Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах и улицах «Добрая дорога детства» 2
Скачать 2 Mb.
|
«Казино» Татьяны Беляевой Поклонников передачи «Что? Где? Когда?» интересует все: и как появилась эта игра, и кем отбираются вопросы, и как попасть в клуб «знатоков»... Спрашивают о чем угодно: и что за музыка звучит в передаче, и как победители распределяют между собой призы, и кто придумал «черный ящик», и женат ли Ворошилов, а если да, то на ком... И лишь однажды, в письме школьника, я наткнулся на вопрос, которого подсознательно ждал. Мальчик спрашивал: «Меня очень интересует, кто построил дом, в котором играют в «Что? Где? Когда?». Под «домом» он имел в виду тот зал, что видел на экране. Признаюсь, что вопрос подстегнул и мое любопытство, ибо меня всегда завораживало своей загадочностью место действия передачи. А потому, едва прочитав письмо, я отправился к художнику-постановщику программы Татьяне Беляевой. —Я училась в Московском текстильном институте,— рассказывает Беляева. — И если бы точно следовала учебной программе, то стала бы художником-модельером. Но еще в институте увлеклась сценографией, оформляла студенческие спектакли... — Почему же ушли не в театр, а на телевидение? — В Останкине открылись курсы творческих работников телевидения, на которых мне пообещали, что я стану художником-постановщиком. Но мне и в голову не приходило, что, окончив эти курсы, я буду оформлять то, чего в то время еще почти никто не делал,— документальные спектакли. — Что было вашей премьерой? — Меня назначили на программу «А ну-ка, парни!». Предупредили: делает ее «театральщик», человек сложный и жесткий, который не понимает, да и не хочет понимать всякие телевизионные трудности. — Отличная характеристика! Ну, это о недостатках. А что же было в его пользу? — По сути, ничего. Про его скандальный «Аукцион» я знала, а больше Ворошилов пока еще ничего на телевидении не ставил. К тому же был уволен из штата. — Каким оказалось первое впечатление? — Оно чуть не стало последним. После первой же передачи я с ним разругалась в пух и прах! Конфликт вышел, в общем-то, из-за мелочи, а с моей тогдашней точки зрения — так просто из-за пустяка. Но в этом весь Ворошилов. Он требует, чтобы любая мелочь, которая будет работать в эфире, во чтобы то ни стало была и на прогоне. — Тут есть, наверное, свой резон? — Есть. Но ведь телевидение — это же конвейер. Существуют постановочные и технические службы, и у них разные задачи, свои планы, свои ресурсы. Состыковать это все очень сложно. — Что же все-таки у вас случилось? — Мотоциклы, взятые напрокат, привезли только в субботу — в ту, когда шел прогон, за три дня до эфира. А Ворошилову именно на прогоне понадобилось приварить к мотоциклам держатели для шаров. Эти шары во время дуэли должны были сбивать друг у друга «парни». Я сказала: будет сделано в понедельник, сейчас на студии нет ни одного слесаря, а пока можно привязать палки. Но Ворошилов уперся. Довел меня до того, что я пришла к главному художнику и заявила: «С этим сумасшедшим работать больше не желаю!» И тогда случилось то, чего я ну никак не ожидала. К нам в отдел пришел Ворошилов, сел напротив меня, с полчаса наблюдал, как я рисую (а уж я притворилась такой увлеченной!), и вдруг спросил, не держу ли я на него зла. Затем смиренно извинился. — А ведь он человек самолюбивый,— замечаю я. — Да, самолюбивый. Но дело для него важнее всего. Я это оценила. Мы тепло и дружески поговорили и с тех пор уже не расставались. С Ворошиловым я занимаюсь чистым телевидением, то есть таким зрелищем, которое возможно только на телеэкране. Меня всегда привлекали задачи пластического решения объемного пространства. В театре изображение фронтальное, а здесь каждый раз создаешь как бы среду обитания — и для игроков, и для непосредственных зрителей, и для тех, кто наблюдает за игрой у телевизора. Все должны чувствовать себя во время передачи органично и свободно. Нас все время спрашивают, почему мы не работаем в студии. Да потому, что ни в какой студии не создашь естественную среду обитания! «Знатоки» ведь не профессиональные актеры и в студии, под высоченными потолками, чувствовали бы себя просто беззащитными. Для увлекательной игры необходимы уют, камерность, тайна. Нужен свой дом. — Но ведь клубу «Что? Где? Когда?» пришлось много скитаться... — Все эти годы мы кочевали, и на каждом новом месте я пыталась устроить что-то вроде «интеллектуального