижу микрофон и слышу вопрос Ворошилова: «Дмитрий Карпович, расскажите телезрителям, как это вы так запутываете свои вопросы, что «знатоки» никак не могут дать правильный ответ?» Ответил какой-то глупостью, ибо ту неожиданность можно сравнить с внезапным выстрелом над ухом. Но за этот испуг тут же взял автографы у Ворошилова и его верного вездесущего оператора...». Третье письмо Пересады. «...Как-то на пути в Москву встретил в Иркутском аэропорту знакомого бодайбинца. Между нами произошел примерно такой диалог. «Летим?» — «Летим».— «К ним?» — «К ним».— «Пока ты их не знал,— говорит,— жил себе спокойно. А теперь тебя носит через всю страну: туда-сюда, туда-сюда...». А сам, улыбаясь, от всей души пожелал победы. На сей раз, поднявшись на 12-й этаж Останкинского телецентра и открыв дверь комнаты № 34, был встречен возгласом: «О, наш сотрудник прибыл!» А вечером в доме на улице Герцена, где тогда проходили игры, состоялась предварительная встреча приглашенных на финал телезрителей с клубом «знатоков». Мне дали пригласительный билет, но он был настолько красив, что, боясь его помять, я оставил его в гостинице. И напрасно. Какой-то молодой бородач, дежуривший у входа, преградил путь: «Посторонним сегодня входа нет!» Пришлось вызвать Наталию Ивановну, с помощью которой попал в здание. Первый этаж был забит до предела: «знатоки» и мы, телезрители, сидели на стульях, в креслах и прямо на полу. Я тогда подумал, что это сборище чем-то похоже на цыганский табор — столько было озорства, веселья и непринужденности. Валентина Андреева стала по очереди представлять гостей «знатокам». Я был уже не новенький и решил, что меня это не касается, а потому отошел в сторону. И вдруг какая-то девушка говорит: «А куда это пропал Дмитрий Карпович?» Я отозвался. Зал взорвался аплодисментами и криками, да так, что со второго этажа прибежала Стеценко и спрашивает Андрееву: «Что здесь происходит?» Я был просто поражен и стоял в растерянности. В моей жизни такого никогда еще не было. Потом вдруг сказал: «Я прилетел из тех мест, где золото роют в горах». Ко мне подошла незнакомая женщина, представилась корреспондентом болгарской газеты и поинтересовалась, как, по-моему, лучше — когда мужчины и женщины играют вместе или отдельно? Ответил, что за игровым столом должны сидеть шесть мужчин. Если же с ними женщина, то они должны быть еще и джентльменами, а это, конечно, мешает делу. После этой встречи началась запись новой игры. Я привез вопрос о мудрости и скромности, героем которого был Сократ. Меня усадили в кресло, а в руки дали бюст мудреца. Кто-то из зала громко пошутил: «Смотрите, а ведь они похожи!» Если вы видели ту игру, то, наверное, почувствовали, в каком возбужденном состоянии был весь клуб, когда я задал свой вопрос: все поголовно во что бы то ни стало хотели взять у меня реванш за прошлые поражения! Посыпались подсказки. Я не сдержался и сделал подсказчикам замечание. Наверное, Борис Еремин, давший правильный ответ, обошелся бы и без чужой помощи, но чья-то невоздержанность в тот раз испортила чистоту игры. Ворошилов тоже все это слышал и бросил в зал соломоново решение: «Дмитрий Карпович, кому отдать приз?» Все закричали: «Сократу!» Вы спрашиваете меня о методе, которым я добываю свои вопросы. Отвечу: как старатель. Старатель, промывая золотоносный песок, в шлихах находит золотинки. Книги можно сравнить с тем же песком. Я знаю, что многие по тем или иным причинам не читают столько, сколько читаю я. Поэтому, узнав что-то, мне хочется поделиться этим с другими. Я отдаю узнанное клубу «знатоков», через который оно и становится достоянием всех. А вот свежий пример. До недавнего времени я считал (как и многие другие), что мы употребляем в пищу соль только для вкуса. И вот — золотинка! Оказывается, соль служит человеку для смазки. Приведу слова мудреца: «Как масло нужно для машины, так соль — для всего живого». Этот вопрос я заключил в стихи. И так всегда: строя загадку, ответ на нее закутываю в словесную вуаль. Хочешь понять, что там, внутри,— сними эту вуаль, взяв на вооружение весь логический квадрат: закон тождества, закон противоречия, закон исключенного третьего, закон достаточного основания. А вот образчик одного из моих стихотворных вопросов: Без вкуса ты, без запаха, Тебя хоть жуй — не сытно. Ты, как война иль засуха, В открытую иль скрытно Людей лишаешь запросто И разума и жизни. Ты — в услужении Бахуса, Ты — холмики могильны. Это вопрос о золоте, который я тоже в свое время посылал «знатокам», но Владимир Яковлевич не соблазнился этим «презренным металлом». Что мне дала игра? Прежде всего — радость общения. Ведь каждая встреча в клубе «знатоков» — праздник. Я был удивлен и зачарован культурой, доброжелательностью и единством этих ребят... На отдельных «знатоков» — таких, как Друзь, Царьков, Бялко,— смотрю как на мудрецов. У Фрэнсиса Бэкона есть слова: «Мудрая мысль ничего не стоит, если она не приходит вовремя». Смею добавить, что, если это не так, тогда все мы мудрецы с... опозданием — на минуту, на час, до утра. А впрочем... Быть может, самое мудрое — то, что не сказано, как самое интересное — то, что недослышано. Как-то один игрок из клуба сказал перед игрой: «Вот залезьте в нашу шкуру и сядьте за стол — тогда вы нас поймете!» Такой человек весьма далек от мудрости. В силу своей натуры я всегда преклоняюсь перед знанием, равно как и перед скромностью и простотой, и гораздо реже — перед авторитетом». ...