Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах и улицах «Добрая дорога детства» 2
Скачать 2 Mb.
|
«Звездные минуты» Нурали — Жизнь заставит — начнешь ценить минуту... Эту фразу Нурали Латыпов произнес в декабре 1984 года, когда ему вручали первую в истории клуба «знатоков» Хрустальную Сову. Но тогда я еще не знал, какая глубокая подоплека звучала в словах победителя. «Победителем минуты» Нурали стал с детства. Его всегда одолевали самые разные увлечения: чуть ли не в два года он нарисовал первую свою карикатуру, в семь лет написал первый фантастический рассказ, в двенадцать — стал изобретателем. Спустя еще десять лет получил диплом биофизика. Затем увлекся науковедением. Защитил кандидатскую по философии. И на все это нужно было время, время, время... Но и став вполне солидным человеком, Нурали не отказался от увлечений детства и отрочества. Писал и печатал фантастические рассказы. Участвовал в конкурсах на лучшую карикатуру, за что был удостоен весьма почетных призов: «Янтарный карандаш» и «Золотой теленок» (СССР), «Казино» (Бельгия). Мало того. В один прекрасный день Латыпов увидел передачу «Что? Где? Когда?» и понял, что он еще и игрок. — Произошло это случайно,— вспоминает он.— Я всегда был так занят, что на телевизор просто не оставалось времени. И, быть может, не видать мне Хрустальной Совы, если бы не... Однажды у меня дома, в Фергане, раздался телефонный звонок из Москвы и чей-то озорной голос (я даже решил, что это розыгрыш) сказал: «Гражданин Латыпов? Вас беспокоят «Веселые ребята». Мы видели ваши карикатуры в «Литгазете» и решили, что наша передача без них просто не может обойтись. Приезжайте на ЦТ — пропуск заказан». В нашей жизни интересных предложений не так уж много, и я не долго раздумывал. Вскоре стал соавтором «Веселых ребят» — вместе с ленинградцем Володей Петровым рисовал для передачи. И вот как-то вечером я сидел в телередакции. Шла подготовка к очередному выпуску. Включил монитор и попал... к самому началу передачи «Что? Где? Когда?». Сразу по окончании помчался в бар Телецентра, откуда она велась — поздравить «знатоков» с победой. В тот же вечер познакомился с редактором Наталией Стеценко и был приглашен к участию в отборочном туре. Эта игра затмила все другие увлечения. В 1980 году я, можно сказать, жил в самолете Фергана — Москва: отборочные туры, тренировки, игры... Но вот что удивительно: на отборочных турах был, можно сказать, корифеем, а когда в первый раз оказался перед камерами, да еще прожектора светят, то просто оцепенел. И не пошла игра! На следующий день после передачи в клуб «знатоков» пришла телеграмма из родного города: «Латыпов, зачем Фергану позоришь?» ...Игра «Что? Где? Когда?» — это удивительное сочетание закономерностей и случайностей. Взять хотя бы того же Латыпова. Обладая блестящими качествами игрока, «звездой» он стал лишь через четыре года. А когда Нурали только появился в клубе, всем казалось, что он тут же выделится. Но от природы Нурали склонен скорее к созерцательности, чем к активности. Он не рвался вперед, был очень сдержан. И вызревал долго. Нужен был случай. Правда, случай в «Что? Где? Когда?» тоже не приходит сам по себе. Должна быть команда, ведомая таким капитаном, который дает развернуться талантам, умеет подстеречь случай и кинуть в этот омут того или иного игрока. Латыпову помог Андрей Каморин: он выбрал момент, когда игра сложилась так, что на Нурали замкнулся ее исход. С тех пор утекло немало воды. Нурали Латыпов простился с клубом, но не с миром игры. Анализ интеллектуальных игр стал основным направлением его научной работы. Мы не виделись с ним почти пять лет, а встретились снова в клубе «знатоков» — на очередной передаче. И вот я расспрашиваю Нурали о «делах давно минувших дней». — С чего же все-таки началась твоя удача в игре? — С огня, воды и медных труб,— смеется Нурали.