Из книги «Еретики литературе»
Скачать 2.55 Mb.
|
| Тогда не будет Иуды из Кариота. Тогда не будет Иисуса. Тогда будет… Фома, глупый Фома! Хотелось ли тебе когда-нибудь взять землю и поднять ее?" Таким образом, речь идет о преображении мира, не менее. Этого преображения жаждет все в мире, о нем тоскует природа, см. выразительную пейзажную картину в повести до начала трагических событий: "И впереди его [Иуды - В.К.], и сзади, и со всех сторон поднимались стены оврага, острой линией обрезая края синего неба; и всюду, впиваясь в землю, высились огромные серые камни - словно прошел здесь когда-то каменный дождь и в бесконечной думе застыли его тяжелые капли. И на опрокинутый, обрубленный череп похож был этот дико-пустынный овраг, и каждый камень в нем был как застывшая мысль, и их было много, и все они думали - тяжело, безгранично, упорно". Все в мире жаждет преображения. И оно произошло - изменен ход времени. "Что такое слезы? - спрашивает Иуда и бешено толкает неподвижное время, бьет его кулаком, проклинает, как раба. Оно чужое и оттого так непослушно. О, если бы оно принадлежало Иуде, - но оно принадлежит всем этим плачущим, смеющимся, болтающим, как на базаре; оно принадлежит солнцу; оно принадлежит кресту и сердцу Иисуса, умирающему так медленно". И еще одну важную черту андреевского героя (андреевской концепции человека) подчеркивают исследователи: "Это потенциальный бунтарь, мятежник, бросающий вызов земному и вечному бытию. Эти мятежники весьма различны по своему видению мира, и мятежи их носят различную окраску, но суть их существования едина: они гибнут, но не сдаются"43. Из художественных особенностей повести Л. Андреева "Иуда Искариот" обращает на себя внимание литературоведов система парадоксов, противоречий, недосказанностей, обладающая важнейшей изобразительной функцией. Система парадоксов помогает понять сложность, неоднозначность евангельского эпизода, постоянно держит в напряжении читателя. Она отражает ту эмоциональную бурю, которая захлестнула душу предавшего Христа, а затем раскаявшегося и повесившегося Иуды. Парадоксальная двойственность внешности и внутренней сути Иуды постоянно подчеркивается автором: герой повести лживый, завистливый, безобразный, но он самый умный из всех учеников, причем умный надчеловеческим, сатанинским умом: он слишком глубоко знает людей и понимает мотивы их поступков, для других же он так и остался непонятен. Иуда предает Иисуса, но он же любит его как сына, казнь Учителя для него - "ужас и мечты". Парадоксальная двойственность придает многомерность, многосмысленность, психологическую убедительность повести Андреева. В Иуде, несомненно, есть нечто от дьявола, но в то же время не может не воздействовать на читателя его личная (не от дьявола, а от человека) потрясающая искренность, сила переживания за Учителя в час его трагического испытания, значительность его личности. Двойственность образа в том и заключается, что в нем неразрывно связано то страшное, что закреплено за ним религиозной и культурной мировой традицией, и то возвышенно-трагическое, что уравнивает его с Учителем в изображении Л. Андреева. Это автору повести принадлежат пронзительные по смыслу и эмоциональной силе слова: "И с этого вечера до самой смерти Иисуса не видел Иуда вблизи его ни одного из учеников; и среди всей этой толпы были только они двое, неразлучные до самой смерти, дико связанные общностью страданий, - тот, кого предали на поругание и муки, и тот, кто его предал. Из одного кубка страданий, как братья, пили они оба, преданный и предатель, и огненная влага одинаково опаляла чистые и нечистые уста"44. В контексте повести смерть Иуды так же символична, как и распятие на кресте Иисуса. В сниженном плане, и вместе с тем как значимое, возвышающееся над обычной действительностью и обычными людьми событие описано самоубийство Иуды. Распятие Иисуса на кресте символично - крест это символ, центр, схождение Добра и Зла. На обломанной кривой ветви измученного ветром, полузасохшего дерева, но на горе (!), высоко над Иерусалимом, повесился Иуда. Обманутый людьми, Иуда добровольно покидает этот мир вслед за своим учителем: "Иуда давно уже, во время своих одиноких прогулок, наметил то место, где он убьет себя после смерти Иисуса. Это было на горе, высоко над Иерусалимом, и стояло там только одно дерево, кривое, измученное ветром, рвущим его со всех сторон, полузасохшее. Одну из своих обломанных кривых ветвей оно протянуло к Иерусалиму, как бы благословляя его или чем-то угрожая, и ее избрал Иуда для того, чтобы сделать на ней петлю… [Иуда] гневно бормотал: Нет, они слишком плохи для Иуды. Ты слышишь, Иисус? Теперь