Незаурядность этого человека ощущалась в каждом письме. Свою увлеченность игрой Дмитрий Карпович объяснил однажды так: «Как нам не хватает в жизни по-настоящему интересного, глубоко осмысленного и полезного для разгона застоявшейся крови соперничества! Вот почему я без всяких колебаний бросился в объятия «ЧГК». Пересада посвятил меня в свой дерзкий план: сыграть матч против шестерки «знатоков». С этой целью он послал в клуб двадцать новых вопросов, снабдив их прекрасным напутствием: «А вам от вечности даю минуту, Чтоб тайну строк поставить на дыбы...» ...Почти весь 1987 год из-за потери своего помещения на улице Герцена клуб «знатоков» не выходил в эфир. Выручили друзья-болгары, пригласив клуб на поединок в Софию. Это была первая игра на чужом поле. И гостям пришлось принять правила хозяев. А болгары предложили двойное состязание — с их «знатоками» и с телезрителями одновременно. Болгары проиграли, хотя их команда, по мнению специалистов, была очень сильной. Встреча в Софии стала своего рода мостом к созданию международного клуба «знатоков», но породила и новые проблемы. В том числе языковую. Смогут ли игроки зарубежных команд уловить тонкие смысловые оттенки в формулировках вопросов? С болгарами было проще — у нас ведь общие языковые корни. А если за столом окажутся американцы, французы, шведы? Ответ дали клубные встречи следующего сезона. Международная серия игр «Что? Где? Когда?» 1988 года проходила уже в новом помещении — в здании «Совинцентра». Этот сезон оказался поучительным во многих отношениях. С одной стороны, подтвердилась возможность соревнований между командами игроков, живущих в разных странах и говорящих на разных языках. С другой — зарубежные игроки терялись перед вопросами, имеющими чисто советскую специфику. С одной стороны, международные встречи вывели клуб на новый виток и вызвали любопытство телезрителей к приехавшим из-за рубежа командам. С другой — не сумели удовлетворить это любопытство, ибо по своей подготовке и опыту зарубежные одноклубники явно уступали нашим. С одной стороны, расширение рамок клуба привело к одновременному участию в игре большого количества команд (до тринадцати!). С другой — это же порождало хаос в ответах, мешало следить за драматургией борьбы. В игре по новым правилам трудно было разглядеть лидера, понять, кто на самом деле опередил других. В результате произошло небывалое: лучшая шестерка «знатоков», возглавляемая Виктором Сидневым, сама — впервые за всю историю игры «Что? Где? Когда?» — покинула клуб! В то же время ухудшились и позиции команды телезрителей. Раньше тот, кто задавал вопрос, боролся с одной командой, а теперь—сразу с десятком: не ответила одна — тут же отвечает другая. И еще. В первом цикле международных встреч был сделан резкий крен в сторону эстрадно-музыкального шоу, насыщенного рекламой. В принципе это объяснимо: такая форма гораздо ближе зарубежным игрокам, к тому же некоторые команды, например французская и американская, специально подчеркивали, что рекламируют те фирмы, которые субсидировали их участие в игре. Много споров вызвала и новая система призов. Одни, ностальгически вспоминая непорочные награды прошлого — книги, обвинили Ворошилова в явной коммерциализации передачи: шутка ли, приз — японский магнитофон или, того пуще, поездка во Францию! Другие сочли это нормальным явлением, отвечающим духу времени, напомнив, что эксперименты с «продажей» интеллекта Ворошилов начинал еще в «Аукционе». В общем, после цикла международных клубных встреч, состоявшихся под крышей «Совинцентра» в 1988 году, создателям передачи было о чем задуматься. Но Ворошилов и в следующем сезоне не сошел с намеченного пути. А в 1990 году игра, оставшись международной, вдруг снова сделала крутой вираж: в очередной раз изменилось место ее проведения, иными стали регламент, да и сама обстановка, в которой проходят встречи. Но это уже, как говорится, предмет другого рассказа. Ясно одно: уникальность телеигры «Что? Где? Когда?»— в том, что она строится как документальный спектакль. Спектакль, основанный на интеллектуальном соперничестве «знатоков» и зрителей. И важно, чтобы передача при всех переменах сохранила эту главную свою особенность. Я уверен, что так и будет. К тому времени, когда появится эта книга, история соперничества клуба «знатоков» и команды телезрителей уйдет еще на год-два вперед: таковы издательские сроки. Но зато у читателя появится возможность самому судить, насколько оправдался высказанный здесь прогноз о судьбе замечательной телевизионной игры «Что? Где? Когда?». Оглавление Фантом из четырех букв ...И ЗАКРУТИТСЯ ВОЛЧОК Этот таинственный Ворошилов «Матушка» передачи Письма, письма, письма «Большая тройка» совещается ЧЕГО НЕ ВИДИТ ЗРИТЕЛЬ Как это делается? Неистовый Фукс Феномен Плуталовой «Казино» Татьяны Беляевой Маска бюрократа, или 200000 писем в защиту передачи На отборочных турах КТО ВЫ, «ЗНАТОКИ»? На экране и за экраном «Звездные минуты» Нурали Дьявол, эрудиты и... старый чердак Парадоксы Сергея Ильина «Я остаюсь игроком» ТЕЛЕЗРИТЕЛИ — КТО ВЫ? Влюбленные — против любимых «Он из нашей команды» |