— Начали мы ту игру горячо. И тут же получили от телезрителей ушат холодной воды — проиграли подряд три раунда. А затем... Распорядитель зала внес медные трубы. Вопрос: «Почему так закручена валторна?» Я сразу подумал: если валторну вытянуть — что получится? Вспомнил наш узбекский сурнай-карнай, четырехметровый, с очень низким звуком. И понял, что тональность зависит не от формы трубы, а от ее длины. Вызвался отвечать. Вся команда подсказывает другую версию — мол, потому валторна так закручена, чтобы легче было переключать регистры. Не послушаешь ребят — загрызут, если ответ неверный. А свернешь на общую версию — все простят: сами виноваты. Как быть? Напряжение такое, что, когда я потом увидел себя по телевизору, обратил внимание — на виске жила вздулась. Пошел-таки на риск, против всех — и выиграл! Как сквозь сон слышу голос Ворошилова: «Я искренне поздравляю вас!». Вокруг вопли, восторги болельщиков, Алла Пугачева — она готовилась петь в музыкальной паузе — протягивает цветок. ...Каждый «знаток» переживает победы и поражения по-своему. Та победа запомнилась Латыпову не только безграничной радостью. Стресс был так велик, что он потом три месяца даже слышать не мог об игре. Старался держаться подальше от «знатоков». Восстанавливался. Психологи объясняют подобное состояние «супермобилизацией» — способностью человека так сконцентрировать умственную энергию в нужный момент, что после этого может наступить временный кризис. — Что главное в минуте обсуждения? — интересуюсь я. — Нужно поймать первое мгновение решения задачи. В нем, этом первом моменте, таится, как правило, точная догадка—то зернышко, из которого может вырасти росток ответа. Если поймал — раскручивай свою догадку. У меня есть свой фильтр в игре. Я не засыпаю ребят кучей версий, а жду, пока мои версии не пройдут через внутреннее сито. Это хорошо, но это же и плохо — иногда отсеиваются варианты, которые могли бы привести к правильному ответу. — Многие, я знаю, недоумевают: как можно за одну минуту найти решение задачи? — О, минута — огромное время! Однажды на игровой стол поставили кипящий самовар, сахар, конфеты, сушки. Налили нам по стакану чаю и спрашивают: «Как был устроен замок на космической станции «Венера-4»?» Стал думать. Вот краник у самовара... Нет, здесь ничего не нашел. Вот сушечки кругленькие — вроде бы похоже на миниатюрный замок... Иду дальше: конфеты с фантиками, сахар... Ну и что — сахар? Чай... Постойте, а зачем нам его налили? Я уже знаю: в хорошей задаче не бывает лишних данных. Так для чего же нам налили чай? Бросаю сахар в чай, он растворился. Сахар растворился. Так-так... Стоп! В «Моонзунде» у Пикуля балтийские моряки ставят мины с сахарными запалами. Сахарная пробка. Тральщики оставляют мины, а спустя некоторое время сахар тает и запал становится в боевое положение... Не таким ли методом решили воспользоваться на «Венере-4?» На Венере же сплошная водная поверхность. Есть! И на пятидесятой секунде высказал идею: замок станции «Венера-4» был сахарный! — Гениально! — Что тут гениального? Да этому можно учить — так рассуждать. В том-то, если хочешь, и заключается задача игры «Что? Где? Когда?» — продемонстрировать ход таких рассуждений, опирающихся и на образы, и на строгую логику. — Но ведь и удача, наверное, нужна в этой игре? Можешь ты назвать какого-нибудь явно удачливого или неудачливого «знатока»? — Здесь многое решает волчок на столе — гарант игровой справедливости. А вот каждому ли он дает шанс? Для меня такой шанс имеет большое значение— и в жизни, и в игре. Мне пришлось ждать его долго. Не могу сказать, что я удачливый. Но если хочешь, чтобы случай все-таки нашел тебя, оставайся, несмотря ни на что, самим собой. И тогда удача к тебе придет. В нашей игре это, пожалуй, главное правило. Марина Летавина — вот ярчайший пример удачливости и неудачливости. Случай был постоянно с ней, пока Марина оставалась органичной. Она быстро стала известной. Но... удача отвернулась от нее тотчас, едва она перестала быть сама собой. В самом деле, что может быть хуже наигранной непосредственности? А вот самый неудачливый игрок — Сергей Царьков. Игра никогда не складывалась в его пользу. А ведь Сергей объективно сильнее всех Хрустальных Сов: и меня, и Владимирского, и Шангина, и Говорушкиной. — Кстати, о женщинах: как ты относишься к их игре? — Мне много раз задавали этот вопрос. Первый раз спросил один казахский корреспондент: «Могут ли женщины играть в «Что? Где? Когда?»