Учение об искуплении в трудах Патриарха Сергия
Несравненно глубже по содержанию и значительнее по влиянию на последующую богословскую мысль оказался труд покойного Патриарха (в то время архимандрита) Сергия (Страгородского) «Православное учение о спасении»35.
Исследование Патр. Сергия, как всякое крупное произведение, не может потерять своего значения со смертью автора и, несмотря, на долгие годы прошедшие после его написания, продолжает изучаться и комментироваться, вызывая противоречивые оценки и в наше время36.
Глубокая критика автором «правового жизнепонимания»37 (присущего западному христианству, относится и к русскому «школьному» богословию, потому что русская богословская наука всегда находилась под сильным влиянием Запада, откуда и было заимствовано понятие «правовых отношений» между Богом и человеком (С. 12).
Правовое жизнепонимание «непримиримо противоречит христианскому жизнепониманию» (С. 89) и «с необходимостью влечет к искажению христианской истины) (С. 13).
Правовые взаимоотношения между Богом и человеком невозможны, так как самое понятие права (Jus est ars boni et aequi), всякий правовой союз предполагают, если не полное равенство сторон, то их некоторую соизмеримость, известные взаимные обязательства. Тогда как никакой соизмеримости между Творцом и тварью быть не может, также как и никаких обязательств правового порядка у Бога в отношении к человеку (Ср. Рим. 9,20–21).
Право есть искание своего, каждый член правового союза ищет в этом союзе своей пользы. Христианское же жизнепонимание в основу отношений Бога к человеку, человека к Богу, и людей между собой полагает любовь, которая «не ищет своего» (1Кор. 13,5), «которая стремится жертвовать собой, стремится наделить своими благами всех, кто только может их восприять» (С. 103). «Бог есть любовь» и задача человека уподобляться в любви Богу.
«Таким образом, самая сущность христианства оказывается искаженной при правовом жизнепонимании: теряется возвышенность и духовность представления о Боге, человек еще остается при его прежнем, дохристианском, самолюбивом расположении» (С. 83)38.
Поэтому «необходимо прежде всего отвергнуть это основное (правовое) начало, являющееся основным заблуждением Западного христианства и «потом, уже независимо от него, приступить к изучению истины, черпая сведения не из готовых западных сочинений, а из Св. Писания и творений Св. отцов» (С. 52).
Автор, один из немногих русских богословов, использует в своем исследовании творения св. отцов аскетического направления. «Первый, говорит он, кто дал нам и осветил действительный православный смысл возмездия, был преп. Макарий Египетский. Прочитав творения этого отца Церкви, мы и получили руководящую нить для чтения других отцов» (С. 126-127).
Хотя основную тему исследования автора составляет «нравственно-субъективная сторона спасения», но она не может быть удовлетворительно раскрыта без правильного понимания, хотя бы и в основных чертах учения об искуплении.
Поэтому, пользуясь отдельными высказываниями и замечаниями, можно изложить понимание автором учения об искуплении, составленное независимо от «правового жизнепонимания», господствующего в школьном богословии.
«Любовь составляет основной закон Божественной жизни» (С. 103) и «в Боге не может возникнуть противоречия между любовью и правосудием» (С. 135)39.
Мнение, что Правосудие Божие означает такое свойство в Боге, по которому Он не может простить ни одного греха без соответствующего удовлетворения, автор называет пережитком прежних языческих или подзаконных понятий. Бог прощает человека и дает ему жизнь не потому, что получил от него или за него удовлетворение, а потому, что Он благ, ибо без этого человек погибнет (Сравн.: С. 137).
Поэтому не может быть речи об объективной (в понимании Светлова) стороне искупления: «примирения Бога с человеком». «Грех удаляет человека от Бога, а не Бога от человека» (С. 151-152). «Не сказал Апостол, приводит автор слова Иоанна Златоуста, примирить с собою Бога, потому что не Бог враждует против нас, но мы против Бога, Бог никогда не враждует» (С. 158).