ты мне поверишь? Я иду к тебе. Встреть меня ласково, я устал. Я очень устал. Потом мы вместе с тобою, обнявшись, как братья, вернемся на землю. Хорошо?". Напомним, что слово братья из монолога Иуды уже было произнесено в речи автора-повествователя ранее, и это свидетельствует о близости позиций автора и его героя. Отличительная особенность повести - лиризм и экспрессивность, эмоционально высокий градус повествования, передающий напряженность ожиданий Иуды (воплощение "ужаса и мечты"). Временами, в первую очередь при описании казни Христа, повествование приобретает почти невыносимый по напряженности характер: "Когда был поднят молот, чтобы пригвоздить к дереву левую руку Иисуса, Иуда закрыл глаза и целую вечность не дышал, не видел, не жил, а только слушал. Но вот со скрежетом ударилось железо о железо, и раз за разом тупые, короткие, низкие удары, - слышно, как входит острый гвоздь в мягкое дерево, раздвигая частицы его… Одна рука. Еще не поздно. Другая рука. Еще не поздно. Нога, другая нога - неужели все кончено? Нерешительно раскрывает глаза и видит, как поднимается, качаясь, крест и устанавливается в яме. Видит, как напряженно содрогаясь, вытягиваются мучительно руки Иисуса, расширяют раны - и внезапно уходит под ребра опавший живот…". И вновь автор - вместе с центральным героем повести, причем в результате максимального приближения к страдающему Иисусу изображаемая картина вырастает до огромных размеров (в реальности так близко Иисуса вряд ли можно было видеть - он был на кресте, к нему не подпускали стражники), достигая необыкновенной выразительности. Экспрессивность, эмоциональная заразительность повести Л. Андреева побудили в свое время А. Блока сказать: "Душа автора - живая рана". 6. Финал и его прочтение "Не только человек нуждается в Боге, но и Бог нуждается в человеке". Н. Бердяев45 О своей позиции в повести Л. Андреев говорил: "Как всегда, я только ставлю вопросы, но ответы на них не даю…". Конечно, автор не дает прямых оценок, "ответов", и все-таки он - автор - как известно, не может не присутствовать в своем произведении. Проанализируем, в чем именно сказывается присутствие автора в финале произведения. Финал - последнее слово этой сложной, противоречивой повести Л. Андреева, и потому он особенно значим: "И в тот же вечер уже все верующие узнали о страшной смерти Предателя, а на другой день узнал о ней весь Иерусалим. Узнала о ней и каменистая Иудея, и зеленая Галилея узнала о ней; и до одного моря и до другого, которое еще дальше, долетела весть о смерти Предателя. Ни быстрее, ни тише, но вместе с временем шла она, и как нет конца у времени, так не будет конца рассказам о предательстве Иуды и страшной смерти его. И все - добрые и злые - одинаково предадут проклятию позорную память его; и у всех народов, какие были, какие есть, останется он одиноким в жестокой участи своей - Иуда из Кариота, Предатель". В финале андреевской повести слова предатель, предательство повторяются неоднократно, и, казалось бы, они предрешают пафос финала, придавая ему категоричную однозначность, определенность. Однако не думается, что автор обращался к образу Иуды всего лишь затем, чтобы еще раз заклеймить его как предателя. От интерпретации финала в подобном духе предостерегает и весь притчевый характер повествования, вызывающий столько споров уже в течение почти ста лет. В заключительных словах повести прочитывается не только безусловное осуждение. Сама эпическая интонация придает финалу торжественно-трагический размах, - становится ясно, что речь идет о чем-то из ряда вон выходящем, по отношению к чему возможна эпическая широта повествования. Из различных толкований финала более справедливым нам представляется следующее: "Высокая поэтическая стилистика заключения, ликующая интонация - результат осмысления происшедшего в ретроспективе мировой истории - содержат информацию о несравненно более значимых для человечества вещах - наступлении новой эры, которое нельзя отделить от поведения Иуды, ибо им обусловлено"46. В Евангелие Иуда лишь упоминается. Бóльшего он и не заслуживает, несмотря на чрезвычайно значимую, своего рода ключевую роль его во всем евангельском сюжете. Всего несколько строк отводит Иуде Искариоту и Данте в своей "Божественной комедии", руководствуясь принципом: "Взгляни - и мимо". Уделять ему больше внимания, тем более переключать повествование в высокий стилистический регистр, трагический пафос - значило бы делать из него значительную фигуру, что, помимо всего прочего, нарушало бы идейно-смысловое, эмоциональное единство евангельского повествования, как и поэмы Данте. Эпический размах финала повести