?» Я ответил, что несомненно, но при двух маленьких условиях. Во-первых, если они красивые или симпатичные; во-вторых, не проявляют чрезмерной активности. Женщины должны поддерживать за столом комфортный психологический климат и давать дополнительный стимул к игре. — Тем не менее, у вас в клубе играла чисто женская шестерка. И, наверное, такие еще будут? — Я выражаю сугубо личное мнение: чисто женская команда не может играть по-настоящему творчески, хотя бы из-за характера отношений женщин между собой. Ворошилова здесь обвинять не стоит: была бы возможность шесть медведей посадить за игровой стол — он бы и их посадил. Ему необходимо экспериментировать... Однако я против не только чисто женской, но и чисто мужской шестерки. Я считаю, что в мужской команде обязательно нужна девушка — чтобы «медвежьей компании» не получилось. Это можно и научно обосновать. Дело в том, что мужчина по своей природе тяготеет к крайним точкам, экстремальным величинам. А жизненная программа женщины — это стабильность, женщина психологически более устойчива. Вот почему гении встречаются чаще среди мужчин, но и полные идиоты — тоже. Женщины намного ровнее — жизненные задачи обязывают. Согласно некоторым научным теориям, мужчине в истории отводится поисковая роль на грани риска, женщина же — консервативный, уравновешивающий элемент. И только в единстве этих двух начал происходит историческое развитие. Ну а если от глобальных процессов вернуться к нашей игре: что здесь может женщина? В чем ее конек? Это знания, аккуратное взвешивание версий, спокойная интуиция. А потеет за столом от умственного напряжения пусть мужчина. На его же долю достаются риск, озарения и сумасшедшие идеи. — В клубе «Что? Где? Когда?» играют не против одноклубников, а против команды телезрителей. Ты себе как-то представлял ее? — В момент игры я всегда ощущал соперника. Но не как массу людей, а как отдельного, конкретного человека, который заслуживает большого уважения. Без зрительских вопросов мы, «знатоки»,— ничто. Никакого высокомерия или пренебрежительности ты ведь во мне не замечал? На экране это хорошо видно. Каждый вопрос вызывает у меня определенный образ автора: вот это, наверное, дама с характером, а этот человек — сугубый интеллигент... Ну а среди тех зрителей, с которыми я познакомился на финальных встречах, есть совершенно замечательные люди. Я их просто полюбил. — Выходит, свои «звезды» есть и среди телезрителей. А как в роли «звезды» чувствовал себя ты? — Весьма противоречиво. Я ведь по натуре стеснителен... — Разве игра не избавила тебя от комплексов? — Вообще-то комплексы, если они не гипертрофированы, даже необходимы человеку. Они являются своего рода предохранителями от потери совести, от зазнайства, хамства... Я в детстве много болел, в школе за свои увлечения и созерцательность подвергался насмешкам. Передача «Что? Где? Когда?» помогла мне многое поставить на место. Но возникли другие проблемы. Мог ли я предположить, сколько грязи налипнет на мое участие в передаче... Едва приехал в Фергану, начался шквал телефонных звонков: «Молодец, утер нос русским!» Другие, напротив, издевались: «Что там, русских не нашлось?» Я удивлялся, откуда этот ожесточенный национализм... А вообще известность осложнила мою жизнь. Я всегда старался участвовать в том, что мне интересно, старался быть с людьми. Свободного времени совсем не оставалось, поэтому обычно я и в поезде, в метро, в автобусе чем-то занимался — читал, делал выписки, сочинял рассказы... Но теперь и здесь не стало покоя — всюду приставали с разговорами и автографами. Тогда я понял: хорошо быть как все, незаметным. Но самое плохое ожидало впереди. Некоторые друзья, теперь уже бывшие, никак не могли простить мне моей удачи. Хрустальная Сова, которой я очень дорожу, стала, представь себе, причиной многих нелепых упреков и подозрений: меня до сих пор обвиняют в «блатных» московских связях, на каждом шагу перекрывают кислород... Говорю об этом не для того, чтоб меня пожалели. Просто пусть знают те, кто мечтает о популярности, что она не сулит легкой жизни. — Некоторые считают, что игра «Что? Где? Когда?» отнимает у ее участников все лучшее. Не значит ли это, что надо вовремя оставить клуб? Как в картах: выиграл — уходи, иначе рискуешь проиграть все. — Да, надо вовремя уходить. У