Контрольные вопросы по курсу Учебно-методическое и информационное обеспечение
Скачать 2.51 Mb.
|
| Тема 4. ТЕРРОРИЗМ КАК ГЛОБАЛЬНЫЙ КОНФЛИКТМАЛОЙ СТЕПЕНИ ИНТЕНСИВНОСТИ. ПОИСК ПУТЕЙ РЕШЕНИЯ ПРОБЛЕМЫ Со времѐн Олимпийских игр в Мюнхене в 1972 году и захвата членами подпольной организацией «Чѐрный сентябрь» спортсменов национальной команды Израиля тема терроризма не сходит со страниц газет, журналов, научных изданий. Борьбу с ним в качестве одной из главных своих целей провозглашают самые мощные политики из самых разных стран мира. И, несмотря на это, нет даже однозначного определения, что же такое «терро- ризм» вообще, как нет в международном сообществе и согласия относительно того, какие действия или инциденты следует относить к террористическим актам. Обычно его определяют как любые насильственные действия против гражданского населения, направленные на провоцирование паники и нагнетание чувства страха и незащищѐнности в обществе, дестабилизацию социальных институтов. По мнению экспертов Государственного департамента США, терроризм – это «предумышленное, политически мотивированное насилие, осуществляемое группировками субгосударственного уровня или нелегальными агентами против невоенных целей, чтобы воздействовать на соответствующую аудиторию». Между тем, даже такое, весьма неполное, определение крайне редко применяется при оценке происходящих событий; намного чаще за терроризм выдаются преступные действия, которые, строго говоря, не могут и не должны рассмат- риваться в качестве проявлений террористической активности. Так, практически ежедневно в репортажах из Ирака или с Северного Кавказа сообщается о таких «терактах», как подрыв автомобиля у ворот военной базы или расстрел из засады автомашины с военнослужащими. Подобные действия, однако, нельзя считать террористическими в прямом смысле слова, как, скажем, никогда не считались терроризмом вылазки партизан против ок- купационных войск. Почему, например, убийство президента Чеченской республики Ахмада Кадырова 9 мая 2004 года считается террористическим актом, а убийство германского протектора Богемии и Моравии Рейнхарда Гейдриха 27 июня 1942 – успешной операцией сил Сопротивления? И если стало привычным говорить об убийстве народовольцами российского императора Александра II (1 марта 1881) как об успехе террористов, то почему никто не рассматривает таким же образом убийство президента США Авраама Линкольна в 1865? Всѐ дело в том, что оценка очень часто зависит от политических ориентаций, религиозной принадлежности, национальности, а иногда и личных симпатий. Поэтому, стоит ли удивляться ситуации, когда одно и то же событие и его участники для какой- либо страны или части общества – террористы и опаснейшие преступники, а для других – «борцы за свободу»? Именно так обстоит дело в реальной политической практике: то, что является очевидным преступлением для одних, другим может видеться подвигом и целью всей жизни человека. Подобная ситуация сложилась, например, в государстве Израиль по отношению к действиям активистов палестинских организаций: для подавляющей части еврейского населения эти действия есть ничто иное, как преступление, для палестинцев же такая трактовка – не более чем неверная метафора, применѐнная для определения их главного жизненного долга. Тем не менее, поиск общих подходов к проблеме терроризма продолжается все эти годы. Бурные события конца ХХ века и, особенно, происшедшее 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке, ещѐ раз напомнили всем: времени на академические дискуссии нет. Борьба с терроризмом стала одной из актуальнейших проблем, которую необходимо решить и учѐным, и политическим деятелям – на Западе и Востоке, на Севере и Юге. По поводу содержательного наполнения слова «терроризм» нет консенсуса даже в сфере правоведения. Так, согласно Уголовному кодексу Российской Федерации терроризмом является «совершение взрыва, поджога или иных действий, создающих опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба, либо наступления иных общественно опасных последствий, если эти действия совершены в целях нарушения общественной безопасности, устрашения населения либо оказа-89 ние воздействия на принятие решений органами власти, а также угроза совершения указанных действий в тех же целях» . В свою очередь, Государственный департамент по иностранным делам США характеризует его как «предумышленное, политически мотивированное насилие против гражданских объектов, совершаемое обычно с намерением повлиять на публику субгосударственными группами или подпольными организациями» . В поисках ответа на вопрос о том, что же такое терроризм, можно встретиться с многочисленными и различными точками зрения . Однако все они, в сущности, располагаются между двумя крайними: исходя из того, что террористы совершают убийства, похищения, угоны самолѐтов, т.е. действия, которые внутренним и международным правом признаются как преступления, предлагается считать их обычными уголовниками; учитывая размах террористических действий и оснащение совершающих их группировок, предлагается рассматривать терроризм как военные действия, как разновидность войны. Рассмотрим подробно каждую из этих точек зрения. Первое. Безусловно, в процессе террористической акции может быть совершено и чаще всего совершается уголовное преступление. Более того, уголовные элементы могут использовать тактику террора. Однако цель уголовного преступления практически всегда эгоцентрична: удовлетворение корыстных интересов, чаще всего – обогащение. Террор, который при этом может быть ис- пользован, представляет собой явление второго порядка и служит достижению основной цели – незаконному получению матери- альных благ. Террористы же прибегают к насилию как к основному средству достижения своих главных, прежде всего, политических целей: оказать давление на власти с целью изменения позиции, освободить арестованных и т.