Из книги «Еретики литературе»
Скачать 2.55 Mb.
|
| 2. Повесть "Иуда Искариот" в оценках критики "Трудно, тяжело и, может быть, неблагодарно приближаться к тайне Иуды, легче и спокойнее ее не замечать, прикрывая ее розами красоты церковной". С.Н. Булгаков14 Повесть появилась в 1907 году, но упоминание о ее замысле встречается у Л. Андреева уже в 1902 году. Поэтому не только событиями русской истории - поражением первой русской революции и отказом многих от революционных идей вызвано появление этого произведения, но и внутренними импульсами самого Л. Андреева. С исторической точки зрения тема отступничества от былых революционных увлечений в повести присутствует. Об этом писал и Л. Андреев. Однако содержание повести, тем более с течением времени, выходит далеко за рамки конкретной общественно-политической ситуации. Сам автор о замысле своего произведения писал: "Нечто по психологии, этике и практике предательства", "Совершенно свободная фантазия на тему о предательстве, добре и зле, Христе и проч." Повесть Леонида Андреева - это художественное философско-этическое исследование человеческого порока, а основной конфликт - философско-этический. Надо отдать должное художнической смелости писателя, рискнувшего обратиться к образу Иуды, тем более попытаться понять этот образ. Ведь с психологической точки зрения понять означает в чем-то и принять (в соответствии с парадоксальным утверждением М. Цветаевой понять - простить, не иначе). Леонид Андреев эту опасность, разумеется, предвидел. Он писал: повесть "будут ругать и справа, и слева, сверху и снизу". И он оказался прав - акценты, которые были расставлены в его варианте евангельской истории ("Евангелии от Андреева"), оказались неприемлемыми для многих современников, в числе которых был и Л. Толстой: "Ужасно гадко, фальшь и отсутствие признака таланта. Главное зачем?" В то же время высоко оценили повесть М. Горький, А. Блок, К. Чуковский и многие другие. Резкое неприятие вызвал и Иисус как персонаж повести ("Сочиненный Андреевым Иисус, в общем Иисус рационализма Ренана, художника Поленова, но не Евангелия, личность весьма посредственная, бесцветная, маленькая", - А. Бугров15), и образы апостолов ("От апостолов приблизительно ничего не должно остаться. Только мокренько", - В.В. Розанов), и, конечно, образ центрального героя "Иуды Искариота" ("…попытка Л. Андреева представить Иуду необыкновенным человеком, придать его поступкам высокую мотивировку обречена была на неудачу. Получилась отвратительная смесь садистской жестокости, цинизма и любви с надрывом. Произведение Л. Андреева, написанное в пору разгрома революции, в пору черной реакции, по сути является апологетикой предательства… Это одна из самых позорных страниц в истории русского и европейского декаданса", - И.Е. Журавская). Уничижительных отзывов о скандальном произведении в критике того времени было так много, что К. Чуковский вынужден был заявить: "В России лучше быть фальшивомонетчиком, чем знаменитым русским писателем"16. Полярность оценок произведения Л. Андреева и его центрального героя в литературоведении не исчезла и в наши дни, и она вызвана двойственным характером образа андреевского Иуды:
У проблемы евангельского Иуды и ее интерпретации в литературе и искусстве есть две грани: этическая и эстетическая, и они неразрывно связаны. Этическую грань имел в виду Л. Толстой, задавая вопрос "главное зачем" обращаться к образу Иуды и пытаться понять его, вникнуть в его психологию? Какой в этом прежде всего нравственный смысл? Глубоко закономерным было появление в Евангелии не только положительно прекрасной личности - Иисуса, Богочеловека, но и его антипода - Иуды с его сатанинским началом, персонифицировавшего общечеловеческий порок предательства. Человечеству необходим был и этот символ для формирования нравственной системы координат. Попытаться как-то иначе взглянуть на образ Иуды значит предпринять попытку ревизии его, а это значит посягнуть на сформировавшуюся в течение двух тысячелетий систему ценностей, что грозит нравственной катастрофой. Ведь одно из определений культуры следующее: культура - это система ограничений, самоограничений, запрещающих убивать, красть, предавать и т.