тебя были «звездные минуты» — это огромное богатство. Ты показал себе и другим, на что способен, это нужно каждому мужчине. И пусть ощущение одержанной победы останется, не будет разрушено. У иного хорошего поэта поздняя лирика может напрочь перечеркнуть все прежнее творчество. Уважаю Владислава Третьяка, который еще лет пять мог бы блестяще стоять на воротах, — а он ушел, полный сил, ушел от славы, от больших денег... Что мне дал клуб «знатоков»? У каждого человека есть социальный инстинкт впечатлений, но наша жизнь долгое время была так сера и однообразна, что у многих он атрофировался. Передача «Что? Где? Когда?» возвращает людям инстинкт впечатлений — необходимый фактор творчества. Для многих, особенно в застойные годы, она была как глоток свежего воздуха. И я рад, что участвовал в этой игре. Из передачи от 29 декабря 1984 года. Восьмой раунд. Счет 4:3 в пользу телезрителей. Ведущий: — Инженер Херсонского целлюлозно-бумажного завода Надежда Крылова и Леонардо да Винчи против «знатоков»! На экране — Надежда Крылова. Она говорит: — Уважаемые «знатоки»! Известно, что великий Леонардо да Винчи кроме своих научных и художественных занятий очень любил сочинять загадки. Итак, загадка Леонардо да Винчи: «Что растет тем больше, чем больше отнимают?». Я вам немного помогу: ответ начинается с конца, а кончается с начала. Идет обсуждение. Царьков: — Это знание. Блаженов: — А при чем тут — отнимают? За штрафной линией мечется Марина Летавина, с трудом удерживаясь от подсказки. К концу минуты «знатоки» явно растеряны. Молчавший до этого Латыпов вдруг произносит: «Я буду отвечать». Ведущий: — Я вынужден прекратить обсуждение. Кто отвечает? Латыпов: — Я буду отвечать. Мы решили, что растет, если отнимать, то, что копают. Это яма! Ведущий: — Что ж... А теперь правильный ответ. Слово это, как считает Надежда Крылова, начинается с конца и кончается с начала — русского алфавита! Леонардо да Винчи и Надежда Крылова считают, что это обыкновенная... яма! Счет становится 4:4. Дьявол, эрудиты и... старый чердак В канун 1987 года, когда напряженный финальный поединок в клубе «знатоков» подошел к концу, с помощью компьютера был определен лучший игрок команды победителей — шестерки Виктора Сиднева. Им стал самый молодой участник команды инженер-физик Леонид Владимирский, одержавший победу в трех раундах. Мы разговариваем с Владимирским у него дома, а за стеклом домашнего серванта, поблескивая оперением и насторожив уши-радары, стоит Хрустальная Сова и смотрит желтыми глазами на своего хозяина. Спрашиваю: — Как ты стал членом клуба «знатоков»? — Обычно желающий подает заявку на отборочный тур. У меня, однако, вышло по-иному. Будучи студентом, я не пропускал ни одной передачи «Что? Где? Когда?» и порой даже угадывал ответ раньше «знатоков». Ободренный своими успехами, послал в адрес клуба эдакое хвастливое письмо, в котором утверждал, что играю лучше, чем они: мол, посадите за стол — и дело в шляпе! Наверное, мое письмо сильно озадачило клубных ветеранов. Во всяком случае, ответ пришел нескоро. В нем было всего четыре слова: «Ждем гения в клубе». — Расскажи о самой первой игре, о первой команде, в которой ты начинал. — В этой команде пятеро были мои ровесники, а самая младшая — наш капитан Оксана Петрунько. Мы ее выбрали за красоту и обаяние. И, как потом показали события, будто в воду смотрели. Подобрались случайно: все шестеро, еще не зная друг друга, ходили по клубу, будто неприкаянные. Никому не удавалось сыграть. Словом, сошлись как друзья по несчастью. И стали сами готовиться к игре. — Все москвичи? — Четверо москвичей, одесситка и тверяк. Но и не москвичи приезжали на каждую тренировку. Тренировались в квартире Оксаны, а на всю предыгровую бешеную неделю просто переселились к ней. — Родители не возражали, что в доме живет целая команда? — Тренером была мама Оксаны, ярая наша болельщица. Она и кормила, и следила за нашим режимом, и оказывала максимальную психологическую помощь. Готовились три месяца и, конечно, здорово сдружились. — У Ворошилова есть теория о том, что слишком тесное сближение в шестерке отрицательно сказывайся на игре: исчезает раздражающий фактор, который важен для достижения успеха. — Я