ГЛАВА 2.
ИЗУЧЕНИЕ УЧЕНИЯ ОБ ИСКУПЛЕНИИ В СВЯЩЕННОМ ПИСАНИИ И ЦЕРКОВНОМ ПРЕДАНИИ.
Изложение догматического учения в богословских системах не ограничивается точным определением каждого догмата и истолкованием его смысла, но сопровождается свидетельствами Свящ. Писания, Предания и истории Церкви, подтверждающими его истинность и правильность принятого истолкования.
В соответствии с этим и догмат искупления, в его юридическом понимании, излагался в догматических системах и руководствах, как учение, основанное на Свящ. Писании и выражающее постоянное верование Церкви.
Поэтому раскрытие истинного смысла учения об искуплении, заключенного в Свящ. Писании и памятниках церковного предания, явилось темой ряда специальных трудов и исследований.
Учение об искуплении в Свящ. Писании
Как известно, в Свящ. Писании нет терминов «удовлетворение правде Божией» и «искупительные заслуги», выражающих сущность искупления в юридическом его понимании.
Но в обоснование правильности этих выражений приводится ряд мест Свящ. Писания, которые заключают в себе, по мысли догматистов65, придерживающихся юридического понимания, тождественные понятия.
Такими местами являются: 3-я глава Послания к Римлянам, особенно стихи 21-26 – об искуплении, как явлении – «показании» – правды Божией и «о жертве умилостивления в крови Иисуса Христа» для прощения грехов и оправдания верующих. Это место – стихи 25 и 26 – цитируется особенно часто (Мак. С. 18, 29, 184, 193, 204; Фил. С. 78-79; Сильв. С. 114)66 и понимается в том смысле, что «Правда Божия (как свойство Божие) явилась в том, что простила людей не иначе, как наказав за них Христа Иисуса» (Фил. С. 79), что кровь Иисуса Христа нужна была как жертва – «умилостивление» (ιλαστήριον) Божия Правосудия, т.е. его удовлетворение. Таким образом, первым «главнейшим» плодом искупления было некоторое изменение, совершившееся в Боге и повлекшее за собой перемену отношения Его к грешному человеку67.
В одинаковом смысле, «умилостивления Бога» понимались и другие места Св. Писания: 1 Ин. 2, 2; 4, 10; Евр. 2, 17 и др., в которых говорилось о значении «крови Христовой» для оставления грехов с употреблением греческого слова «ιλασμός» и производного от него глагола (Мак. С. 12, 18, 184, 204; Сильв. С. 114; Фил. С. 78, 83).
Поэтому и часто употребляемое Свящ. Писанием слово «απολύτρωσις» – в русском переводе «искупление», с производными от него (Мф. 20, 28; Мк. 10, 45; 1 Пет. 1, 18; Кол. 1, 14; Еф. 1, 7; 5, 12; 1 Тим. 2, 16; Тит. 2, 14; Евр. 9, 12-15 и др.) понималось буквально, как спасение за выкуп или цену, под которыми подразумевалась «кровь» (смерть, страдания) Христова, принесенная в удовлетворение Божественного Правосудия (см.: Мак. С. 182, 184, 194; Фил. С. 78, 79, 82).
Ибо до этой «жертвы», «выкупа», «умилостивления» отношение Бога к человеку было таково, что требовалось «примирение Бога с человеком»68. Без удовлетворения Правосудия «примирение, воссоединение Бога с человеком не могло бы даже начаться» (Мак. С. 12).
Основанием для этого воззрения также считались места из посланий ап. Павла. Причем самые выражения приписывались Апостолу: «Смертью Христовой, говорит апостол, Бог примирился с грешным родом человеческим» (Фил. С. 81) и делались ссылки: 2 Кор. 5, 19; Рим. 5, 10-11; Еф. 2, 16; Кол. 1 19-22.
Такое значение смерти Христовой устанавливалось оттого, что она заменяла смерть человека, как «справедливое возмездие за грех» (Мак. С. 193), что, в свою очередь, подтверждалось ссылками на Рим. 6, 23 и Быт. 3, 17, в которых смерть понималась, как проклятие, наказание, наложенное Божиим Правосудием за грех прародителей (См.: Мак. С. 193; Фил. С. 77).