д. Даже при совершении чисто уголовной акции – ограбление банка – получение денег будет целью второго порядка по отношению к основной задаче: продолжение политической борьбы, на организацию которой и пойдут преступно полученные средства. Кроме того, в отличие от уго- ловников, террористы не пытаются скрыть своѐ преступление. Всѐ это означает, что попытка поставить знак равенства между терроризмом и уголовным преступлением представляет собой серьѐзное упрощение ситуации. Второе. Примерно то же самое можно сказать и о стремлении отождествить терроризм с военными действиями. Конечно, нельзя не видеть, что оба этих социально-политических феномена представляют собой различные формы политического насилия. Однако на этом их сходство практически заканчивается. В любом военном конфликте, будь то внутри- (гражданская война) или межгосударственный, действия сторон направлены, прежде все- го, против военных формирований, друг друга, а не против граж- данского населения. Уничтожение мирного населения, к сожалению, конечно, имеет место, но лишь как сопутствующий элемент основных действий на фронтах сражений. К этому следует добавить и такое обстоятельство: те, кто ведѐт военные действия, как правило, открыто носят оружие и военную форму, свидетельствующую о принадлежности к одной из воюющих сторон. Террористы, основным объектом нападения которых являются мирное население и гражданские объекты, скрывают наличие оружия и свою принадлежность к террористической организации. Следует обратить внимание также и на то, что такой вид военных действий, как партизанская война или гверилья, обычно характеризуется более или менее широкой поддержкой со стороны населения, участием в той или иной степени населения в войне. Террористы же оторваны от масс. Безусловно, как в ходе полномасштабной войны, так и в ходе гверильи могут совершаться террористические акции, которые носят подчинѐнный и второстепенный характер. Другими словами, «война», в том числе и партизанская, понятие в данном случае более широкое, чем терроризм. Последнее ходит в первое по- нятие на правах составной части. Итак, очевидно, что терроризм в чѐм-то аналогичен уголовному преступлению, имеет он определѐнное сходство и с военными действиями, и в то же время он как явление имеет и свои специфические характеристики, к рассмотрению и описанию которых и следует перейти. Во-первых, практически все авторы согласны с тем, что терроризм – это, прежде всего, одна из форм организованного насилия. Причѐм понятие «насилие» в данном контексте толкуется достаточно ограниченно: как угроза или использование силы для причинения физического ущерба отдельному лицу или группе лиц в отличие от применения этого термина в широком смысле слова как лишение свободы и нарушение прав человека. Во-вторых, очевидно, что терроризм – это использование силы в политических целях, то есть он является специфической формой политического насилия. Терроризм – это мотивиро- ванное насилие с политическими целями. Учѐт этого обстоятельства весьма важен, так как позволяет отделить терроризм от чисто уголовного преступления. При этом, однако, следует отметить, что сравнительно недавно появился такой термин, как «уголовный терроризм», под которым понимается совершение террористических акций уголовными элементами, например, организованными преступными группами с целью добиться определѐнных уступок от властей посредством запугивания их и населения. Именно так, к примеру, действует Медельинский наркопроизводящий картель в Колумбии. В-третьих, терроризм сочетает высокий уровень социальной, политической и, в последнее время, религиозной мотивированности с крайне низким уровнем участия в его акциях масс. Именно это отличает его от национально-освободительных процессов, революций и других массовых политических движений. Действительно, люди, садившиеся в пассажирские самолѐты в США 11 сентября 2001 года, прекрасно знали, что больше они из них не выйдут никогда, но шли на это во имя своей страшной идеи. Примерно то же самое можно сказать о тех, кто собирался на захват концертного комплекса «Дубровка» в Москве осенью 2002 года или средней школы в Беслане 1 сентября 2004 года. При этом необходимо подчеркнуть, что для терроризма характерно полное отрицание понятия «невиновность». Другими словами, концепция террористической борьбы подразумевает тотальную виновность всех уже в силу принадлежности к иному сообществу, национальности, религии и т.д. В-четвѐртых, следует иметь в виду, что террористическая акция, помимо причинения определѐнного ущерба жертве или жертвам, рассчитана на определѐнный эффект: посеять страх, создать угрозу широкому кругу лиц – именно терроризировать. Причѐм, как это ни парадоксально может показаться на первый взгляд, именно провоцирование определѐнной реакции как мож- но более широкого круга лиц, а не причинение физического ущерба конкретной жертве или жертвам акции, составляет основу террористического акта. Отсюда с непреложностью вытекает важный вывод: терроризм представляет собой форму политической коммуникации. Он, таким образом, подчѐркивает, что этот социально- политический феномен является средством для оказания целевого воздействия на определѐнные социальные группы. В-пятых, очень частый разрыв, и это, пожалуй, самое важное в определении терроризма, между непосредственной жертвой политического насилия и группой, «являющейся объектом воз- действия, целью насилия». Именно поэтому, говоря о террористических актах, употребляют слова «невинная жертва» – чаще всего истинными целями террористического акта являются давление на власти и запугивание широких слоѐв населения. Таким образом, во всех случаях терроризма как такового на- лицо три участника конфликта: тот или те, кто совершает данную акцию, еѐ непосредственная жертва или жертвы и те, кого хотят запугать и заставить вести себя определѐнным образом, то есть объект воздействия. Именно наличие трѐх сторон в конфликте отличает террористическую акцию не только от уголов- ного преступления или военных действий, но и от политического убийства – явления столь же давно известного миру, сколько, к сожалению, широко распространѐнного в наши дни. Ещѐ в 1980 году Б. Дженкинс – директор исследовательских программ «Rand Corporation» области субнационального конфликта и политического насилия – дал следующее определение рассматриваемому социально-политическому феномену: «Терро- ризм определяется в зависимости от характера акции, а не от личности исполнителя или сути дела, за которое он берѐтся. Все террористические акции сопряжены с применением насилия или его угрозой, часто сопровождаются выдвижением конкретных требований. Насилие направлено в основном против гражданских объектов, а мотивы имеют политический характер. Акции совершаются так, чтобы привлечь максимум общественного внимания. Исполнители, как правило, являются членами организованных групп и в отличие от других преступников берут на себя ответственность за совершаемые акции. И, наконец, сама акция призвана оказать воздействие, выходящее за рамки причинения непосредственного физического ущерба»46. В данном определении доста- точно много допущений: «как правило», «часто», «обычно» и др. Уже одно это позволяет судить о том, насколько неоднозначно само явление. С другой стороны, очевидно, что за почти 30 ис- текших лет мировое сообщество мало продвинулось в направлении выработки общего понимания сути, природы и форм это страшного