казино». Сначала мы «поселились» в подвальном баре Останкинского телецентра. Там было уютно, но тесно и темно. Это помещение мы готовили к передаче по ночам, чтобы администрация не видела, как мы (о ужас!) разбираем потолок, чтоб подвесить к нему наше изобретение — огромную дюралевую люстру с зеркалами, начиненную мониторами и микрофонами. Эта волшебная люстра, создающая удивительную атмосферу, висела потом во всех залах, где нам приходилось играть. В том баре были еще красные стены, огромный круглый стол, старинные бронзовые часы, которые заводил распорядитель зала Александр Михайлов, весьма экстравагантный в своем красном пиджаке и белых перчатках. — Вы видели когда-нибудь игорные дома? — Только на фотографиях. В настоящих игорных домах — мягкий свет, низко опущенные абажуры, мягкая мебель. А у нас все по-другому. Но ведь и содержание нашей игры совсем другое. Да, это наш «Монте-Карло» — но в варианте чисто интеллектуальном, чисто московском. — Удалось ли вам в полной мере реализовать свое видение этой игры? — Пожалуй. Это было в доме номер 47 по улице Герцена, где передача прожила три своих самых счастливых года. — Как же вы нашли этот дом? — Случайно. Мы объездили всю Москву — ничего подходящего. Но однажды Наташа Стеценко, гуляя с подругой, набрела на этот особняк, странный какой-то домик с витражами. Заглянула в окна — и бросилась за мной. Я приехала и ахнула: здание девятнадцатого века, русский классицизм. А внутри... Вход вымощен брусчаткой, слева — маленький бар в красных тонах и лестница на второй этаж. На втором этаже — большой зал с рельефными, фактурными стенами, в центре потолка — остатки каких-то зеркал. Рядом с залом еще одна комната. Я сразу решила: тут будет дикторская для Ворошилова, отсюда легко выходить на интервью. В этом доме я провела несколько дней, ломала голову — что добавить в интерьер, чтобы он стал игровым. Идею подсказали остатки зеркал на потолке- создать зеркальную стену. Она раздвинет пространство и даст возможность принять участие в игре всему клубу. — У дома были, конечно, хозяева? — Да, здесь помещался учебно-методический центр МГК ВЛКСМ. Раньше это была просто тихая заводь для отставных комсомольских деятелей. А в то время, когда появились мы, там работали вполне сносные ребята. Они даже пытались организовать у себя методическую помощь молодым драматургам, поэтам, художникам... Но из этой затеи ничего, кроме деклараций, не вышло. Иногда у них появлялся случайный народ, раз в месяц проводились какие-то натужные вечера для комсомольского актива. В общем, жили спокойно. — Такой особнячок, да еще со своим баром — совсем не худо... Так что вас, полагаю, встретили без особой радости? — Как раз наоборот. Не забывайте, что, во-первых, московский горком комсомола считался в то время чем-то вроде нашего спонсора, а во-вторых... Начинающий бюрократ — это не поднаторевший чиновник, он еще не чурается живых впечатлений. И, конечно, ему импонирует телевидение. В их доме будут снимать популярную передачу! Да ведь и выгодно. И не только из-за арендной платы. Что-то же делать надо, а молодежная программа — это реальная работа. Нас даже поставили в план и за каждую передачу отчитывались как за свое мероприятие. К тому же мы занимали дом не больше пятидесяти дней в году, так что можно было и потерпеть. Так продолжалось три года. Дом благодаря нам стал известен всей стране — молодежь даже назвала его «Клубом знатоков». И тут горком комсомола не на шутку встревожился. А вдруг мы и в самом деле заведем здесь молодежный клуб? — Чем же такой клуб помешал бы горкому? — А вот это уже комсомольская тайна! В чем тут дело, я до сих пор так и не знаю. ...Действительно, история эта заслуживает того, чтобы снова к ней вернуться. Битва, развернувшаяся вокруг «комсомольского особняка», привела к тому, что передача «Что? Где? Когда?» почти на полтора года — с января 1987-го по май 1988-го — исчезла из эфира Шутка ли? Ведь речь идет об одной из самых популярных программ нашего телевидения. Из передачи от 13 сентября 1983 года. Ведущий: — Внимание! Против «знатоков» играет домохозяйка из Одессы Людмила Александровна Леонова. На экране — Людмила Леонова: — Дорогие «знатоки»! Речь пойдет о замечательном человеке. В один прекрасный день этот человек стал близким другом композитора Антонио Сальери. В другой день основал Французский банк. Он построил первый во Франции водопровод. Создал