Таким образом, получалась целая система, основанная на текстах св. Писания, в которой сущностью искупления являлось проявление свойства Правды Божией и ее удовлетворение крестной смертью Сына Божия.
Такое понимание приведенных мест св. Писания казалось совершенно бесспорным отдельным исследователям. И в этом отношении характерна небольшая полуанонимная статья появившаяся в 1894 г.69
Приведя ряд цитат из посланий ап. Павла, взятых вне контекста, и «систематизировав» таким образом учение Апостола, автор приходит к пониманию сущности искупления, как удовлетворения Правде Божией смертью Иисуса Христа. При чем устанавливает следующее понятие об этом Божием свойстве: «Состоя в правильной оценке всякой деятельности, правда эта может находиться в состоянии удовлетворенности только тогда, когда исполняется все, что согласно с нею, и, напротив, за всякое нарушение своих велений, она налагает соответствующее возмездие» (С. 250).
Автор был настолько убежден в неопровержимости этих выводов, что счел возможным закончить свою краткую статью следующим замечанием: «Какие задачи, при таком характере апостольского учения, должны преследовать новейшие исследователи вопроса об искуплении человека, понятно само собою» (С. 260).
***
Но вопреки этому утверждению, задачей дальнейшего изучения догмата искупления явилась проверка приведенного понимания и установление точного смысла указанных мест Свящ. Писания и посланий ап. Павла в частности.
В том же году был издан труд В. Мышцына «Учение св. апостола Павла о законе дел и о законе веры», за который автор был удостоен степени магистра богословия Московской Духовной Академией70.
Относя свой труд к области библейского богословия71, методом своего исследования автор избрал «историко-филологический и археологический экзегес» – глубокий анализ самого текста Свящ. Писания, исполненный им с большим искусством и эрудицией.
В результате «автор, по выражению его рецензента проф. Муретова, смог дать продуманный и потому краткий и отчетливо систематический обзор главнейших понятий новозаветной догматики»72.
«Ваши выводы и наблюдения, – повторил проф. Муретов на диспуте, – прекрасно выясняют истинный смысл наиболее важных догматических терминов, вскрывая высоту и чистоту заключенных в них нравственных понятий»73.
«Устойчивость автора в строго православных взглядах на предмет» отметил и другой его оппонент проф. И. Кореунский74.
На выводы и заключения автора, как на авторитет, неоднократно ссылались впоследствии другие исследователи75.
Поэтому, при изучении обоснованности юридического понимания искупления священным Писанием, чрезвычайно важно проверить, на основании этого авторитетного исследования, точный смысл приводимых для этого текстов.
Все эти места рассмотрены автором в 1-й главе 2-й части его работы – «Явление правды Божией», и он не находит в них того содержания, которое требуется для юридического истолкования сущности искупления76.
Автор устанавливает точный смысл выражений, употребляемых апостолом Павлом.
Понятиями, необходимыми для правильного разумения цитируемого места из 3-й главы послания к Римлянам, будут понятия «Правды Божией» и «жертвы умилостивления».
Первое – δικαιοσύνη Θεου – следует в ст. 21 понимать как праведность от Бога, состояние человека согласное с волей Божией, получаемое от Бога (С. 85-86).
Второе – ιλαστήριον – (в русском переводе «умилостивление»), которое следует переводить «очищение». «Многие комментаторы, – говорит автор, – и систематики посланий ап. Павла, основываясь на классическом употреблении этого слова, думают, что оно и в данном месте выражает умилостивление Божества, устранение гнева Его, перемену в Его внутреннем настроении и отношении к человеку. Вследствие этого и самое очищение грехов понимается, как перемена только в отношении Бога к людям, простое прощение грехов при их существовании, и имеет, таким образом, значение акта объективного и юридического, т.е. совершающегося не в человеке, а в Боге, в Его сознании. Однако это мнение совершенно опровергается на тех же филологических основаниях... Поэтому ιλάσκεσθαι значит в священном Писании не «умилостивлять», а «очищать», т.к. умилостивлять грехи и грешника нельзя, и умилостивляющим не может быть Бог. Отсюда ιλαστήριον означает не объективно юридический акт, в Боге лишь совершающийся, а фактическое очищение человека от греха, преобразование его внутреннего существа и, как следствие, отложение гнева Божия. Примененное ко греху, это понятие должно иметь тот смысл, что Иисус Христос в смерти Своей является для нас источником внутреннего преобразования, нравственного очищения» (С. 103, 105).