Л. Андреева вызывал бы комический эффект, если бы относился к человеку незаметному, не сыгравшему никакой роли в мировой истории. Уже в этом выборе тона сказывается авторская субъективность, авторское сочувствие персонажу при одновременном осуждении его поступка. Отношение автора к своему персонажу прочитывается как сочувственное и потому, что многократно повторяются слова смерть, страшная смерть. Эти слова в обычной речи являются своего рода табу, сакральной лексикой, то есть не употребляются всуе; их многократный повтор также придает финалу характер торжественно-трагический. Наконец, словосочетание жестокая47 участь является довольно сильным, если не прямым, маркером авторской субъективности - авторского сочувствия. Словарное толкование (Словарь русского языка. В 4 т. - М., 1985-1988) подтверждает это восприятие: ср.: жестокий - 1. 'крайне суровый, безжалостный, беспощадный' и 2. 'очень сильный, выходящий за пределы обычного; участь - 'положение кого-, чего-либо, обусловленное жизненными обстоятельствами; судьба, доля'. Это словосочетание формирует представление и о заслуженности участи Иуды, но в не меньшей степени - о непóнятости его другими, о безжалостности и беспощадности обстоятельств, в которые судьба поставила героя, кстати, в андреевской повести только его одного, а, как утверждает первоначальный вариант названия повести, были "и другие". В конце концов, было все человечество в целом, иначе не понадобилась бы жертва Христа. Таким по смыслу - не безусловно однозначным - и мог быть финал этого неоднозначного произведения Л. Андреева. 7. "Интуиция" и "психологические смыслы" в "Иуде Искариоте" Л. Андреева и "Иуде Искариоте" С. Булгакова Л. Андреев был далеко не единственным, чья душа смущалась недоговоренностью Священного Писания в отношении апостола-предателя, предопределенности свыше его тяжкого греховного пути. Понимая неблагодарность приближения к этой зловещей тайне, С.Н. Булгаков признавался: "Трудно, тяжело и, может быть, неблагодарно приближаться к тайне Иуды, легче и спокойнее ее не замечать, прикрывая ее розами красоты церковной. Но уже нельзя, однажды увидав ее и заболев ею, от нее укрыться "(184). Евангелические свидетельства, в том числе и апостола Иоанна, в котором поступок Иуды объясняется единственно сребролюбием, С. Булгаков называет "божественной жестокостью" и объясняет свою позицию: "поэтому принять иоанновскую иудологию как исчерпывающую нам не позволяет ни вера наша, ни богословская совесть" (С. 285). Моральные акценты (моральное обличение) приводят, по мнению философа, к тому, что "собственная личность предателя Иуды исчерпывается его предательством и вне его как бы не существует" (С. 282). Стремясь постигнуть смысл загадки, религиозный философ полагается в своем исследовании на "интуицию и психологический смысл". В 1930-1931 гг. С.Н. Булгаков публикует в журнале "Путь" (Париж) философско-религиозный очерк "Иуда Искариот – апостол-предатель", в котором выстраивает схему "преступление – наказание – прощение", наполняя ее содержанием, подсказанным ему его верой и совестью, а также политической историей России в ХХ веке. Преступление Иуды по С.Н. Булгакову. В созданной на полтора десятилетия ранее повести Л. Андреева "Иуда Искариот" главный герой, движимый сжигающей его любовью к Христу, решается проверить с помощью своего страшного "эксперимента" – предательства Христа, насколько велика провозглашаемая другими любовь к Иисусу. Герой повести стремится утвердить свое право на любовь к Учителю и внимание Его, и с горечью убеждается, что в душе каждого человека, если ее хорошо поскрести, можно найти темное начало, в том числе и в душах апостолов, предавших Мессию, оставивших Его в момент свершения жертвенного подвига. В этом смысле первоначальное название повести – "Иуда Искариот и другие (выделено мной – В.К.)" – в большей степени соответствует содержанию произведения, чем название окончательное. Причем у Л. Андреева в словах "и другие" содержится оттенок не только сопоставления, включенности евангельских персонажей в один ряд, но и противопоставления отверженного апостола "другим", в результате которого он даже вызывает читательское сочувствие, а не только категорическое неприятие. Это же противопоставление апостола-предателя "другим", но в гораздо меньшей степени и не такое эмоциональное, есть и у С.Н. Булгакова: "Все они, другие апостолы, сказали устами Фомы Близнеца: "Пойдем и мы умрем вместе с ним", однако не умер никто, кроме Иуды, который на то был послан, того удостоился" (С. 318). Концепция образа и "дела" Иуды в исследовании С.Н. Булгакова, перекликаясь во внешних частностях с повестью Л.