проекты Суэцкого и Панамского каналов. Придумал метод превращения торфа в каменный уголь. Изобрел вместе с братьями Монгольфье первый летательный аппарат. Он выдающийся музыкант. Комиссар Французской республики. По крайней мере один его день знают все. Кто этот человек? Минута обсуждения позади. Ведущий: — Мы ждем ответа клуба «знатоков». Кто будет отвечать? Борис Бородин: — Наше мнение, что этот человек — Робеспьер. Ведущий: — Вы так считаете? И какой же день этого человека знают все? Бородин: — День его смерти. Ведущий: — День его смерти? В таком случае вот правильный ответ. Один день человека, о котором шла речь, действительно знают все. Потому что это поистине безумный день... «Безумный день, или Женитьба Фигаро». Пьер Огюстен Бомарше! ...В том году в клубе «Что? Где? Когда?» впервые встретились друг с другом авторы лучших вопросов. Они обсудили стратегию и тактику борьбы с командой «знатоков», выработали основные критерии вопросов, которые необходимо учитывать, чтобы выигрывать. Со своими выводами ознакомили всех телезрителей. Правила игры остались теми же, что и в 1982 году: если победит команда «знатоков», она сохраняет свое место в клубе и продолжает соревнование; если победят телезрители, то все «знатоки», участвовавшие в игре, лишаются своих игровых билетов. Так и случилось в финале 1983 года, когда вопрос о чудо-растении, заданный рабочим Бодайбинского леспромхоза Дмитрием Пересадой, застал врасплох не только игровую шестерку, но и весь клуб. «Знатоков» спасли телезрители, разрешившие побежденным сыграть матч-реванш. В 1983 году среди членов клуба «Что? Где? Когда?» уже были свои герои — «знатоки», завоевавшие всесоюзную известность. Но этот год оказался и переломным: «старая гвардия», игравшая еще в первых передачах, покидала клуб. На смену ей шло новое поколение, в котором скоро появятся суперзвезды — почетные обладатели приза Хрустальной Совы. Маска бюрократа, или 200000 писем в защиту передачи Первому секретарю МГК ВЛКСМ тов. Смирнову С. А. «Уважаемый Станислав Алексеевич! Главная редакция программ для молодежи ЦТ в течение трех лет проводит съемки популярного молодежного цикла «Что? Где? Когда?» в помещении учебно-методического центра МГК ВЛКСМ. Кроме того, МГК ВЛКСМ является одним из учредителей программ этого цикла. Согласно нашему совместному арендному договору № 28 от 20 декабря 1983 года, обращаемся к Вам с предложением продлить срок действия этого договора. Просим письменно подтвердить согласие с приложением новой справки-расчета арендной платы...» Это деловое письмо было послано ничего не подозревавшей редакцией спустя несколько дней после финальной передачи 1986 года. А спустя почти месяц (вероятно, нужно было время, чтобы придумать мотивировку отказа) от Смирнова пришел ошеломляющий ответ: « ..здание методического центра, построенное силами комсомольцев и на средства МГК ВЛКСМ (оно было построено в девятнадцатом веке!— Л. Л.), за истекшие восемь лет пришло в аварийное состояние, требуется капитальный ремонт. В этой связи не представляется возможным продление договора на аренду помещения для съемок цикла передач «Что? Где? Когда?». Просим вас решить вопрос о вывозе реквизита и оборудования» События развивались в духе самых что ни на есть застойных времен. Но телезритель был уже далеко не тот. Остается загадкой, как (еще до дебатов в печати) тысячи людей узнали об административных играх комсомольских бюрократов. В адрес передачи посыпались обеспокоенные письма Владимир Ворошилов дал ответ телезрителям в «Литературной газете» от 18 марта 1987 года. «Известно,— писал он,— что поединки клуба «знатоков» проходят в здании методического центра МГК ВЛКСМ по организации свободного досуга молодежи. Но 30 января сего года вновь назначенный директор этого центра Юрий Благинин расторгнул арендный договор. Переход программы «ЧГК» в другое помещение означает полную смену художественного образа, новое пластическое решение, повлечет за собой структурные изменения в драматургии и в постановке. Если же принять во внимание необходимость заново оборудовать полустационарную телевизионную площадку, то программа сможет выйти в эфир минимум через год! МГК ВЛКСМ, общество «Знание» и Всесоюзное общество любителей книги являются учредителями нашей передачи. Но если «Знание» и «книголюбы» оказывали передаче весьма действенную помощь, брали на себя часть расходов, организовывали консультации ученых и