Таким образом «явление правды Божией» (Рим. 3, 21-23) чрез веру во Иисуса Христа следует понимать как дарование людям действительной праведности от Бога даром, по благодати искуплением во Христе Иисусе (С. 24).
А показание правды Божией в прощении грехов (С. 25) заключается в том, что грехи прощаются не после умилостивления за них Бога, а после очищения их Богом. И кровь Иисуса Христа является не жертвой умилостивления, а жертвой очищения грехов грешника.
И можно было бы так перефразировать выражение Архиеп. Филарета: «Правда Божия явилась в том, что простила людей не иначе, как очистив их кровию Иисуса Христа».
Такое же значение очищения грехов, а не умилостивления за грехи в искуплении имеет слово ιλασμός и производные от него в других местах Свящ. Писания (1 Ин. 2, 2; 4, 10; Евр. 2, 17), т.е. также не имеет того смысла, который приписывается ему при юридическом понимании искупления77.
Одинаковое значение имеет и понятие - απολύτρωσις, которое значит «искупление, освобождение посредством выкупа, именно от греха и его следствий – гнева Божия и смерти» (С. 105). Чисто грамматически нельзя получение выкупа относить к Богу или Его правосудию. «Так как пленяющим человека является не гнев Божий, а самый грех, то понятно, почему апостол никогда не употребляет это слово (λυτρόω) в действительном залоге (С. 106). Цель смерти Христовой «избавить нас от всякого беззакония и очистить Себе народ особенный» (Тит. 2, 14). Интересно, что то слово λυτρώσηται, которое в других местах переводилось «искупить», переведено здесь «избавить» по его действительному смыслу.
Точно также на основании филологического анализа автор считает неправильным понятие примирения Бога с человеке: «конструкция глагола здесь совершенно противоположна классической, как и конструкция ιλάσκεσθαι. Если у греков объектом κατάλλασσω является Бог, а субъектом человек, то у апостола напротив, субъектом Бог, а объектом человек. Не человек, по нему, примиряет Бога с собою, а Бог человека. Следовательно, примиряется не Бог, а человек, Бог же есть Тот, Кто примиряет человека и Тот, с Кем примиряется человек» (С. 128)78.
Таким образом, приписывание, при юридическом понимании Искупления, апостолу мысли о необходимости «Бога примирить с человеком» является произвольным искажением действительного смысла апостольских изречений (2 Кор. 5, 19-20; Рим. 5, 10-11; Еф. 2. 11 и др.).
Также и смерть, по мысли апостола, является не юридически налагаемым наказанием, возмездием за грех, а его следствием и ссылка на Рим. 6, 23 «возмездие за грех смерть» недостаточна, т.к. русский перевод неточно передает мысль апостола и греческое слово οψώνια (См.: С. 99).
Таким образом, выясняется ошибка в вышеприведенных «юридических» толкованиях указанных мест из посланий апостола Павла. Эту ошибку автор устанавливает чисто филологическим анализом текста и видит ее в перенесении в учение апостола классического значения отдельных слов без внимания к их конструкции.
«Перенесение классических конструкций и значения слов на почву библейскую и в частности на учение ап. Павла есть, в сущности, внесение в него элементов классически-языческого миросозерцания» (С. 135).
Эти выводы являются тем более важными, что сам автор не хотел отвергать традиционное понимание искупления (напр.: С. 106 и Богословский Вестник. – 1894. – №7. – С. 130) и потому они могут свидетельствовать о его научной беспристрастности79.
К одинаковым выводам приходит и проф. Н.Н. Глубоковский80 в своем труде «Благовестие ап. Павла».