с этим решительно не согласен! Помню, у Ворошилова был даже такой вопрос: «Есть несколько чубуков. Самый приятный из них — вишневого дерева, самый грубый — пенковый. Какой из этих чубуков использовал Шерлок Холмс, когда работал?» Утверждалось, что пенковый, потому что он не дает расслабиться и заставляет думать. Этот постулат Ворошилов переносит и на игру команды. Но необходим ли шестерке игроков раздражающий фактор? Должны ли мы не столько дружить, сколько раздражать друг друга? По-моему, теория на эту тему — от лукавого. — Вернемся к первой игре. Как она проходила? — В то время капитаны разыгрывали волчком право шестерки сесть за стол. Собрались шесть капитанов, собираются крутить волчок. И вдруг встает Оксана, первая в клубе девушка-капитан, и просит сделать для новичков исключение — дать им сыграть без жребия: «Иначе мы перегорим...» А мы и в самом деле были близки к этому — ведь месяцы тренировок! В тот год было правило: шестерка, на которую выпал жребий, играет весь вечер. И другое, не менее жесткое правило: если проиграл — вылетаешь из клуба, теряешь право на игровой билет. Из-за этого, конечно, все команды в положении стервятников: ждут, когда другие споткнутся. Играть-то каждому хочется! Вот Оксана и взмолилась: «Пустите за стол, а то перегорим!» Конечно, ей по-джентльменски уступили. Правда, решение капитанов было столь благородным, возможно, и потому, что они рассчитывали на наш проигрыш. А мы выиграли! — Чем еще запомнилась эта игра? — Убийственным началом. Первый же вопрос сразил наповал: «Эвольвента эволюты» — что это такое, как выглядит и какое отношение имеет к Пушкину?» Ответ был очень интересный: «...И днем и ночью кот ученый все ходит по цепи кругом». Если у кота цепь определенной длины, которая постоянно накручивается на дуб, то траектория его движения как раз и является этой самой «эвольвентой», есть такой математический термин. — По-моему, такой вопрос — чистая «девятка», как говорят в футболе... — Или, как у нас в клубе говорят, «дохлый номер». Впрочем, тут уж никто не виноват — сами крутили волчок. Все были в таком шоке, что не успели опомниться, как счет стал уже 3:0 в пользу телезрителей. И вдруг появилось второе дыхание. И произошло невероятное: ответили подряд на шесть вопросов! Говорят, что радость телезрителей была неописуема,— оказывается, вся страна болела за новичков. — На книге, которая стала твоим призом после этой игры, я прочитал напутствия от «знатоков»: «Так играть!», «Дерзай назло судьбе!», «Расслабься — и твой потенциал неисчерпаем»... Что значит — «расслабься»? — Представь себе состояние прыгуна, который готовится взять рекордную высоту. Примерно то же испытываем и мы, когда задается вопрос. Напряжение — предельное. Оно доходит порой до того, что мысль заклинивает. Со мной был такой случай. Накануне игры я весь день насвистывал привязавшийся мотив — марш Радамеса из оперы «Аида». Началась игра, и задают вопрос об авторе музыки и названии вещи, которая сейчас прозвучит. Звучит марш Радамеса! Но... к ужасу своему, не могу вспомнить ни автора, ни названия. Напряжение минуты сковало память. А сумей я в нужный момент расслабиться — принес бы верное очко команде. — Как развивались события после вашей первой победы? — В общем, мы вышли в финал. Там, правда, сыграли всего один раунд, но тот раунд я запомнил навсегда. Надо было определить спелость арбуза с помощью безмена, линейки и веревки. Я сразу догадался: определить диаметр, через него — объем, а через вес — плотность. Если арбуз не тонет в воде — значит, спелый. Я даже рассчитал это за минуту в блокноте, как вдруг... Вдруг мой сосед закричал: «Все, ребята, я знаю! Надо им похрустеть, если хрустит — спелый!» Схватил арбуз, хрустнул им и заорал еще громче: «Спелый!» Арбуз разрезали, он и в самом деле оказался спелым, и все завидовали, когда мы его пробовали. Но тут раздался роковой голос Ворошилова: «Арбуз, наверное, очень вкусный, и я вас поздравляю — но не с ответом, ибо вы забыли про безмен, линейку и веревку!» В тот раз я убедился, как легко, Даже имея правильное решение, остаться без очка. — Что же все-таки вытолкнуло этого парня с его неожиданным ответом? — Тут вопрос психологической