Н. Андреева "Иуда Искариот", принципиально от нее отличается и по основному побудительному мотиву, и в целом по внутреннему содержанию образа главного героя. Основываясь на той точке зрения, что история есть результат взаимодействия Божьего промышления (не прямого вмешательства) и человеческой активности, С.Н. Булгаков возлагает ответственность за выбор пути апостола-предателя прежде всего на самого Иуду, поступок которого был изначально предопределен Священным Писанием. Человеческая же активность Иуды заключалась в попытке через предательство приблизить Царство Божие на земле, провозгласить Иисуса земным царем и тем самым "заставить его стать самим Собою или.., уйти из жизни, а не поднимать опасного волнения в народе" (С. 210). При этом С.Н. Булгаков, также как и Л.Н. Андреев в своей повести, говорит о бóльшей зрелости, интеллектуальном превосходстве Иуды в сравнении с остальными апостолами: "Иуда, когда был призван, видимо, был умственно старше и зрелее других апостолов. Он имел свое собственное революционно-мессианское миросозерцание и, может быть, свою собственную политическую ("революционную") работу (выделено мной – В.К.). Ему была чужда непосредственность и нетронутость детей природы, галилейских рыбаков" (С. 196). В работе С.Н. Булгакова основной и единственный побудительный мотив и конфликт, таким образом, - идеологический, политический, заключающийся в стремлении установить в Израиле правление ожидаемого Мессии. Но в своей однозначной интерпретации сюжета Иуды С.Н. Булгаков повторяет односторонность объяснения сюжета апостолом Иоанном, против которого сам же и решительно восстает. К такой однозначности (к любой однозначности) вряд ли сводится все содержание символики знаменитого евангельского сюжета, иначе он не притягивал бы к себе все новых и новых интерпретаторов на протяжении тысячелетий. Концепция образа апостола-предателя, и это очевидно, вызвана к жизни тревогой философа за судьбу России (см. об этом далее), продиктована конкретной политической ситуацией, а значит, "срок действия" ее ограничивается известными временными рамками. |
Похожие:
 | Как написать реферат В зале каталогов найти интересующую вас литературу по теме (по систематическому каталогу, где книги расположены по темам, или, если... | | Как написать реферат В зале каталогов найти интересующую вас литературу по теме (по систематическому каталогу, где книги расположены по темам, или, если... |
| Как написать реферат В зале каталогов найти интересующую вас литературу по теме (по систематическому каталогу, где книги расположены по темам, или, если... | | «Могущество папской власти. Католическая церковь и еретики» Цель: сформировать у учащихся представление об условиях усиления католической церкви и причинах появления ереси |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... «Могущество папской власти. Католичество и еретики. Индульгенция как средство коррупции». Учителя Корчагина С. В., Большакова Н.... |  | Урок по истории Средних веков, 6-й класс Тема: "Могущество папской... Цель: сформировать у учащихся представление об условиях усиления католической церкви и причинах появления ереси |
| Содержание программы по литературе. 6 класс 105 часов в год, 3 часа в неделю Знать структуру учебника-хрестоматии. Уметь пересказывать статью учебника, пользоваться аппаратом книги | | Тема учебного занятия Писатели о роли книги в жизни человека и общества. Структурные элементы учебной книги |
| История книги и книгопечатания Цель занятия: познакомить детей с историей книги, дать установку на бережное отношение к книге | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Книги, включенные в бюллетень вы можете получить в Центральной библиотеке города Лысково, в сельских библиотеках – филиалах по месту... |
| Гсэ. 1 История книги Главный научный сотрудник Научно-исследовательского отдела редких книг (Музея книги) Российской государственной библиотеки | | Тема: «Строение книги» Материалы и оборудование: книги для практических занятий, проекционная мультимедийная аппаратура, презентация к уроку в программе... |
| Рабочая программа по литературе для 9 класса Настоящая программа по литературе в 9 классе составлена на основе федерального компонента государственного стандарта основного общего... | | И система книги Смирнова Е. В. Автор и система книги: Учеб метод пособие. М.: Нияу мифи, 2009. 41 с |
| Неделя детской книги Поздравляем вас с долгожданной весной, а весна уже давно связана с Неделей детской и юношеской книги | | Выбор книг в библиотеке. Строение книги Цели Цели: познакомить учащихся со структурой книги, Развивать навыки работы с книгой |