д. У Данте в "Божественной комедии", как известно, этическое и эстетическое совпадают: Люцифер и Иуда одинаково безобразны и в этическом, и в эстетическом плане - они антиэтичны и антиэстетичны. Всяческие новации в этой области могут иметь серьезные не только этические, но и социально-психологические последствия. Все это и объясняет, почему образ Иуды находился долгое время под запретом, на него как бы было наложено табу (запрет). С другой же стороны, отказаться от попыток понять мотивы поступка Иуды - значит согласиться с тем, что человек является своего рода марионеткой, в нем всего лишь действуют силы других ("вошел сатана" в Иуду), в таком случае человек и ответственности за свои действия не несет. Леонид Андреев обладал мужеством задумываться над этими непростыми вопросами, предлагать свои варианты ответов, заранее зная, что критика будет жесткой. Приступая к анализу повести Л. Андреева "Иуда Искариот", необходимо еще раз подчеркнуть: положительная оценка Иуды - евангельского персонажа, разумеется, невозможна. Здесь же предметом анализа является текст художественного произведения, а целью - выявление его смысла на основе установления взаимосвязей различного уровня элементов текста, или, что вероятней всего, определение границ интерпретации, иначе - спектра адекватности. 3. "И другие…" в повести "Ну да, я говорил о них [людях] дурно, но разве не могли бы они быть немного лучше?" Л. Андреев. Иуда Искариот В повести нет ни одного выдуманного персонажа, сюжет (последовательность событий) тоже, в сравнении с Евангелием, остается в пределах канонического. Но акценты, смысл описываемого Л. Андреевым отличен от евангельского. Первоначально, в ее первой публикации в "Сборнике товарищества "Знание" за 1907 год, повесть называлась "Иуда Искариот и другие", - очевидно, те, на ком лежит ответственность за крестную смерть Христа. В числе "других" оказываются и апостолы - ученики Иисуса, которые изображены с злой иронией. Это и Петр (в переводе с греч. - камень), огромный, сильный и ограниченный. Это он и другой ученик Иисуса, Иоанн, спорят о том, кто из них будет находиться в Царствии Небесном рядом с Иисусом. Это Петр выпивает почти все вино, купленное для Иисуса, "с равнодушием человека, придающего значение только количеству". Иронична оценка силы Петра, содержащаяся в словах Иуды: "Разве есть кто-нибудь сильнее Петра? Когда он кричит, все ослы в Иерусалиме думают, что пришел их Мессия, и тоже поднимаю крик". Это Петр, как и было предсказано Иисусом, трижды отрекается от Учителя, взятого под стражу. Что уж говорить о других, если верный ученик отрекается от Учителя… С злой иронией изображен и Иоанн - любимый ученик Иисуса. В повести Л. Андреева Иоанн - изнеженный и высокомерный, никому не хотел бы он уступить место рядом с Иисусом. Ограничен и не способен понимать иронии во всем сомневающийся Фома, который увиден глазами Иуды, но одновременно это и авторская оценка: "Временами Иуда чувствовал нестерпимое отвращение к своему странному другу и, пронизывая его острым взглядом, говорил раздраженно, почти с мольбою: - Но чего ты хочешь от меня? Я все сказал тебе, все. - Я хочу, чтобы ты доказал, как может быть козел твоим отцом? - с равнодушной настойчивостью допрашивал Фома и ждал ответа… Какой ты глупый, Фома! Ты что видишь во сне: дерево, стену, осла?" Многие характеристики "и другим" даны Иудою и потому они не могут быть признаны справедливыми, утверждает Л.А. Западова: "Он, который "так искусно перемешивал правду с ложью", Богом уполномочен быть не может. Поэтому он лжепророк - какой бы страстной и искренней ни казалась его речь"22. Конечно, оптика зрения Иуды и его оценки не являются в произведении окончательными. Однако очевидно также, что нередко авторский обличительный голос звучит в унисон с голосом Иуды - судьи и обличителя "других", физические23 точки зрения центрального героя и автора-повествователя совпадают, что наиболее явно видно, например, в следующем фрагменте: "А Иуда тихонько плелся сзади и понемногу отставал. Вот в отдалении смешались в пеструю кучку идущие, и уж нельзя было рассмотреть, которая из этих маленьких фигурок Иисус. Вот и маленький Фома превратился в серую точку - и внезапно все пропали за поворотом". Автор здесь остается вместе со своим героем и вместе с ним смотрит на уходящих - "маленькие фигурки". В этом смысле Иуда в некоторой степени все же "пророк" - в том смысле, что уполномочен автором сказать нечто очень для автора важное. И авторский тон повествования об Иуде в ключевых эпизодах достигает, кажется, предела в своей скорби и пронзительном лиризме. В знаменитой сцене поцелуя предателя передается и смертельная скорбь Иуды, и его отеческая нежность и любовь к "сыну, сыночку" (как не однажды он называет Иисуса в повести): "… и зажглась в его сердце смертельная скорбь, подобная той, какую испытал перед этим Христос. Вытянувшись в сотню громко звенящих, рыдающих струн, он быстро рванулся к Иисусу и нежно поцеловал его в холодную щеку. Так тихо, так нежно, с такой мучительной любовью и тоской, что, будь Иисус цветком на тоненьком стебельке, он не колыхнулся бы его этим поцелуем и жемчужной росы не сронил бы с чистых лепестков". Совершенно иной тон, иная лексика присутствует в речи автора, когда он говорит о других учениках. Они засыпают во время моления Иисуса в Гефсиманском саду, когда он просит их бодрствовать, быть с ним в час испытания: "Петр и Иоанн перекидывались словами, почти лишенными смысла. Зевая от усталости, они говорили о том, как холодна ночь, и о том, как дорого мясо в Иерусалиме, рыбы же совсем нельзя достать" и т.