выдержки. Человека понесло. Группа, которая потом тянет за собой такого «сумасшедшего», оказывается в очень тяжелом положении: как правило, сбившийся игрок, изо всех сил пытаясь оправдаться, продолжает в том же духе и сводит на нет всю игру. — А что с ним происходит дальше? — Многие новички после таких вот случаев совсем уходили из клуба. Слишком велика ответственность перед командой и перед телезрителями, ведь тебя видят и слышат миллионы людей. — Это решающий момент? — Для многих — решающий. Но моя точка зрения: нельзя садиться за игровой стол, думая о зрителях — что они скажут. — А если игрок тщеславен? — Тогда пусть пеняет на себя! Почему девушки, как правило, играют неважно? Потому что перед камерой невольно думают, например, о том, как выглядит их прическа. Мелочь, но она не дает полностью уйти в игру. Это же, на мой взгляд, мешало Шангину. У него был взлет, когда он ответил на вопрос об изобретении викингами магнитного компаса. Помню, как в восторге от того, что угадал, он разбил свои часы — шваркнул их об стол! Ворошилов очень любил прокручивать этот эпизод. — Можно ли назвать Шангина удачливым игроком? Ведь он тоже завоевал Хрустальную Сову. — Я не согласен с самой постановкой вопроса. В нашей игре фактор удачи не может долго действовать. В одном повезет, в другом — нет. Но! Есть люди, умеющие использовать ситуацию и не умеющие ее использовать. Я говорю о «чувстве гола». Есть, кроме того, люди, умеющие сыграть на режиссера. В этом смысле у нас игра была не всегда чистая. По крайней мере до прямых эфиров Ворошилов мог, не изменяя канвы событий, в каких-то моментах сконструировать то, чего не происходило на самом деле,— монтажом, использованием звука, показом второго и третьего планов... Да и в прямом эфире он иногда позволяет себе прямое давление на ситуацию, играя дикторским текстом, так что капитаны порой вносили протесты. При этом я могу его понять: объективно он работает на игру, на ее зрелищность. Ворошилов — режиссер, он делает зрелище, то, что будет смотреть огромная аудитория. Все остальное, даже счет, его не очень волнует. Что ж, он ведь играет на телевидении, а не на улице в казаки-разбойники. ...То, о чем заговорил Владимирский, знакомо и другим членам клуба. Знаю об этом и я, поскольку уже приобщился к некоторым профессиональным секретам игры «Что? Где? Когда?». Конечно, событие и его отражение на экране — вещи, не полностью совпадающие. Автор передачи может по-своему расставить в ней какие-то акценты. И все-таки финальная игра 1986 года, в которой победила команда Сиднева, была чистой импровизацией — и для режиссера, и для «знатоков». В тот раз все удавалось всем. Я вспомнил, как на игровой стол поставили старинный шандал со свечами, и в наступившей тишине послышалась латынь. «Эта фраза,— продолжал ведущий,— принадлежит голландскому медику шестнадцатого века Ван Тульпу. За одну минуту переведите ее на русский язык». — Как тебе удалось перевести? Ты знаешь латинский?— спрашиваю я. — К сожалению, не знаю,— отвечает Леонид.— Помог фильм «Верьте мне, люди!» по роману Юрия Германа. Там у героя, врача по профессии, был жизненный девиз: «Светя другим, сгораю сам». На столе горели свечи, и, глядя, как тает воск, я почувствовал внутреннюю красоту своей догадки. А Эйнштейн утверждал, что всякая верная теория красива, некрасивая же, как правило, неверна. И я без колебаний выдал ответ. — Судя по этой догадке, успех «знатокам» приносит не только эрудиция. — Конечно. Даже с блестящими знаниями бесполезно вступать в спор с миллионами людей — они все равно знают больше. Чтобы победить, нужны качества, способные сделать эрудицию ценной именно для игры. И, прежде всего, умение увидеть любой факт в самых неожиданных ракурсах. Кроме того, играя вшестером, мы штурмуем вопрос сразу в нескольких направлениях. Знаю по себе: в моих правильных ответах всегда велика заслуга партнеров — это они подталкивали к тому или иному логическому ходу. Так что шансов на успех у нас все-таки больше, чем у каждого из телезрителей в отдельности... У «знатоков» есть важное преимущество. Знаешь, какое? — Любопытно какое же? — Попробуй догадаться! — улыбается Леонид.