1. Автор высказывания сам задаёт вопрос и сам на него отвечает.
Вопрос может иметь место как в диалогической конструкции, так и в монологической, как при участии собеседников, так и тогда, когда речь автора обращена к самому себе.
Функцию привлечения внимания выполняет следующий фрагмент, содержащий вопросно-ответное единство: <На войне> ...Не прожить наверняка – Без чего? Без правды сущей, Правды, прямо в душу бьющей, Да была б она погуще, Как бы ни была горька [5, с. 8]. К данному виду вопросно-ответного единства относится и известное риторическое высказывание главного героя: – Нет, ребята, я не гордый. Не загадывая вдаль, Так скажу: зачем мне орден? Я согласен на медаль [5, с. 46]. Также: Тёркин – кто же он такой? Скажем откровенно: Просто парень сам собой Он обыкновенный [5, с. 15]. За вопросом, содержащим именительный темы, следует короткое он обыкновенный, на первый взгляд, не предполагающее распространения, однако далее мы видим описание внешности, характера, даже мест, где герой воевал.
Буду ль жив ещё? – Едва ли [5, с. 46]. Риторическое вопросительное высказывание имеет семантику неизвестности. «Ответ» же – семантику сомнения. Несмотря на тире, это не диалог, а рассуждения одного персонажа – монологическая речь – как и в примере: И на всякие вопросы Отвечал бы я не вдруг. – Как, мол, что? – Бывало всяко. – Трудно все же? – Как когда. – Много раз ходил в атаку? – Да, случалось иногда [5, с. 47]; или в риторическом высказывании автора: Где девчонки, где вечёрки? Где родимый сельсовет? Знаешь сам, Василий Тёркин, Что туда дороги нет [5, с. 48].
В ответ на досаду потерявшего кисет бойца, герой отвечает: Сколько лет живем на свете? Двадцать пять! А ты – кисет [5, с. 69]. Данное конкретное указание на возраст бойцов, дистантно сменяется метафоричностью: ...Россию, мать-старуху Нам терять нельзя никак. Наши деды, наши дети, Наши внуки не велят. Сколько лет живем на свете? Тыщу?.. Больше! То-то, брат! [5, с. 70-71], таким образом создаётся градация. В другом контексте Тёркин привлекает внимание слушающих его смысловой паузой, заполненной словами о тяжести перемены привычек, создающими также дополнительное напряжение: И по строгому приказу <в раю> Ты помимо сна обязан Пищу в день четыре раза Принимать. Но как? – вопрос. Всех привычек перемена Поначалу тяжела. Есть в раю нельзя с колена, Можно только со стола <...> [5, с. 122].
Вопросно-ответный ход, при котором автор высказывания сам задаёт вопрос и сам на него отвечает – самый распространённый в поэме.
2. Автор высказывания спрашивает и, не дожидаясь ответа, сам формулирует опровержение или возражение.
Описав, как Тёркин, сыплющий остротами, поднял дух солдат, автор подводит к выводу: Заключить теперь нельзя ли, Что, мол, горе не беда, Что ребята встали, взяли Деревушку без труда? Что с удачей постоянной Тёркин подвиг совершил: Русской ложкой деревянной Восемь фрицев уложил! [5, с. 114], казалось бы, высказывание риторическое, но далее следует опровержение: Нет, товарищ, скажем прямо: Был он долог до тоски, Летний бой за этот самый Населённый пункт Борки [5, с. 114]. Другой пример: Друг-читатель, я ли спорю, Что войны милее жизнь? Да война ревет, как море, Грозно в дамбу упершись [5, с. 80]. После риторического вопросительного по форме высказывания автором высказывается возражение.
Если за вопросом или риторическим высказыванием следует не опровержение или возражение, а распространение, такую конструкцию назвать вопросно-ответным единством нельзя, например: И сказать, помыслив здраво: Что ей <книге> будущая слава! Что ей критик, умник тот, Что читает без улыбки, Ищет, нет ли где ошибки, – Горе, если не найдёт. Не о том с надеждой сладкой Я мечтал, когда украдкой На войне <...> Заносил в свою тетрадку Строки, жившие вразброс. Я мечтал о сущем чуде: Чтоб от выдумки моей На войне живущим людям Было, может быть, теплей, Чтобы радостью нежданной У бойца согрелась грудь <...> [5, с. 200-201]. Автор распространяет, развёртывает, подтверждает другими словами высказанную мысль: книге слава – ничто и критики – ничто, её цель в другом: морально помочь солдату.