Но это не значит, что Бог относится к греху безразлично: «Грех всегда пребудет мерзостью пред святым Богом, никогда не получит права на существование" (С. 159).
«За грехи человек получает воздаяние, но это воздаяние в самих же делах, в том отпечатке, какой кладут они на душу человека» (С. 134).
«Наказания нельзя понимать в том смысле, чтобы правда Божия требовала для своего удовлетворения мучений человеческих» (С. 131). Само естество человеческое, искаженное грехом, не может быть в общении с Богом и потому носит в себе начало гибели.
Поэтому для спасения человека нужно не изменить отношение Бога к человеку, которое пребывает неизменным, как неизменен Сам Бог, но произвести перемену в человеческом естестве, сделать его способным к общению с Богом. И Церковь «видит во Христе не страдательное орудие умилостивления, а восстановителя падшего естества, называет Его Вторым Адамом» (С. 23).
Поэтому и «домостроительство Божие направлено не к тому, чтобы как-нибудь примирить образовавшееся в Боге раздвоение между любовью и правдой (раздвоение с трудом мыслимое в Едином и всегда тождественном в Себе Существе), а к тому, чтобы как-нибудь спасти погибшую овцу, чтобы как-нибудь устроить обращение человека на путь истины» (С. 160) и возвратить нам ту вечную жизнь, которую мы потеряли.
Воплощение Сына Божия, Его крестные страдания и смерть были необходимы для того, чтобы потребить следствия греха, обновить естество человека, дать ему силы для новой жизни без нарушения его свободы. «Благодать, говорит автор, хотя и действует, хотя и совершает все, но непременно внутри свободы и сознания. Это основное православное начало и его не нужно забывать, чтобы понять учение Православной Церкви о самом способе спасения человека» (С. 155).
«Полагать в невменении сущность оправдания, и следствие искупления, (как это имеет место при юридическом понимании искупления), значит, говорить только о непременном предположении оправдания, о самом же последнем не говорить» (С. 161). «С православной точки зрения можно говорить о невменении греха человеку, лишь в качестве домирного предположения всего домостроительства Божия о нашем спасении, которое низвело на землю Сына Божия и возвело Его на крест» (С. 159).
***
Главная тема диссертации автора не позволила ему развить более подробно изложение учения об искуплении, что и было отмечено во время диспута40.
Оппоненты вообще разошлись в оценке именно этой части диссертации. Архим. Антоний заключает о неуместности в диссертации, посвященной тому, чтобы упразднить понятия внешней заслуги в деле спасения, выражения «заслуга Иисуса Христа».
Второй оппонент проф. Соколов В.В. считает, что автор мало касается объективной стороны искупления, понимая под ней учение об удовлетворении правде Божией. Этот оппонент, по-видимому, не мог представить себе смелости автора, отрицающего это понятие, и закончил свой отзыв замечанием, что мысли автора «могут дать повод к недоумениям»41.
Но высказывания автора об искуплении могут составить те основания, на которых должно базироваться его более полное истолкование.
Этими основаниями у автора являются понятие о Боге, как Едином неизменном Существе, чуждом всякой сложности, как о любви неизменной в своих проявлениях к миру и человеку, и учение о свободе, как неотъемлемой богоподобной черте, существенном признаке природа человека.
Автор, говорит его современный исследователь Еп. Гурий (Егоров) «всюду верен святоотеческому учению»42 и эта верность учению св. отцов и последовательность в изложении явились тем новым словом, которого ожидало русское богословие.
И можно глубоко сожалеть, что почивший Патр. Сергий не оставил полного изложения учения об искуплении. Это могло бы воспрепятствовать тем уклонениям от чистоты православия, которые имеются у последующих истолкователей этого догмата.
«Ваша книга, говорил автору на диспуте Архим. Антоний, как исповедь духовного разумения, не относится к интересам дня, не есть предмет внимания текущей минуты, она смотрит в будущее, давая вам еще одно подтверждение той светлой надежды, что мы избавимся, наконец, от влияния инославного богословия и сольемся своими умами с преданием Церкви»43.
|