специалистов, помогали в приобретении призов, то МГК ограничивался все это время лишь взиманием арендной платы. За годы существования под одной крышей с методцентром телевидение вложило в это здание десятки тысяч рублей. И вот поступил приказ в двухнедельный срок освободить помещение. Почему? Официально — по причине ремонта и перепланировки здания для административных нужд. На все наши просьбы согласовать сроки и характер ремонта с подготовкой программ «ЧГК» следует категорический отказ». На следующий день, 19 марта, газета «Советская культура» опубликовала письмо «знатоков». В нем, в частности, говорилось: «Да, ремонт здания необходим. Система тепло- и водоснабжения, сантехническое оборудование пришли в негодность. И мы готовы помочь в этом ремонте — никто из «знатоков» не откажется поработать здесь столько, сколько потребуется. Однако новый директор Юрий Благинин начисто отвергает все предложения... Мы обращаемся к общественному мнению, которое нынче становится реальной силой. Пусть люди сами решат, что им больше нужно: передача «Что? Где? Когда?» или учебно-методический центр? Впрочем, они вполне могут сосуществовать. А. Друзь, В. Белкин, Н. Шангин, В. Сиднее, Л. Владимирский, О. Петрунько, В. Голубева, Ю. Белов, Г. Наумова, Н. Латыпов — всего 57 подписей». Не успело общественное мнение переварить обращения Ворошилова и «знатоков», как в бой вступили другие силы. Но бюрократ, как известно, часто работает в маске. И ответное письмо (за публикацию которого до сих пор, вероятно, стыдно редакции «Московского комсомольца»), единолично подписанное первым секретарем Краснопресненского РК ВЛКСМ В. Буслаевым, должно было, по замыслу, выражать мнение... А впрочем, процитирую это «Открытое письмо молодежной редакции ЦТ и ведущему передачи «Что? Где? Когда?» В. Я. Ворошилову от комсомольцев Краснопресненского района г. Москвы», явно вышедшее из недр руководящего комсомольского аппарата районного масштаба: «Мы, своими руками отреставрировавшие этот старинный особнячок, почему-то оказываемся здесь в роли нежеланных гостей. Более того, мы чуть ли не помеха в создании популярной передачи. Мы планировали тут районный Дом молодежи, место, куда смогут приходить молодые краснопресненцы, чтобы отдохнуть, встретиться с творческой и научной молодежью района и города, обсудить назревшие проблемы, новые формы проведения свободного времени. Этот дом должен был стать штабом продолжения традиций, которыми Красная Пресня так богата. Символом революционности виделся нам даже булыжник, которым вымощен вход в этот дом...» Я читал письмо и только диву давался — сколько же в нем лицемерия! Если бы комсомольцы Красной Пресни действительно создали здесь свой Дом молодежи и теперь вдруг решили его защищать от «оккупации», предпринятой популярнейшей молодежной передачей (в которой, кстати сказать, и сами могли принять участие). Если бы... Но не зря же одна газета писала об «уютной тишине», в которую был погружен пресловутый методический центр до появления в нем «знатоков». Письмо заканчивалось призывом «приблизить деятельность дома к интересам молодежи, вернув ему то, для чего он предназначался». Если бы знали молодые краснопресненцы, насколько «приблизится» их дом после завершения ремонта и реконструкции к «интересам молодежи», они бы уже тогда, наверное, устроили возмущенный митинг. Ах, слова, слова... Сколько уже мы их выбросили на ветер. Целый год пройдет в тщетных дебатах, пока передачу «Что? Где? Когда?» не примет под свою крышу «Совинцентр», взяв за аренду умопомрачительную сумму. И три года пройдет, пока особняк на улице Герцена, ставший притчей во языцех, не откроет снова свои двери. Но, увы, не для молодых краснопресненцев. И не будет там уже никакого Благинина, столь щедрого на «серьезные задумки», ни обещанной им рок-лаборатории, ни клуба самодеятельной песни... А в дни дискуссий вокруг особняка зрителей больше всего волновал один вопрос: когда же на телеэкранах снова появится их любимая передача? Ждали, надеялись, писали письма — в газеты, журналы, на телевидение и даже «в Кремль, заместителю председателя Советского Фонда культуры Раисе Максимовне Горбачевой». Двести тысяч писем прислали телезрители в защиту клуба «Что? Где? Когда?»