3. Фигура предварения или предупреждения: автор высказывания, зная, что его слова могут вызвать возражения, сам формулирует и произносит их, а затем на них отвечает.
«Книга про бойца» – довольно противоречивое с точки зрения биографии главного героя произведение, «строки... вразброс», как говорил сам автор. Смысл поэмы – не в точности жизнеописания одного бойца, отнюдь. Разнородность фактов жизни Тёркина помогает читателю узнать в нём многих и многих. ...Книга про бойца Без начала, без конца. Почему так – без начала? Потому, что сроку мало Начинать её сначала. Почему же без конца? Просто жалко молодца [5, с. 8-9]. Автор предваряет вопросы читателя и отвечает на них. Иногда автор даже обозначает, что автор вопроса, который может быть задан ему – читатель, а затем отвечает: А читатель той порою Скажет: – Где же про героя? Это больше про себя, Про себя? Упрек уместный, Может быть, меня пресек. Но давайте скажем честно: Что ж, а я не человек?, Спорить здесь нужды не вижу, Сознавайся в чём в другом. Я ограблен и унижен, Как и ты, одним врагом [5, с. 104]. Сравним также: – Но позвольте, – скажут снова, – Так о чём тут речь идет? Речь идет о том болоте, Где война стелила путь, Где вода была пехоте По колено, грязь – по грудь... [5, с. 114].
Автор может отвечать на формулируемое им же от лица адресата риторическое высказывание: ...Одно сказать о ней <о любви> Вы б могли вначале: Что короче, что длинней – Та любовь, война ли? Но, бестрепетно в лицо Глядя всякой правде, Я замолвил бы словцо За любовь, представьте [5, с. 118-119] . Перед нами ответ на сформулированный и высказанный от имени не то героев-бойцов, не то читателя вопрос.
4. Фигура сообщения: автор высказывания как бы советуется или рассуждает вместе с собеседником/амии.
Собеседником при этом может быть как читатель, так и герои произведения, действующие и говорящие, в конечном счете, лишь «для читателя». Он <командир> в ответ и молвит вдруг: – По пути моя деревня. Как ты мыслишь, политрук? Что ответить? Как я мыслю? Вижу, парень прячет взгляд, Сам поник, усы обвисли. Ну, а чем он виноват, Что деревня по дороге, Что душа заныла в нём? Тут какой бы ни был строгий, А сказал бы ты: «Зайдём...» [5, с. 20]. В данную конструкцию риторическое высказывание чем он виноват... (ничем не виноват) входит. Основная «функция риторического высказывания – функция репрезентации морально-этических представлений автора» [1, с. 126].
Этот вид рассуждения – совещательный – нужно отличать от рассуждения автора или героя с самим собой: Видит Тёркин погребушку – Не оттуда ль пушка бьёт? Передал бойцам катушку: – Вы – вперёд. А я – в обход [5, с. 41]. Рассуждение, будь оно даже развёрнутым, и обналичивающим множество вариантов, как то: Где ты, где ты, мальчик босый, Деревенский пастушок, Что по этим дымным росам, Что по этим кочкам шел? Бился ль ты в горах Кавказа, Или пал за Сталинград, Мой земляк, ровесник, брат, Верный долгу к приказу Русский труженик-солдат. Или, может, а этих дымах, Что уже недалеки, Видишь нынче свой родимый Угол дедовский, Борки? [5, с. 107]. или: Где он <солдат> нынче на поверку. Может, пал в бою каком, С мелкой надписью фанерку Занесло сырым снежком. Или снова был он ранен, Отдохнул, как долг велит, И опять на поле брани Вместе с нами брал Тильзит? И, Россию покидая, За войной спеша скорей, Что он думал, не гадаю, Что он нёс в душе своей [5, с. 180-181], в отличие от вопросно-ответного единства, не содержит конкретного ответа, в той или иной степени однозначного, определённого.