д. И наконец, это они - ученики - не защитили Иисуса от римских стражников во время его ареста: "Как кучка испуганных ягнят, теснились ученики, ничему не препятствуя, но всем мешая - и даже самим себе; и только немногие решались ходить и действовать отдельно от других. Толкаемый со всех сторон, Петр Симонов с трудом, точно потеряв все свои силы, извлек из ножен меч и слабо, косым ударом опустил его на голову одного из служителей, - но никакого вреда не причинил. И заметивший это Иисус приказал ему бросить ненужный меч… Солдаты распихивали учеников, а те вновь собирались и тупо лезли под ноги, и это продолжалось до тех пор, пока не овладела солдатами презрительная ярость. Вот один из них, насупив брови, двинулся к кричащему Иоанну; другой грубо столкнул с своего плеча руку Фомы, в чем-то убеждавшего его, и к самым прямым и прозрачным глазам его поднес огромный кулак, - и побежал Иоанн, и побежали Фома и Иаков и все ученики, сколько ни было их здесь, оставив Иисуса, бежали". Из окончательного варианта названия повести Л. Андреев убрал слова "…и другие", но они незримо присутствуют в тексте. "И другие" - это не только апостолы. Это и все те, кто поклонялся Иисусу и радостно приветствовал его при въезде в Иерусалим: "Уже вступил Иисус в Иерусалим на осляти, и, расстилая одежды по пути его, приветствовал его народ восторженными криками: Осанна! Осанна! Грядый во имя Господне! И так велико было ликование, так неудержимо в криках рвалась к нему любовь, что плакал Иисус…" И вот идет суд над Иисусом. Пилат в повести Л. Андреева обращается к присутствующим на площади жителям Иерусалима: "Я при вас исследовал и не нашел человека этого виновным ни в чем том, в чем вы обвиняете его… Иуда закрыл глаза. Ждет. И весь народ закричал, завопил, завыл на тысячу звериных и человеческих голосов: - Смерть ему! Распни его! Распни его!" Необходимо подчеркнуть, что Л. Андреев здесь не уходит далеко от Евангелия. Ср. этот же эпизод в Евангелии от Матфея, глава 27: 22. Пилат говорит им: что же я сделаю Иисусу, называемому Христом? Говорят ему все: да будет распят! 23. Правитель сказал: какое же зло сделал Он? Но они еще сильнее кричали: да будет распят! 24. Пилат, видя, что ничто не помогает, но смятение увеличивается, взял воды и умыл руки пред народом, и сказал: невиновен я в крови Праведника Сего; смотрите вы. 25. И отвечая весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших. В отличие от евангельского Понтия Пилата (а также Пилата в романе М. Булгакова "Мастер и Маргарита") андреевский Понтий Пилат освобождается от ответственности за распятие Иисуса. Прокуратора - персонажа повести Л. Андреева - поражает злоба жителей Иерусалима, требующих казни "Праведника Сего", и он снимает с себя вину, демонстративно и символически умывая руки (которые, кстати, увиденные глазами Иуды, - "чистые"): "Вот он моет руки - зачем-то моет свои белые, чистые, украшенные перстнями руки - и злобно кричит, поднимая их, удивленно молчащему народу: "Невиновен я в крови праведника этого. Смотрите вы!24" В эмоциональное напряжение повести, бурю чувств вовлекается и прокуратор Иудеи, который "злобно кричит", но которому приличествовала бы речь взвешенная и полная осознанного достоинства власти. Иуда в исступлении целует его руку, повторяя: "Ты мудрый!.. Ты благородный!.. Ты мудрый, мудрый!.." Эти слова Иуды - благодарность за отказ прокуратора взять на себя грех за гибель Иисуса. Этого же андреевский Иуда ждал и от "других". Сам же Иуда у Андреева выступает не только в роли предателя, но и, как это ни парадоксально, в роли судьи. В свой последний день Иуда приходит к апостолам, чтобы обличить их и приравнять к убийцам-первосвященникам, которые отправили на казнь невиновного Христа: "Что же могли мы сделать, посуди сам, - развел руками Фома. Так это ты спрашиваешь, Фома? Так, так! - склонил голову набок Иуда из Кариота и вдруг гневно обрушился: - Кто любит, тот не спрашивает, что делать! Он идет и делает все… Когда твой сын