! В сентябре 1989 года, проходя по улице Герцена, я заглянул в дом номер 47. На первом этаже особняка уютно расположился... кооперативный ресторан «Арена». На втором помещался молодежный центр МГК ВЛКСМ — целая анфилада маленьких кабинетов, в которых сидели «аппаратчики». Так, во всяком случае, представил мне свой штат коммерческий директор нового центра. Как выяснилось, о молодых краснопресненцах, которым когда-то якобы принадлежал этот дом, он и не слыхивал. Про бывший методический центр и бывшего его директора Благинина выразился коротко: «Самоликвидировались». На вопрос о том, чем занимается его «аппарат», ответил, что у него очень большие и серьезные задачи. Я прошелся по дому. Ничто не напоминало о том, что здесь когда-то обитал знаменитый клуб «знатоков». Что же касается молодежного досуга, ради которого как будто и был создан этот центр, то краснопресненцы явно проводят его в каких-то других местах. Из передачи от 29 мая 1984 года. Третий раунд. Ведущий: — Против «знатоков» начинает борьбу инженер Михаил Спицын из города Раменское. Слушайте — и не говорите, что вы не слышали! (Звучит фрагмент песни: «И дымится, и дымится пароход, мчится поезд, мчится поезд в чистом поле...») Внимание, вопрос: а куда, собственно, мчится этот поезд и где дымится в это время пароход? Минута! Идет обсуждение. Александр Бялко: — Это песня Глинки, написанная по случаю открытия железной дороги, первой в России. Галина Наумова: — А при чем здесь пароход? Виктор Сиднее: — Пароходом в то время называли паровоз. Галина Парамей: — Но ведь вопрос был — куда он мчится? Александр Бялко: — Ну, вероятно, туда же, куда и поезд,— из Москвы в Петербург или из Петербурга в Москву. Олег Долгов: — Но ведь первая железная дорога была открыта, кажется, между Петербургом и Царским Селом… Обсуждение продолжается. Звучит таймер. Ведущий: — Кто отвечает? Бялко: — Мы считаем, что эти стихи были написаны Кукольником на открытие железной дороги Петербург — Москва. Паровоз — «пароход» — был в начале поезда, там он и дымился. Направление движения было на Москву. Ведущий: — Так. А теперь ответ Михаила Спицына. Вы совершенно точно подметили, что в то время просто не было еще слова «паровоз». И «пароход» — это и был паровоз, который вел поезд. То есть поезд двигался в ту же сторону, что и паровоз. Это блестящая мысль «знатоков». Вы разгадали нашу каверзу. Но кто-то из вас заметил, что двигался-то поезд не в Москву, потому что первая в России железная дорога была открыта в 1837 году между Петербургом и Царским Селом. По этому поводу и была написана «Попутная песня» Глинки. Словом, очень жаль, но мы вынуждены отдать это очко команде телезрителей. ...В правилах игр 1984 года было несколько новинок. Первая игрокам во время минуты обсуждения было разрешено пользоваться справочной литературой — Большой Советской Энциклопедией. «Словарем русского языка» Ожегова, «Толковым словарем» Даля, энциклопедическими словарями. Вторая: игрок, неправильно ответивший на вопрос телезрителя, садился на скамью штрафников. Команда продолжала игру в меньшем составе, а штрафник возвращался в свою шестерку лишь после первого выигранного очка. Насчет разрешения «знатокам» пользоваться справочной литературой были получены тысячи недоуменных писем. В одной из игр Ворошилов пояснил: «Объем информации нынче настолько велик, что все держать в памяти невозможно. Главное — научиться размышлять, думать, чувствовать, смекать». Мне кажется, что в этом правиле, действовавшем всего год, были, по крайней мере, два плюса: оно позволяло показать всем, как много дает владение справочной литературой, и оно же «понижало в цене» вопросы на точные знания. В 1984 году состоялся и первый матч-реванш: после поражения в предыдущем финале побежденные «знатоки» оспаривали свое право остаться в клубе. И добились этого права. Много нового принес финал —1984. Во-первых, в честь Нового года были убраны скамьи штрафников. Во-вторых, каждый победитель раунда,— будь то «знаток» или телезритель — сам выбирал себе приз на праздничной елке. В-третьих, в команде «знатоков» по ходу игры допускались замены. В-четвертых,— и это, наверное, самое главное,— соперники впервые встретились лицом к лицу: команда телезрителей присутствовала тут же, в зале, и авторы вопросов сами задавали их «знатокам»... А после окончания финальной игры, опять-таки впервые за всю историю телеклуба, состоялось торжественное вручение почетных призов: Хрустальная Сова досталась лучшему игроку команды «знатоков» молодому философу Нурали Латыпову и лучшему игроку команды телезрителей инженеру-физику Александру Злобину. |