— Ты ведь телезритель, а значит, тоже, вероятно, пытался нас обыграть. Только, очевидно, времени не хватало? Я смотрю в его смеющиеся глаза, и вдруг меня осеняет: — На ответ дана всего минута. Но ведь вас шестеро! Следовательно... — У нас не одна минута, а целых шесть, — заканчивает Владимирский.— И даже больше: триста шестьдесят человеко-секунд! Конечно, это условное время. Реальным его делает команда, где каждый играет на всех и все — на одного. Притом у каждого есть свое амплуа: физик Олег Долгов — необычайный эрудит, он как библиотека, в которой мы, если нужно, берем любую книгу; архитектор Никита Шангин — носитель художественного восприятия; инженер Саша Друзь — комбинатор; физик Виктор Сиднев, он же капитан,— генератор идей, а химик Сергей Пестов — критик, или, на нашем жаргоне, «дьявол». — Каковы задачи «дьявола»? — Роль его неоценима: он разрушает «небесные замки», опуская нас на грешную землю, что подчас бывает очень кстати. — Ты назвал всех, кроме себя... — Ну, у меня-то как раз самая узкая специализация. Тебе приходилось видеть чердак, на который из года в год складывают всякое старье? Так вот, я что-то вроде этого чердака. В моей памяти хранится множество фактов, которые не укладываются ни в какую систему, не имеют отношения ни к какой моде... Факты, которые в разные моменты жизни затрагивали мое воображение. Они собирались без видимой цели: мог ли я предположить, что когда-нибудь воспользуюсь ими? Скажем, в детстве мама лечила меня от ветрянки: брала плотную бумагу, сворачивала в трубку, чтобы уменьшить доступ кислорода, поджигала и... на блюдце конденсировался деготь, которым она смазывала мои ранки. Это было лет двадцать назад. Какой нормальный человек спустя столько лет сохранит в памяти такое нехитрое событие? Я сохранил. И только благодаря этому на одной из игр сумел получить деготь, ответив на вопрос, который людям гораздо более знающим казался неразрешимым. — Какие вопросы у вас считаются самыми трудными? — Те, что приносят в «черном ящике»,— вопросы с предметами. Они, как правило, самые коварные. К тому же используются три ящика, причем разных размеров — для пущего обмана «знатоков». Вот принесли большой ящик. Естественно, ожидаешь, что там лежит что-то крупное. А на поверку — всего-то пачечка горчичников... — Ты играл чуть ли не в десятке разных команд — это никому не удавалось. Что дала такая вот игра? — Во-первых, необыкновенно широкий круг общения. Во-вторых, сам мой способ мышления изменился. Когда постоянно находишься среди незаурядных людей, каждый из которых достаточно оригинально мыслит, это дает многое. А в-третьих, наша игра — своего рода модель реальности, во всяком случае, для меня. Сталкиваясь в жизни с острыми ситуациями, можно споткнуться раз и навсегда. А тут как бы понарошку: игра! Однако невольно переносишь игровые обстоятельства на реальную жизнь и вырабатываешь линию поведения. Теперь я гораздо лучше знаю, как вести себя в экстремальных жизненных ситуациях, чтобы не потерпеть психологического краха. Это бесценный опыт. — Поговорим о тех, кто оставил след в вашем клубе. Многие ведь попадали к вам, но быстро уходили, а другие — нет. Почему? — Оставались прежде всего те, кому в обычной жизни не удавалось найти выход своей умственной энергии, найти форму самовыражения — именно умственного. Самовыражаться же можно по-всякому — можно, скажем, снять штаны и пройтись по Гоголевскому бульвару! — Так какой же тип людей преобладает в клубе? — Изобретатели, бизнесмены, менеджеры... Люди мгновенных реакций и тесного общения — репортеры... Люди дискуссионные — социологи, психологи... Короче говоря, представители самых современных профессий. — Мне кажется, что игра «Что? Где? Когда?» характерна именно для нас. Ты согласен? — Да, это типично советское явление. Недаром же говорят: «Вместо того чтобы серьезным делом заняться, в «знатоки» записался!» Шведские профессора, например, играли в нашем клубе совсем по-другому, чем мы: главным образом для того, чтобы проветрить мозги, отдохнуть от напряженной работы. Когда проигрывали, не злились. У них нет комплексов, свойственных многим нашим «знатокам», для которых выиграть — чуть ли не вопрос жизни. — Однако некоторые «знатоки» опрокинули представление о том, что эта игра — лишь для тех, кому не хватает возможности самовыражения в реальной, жизни. Возьмем Сиднева, Долгова, да и тебя... В жизни все вы добились определенных успехов, кандидаты и доктора наук, толковые специалисты. Что же вас влечет к игре? — Я уже говорил: «Что? Где? Когда?» дает модели жизненного поведения. Кроме того, есть возможность взглянуть на себя со стороны и решить, нравишься ты себе или нет. — Каким же ты себя видишь? Ты собой доволен? — Конечно, хотелось бы кое-что добавить. Но я быстро понял — начни я приказывать тому, сидящему за игровым столом, он бы меня послал подальше и продолжал бы делать то, что делает. Из себя не выпрыгнешь! Во всяком случае, я всегда был в игре самим собой. —Ты знал, что не фальшивишь? — Да. — И был рад? — Очень! — Как ты почувствовал себя, став известным? — Быть по пять-шесть раз в году целый вечер на экране — такого не знают даже многие крупные актеры. Но я никогда не ощущал себя «звездой». Вероятно, потому, что все же умею критически оценивать ситуации, которые приводят меня к успеху. И понимаю, что в своей шестерке—той, где я стал «Совой»,— я не самый лучший. Это моя собственная оценка, и, думается, она вполне справедлива. — А кто же лучший, по-твоему? — Пожалуй, Олег Долгов. Меня же спасали удача, быстрая реакция, психологическая готовность. А последний вопрос мне вообще ребята отдали. Помнишь блиц — про то, как офицеров учат вести себя за столом? Долгов тоже знал ответ, но мигнул мне — отвечай. — Он же понимал, что ты идешь на победу. Это как выкладывают мяч футболисту, которому остался один гол, чтобы вступить в клуб Григория Федотова. Скажи, а ты никогда не чувствовал себя в этой шестерке, где ты — младший, человеком, которого балуют? — Этого просто не было. Если идешь на равных в деле, то и во всех остальных отношениях тебя тоже воспринимают как равного. Настоящее дело либо уравнивает людей, либо разводит по разным рангам. — Обычно популярность завоевывают артисты, или спортсмены, или государственные деятели. «КВН» и ваш клуб впервые на телевидении создали новый тип «звезды» — «звезды», стать которой может в принципе каждый. Не секрет, что с помощью телеэкрана иные имена просто «делали». А в вашей передаче на посторонней помощи не вылезешь. — У нас это просто невозможно — здесь все на виду, все твои достоинства и недостатки. Наша игра помогла многим, даже не игравшим в нее, поверить в свои возможности. Вот почему все болеют за «знатоков». Это все равно что болеть за себя! Из передачи от 24 октября 1986 года. Четвертый раунд. Ведущий: — Внимание, против «знатоков» играет Сергей Лабин из Магнитогорска. Прослушайте важное сообщение. Сегодня в этом зале кто-то бросил очень опасное американское изобретение. Постепенное ослабление зрения, слуха, а потом и паралич центральной нервной системы — таково далеко не полное действие этого страшного изобретения. Во многих странах оно запрещено законом. Внимание, вопрос! Мы требуем, чтобы через одну минуту «знатоки» сообщили нам, каким образом можно защитить от этого изобретения всех присутствующих в зале. Минута! Команда Виктора Сиднева совещается. Звук таймера. Ведущий: — Кто отвечает? Тишина в клубе! Предупреждаю: за громкие разговоры буду штрафовать вашу любимую шестерку. Прошу вас, Леонид Владимирский! Владимирский: — Мы полагаем, что этим опасным изобретением, сделанным в Америке, но не в Соединенных Штатах, а на Южноамериканском континенте, является выращивание культуры табака. На Руси до Петра Первого табак был запрещен к употреблению. Ведущий: — И как же вы думаете обеспечить нашу безопасность? Владимирский: — Ни в коем случае не курить! Ведущий: — Таково ваше решение. А теперь, внимание, правильный ответ. Да, это изобретение действительно родилось в Латинской Америке. Колумб завез его в Европу. С тех пор за связь с этим изобретением людей отлучали от церкви, преследовали как особо опасных преступников. В России же при царе Михаиле Романове людей, употреблявших это средство, ссылали в Сибирь и подвергали четвертованию. Что касается меня лично, то я сегодня в этом зале признаюсь: бросил, окончательно бросил курить! (Аплодисменты.) И если все присутствующие сделают то же самое, они будут в безопасности! |