социально-политического феномена. Более того, достаточно часто, к сожалению, задача глобальной борьбы с терроризмом приносится в жертву политическим целям и интересам. Яркий пример тому события сентября 2004 года, связанные с захватом заложников в средней школе Северо-Осетинского города Беслан в Российской Федерации. Осудив на словах эту акцию, ведущие державы Запада на страницах своих СМИ развернули пропаганду идеи необходимости ухода русских с Северного Кавказа. Применение подобного «двойного стандарта» может быть прекращено лишь принятием мировым сообществом, возможно в рамках ООН, общего определения по- нятия «терроризм» с обязательными для каждого государства, с точки зрения международного и внутреннего права, последующими действиями. Основой для такого международно-правового и политического документа может стать Женевская конвенция о защите жертв войны от 12 августа 1949 года, участниками которой являются на сегодняшний день почти 180 государств мира. То, что это нужно сделать как можно скорее, убеждает и ис- пользование такой метафоры: как театр держится на сочувствии и эмоциональной реакции зрителей, так и.. террор. Не будь в мире зрителей, в том числе и сочувствующих, спектакль террора не мог бы иметь место. Мы не можем представить себе театр без зрителей, но способны анализировать театральные постановки. Воспринимая терроризм как глобальный конфликт, не следует забывать, что без зрителей (то есть мира, на который он, собст- венно, и рассчитан), наблюдающих за этим ужасным действом благодаря развитию средств массовой информации, оно было бы невозможно. Без общества терроризм невозможен, поэтому именно мировое сообщество может и обязано его искоренить, имея в виду при этом, что это смертельно опасное явление имеет в обществе вполне определѐнных социальных носителей. Как правило, к террору прибегают три типа политических сил, каждый из которых преследует свои цели. Во-первых, это социальные движения, не имеющие широкой поддержки; они применяют террористические действия, чтобы вызвать своими действиями большой общественный резонанс. Примерами могут служить «Народная воля» в России конца XIX века, а в XX столетии – итальянские «Красные бригады» в 1970-е годы, «Тупак Амару» в Перу в 1990-е и т.д. В большинстве случаев террористические вылазки не прибавляли этим группировкам симпатий граждан, и правительства успешно их подавляли. Во-вторых, это движения меньшинств или угнетѐнных народов, стремящихся к независимости или самоопределению. По- средством террористических актов они пытаются заставить колонизаторов уйти с земли, которую они считают своей. Так действовали алжирские террористы во Франции в 50-е годы прошлого века, палестинские террористы в международном масштабе в 1960–1990-е, чеченские боевики в российских городах на протяжении последнего десятилетия. История показывает, что правительства чаще всего вынуждены идти на удовлетворение требований таких группировок. В-третьих, это религиозные или квазиидеологические движения, целью которых является добиться либо невмешательства в дела тех или иных государств, регионов или религий, либо доминирования своих верований и идеологий над другими религиозными и общественными принципами. От первого, тоже идеоло- гизированного типа, они отличаются масштабом деятельности и социальной поддержки, а также глубиной идеологических кор- ней. К подобным движениям относятся исламские террористы, объединѐнные в организованные группы, такие как «Аль-Каида», «Хамас», «Хезболла», «Ансар-аль-Ислам». В первую очередь «война с терроризмом» объявлена именно этим группам и организациям. Таким образом, очевидным представляется, что терроризм обыкновенно имеет внутреннюю почву, внутренние причины возникновения и чаще всего внутренние цели. Однако на практике почти всегда террористические акты затрагивают граждан и терри- торию более чем одной страны, являясь в современных условиях явлением транснациональным и глобальным. Поэтому закончить типологию терроризма лишь выше перечисленными дифференциациями означает существенное упрощение проблемы. Типология терроризма . Социально-революционный или идеологический терроризм. Члены организованных террористических групп, относящихся к этому виду, ставят своей задачей достижение социальных, политических или экономических изменений внутри одного государства, нескольких или даже мира в целом. Следует иметь в виду, что он может быть как левого, так и ультраправого толка. Современный левый социально-революционный терроризм зародился в 1960-е годы в Латинской Америке, где под знаменем «городской гверильи» развернули свою деятельность многочисленные террористические группировки. Первыми по времени появления среди них стали «Тупамарос» в Уругвае, МИР и ФАЛН в Венесуэле, обратившимися к террору в 1963 году. В этой связи необходимо подчеркнуть, что 1960-е годы и особенно 1968 год, вошедшие в историю своими знаменитыми студенческими бунтами, стали «датой рождения» многих экстремистских и террористических группировок по всему миру. Радикально настроенная часть студенчества взяла вместо учебников транспаранты и флаги и пошла отстаивать свои интересы на улицах. Именно в этой среде сформировалось подавляющее большинство левых террористов. Ими стали те из бывших студентов, которые считали, что против власти надо бороться с оружием в руках – иначе власть их просто не услышит. Кроме того, в это время в Латинской Америке сыграл свою роль и другой фактор: пример кубинской революции вместе с активными попытками специальных служб этой страны экспортировать еѐ в страны американского континента, лежащие южнее Мексики. Затухание массовых политических движений трудящихся на Латиноамериканском континенте, связанное с приходом в большинстве стран национал-реформистских правительств, ориентированных на рыночную экономику и сотрудничество с мировым сообществом, послужило поводом для развѐртывания городской террористической деятельности. Лидеры этих движений исходили из того, что в странах с преобладанием городского населения и прогрессирующей урбанизацией говорить об окружении города деревней явно несерьѐзно. Поэтому идею «сельского очага» революционной борьбы, выдвинутую Эрнесто Че Геварой, они заменили идеей «очага городского». Из этой искры, по их мнению, должно было разгореться пламя революции по всей стране. Кроме того, очень скоро стало понятно, что крупные отряды в условиях сельской местности не имеют возможности уклоняться от столкновений с регулярными войсками, поэтому несут большие потери. Осознав, что у них нет перспектив для ведения широкомасштабной партизанской борьбы в джунглях, они посте- пенно перешли к тактике систематических