5. Фигура сомнения. Автор высказывания демонстрирует притворное недоумение и растерянность в момент речи. Данный вид вопросно-ответного единства выполняет множество функций: «используя эту фигуру, оратор стремится не только сделать свою речь разнообразной в языковом плане, но и удержать внимание слушателей, а также вызвать у них сочувствие и доверие к своим словам» [4, с. 115].
Функцию удержания внимания читателя выполняет такое вопросно-ответное единство во фрагменте: А к чему я речь клоню? Вот к чему, родные. Всех, кого взяла война, Каждого солдата Проводила хоть одна Женщина когда-то... Но хотя и жалко мне, Сам помочь не в силе, Что остался в стороне Тёркин мой Василий [5, с. 119-120]. Другое вопросно-ответное единство повторяется А.Т. Твардовским в поэме: в первой по счёту главе «От автора» и в двенадцатой по счёту главе «От автора»: Что ж ещё?.. И всё, пожалуй, Словом, книга про бойца Без начала, без конца [5, с. 8]., и: Что ж ещё? И всё, пожалуй, Та же, книга про бойца Без начала, без конца, Без особого сюжета, Впрочем, правде не во вред [5, с. 80]. «Ответ», как мы видим, анафористичен.
6. Фигура прохождения: автор высказывания делает вид, что обходит молчанием что-либо, либо слегка касается названной им темы, но в действительности высказывает свою мысль.
В привычном виде данное вопросно-ответное единство в поэме не встречается. Встречаем следующий контекст: – Без кисета у махорки Вкус не тот уже. Слаба! Вот судьба, товарищ Тёркин. – Тёркин: – Что там за судьба! Так случиться может с каждым, – Возразил бородачу, – Не такой со мной однажды Случай был. И то молчу <...> – Привезли меня на танке <далее следует подробный рассказ героя о том, как девчонка, делающая перевязку бойцу, дала ему свою шапку, чтобы успокоить> [5, с. 66]. Слушающие не задают вопросов рассказчику после слов: «И то молчу», – но выказывают внимание: кое-где привстал народ. Поэтому можно говорить о данной конструкции как о разновидности фигуры прохождения.
7. Concessio (лат.) – фигура уступки, позволения, согласия: автор высказывания допускает мысль, высказанную собеседником, притворно соглашается с ней, а затем опровергает её.
Данное вопросно-ответное единство так же, как и предыдущее, не встречается в поэме в привычном виде, поскольку мы привыкли к его некоторой завуалированности, привыкли видеть в нём своего рода ухищрение. Однако мы можем говорить о его наличии в одной из разновидностей в следующей конструкции: Дед кипит: – Позволь, товарищ. Что ты валенки мне хвалишь? Разреши-ка доложить. Хороши? А где сушить? Не просушишь их в землянке, Нет, ты дай-ка мне сапог, Да суконные портянки Дай ты мне - тогда я бог! [5, с. 62-63].
Поэма А.Т. Твардовского «Василий Тёркин» представляет собой концентрированное в плане как формы, так и содержания, произведение. В одном, едином в смысловом отношении, фрагмента могут встречаться вопросно-ответные единства различных видов. Например: Ты куда спешил – к хозяйке? Матка, млеко? Матка, яйки? Оказать решил нам честь? Подавай! А кто ты есть, Кто ты есть, что к нашей бабке Заявился на порог, Не спросясь, не скинув шапки И не вытерши сапог? Со старухой сладить в силе? Подавай! Нет, кто ты есть, Что должны тебе в России Подавать мы пить и есть? Не калека ли убогий, Или добрый человек – Заблудился По дороге, Попросился На ночлег? Добрым людям люди рады. Нет, ты сам себе силён, Ты наводишь Свой порядок. Ты приходишь – Твой закон. Кто ж ты есть? Мне толку нету, Чей ты сын и чей отец. Человек по всем приметам, – Человек ты? Нет. Подлец! [5, с. 73-74]. В контексте нет, кто ты есть... частица нет – употребляется не в качестве ответа, а с целью привлечь внимание к высказываемой мысли – разговорное словоупотребление. В контексте нет, ты сам себе силён союз нет употреблён при соединении двух предложений с уступительной связью, подчёркивает отрицание смысла предшествующего контекста (даже не предложения): Не калека ли убогий, Или добрый человек – Заблудился По дороге, Попросился На ночлег? Последнее нет – частица, употреблена как полноценный отрицательный ответ на вопрос: человек ты? Человек здесь – в значении обладающий человечностью, гуманизмом. Данный развёрнутый вопросно-ответный ход в целом можно отнести ко второму виду: автор высказывания спрашивает и, не дожидаясь ответа, сам формулирует опровержение или возражение. Но нужно оговориться, что данная конструкция содержит много компонентов первого вида: автор высказывания сам задаёт вопрос и сам на него отвечает, при этом так называемыми «ответами» служат следующие вопросы. Можно сказать, что это вопросно-ответное единство в вопросно-ответном единстве. И оно требует отдельного рассмотрения по многим параметрам.
