Учение об искуплении проф. Тареева
В обзоре литературы о догмате искупления невозможно обойти автора «Основ Христианства» проф. Тареева, хотя его значение как православного богослова не представляется бесспорным133.
Воззрения автора на искупление заслуживают внимания, по мнению проф. Пономарева, «по своему глубокому выяснению смысла искушений в жизни Христа-Спасителя»134.
Но у автора имеются и другие высказывания по вопросу об искуплении и значении крестной смерти Сына Божия.
Автор не разделяет юридического понимания искупления: «Не имеет никакого оправдания гностическая теория искупления, выступающая за пределы фактических отношений Христа, Его реального самосознания и построяемая исключительно из ветхозаветных данных. Мы разумеем ту теорию, что Христос принес Себя в жертву божественному гневу для умилостивления за грехи людей и для избавления их от смерти» (Т. 2. С. 318). «Ложный путь богословствования – оценивать смерть Христову в ее отрешенности от Его духовной жизни, в ее юридической изолированности (Т. 2. С. 320).
Автор сам создает ряд понятий: «фактических отношений Христа», «Его реального самосознания», «Гностического догматизма» (Т. 2. С. 311. Прим.), но трудно установить какое содержание в них вкладывается.
Он вообще против «гностических понятий» и потому для определения его понимания искупления можно бы принять следующие его мысли: «Так Иисус Христос, Сын Божий, был распят грешниками и умер за грехи людей. Над объяснением этого события мысль человеческая останавливалась более часто, чем над чем-либо другим. Что Он умер именно за грехи людей, – это еще не объяснение факта, не богословская истина, а факт евангельской истории. Богословие обычно ограничивается схоластическим определением этого факта и раскрытием этой формулы, тогда как следует выяснить его действительное значение.
Действительное значение смерти Христа, Сына Божия, состоит в том, что она есть переход Его духовной вечной жизни в людей, нарождение в них Его духа. Это ее значение столь же таинственно, сколь таинственно произрастание зерна, но и столь же несомненно свидетельствуется действительностью духовной жизни христиан, сколь несомненно жизнью растения свидетельствуется произрастание зерна» (Т. 1. С. 340).
Эта (отчеркнутая) формула была бы прекрасна, как свидетельство о непосредственном восприятии силы креста Христова, если бы не обычная двусмысленность выражений автора о «нарождении в людях Его духа». Каково это нарождение автор «поясняет» в другом месте: «Смерть Христа, поскольку она послужила нарождению в учениках духовной жизни, была вместе с тем решительным моментом перерождения стихийного Духа Божия, действовавшего в Его чудотворениях, в свободный дух любви, который прославил Его в Его учениках, прославил в них Его Отца» (Т. 2. С. 323).
Истинный смысл этого выражения установить нелегко, и еще труднее было бы согласовать его с православным учением о Боге.
И вряд ли богословствование проф. Тареева может способствовать уяснению тайны Креста Христова.
ГЛАВА 3.
ПОСЛЕДУЮЩИЕ ОПЫТЫ ИЗЛОЖЕНИЯ ДОГМАТА ИСКУПЛЕНИЯ.
Неудовлетворенность «юридической теорией» и различное понимание сущности искупления отразились на всей богословской литературе рассматриваемого периода.
Полностью сохранили прежнее юридическое понимание искупления учебные руководства и более популярные катихизические беседы135. В других работах, при сохранении по существу того же юридического понимания искупления, термины «удовлетворения» и «заслуги» не употребляются136 или делаются попытки его смягчения137. Наконец имеют место и опыты самостоятельного изложения учения об искуплении138.
Учебные руководства прот. Малиновского и И. Николина
Значительное несходство в изложении сущности искупления проявилось и в двух, вышедших за это время, учебных руководствах по догматическому богословию прот. Малиновского и И. Николина139.
Для определения значения труда прот. Малиновского не так важна та низкая оценка, которую получил этот труд в Московской Духовной Академии, как диссертация для получения степени доктора богословия140. Имеет значение то, что после сокращения его труд, как учебник по догматическому богословию в семинариях, заменил собой ранее принятый учебник Митр. Макария. Менее важно и то, что труд Малиновского является компилятивным, потому что известная компилятивность составляет почти неизбежный признак всех учебных руководств и пособий, имеющих целью сообщение учащимся общепринятых сведений, а не оригинальных взглядов автора по изучаемому предмету.