утопает, разве ты идешь в город и спрашиваешь прохожих: "Что мне делать? мой сын утопает!" - а не бросаешься сам в воду и не тонешь рядом с сыном. Кто любит! Петр хмуро ответил на неистовую речь Иуды: - Я обнажил меч, но он сам сказал - не надо. - Не надо? И ты послушался? - засмеялся Иуда. - Петр, Петр, разве можно его слушать! Разве понимает он что-нибудь в людях, в борьбе?.. - Молчи! - крикнул Иоанн, поднимаясь. - Он сам хотел этой жертвы. И жертва его прекрасна! - Разве есть прекрасная жертва, что ты говоришь, любимый ученик? Где жертва, там и палач, и предатели там! Жертва - это страдания для одного и позор для всех. Предатели, предатели, что вы сделали с землею? Теперь смотрят на нее сверху и снизу и хохочут и кричат: посмотрите на эту землю, на ней распяли Иисуса! …Он весь грех людей взял на себя. Его жертва прекрасна! - настаивал Иоанн. - Нет, вы на себя взяли весь грех. Любимый ученик! Разве не от тебя начнется род предателей, порода малодушных и лжецов… вы скоро будете целовать крест, на котором вы распяли Христа". Почему, при том что тема "и других" в повести звучит совершенно отчетливо и недвусмысленно, Л. Андреев отказался от названия "Иуда Искариот и другие" и остановился на более нейтральном "Иуда Искариот"? Дело, видимо, в том, что отвергнутый вариант названия не был лишен прямолинейности и сужал, или вернее, делал несколько аморфной проблематику повести, он выдвигал на первый план именно тему ответственности "и других" (поскольку предательство самого Иуды уже не являлось "новостью" для читателя). Вина "и других" - это периферийная тема в повести, в центре же находятся два персонажа - Иуда Искариот и Иисус Христос и их загадочная, таинственная роковая непостижимая связь, свой вариант разгадки которой и предлагает писатель. Прежде, чем перейти к заглавному герою - образу андреевского Иуды Искариота, обратимся к тому, кто является первоначалом всех событий - образу Христа в трактовке Леонида Андреева, предполагая, что и этот образ здесь также будет являть собой отступление от канонической традиции. |
Похожие:
 | Как написать реферат В зале каталогов найти интересующую вас литературу по теме (по систематическому каталогу, где книги расположены по темам, или, если... | | Как написать реферат В зале каталогов найти интересующую вас литературу по теме (по систематическому каталогу, где книги расположены по темам, или, если... |
| Как написать реферат В зале каталогов найти интересующую вас литературу по теме (по систематическому каталогу, где книги расположены по темам, или, если... | | «Могущество папской власти. Католическая церковь и еретики» Цель: сформировать у учащихся представление об условиях усиления католической церкви и причинах появления ереси |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... «Могущество папской власти. Католичество и еретики. Индульгенция как средство коррупции». Учителя Корчагина С. В., Большакова Н.... |  | Урок по истории Средних веков, 6-й класс Тема: "Могущество папской... Цель: сформировать у учащихся представление об условиях усиления католической церкви и причинах появления ереси |
| Содержание программы по литературе. 6 класс 105 часов в год, 3 часа в неделю Знать структуру учебника-хрестоматии. Уметь пересказывать статью учебника, пользоваться аппаратом книги | | Тема учебного занятия Писатели о роли книги в жизни человека и общества. Структурные элементы учебной книги |
| История книги и книгопечатания Цель занятия: познакомить детей с историей книги, дать установку на бережное отношение к книге | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Книги, включенные в бюллетень вы можете получить в Центральной библиотеке города Лысково, в сельских библиотеках – филиалах по месту... |
| Гсэ. 1 История книги Главный научный сотрудник Научно-исследовательского отдела редких книг (Музея книги) Российской государственной библиотеки | | Тема: «Строение книги» Материалы и оборудование: книги для практических занятий, проекционная мультимедийная аппаратура, презентация к уроку в программе... |
| Рабочая программа по литературе для 9 класса Настоящая программа по литературе в 9 классе составлена на основе федерального компонента государственного стандарта основного общего... | | И система книги Смирнова Е. В. Автор и система книги: Учеб метод пособие. М.: Нияу мифи, 2009. 41 с |
| Неделя детской книги Поздравляем вас с долгожданной весной, а весна уже давно связана с Неделей детской и юношеской книги | | Выбор книг в библиотеке. Строение книги Цели Цели: познакомить учащихся со структурой книги, Развивать навыки работы с книгой |