Таким образом, в поэме А.Т. Твардовского «Василий Тёркин» встречаются все семь выделяемых видов вопросно-ответного единства (или его разновидностей). Вопросно-ответное единство часто выступает формой для представления читателю убеждений автора, его ценностей, выполняет функцию привлечения или удержания внимания, делает повествование разнообразным в языковом плане, посредством него автор вызывает у читателей сочувствие к героям или себе, пробуждает доверие к своим словам.
Литература:
Канафьева А.В. Риторическое высказывание: формы, семантика, функции. Монография. – М.: Изд-во МГОУ, 2011. – 200 с.
Лекант П.А. Категории рационального и эмоционального в русском языке и русской речи // Вестник МГОУ. Серия «Русская филология». – 2012. – №5. – С. 44-48.
Одинцов В.В. Стилистика текста / Отв. ред. И.А. Горшков. Изд. 5-е. – М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2010. – 264 с.
Петров О.В. Риторика. – М.: ТК ВЕЛБИ, Изд-во Проспект, 2007. – 424 с.
Твардовский А.Т. Военная лирика. – М.: Военное изд-во министерства обороны СССР, 1966. – 448 с.
Сюэ Жаньжань, Кон Сянвэнь
(Китай, Чжэцзянский университет, г.Ханьчжоу)
ИССЛЕДОВАНИЕ ПРОЦЕССА ФОРМИРОВАНИЯ И РАЗВИТИЯ РУССКОЙ ЗАРУБЕЖНОЙ ГАЗЕТЫ «ЗАРЯ»1
Один из организаторов первого Всемирного конгресса русской прессы, генеральный директор ИТАР-ТАСС В.Н.Игнатенко говорил: «Русская пресса за границей...это достаточно серьезная сила, это целая линия в мировой журналистике.»2 Именно такая линия стала источником духовной, высоко интеллектуально пищи для Русского Зарубежья. Потенциальная аудитория русской зарубежной журналистики стала почвой для образования культурных центров русских эмигрантов.
«Заря» - важный представитель изданий русских эмигрантов в Китае в первой половине ХХ века.3 Она была создана Мстиславом Станиславовичем Лембичем в Харбине в 1920г., и являлась газетой на русском языке с самым большим охватом читателей. В 1925 г. М.С.Лембич создал вторую «Зарю» - «Шанхайскую Зарю» в Шанхае и третью – «Нашу зарю» в Тяньцзине. «Заря» постепенно занимала видное место в аспекте размера эмиссии между всеми газетами на иностранных языках в Китае.
Исследование данной темы происходит на основе типичного издания русских эмигрантов «Заря», нам хотелось бы подытожить некоторые соображения об успехах «Зари» и о культурной сплоченности внутри группы русских эмигрантов.
Российская эмиграция 1917-1940 годов была обусловлена последствиями первой мировой и гражданской войнами и определялась главным образом политическими мотивами.4 После того, как колчаковцы в Омске рухнули, большое количество солдат Белой армии убежало через Сибирь в Харбин, Синьцзян, на северо-восток Китая и в Шанхай. И русский эмигрантский центр в Харбине образовался гораздо раньше, чем в Шанхае или в Европе. Так как русский эмигрантский центр в Харбине по сравнению с Европой обладал подходящим географическим условием для выживания русских эмигрантов. Это и способствовало тому, что Харбин за короткое время превратился в один из основных центров печатного дела в зарубежье. Как указано в книге «История русских эмигрантов в Харбине», в целом имеются русскоязычных газет 150(1901-1950)5 и 137 журналов (1905-1926)6.