ударов в городах, совершаемых малыми группами, координирующими свои действия между собой. Ещѐ один фактор оказал влияние на становление городского терроризма. Партизанская война в сельской местности, как уже говорилось выше, требует обязательной поддержки местного населения. Подавляющее же большинство жителей маленьких деревень, разбросанных в горах и джунглях, были безграмотными и деполитизированными. Очень важным аргументом в пользу перенесения террористической деятельности из деревни в город стала идея об использовании в своих интересах средств массовой информации. В городе даже самый маленький террористический акт мгновенно попадал на первые полосы газет и выпуски телевизионных ново-стей, а вот в сельской местности целое сражение могло остаться незамеченным. Вскоре среди латиноамериканских террористов появился че- ловек, превративший революционный терроризм левого толка в стройную систему. Им стал Хуан Карлос Маригелла – руководитель подпольной организации боевиков в бразильском городе Сан-Паулу. Именно он разработал стратегию и тактику террористической борьбы, которые превратили левый терроризм в грозную силу, с которой правительства стран Латинской Америки, Западной Европы и некоторых других регионов не могли спра- виться больше двух десятков лет. Суть разработанной Маригеллой концепции сводилась к следующему: необходимо путѐм насильственных действий превратить политический кризис в вооружѐнный конфликт. Это вынудит власти трансформировать политическую ситуацию в воен- ную, что заставит массы взбунтоваться против армии и полиции. Другими словами, путѐм терактов создать в стране революционную ситуацию. Маригелла сформулировал две главных цели террористических действий: физическая ликвидация верхушки армии и полиции, экс- проприация у правительства и крупных собственников средств на борьбу; провокация репрессий со стороны правительства, чтобы сделать жизнь масс невыносимой, что должно заставить их возмутиться и выступить против режима. Важную роль сыграл тезис, выдвинутый Маригеллой: «Тер- рористическая организация должна складываться из автономных групп, связанных друг с другом не организационно, но идеологи- чески. То есть террористическую организацию нельзя слишком централизовать или иерархировать. Потомки вняли его рекомендациям, практически все последующие террористические организации – от ИРА до ХАМАС – устроены по этому образцу: от- дельные ячейки не связаны между собой. В случае провала такой ячейки ущерб для организации в целом минимален. Маригелла разработал основы тактики терроризма, определил условия для того, чтобы операции проходили успешно. Главное – неожиданность. Необходимо захватить противника врас- плох, лучше его знать поле боя, иметь достоверную информацию, быть более быстрым и маневренным, а также обладать высокой решимостью. Тактика должна быть наступательной, так как для обороны сил у террористов недостаточно. Действовать нужно по принципу внезапной атаки и быстрого отступления, не ввязываясь в открытое столкновение. Важную роль он отводил освещению операций в печати. Современные террористы многим обязаны Маригелла не только в тактической и организационной областях. Он разработал систему политического обоснования и нравственного оправдания терроризма, которой воспользовались его последователи, далеко обогнав его в этом. Революционный левый терроризм Латинской Америки представлен и двумя перуанскими организациями. Прежде всего, следует назвать группу «Сендеро Луминосо» («Светлый путь»), организацию маоистского типа, возникшую в этой стране ещѐ в 1960-е годы. Систематические террористические действия она начала в 1978 году, поставив своей целью разрушение существующего государства и создание вместо него «народной респуб- лики новой демократии», ориентированной на интересы индейцев. После разгрома «Сендеро Луминосо» в 1992 году правительством президента А. Фухимори уцелевшие остатки организации выродились в обыкновенных бандитов, находящихся на службе у наркомафии. В 1983 году в Перу возникла террористическая группировка имени Тупак Амару (РДТА). Еѐ идеология представляет собой эклектическую смесь из некоторых идей марксизма-ленинизма и теории Че Гевары об «экспорте революции». Своей целью РДТА считает «утверждение марксистского режима» путѐм «вооружѐнной пропаганды», то есть террора, а также изгнание из Перу «им- периалистов», то есть американских и японских корпораций. Наиболее известным эпизодом в деятельности этой террористической организации является захват японского посольства в Лиме 17 декабря 1996 года. В руки боевиков попало 370 человек, собравшихся на приѐм по случаю дня рождения императора Японии Акихито. Среди заложников оказались послы 9 стран, министры, сенаторы, иностранные бизнесмены. Командиром напав- ших на посольство боевиков был ветеран террористического движения 48-летний Нестор Серпа. Через 4 месяца осады в результате штурма заложники были освобождены, все террористы уничтожены, погиб один пленник и два члена специальной штурмовой группы. Тем не менее, говорить о полном уничтожении Тупак Амару (РДТА) рано: в условиях глубокого подполья действует ещѐ примерно 150 боевиков, которые имеют в своѐм распоряжении несколько тайных баз, упрятанных в непроходимых джунглях. Левый социально-революционный терроризм в Европе. С началом 1970-х годов городской терроризм, постепенно сходя к минимуму на периферии мира – в Латинской Америке, – начал перемещаться в его главные европейские центры. Если в 1970 году на территории южнее Мексики, которую в Советском Союзе называли «пылающим континентом», было осуществлено вдвое больше террористических актов, чем в Европе, то уже в 1978 году соотношение стало обратным. Тот год в Европе запомнился страшным «террористическим фестивалем» «Красных бригад» в Италии и резким усилением активности левых экстремистов в ФРГ. Возникновение терроризма в Европе интересно тем, что западноевропейские страны не один десяток лет являлись эталоном стабильности общественно-политических отношений и социальной защищѐнности подавляющего большинства населения. Тем не менее, Европа оказалась столь же уязвимой для терроризма, как и менее благополучные страны. Существенную роль в становлении левотеррористических группировок сыграли молодѐжные волнения, прокатившиеся по развитым странам в 1968 году. В их недрах сформировались почти все видные представители первого поколения террористов, для которых акции протеста стали переходом от легальной деятель- ности к нелегальной. Первыми на этот путь вступили группы в ФРГ «Баадер – Майнхоф», принявшая впоследствии наименование «Фракция Красной Армии» («Роте Армее Фракционе», или РАФ), и «Движение 2 июня» (Д – 2). В качестве цели была выдвинута идея развязывания в стране пролетарской коммунистической революции, основным средством подготовки которой является городская гверилья. 