Автор считает «что христианское оправдание у ап. Павла есть безусловно реальное благо освобождения от клятвы осуждения и дар внутреннего обновления всей природы при наследовании обетования Божия в Сыне» (С. 823)81.
«Все попытки юридического комментирования Голгофского подвига неудачны по своей непригодности и в крайнем развитии граничат с голым абсурдом, слабо прикрытым дымкою внешней разумности» (С. 804-805).
«Подобное (иудейскому) воззрение навязывается и ап. Павлу с категоричностью конфессионального исповедания и уже по мотивам веры, а не одного разума. Католическое понятие сатисфакции было насквозь проникнуто юридическою стихией и ее влияние господственно восторжествовало в протестантстве» (С. 807-808)82.
Следует заметить, что как в отзывах о труде проф. Мышцына, так и в отзывах о трудах Н. Глубоковского рецензенты подчеркивали и не только их научную значимость и эрудицию, но также верность «истинному пониманию христианства» (Архиеп. Феофан (Быстров), ректор СПбДА), «православный взгляд» (проф. Бронзов)83 и «устойчивость на твердой почве беспристрастности, основательности и правоверия» (проф. Муретов)84.
Последний в своей статье «Новый Завет, как предмет православно-богословского изучения»85, представляющей, по его собственному замечанию (С. 666), изложение содержания его курсов по Свящ. Писанию Нового Завета, говорит: «Главным предметом евангельского благовестия служит «спасение» людей, как преимущественно дело божественной любви. Бог открывается здесь: как любовь или как Отец, рождающий Сына и посылающий Его в мир, по любви к нему, для спасения его (Ин. 3, 16-17) (С. 629).
«В основе понятия (спасения) лежит представление о целении (приведении в цельность) или оздоровление раздвоенного или больного человека (σως – цельный, здоровый, σωτηρία – целение, здоровление) для того, чтобы он мог достигать на земле будущего совершенства или своего идеала в вечной жизни (τέλειος – τελειότης) (С. 618). «Таким образом, спасение состоит в сообщении человеку безгрешности и цельности пред судом как Бога, так и самого человека» (С. 619).
Во всей работе даже не упоминается о таких понятиях, как удовлетворение правде Божией и заслуги. В отношении юридического понимания искупления у автора находится только следующее замечание: «Некоторые писатели по вопросам богословским, смешивая ясно и непререкаемо данное в Новом Завете учение о богословской значении Голгофской жертвы и недостаточно уразумевая идеологию жертвы, по богословскому недомыслию каким-то образом ухитряются отождествлять, или хотя бы соединять с этой идеологией так называемую юридическую теорию оправдания, превращающую спасение человека из внутреннего духовно-телесного перерождения человека душевно-плотяного по образу перстного Адама в духовно-небесного по образу Спасителя Богочеловека – во внешне юридическое сложение греха со счетов божественного правосудия и освобождение от наказания за грех» (С. 614. Прим.).
Установление точного смысла греческого (подлинного) текста посланий апостола Павла дает основание для сравнения его со славянским и русским переводами: в русском переводе «искупление» – в славянском – «избавление»; в русском – «умилостивление», в славянском – «очищение»; в русском: «Возмездие за грех – смерть» (Рим. 6, 13), в славянском – «Оброцы (награды) греха смерть» и др.
Это показывает, что славянский текст, не имея юридического смысла, ближе выражает мысль подлинника и что юридический смысл этих выражений в русском переводе явился следствием влияния юридического направления в богословии в период их перевода.
***
В настоящем обзоре литературы посвященной догмату искупления, не могут быть рассмотрены специальные работы по экзегетике Нового Завета. Но следует отметить работы Г. Лобова – «Искупительное значение жертвы Христовой по посланию ап. Павла к Евреям»86 и М. Оксиюка – «Учение ап. Павла об оправдании»87. В обеих работах использованы труды Мышцына, Глубоковского, Светлова, Несмелова и Архим. Сергия, но, несмотря на это, они близко стоят к юридическому пониманию искупления и в основных выводах совпадают со взглядами прот. Светлова об объективной и субъективной сторонах в искуплении.
|