А после поражения белоэмигрантов на своей родине они всячески переезжали в Шанхай. С тех пор появились всевозможные издания с повышением числа русских эмигрантов. Это обозначает, газеты русских эмигрантов в Шанхае - последующие продолжатели. С середины тридцатых годов ХХ века, Шанхай, заменив Харбин, стал настоящим центром по делам печати и публикации для русских эмигрантов.7
По сравнению с другими русскими газетами и журналами, «Заря» показывала четкую всеохватность и держала теплое отношение к читателям. М.С.Лембич, создатель газеты «Заря», в начале своей карьеры исключительно сообщил военные новости как военный корреспондент в влиятельнейшей газете «Русское слова». Но во время пребывания в Китае он решил создать газету «Заря»на основании повседневной жизни простых русских эмигрантов, далеко от неустойчивой политической и военной ситуации. Итак харбинская «Заря» и шанхайская «Заря» со стороны содержания новостей и вида сообщений сосредоточились на местных условиях и отражала социальный облик жизни русских эмигрантов.
Можно так сказать, М.С.Лембич с самого начала правильно составил позиционирование для газеты «Заря». Он сказал: «Для того чтобы газета могла служить своему идейному назначению, она должна прежде всего завоевать наиболее возможный широкий круг читателей. Достигнуть же этого, совершенно не считаясь с читательскими вкусами и требованиями, − невозможно.»8 Вообще для эмигрантов, не влившихся в местное общество, наиболее актуальной проблемой не являлись ситуации в Шанхае или за рубежом, а нужно быстрее закрепиться в этом незнакомом городе. «Заря» предоставляла именно такую возможность, чтобы эмигранты могли найти чувство принадлежности и культурный резонанс. Например, из газеты мы узнаем, можно в школе на рут Реми найти работу преподавателя9, можно посмотреть В.И.Томского даже в шанхайском театральном сезоне10. В газете «Шанхайская заря» от 16 апреля 1930 г. все участвовали в строении Шанхая, там была напечатана статья «Шанхай через 50 лет».11
Кроме этого, «Заря» привлекала к себе читателей еще мероприятиями. Например, «Заря» организовала конкурс кастинга. В феврале 1928 года происходил конкурс «Кто самая красивая элегантная женщина?». Конкурс продолжался с 13 по 23 февраля и выдавал бюллетени при продаже «Зари». Читателям нужно вырезать бюллетени из газеты и отправить в книжный магазин «Заря».
«Заря» в качестве доходной газеты управляла бизнесами, используя разнообразные средства для достижения цели привлечения средств, в том числе и создания небольшой библиотеки, издательств, книжного магазина и т.д.. «Заря» также управляла типографией, которая могла предлагать разные услуги печати с отборным оборудованием, как печатать книги, газеты, журналы, брошюры, квитки, листовки, формы, визитные карточки и т.п.. Кстати, календари, сделанные данной типографией, характеризовались изысканным дизайном с низкой ценой, поэтому были очень популярны между русскими эмигрантами. В содержании были популярные произведения поэтов, нужная информация о домашнем хозяйстве, смешные анекдоты и изменяющиеся по сезонам кулинарные рецепты. Отсюда мы видим, «Заря» была способна и к привлечению денежных средств.
Русская эмигрантская пресса, в том числе и «Заря», «Шанхайская заря», подробно освещала на своих страницах жизнь русских колоний в Китае, помогая адаптироваться их членам. В газетной деятельности русских в Китае была отражена всесторонняя картина социальной обстановки в Китае. 12 Исследование «Зари» дает такую возможность, с одной стороны, побольше узнать об этой зигзагообразной дороге русской эмиграции, а с другой, в этой истории много стоит научиться и заимствовать.
Толкачев С.П. (г.Москва, Лит.институт им.Горького, МГЛИ)
|