1 июня 1972 года полиции удалось во Франкфурте арестовать А. Баадера, Г. Энслин, У. Майнхофф. Прокуратура предъявила им абсолютно доказанные обвинения в 5 убийствах и 55 покушениях на них, а также в серии поджогов и ограблений. Террори- стическая организация РАФ была обезглавлена. Несмотря на то, что еѐ боевики еще продолжали похищения и угоны (13 октября 1972 года был захвачен самолѐт компании «Люфтганза»), деятельность организации пошла на убыль, после самоубийства в тюрьме А. Баадера и Г. Энслин 18 октября 1972 года и У. Майнхофф 9 мая 1976 года, казалось, и вовсе сошла на нет. Тем не менее, в 1980 – 1992 годах террористы РАФ осуществили ряд убийств и покушений на убийство представителей военного командования, диверсий на военных объектах НАТО в ФРГ. В мае 1992 года РАФ опубликовала документ об отказе от террористических методов борьбы, однако в апреле 1993 года еѐ боевики взорвали новую тюрьму в городе Дармштадт. Таким образом, вполне вероятно, что РАФ существует и сегодня, пусть и в коли- честве 10–20 боевиков. Впрочем, она начала свой преступный путь с четырех человек… После «Фракции Красной Армии» «эталоном» левого рево- люционного терроризма стали «Красные бригады» («Бригате росси», БР) в Италии. Особую роль в создании данной организации сыграл социологический факультет университета города Тренто, находившийся под влиянием «новых» левых. На этом факультете в конце 1960-х годов учились некоторые лидеры «Красных бригад». Они сильно отличались от других представителей бунтующей молодѐжи. Скромно и официально одетые, аккуратно подстриженные, они проводили свободное от учѐбы время в дискуссиях и чтении. Набор любимых авторов был весьма специфическим: Карл Маркс, Карл Клаузевиц, Лев Троцкий, Че Гевара, Герберт Маркузе, Антонио Грамши, Мао Цзэдун, Ре- жи Дебре. 1 ноября 1969 года Ренато Курчо (1942 года рождения), выпускник факультета социологии Трентского университета, выступил с докладом на встрече представителей левых экстремистских движений. Тема выступления «Социальная борьба и ее ор- ганизация в метрополиях». В ходе доклада он призвал всех при- сутствующих «перейти к вооруженной борьбе», чтобы «освободиться от власти капитала». Вскоре к нему присоединился адвокат Альберто Франческини (1947 года рождения). Третьим создателем БР стала Маргарита Кагол, жена Ренато Курчо, также выпускница Трентского университета. В октябре 1970 года было опубликовано сообщение о создании организации «Красные бригады», а 28 ноября 1970 года состоялась первая боевая операция – серия взрывов на заводе фирмы «Пирелли». Затем последовали убийства прокуроров Генуи, похищение и убийство Альдо Моро. В 1974 году к руководству организацией пришли другие люди, а Р. Курчо с 1976 года отбывает 30-летний срок тюремного наказания. Подобно другим левым революционным террористам, БР объявила ареной сражений города, а своими главными противниками – «деятелей режима». По данным МВД Италии, за 1979– 1982 годы боевики организации совершили 8789 терактов, в качестве выкупа за 430 похищенных ими людей было получено в 1977–1982 годах 200 миллионов долларов . 1988 год оказался последним, когда «Красные бригады» представляли собой реальную опасность. Их последний руководитель А. Фосса был арестован вместе с 21 террористом. В 1990-е годы остатки БР (по данным МВД, их на свободе не более 50 человек) провели несколько малозначительных терактов, не повлекших за собой человеческих жертв. Кровавая эпоха «красных убийц» завершилась. Сильной стороной итальянских левых революционных террористов являлся профессиональный подход к подготовке и совершению терактов. Они обладали хорошо продуманной структурой, тщательно разрабатывали свою стратегию и тактику. Подолгу готовились к проведению каждой акции: собирали подробную информацию, проводили тренировки, заботились о тыловом обеспечении, использовали новейшее вооружение и спецтехнику. БР имели свою разведку и контрразведку. Левый революционный терроризм в других странах Европы. В 70–80-е годы ХХ века террористические акты соверша- лись во многих странах мира. Но отнюдь не везде были свои ле- вые революционные группировки. Это можно утверждать в отношении скандинавских стран, хотя там существовали мелкие группировки и имели место акции заезжих террористов. Аналогично обстояли дела в Австрии и Швейцарии. Незначительной оказалась деятельность левой «революционной» группы «Сердитые бригады» на Британских островах. В то же время Испания ощутила серьѐзную угрозу от двух группировок левого толка: ФРАП (Революционный патриотический и антифашистский фронт) и ГРАПО (Группа патриотического сопротивления 1 октября). Последняя, как и многие другие террористические группы в Европе, имела определѐнное влияние на студентов, особенно в тех провинциях, которые характеризо- вались низким уровнем экономического развития. ГРАПО тесно сотрудничала с террористической националистической группировкой басков ЭТА, несмотря на то, что выступала против отделения Страны басков от Испании. Мотивировка такой оригинальной позиции состояла в том, что объединяющих моментов в борьбе с общим врагом больше, чем разъединяющих. В 1979– 1981 годах ГРАПО понесла значительные потери и свернула свою деятельность. Во Франции широкую и печальную известность получила левая революционная организация «Аксьон директ» («Прямое действие»), которую в 1979 году основали Ж-М. Руйон, Н. Меньен, А. Оливер, Р. Шлейцер. Группировка осуществляла взрывы аэропортов, ограбление банков и ювелирных магазинов, похищения людей, на еѐ счету более 80 убийств. К 1990 году «Аксьон директ» была разгромлена французскими властями, а еѐ основные руководители попали в руки правосудия. 