Для настоящего исследования интересно выяснить, в какой степени отразилась на труде автора критика юридического понимания искупления.
Следует отметить, что автор разделяет юридическое понимание сущности искупления, как удовлетворения правде Божией141, которое «было необходимым потому, что этого требовал закон вечной и всесовершеннейшей правды Божией» (стр. 251), хотя и пытается в отдельных случаях несколько смягчить его, и даже допускает ряд высказываний против «односторонности» юридической теории142.
Помимо этого, отмеченное Архим. Иларионом механическое соединение разнообразных «источников», явилось причиной ряда противоречий в изложении всего учения об искуплении143. Особенно много противоречий допускает автор в тех разделах, где он полемизирует с «крайними воззрениями»144.
От догматики Митр. Макария труд автора отличается тем, что автор избегает употребления понятий «оскорбления» и уплаты долга в искуплении и больше говорит о значении в искуплении самого воплощения Сына Божия.
Много заимствований допускает автор из трудов прот. Светлова. Также как и последний, он говорит об искуплении, как о «восстановлении союза» Бога и человека и о необходимости примирения Бога с человеком и человека с Богом145 (С. 220) и потому о необходимости удовлетворения и того (С. 223) и другого. Так же свободно автор проникает в отношения Бога к человеку: «Бог не мог прямо и непосредственно примириться с ними (людьми). Проявление любви задерживалось в глубине Божественного существа (С. 223).
Оставаясь юридическим по существу и противоречивым в частностях, изложение учения об искуплении в курсе прот. Малиновского не внесло ничего нового в учебные руководства по догматическому богословию146.
****
Большее влияние оказала критика юридического понимания на изложение учения об искуплении в «Учебном курсе по Догматическому Богословию» Ив. Николина.
Автор использует работы Архим. Сергия, проф. Несмелова, прот. Светлова, проф. Мышцына147 и других и пытается полностью освободиться от юридического понимания искупления. Автор отрицает понятие удовлетворения, как имеющее недостаток «в самом смысле его» (С. 177), и «умилостивления», как неправильно передающего смысл греческого слова ιλαστήριον (С. 175), отвергает понятие примирения Бога с человеком, так как «Бог никогда не враждует» (С. 173), не употребляет понятия искупительных заслуг и т.д.
Сущность искупления он полагает в изменении человека по силе жертвы Христовой, в том, что «такое уподобление Христа братьям во всем, даже до смерти, как следствия греха, не могло не сопровождаться нравственным преобразованием человека, очищением его от греха, внутренним возрождением» (С. 175). Эта мысль, по-видимому, заимствована у Митр. Антония, но она недостаточно ясна. Эта неясность увеличивается заимствованным у прот. Светлова неудачными выражениями о том, что «Любовь Божия требовала жертвы со стороны людей» (С. 179) и что Христос «слил Свою судьбу с судьбой всего человечества» (С. 175).
Автор хорошо выясняет значение воплощения для спасения человека: «Только под условием соединения Божеского естества с человеческим Бог мог сообщить воспринятой Им человеческой природе силы Божественной жизни, а чрез нее обновить и освятить природу всего человечества» (С. 148). «Что не воспринятого, то не уврачевано, но что соединилось с Богом, то спасается» цитирует он Григория Богослова (С. 152). Без единства Ипостаси Богочеловека «невозможно было бы признать общения свойств обоих естеств и, таким образом, обновления естества человеческого» (С. 157). Автор говорит о Христе, как Втором Адаме и о единстве в Нем человеческого рода, но так как это излагается как одно из мнений, то неясно насколько его разделяет сам автор (С. 182-184).
Несмотря на указанную неясность и некоторые неудачные выражения, изложение им учения об искупления выгодно отличается от изложения прот. Малиновского и «Учебный курс» автора может быть признан ценным вкладом в учебную литературу по догматическому богословию.
|