17 ноября 1975 года резидент ЦРУ в столице Греции Афинах Ричард Уэлч возвращался домой в превосходном настроении с правительственного приѐма. Подошедший к нему незнакомец тремя выстрелами в упор застрелил американца. Убийство стало «дебютом» греческой террористической группировки «17 ноября». Эта организация не так известна в сравнении с кровавыми бесчинствами остальных. За почти 30 лет своего существования на еѐ счету немногим более 20 убийств, около сорока взрывов и ракетных атак, направленных главным образом против греческих налоговых служб и транснациональных корпораций. Но одна особенность выделяет эту террористическую организацию: ни один член этой организации не был арестован за тридцать лет еѐ существования. И не только не арестован, но даже и не установлен. Члены группы «17 ноября» по сей день остаются неизвестными греческой полиции, Интерполу, специальным службам США и НАТО. Численность организации большинство экспертов оценивают в 10–15 человек. Именно малочисленность в сочетании с высоким профессионализмом и позволяет группе сохранять и себя, и свою секретность. Левый революционный терроризм никогда не скрывал своих целей и своих методов, которые они использовали для достижения своих целей. Их исходный пункт был таков: «парламентская демократия» является не более чем благопристойным прикрытием фашизма, его мирным обличьем. Поэтому задача «истинных революционеров» состоит в обострении социальных конфликтов путѐм террористической борьбы, что вынуждает власти обращаться к открытым репрессиям. С середины 1980-х годов левый терроризм резко пошѐл на спад. Одна за другой объявляли о своѐм роспуске террористические организации в Европе. Ренато Курчо, бывший лидер «Красных бригад», выпустил в начале 1983 года манифест, в котором признал стратегический кризис левого терроризма и объявил о том, что «цикл революционной борьбы закончен». Многие группировки если не сошли со сцены официально, то не проявляют никакой активности. Современный ультраправый терроризм известен по всему миру. Он проникнут духом шовинизма, расизма и национализма, базируется на культе сильной личности и убеждении в превосходстве над остальной массой. Ультраправый терроризм стремится к утверждению тоталитарных принципов организации общества, его главные очаги находятся в Италии, Испании и Германии, хотя родоначальником этого вида террористической деятельности следует считать американский Ку-Клукс-Клан (ККК). Это самая известная праворадикальная расистская организация в США, выступающая против негров и евреев. Она была создана в 1865 году, официально расформирована через три года, но воссоздана в начале 1920-х годов. С тех пор на еѐ счету немало расовых погромов. Современные ультраправые используют террористические действия для захвата власти. Но массовых фашистских и им подобных партий сейчас нигде нет. В Италии действует МСИ, но она не имеет большой популярности. Неонацистская партия НДП в ФРГ никогда не получала на выборах более 0,6% голосов. Крайне правый Национальный фронт во Франции во главе с Ж.М. Лепэном имеет своих представителей в парламенте, но шансов прийти к власти легальным путѐм у него нет. Националистический терроризм Националистический терроризм очень широко распространѐн в мире. Его существо раскрывается в террористических действиях группировок, которые стремятся либо добиться независимости от какой-либо страны, либо обеспечить превосходство од- ной нации над другой или другими внутри одной страны. В нѐм можно выделить два основных направления. Во-первых, это борьба политических группировок национальных меньшинств, зачастую с религиозным идейным оттенком, за создание своего собственного государства, за предоставление автономии или хотя бы за предоставление равных прав по сравнению с господствующей нацией. В зависимости от особенности идейной основы конкретной группировки главным объек- том еѐ террористической деятельности становятся либо представители правительственных структур (чиновники, военнослужащие, полицейские, судьи, политики и т.д.), либо вообще все попадающие в зону досягаемости представители враждебной нации. Одной из старейших террористических организаций, относящихся к этому направлению, является Ирландская республиканская армия (ИРА). В 1920 году парламент Великобритании, а в декабре 1921 года еѐ политические лидеры (Д. Ллойд Джордж, У. Черчилль и Н. Чемберлен) и высшие представители националистической партии ирландцев-католиков заключили соглашение между Англией и Ирландией. В соответствии с этим договором остров был поделѐн на две неравные части: примерно 1/5 часть острова, но с населением 1/3 официально был назван Северной Ирландией (Ольстер) в составе Великобритании, а остальная его территория стала новым государством, которое с 1949 года является полностью независимой Ирландской республикой. На протяжении многих десятилетий католическое меньшинство Ольстера ощущает себя морально униженным, подвергается экономической и политической дискриминации. Главная причина кризиса в Северной Ирландии в том, что католические экстремисты, из среды которых вербует своих боевиков ИРА, пытаются силой заставить протестантов, а также правительство Великобритании ликвидировать особый статус Ольстера и объединить его с Ирландской республикой. Это тупиковая ситуация, потому что никакой альтернативы разделу нет. Если, предположим, террористы Ирландской республиканской армии добьются своей цели, то протестанты немедленно превратятся в меньшинство населения, так как их будет в общем составе населения Ирландии не более 1/3. Ситуация зеркально поменяется, и уже руководству Ирландской республики придѐтся столкнуться с такой же волной насилия, с какой сталкивается сейчас Великобритания. В итоге: постановка вопроса своевременная, а вот реальной, практической политики не предложено. После получения несколькими десятка адресатов в США почтовых конвертов, которые содержали в себе белый порошок, содержащий возбудителя сибирской язвы, являющейся опаснейшим инфекционным заболеванием, политики, учѐные и специалисты заговорили об опасности биологического терроризма. Чѐткого определения, что такое «биотерроризм», на сегодняшний день не существует. Но, несомненно, использование этого термина предполагает применение биологического оружия в террористических целях на своей или чужой территории. В свою очередь это предполагает наличие биологического оружия, которое может быть применено в террористических целях. Однако после вступления в законную силу Конвенции о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия и об их уничтожении ни одно государство не объявило о наличии у него биологического оружия. Следовательно, опасаться биотерроризма или ведения «скрытой биологической войны» можно только по разведывательным данным и/или косвенным признакам, свидетельствующим о разработках в каком-либо государстве оружия массового уничтожения (ОМУ) биологического действия. Классификация таких признаков достаточно хорошо известна – это признаки политического, экономического, научно-технического и военно-технического характера. В соответствии с ними биологическое оружие занимает особое место среди остальных видов оружия массового уничтожения. Если для создания ядерного, ракетного и даже химического оружия практически всегда необходима государственная поддержка, позволяющая концентрировать финансовые, материально-производственные и кадровые ресурсы для достижения поставленной цели, то в случае с биологическим оружием дело обстоит совсем по-другому. К примеру, по данным японских экспертов, для создания ядерного оружия стране необ- ходимо иметь не менее 1300 инженеров и 500 учѐных, при этом доля специалистов-атомщиков среди них должна составлять не менее 6,5% – 8%. В случае же с химическим и особенно биологическим оружием необходимый результат может быть достигнут существенно меньшим числом учѐных и с гораздо меньшей квалификацией. Справедливость подобного утверждения становится очевидной, если вспомнить деятельность секты Аум Синрикѐ и еѐ попытки применения ботулинического токсина и возбудителя сибирской язвы, а также использование зарина в Токийском метро с большим числом поражѐнных. Окончание холодной войны и прекращение существования двухполюсного мира, сопровождаемое распадом ряда государств, изменило не только конфигурацию военного противостояния, но и обусловило появление новых видов угроз для национальной безопасности. Ранжируя их сегодня, многие эксперты ставят опасность распространения биологического оружия, особенно его новых форм, не подлежащих контролю по Конвенции о запрещении биологического оружия. И лишь за ним следуют химическое и ядерное оружие. Будучи небесспорным, данный принцип ранжирования наиболее адекватно отражает сегодняшнюю действительность. Договор о нераспространении ядерного оружия и политический режим, базирующийся на нем, выдерживает проверку временем. В отношении химического оружия существуют международные меры проверки в рамках многосторонней Конвенции о запрещении химического оружия 1993 года, которую уже ратифицировали более 170 стран. В области же контроля над биологическим оружием ситуация является наиболее неопределѐнной. Конвенция о запрещении биологического оружия не имеет механизма контроля, а многосторонние усилия по разработке соответствующего верификационного Протокола по инициативе США были полностью провалены в 2001 году в ходе Пятой обзорной конференции по оценке эффективности Конвенции. К факторам, способствующим возрастанию угрозы биологического терроризма, можно отнести и разрушение моральных ус- тоев у некоторых обиженных или материально бедствующих учѐных и других категорий работников, ранее занятых в разработках биологического оружия или имеющих доступ к нему. Особую опасность с точки зрения развития биотерроризма представляет собой «утечка мозгов» в страны с нестабильными режимами или в страны, где уже имеются крупные, хорошо финансируемые террористические организации. Сюда же следует добавить и то обстоятельство, что биологическое оружие может не только открыто использоваться в террористических целях, но и имеет возможность ведения «скрытой или тайной биологической войны». Сегодня политологи многих стран прогнозируют смещение акцентов в сторону «бесконтактных» действий противодействующих сторон с переходом к избирательному поражению главных функциональных структур противника. Цель войны, состоявшая ранее в разгроме армии государства-противника и захвате его территории, сегодня меняется на дезорганизацию его усилий в политических, экономических и военных сферах (без существенных военных потерь со своей стороны) с последующим диктатом своих условий. Выбор биологического оружия для достижения этой цели является наиболее вероятным. Использование биологического оружия даже в незначительных количествах и устрашающих целях может привести к панике населения, дезорганизации государственных структур и в итоге – к необратимым экономическим и социальным последствиям. Биологическое оружие, вернее его компоненты в виде особо опасных патогенов, в силу уникального сочетания своих свойств, вполне применимо для террористических целей и ведения «скрытой биологической войны». Его опасность определяется самой природой биологических агентов (биопатогенов) и возможностями его применения не только против человека, но и животных, и растений, составляющих основу питательного баланса человека. Число биопатогенов, которые могут вызвать заболевания людей, животных и поражать сельскохозяйственные продовольственные культуры, сегодня превышает цифру в 3,5 тысячи. Из них не- сколько сотен потенциально может быть отнесено к компонентам биологического оружия. По оценкам экспертов, экономический ущерб в случае использования биологического оружия будет составлять не менее 27–30 млрд долларов на 100 тысяч поражѐнных. Попутно заметим, что из 50 млн ежегодно умирающих людей во всѐм мире – 16 млн умирают от инфекционных болезней, из них доля трудоспособного и репродуктивного возраста со- ставляет более 50 %. Потенциальную опасность с точки зрения отнесения того или иного биологического агента к биологическому оружию оцени- вают по совокупности признаков, к основным из которых относятся: незначительные количества биологического агента, способного к самовоспроизведению, для заражения большого количества людей или других объектов воздействия; наличие латентного периода от момента применения до момента появления признаков заражения, составляющего от нескольких часов до суток и недель, что обусловливает возможность его скрытого применения и уход от ответственности; возможность его производства с использованием оборудования двойного назначения, широко используемого в фармацевтической, пищевой, сельскохозяйственной и других видах промышленности; способность к диспергированию (распылению) или заражению воды и пищи без потери основных контагиозных свойств; возможность выбора мишени (прямое воздействие на человека, животных, растения или опосредованное через воду, почву, продукты питания и т.д.); средний уровень профессиональной подготовки, достаточный для производства и применения биологического оружия; широкое поле «выбора» потенциальных изготовителей (вся микробиологическая, биомедицинская, фармакологическая и другие виды промышленности); возможность и доступность получения генетически моди- фицированных микроорганизмов с заданными свойствами (на- пример, устойчивых к антибиотикам или к каким-либо заданным параметрам внешней среды); доступная стоимость и относительная лѐгкость добывания исходного количества биоагента и питательных сред для последующего его воспроизводства в необходимых для заданных целей количествах. К примеру, стоимость ферментационной установки для производства биологических агентов в количествах, достаточных для крупномасштабного террористического акта, оценивается экспертами примерно в 10 млн долларов, а завода по производству зашитых вакцин – более чем в 50 млн долларов. Интенсивное развитие биотехнологии, генной инженерии, методов клонирования на протяжении последних 25 лет существенно изменило взгляды на возможность получения новых видов биологического оружия, не подлежащих контролю по Конвенции о запрещении биологического оружия (КБТО), что и обусловливает особую угрозу мировой стабильности, а может – и существованию человечества. В целом «выбор» биоагентов для скрытого ведения биологи- ческой войны или публичного использования в террористических целях в любых масштабах и по любым направлениям (геноцид, лишение источников питания и, как следствие, голод, устрашение, провокация внутренних беспорядков, дестабилизация государственного управления, экономический, социально-психологический и экологический кризисы, физическое и безнаказанное устранение «неугодных» политиков, государственных деятелей и т.д.) столь огромен, что «недооценка» опасности скрытой биологической войны или локального, регионального и глобального биотерроризма сегодня недопустима59 . Опасность биотерроризма на сегодняшний день настолько велика, что впервые в итоговых документах Встречи глав государств и правительств «Группы восьми» на острове Си-Айленд в американском штате Джорджия 8–10 июня 2004 года появился раздел «Защита от биотерроризма». В итоговом документе саммита «План действий «Группы восьми» в области нераспростра- нения» говорится: «Биотерроризм представляет собой исключительно серьѐзную угрозу безопасности всех стран и может оказать пагубное воздействие на здоровье людей и подорвать функционирование экономики. Мы берѐм обязательство предпринять конкретные шаги на национальном и международном уровнях: расширить и, при необходимости, создать новые возможности по биомониторингу в целях обнаружения биотеррористических атак против людей, животных и сельскохозяйственных культур; совершенствовать возможности по предотвращению и реагированию; усилить защиту глобальной системы продовольственного обеспечения; реагировать, расследовать и ликвидировать последствия в случае предполагаемого применения биологического оружия или подозрительных вспышек заболеваний. Такова возможная перспектива, которую человечество не должно допустить. Если же говорить о реальной ситуации, рож- дѐнной в современных условиях мировым терроризмом, то она такова: потрясающие воображение удары по Нью-Йорку и Вашингтону 11 сентября 2001 года, последовавшие за эти антитеррористические удары США по Афганистану и Ираку, очередной длительный подъѐм палестинского терроризма в Израиле; война в Чечне и террористические акты в российских городах, нестабильность в Алжире, Индонезии, Синьцзяне, на Филиппинах и в Центральной Азии; албанская экспансия на Балканах, множащиеся разоблачения террористических групп в Европе. К этому следует добавить постоянно появляющиеся свидетельства попыток экстремистских организаций обрести оружие массового уничтожения. Действительно, все эти события выглядят как предвестники новой волны войн XXI века . Это, к сожалению, фрагменты одной картины – глобального конфликта малой степени интенсивности, каковым и является современный мировой терроризм. «Глобальная гверилья» из области политической футурологии перемещается в сферу военно-политической реальности. Полями ее сражений будут не только ущелья, плоскогорья и джунгли стран Юга, но и городские кварталы крупнейших мегаполисов стран Севера, в том числе и российских. Подъѐм международного терроризма по сути дела лишил Россию, да и остальные страны возможности политического выбора. С этим глобальным злом можно покончить только совместными усилиями всего цивилизованного человечества. Президент В.В. Путин проявил большое политическое мужество, сделав однозначный выбор в пользу сотрудничества с западными демократиями во имя, как укрепления международной безопасности, так и обеспечения национальной безопасности самой России. Уже само географическое положение между Европой и Азией пре- вращает нашу страну в объект экспансии экстремистских и террористических сил. Всѐ более актуальным становится объединение усилий государств, таких как США, Израиль, Россия, Испания, Индонезия, Индия и Пакистан, оказавшихся, хотя и в силу разных исторических и политических причин, в первых рядах антитеррористической войны. Россия свой выбор сделала одно- значно, слово за международным сообществом. Контрольные вопросы 1.Специфические и характерные черты феномена террориз- ма: дискуссия о дефинициях. 2.Виды терроризма и террористической деятельности, про- блема классификации. 3.Политическое определение терроризма: пути и способы решения проблемы. |
Похожие:
 | Контрольные вопросы Учебно-методическое, информационное и материально-техническое обеспечение дисциплины |  | О. В. Панина система государственного управления Рабочая программа предназначена для эффективной организации учебного процесса и включает содержание дисциплины, тематику семинарских... |
| О. В. Панина зарубежный опыт государственного и муниципального управления Рабочая программа предназначена для эффективной организации учебного процесса и включает содержание дисциплины, тематику семинарских... | | Вопросы к экзамену Учебно-методическое, информационное и материально-техническое обеспечение дисциплины |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Рабочая программа предназначена для эффективной организации учебного процесса и включает содержание дисциплины, тематику семинарских... | | Контрольные вопросы по курсу для самостоятельной работы 16 Часть... Учебно-методическое обеспечение самостоятельной работы студентов. Оценочные средства для текущего контроля успеваемости, промежуточной... |
| Рабочая программа учебной дисциплины для бакалавров, обучающихся... Рабочая программа предназначена для эффективной организации учебного процесса и включает содержание дисциплины, тематику семинарских... | | Юридический факультет утверждаю Структуру и содержание дисциплины право интеллектуальной собственности, образовательные технологии, а так же учебно-методическое... |
| Юридический факультет утверждаю Земельное право. Структуру и содержание дисциплины Земельное право, образовательные технологии, а так же учебно-методическое обеспечение... | | 1. учебно-методическое обеспечение дисциплины 9 Учебно-методическое, информационное и материально-техническое обеспечение дисциплины 9 |
| Самостоятельная работа Учебно-методическое и информационное обеспечение дисциплины | | Самостоятельная работа Учебно-методическое и информационное обеспечение дисциплины |
| Самостоятельная работа Учебно-методическое и информационное обеспечение дисциплины | | Самостоятельная работа Учебно-методическое и информационное обеспечение дисциплины |
| Самостоятельная работа Учебно-методическое и информационное обеспечение дисциплины | | Содержание 4 Учебно-методическое, информационное и материально-техническое обеспечение дисциплины 22 |
