Контрольные вопросы по курсу Учебно-методическое и информационное обеспечение
Скачать 2.51 Mb.
|
| Тема 6. НАЦИОНАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВО НА РУБЕЖЕ ВЕКОВ: ЕГО ПРОТИВОРЕЧИЯ И ПЕРСПЕКТИВЫ Подобно тому, как страны различаются географически, а также по показателям своих площадей, местоположению и при- родным ресурсам, их население также сильно отличается друг от друга по своей истории, культуре, социальной структуре и экономическому развитию. Поэтому некоторые из них лучше подготовлены для ответов на вызовы времени и к встрече с глобальными проблемами. Неравенство между странами не исчезает, а во многом и усиливается. Возникает ключевой вопрос, что означают происходящие глобальные и транснациональные перемены для будущего национальных государств. При этом следует иметь в виду, что именно они являются теми организационными единицами, к которым обращаются люди, сталкиваясь с новой проблемой или при усилении хорошо известной. Но большая часть современных проблем настолько сложна, что ни одно государственное ведомство, пожалуй, не имеет достаточно сил, чтобы решать их. Подобное понимание только усиливается от следующего вопроса: значителен ли вес национальных ведомств, таких как кабинеты министров или министерства торговли в век круглосуточных операций с валютой или глобального потепления? А если нет, то как же можно считать, что страны (государства) как таковые способны решать проблемы наступившего века? Национальные государства в том виде, в каком мы их знаем – образование сравнительно недавнее, впервые вышедшее на арену мировой истории в середине XVII века после окончания Тридцатилетней войны и подписания Вестфальского мира (1648 год) в виде «новых монархий» Европы: Испании, Франции и Англии. Они возникли из пѐстрых, лоскутных герцогств, княжеств, свободных городов и других местных автономий, таких как Бургундия, Арагон, Наварра, которые затем были подчинены центру. Укрепив своѐ внутреннее положение, национальные государства выступили против таких современных им транснациональных институтов как папство, монашеские и рыцарские ордены, и Ганзейская лига, причѐм последняя представляла собой своего рода многонациональную корпорацию. В таких абсолютистских государствах, как Англия Генриха VIII и Франция Людовика XIV, не 148 желали терпеть ни власть свыше, ни самостоятельность внизу. Даже в тех случаях, когда государственная власть была разделена, например, между английской короной и парламентом, не следует забывать, что оба органа власти были, прежде всего, нацио- нальными институтами. По мере эволюции современная нация постепенно приобрела основные черты, привычные нам, но бывшие новыми для того времени, против которых выступали маргинальные или подчинѐнные в процессе формирования государства группы. «Идеальное» по своему типу государство, например, Испания, Франция, Швеция, Англия, составляло единый географический регион с естественными границами в виде горных хребтов, рек или морей, которые признавались международным сообществом. Конечно, были и исключения в виде многонациональной, подчинившей себе многие территории габсбургской Австрии, которое лишь подчѐркивало правило – национально-государственные границы всѐ больше и больше попадали под надзор государственных служащих: таможенников, пограничной стражи, иммиграционных властей. Национальные государства признавались в международном праве и в дипломатии в качестве «суверенного» – выше него ничего не было, – что является совсем неудивительным, право состояло из норм, которые страны соглашались соблюдать, во всяком случае, в принципе. В каждой стране стали появляться свои символы (флаг, гимн, исторические деятели и события, го- сударственные праздники) для укрепления сознания национально-государственной принадлежности. Национальным становится образование: начиная с XVII века латинский язык, как единый образовательный язык всех стран Старого света, вытесняется языками стран, где располагались университеты. По мере нарастания масштабов этого процесса, в учебном плане, кроме общих предметов: математики, естественных наук, географии, – появились и другие дисциплины (особенно история), которые в основ- ном изучали свою страну. Национальные языки стали вытеснять региональные: бретонский, уэльский, каталонский, корсиканский, хотя сопротивление их внедрению зачастую было сильным и решительным. В организационных и экономических вопросах национальное государство также стояло в центре всей жизни. Взрослые мужчины призывались или вынуждались служить в армии, которая постепенно отошла от частых феодальных наборов и превратилась в постоянно действующий национальный институт. По мере того, как для решения внутренних и внешних нужд возросли государ- ственные расходы, появились такие финансовые учреждения, как национальный банк и казначейство, национальные парламенты стали ежегодно голосованием принимать бюджеты, возникла национальная система налогообложения, а купюры национальной валюты заменили интернациональные золотые монеты. Экономическая политика меркантилизма, ставившая целью увеличить в стране запасы капитала, была также преднамеренно нацелена на то, чтобы сделать страну сильной и независимой. Акцент был сделан не на поставки из-за границы текстильных изделий, желе- за, зерна и других товаров, а на организацию производства внутри страны, создание рабочих мест и сокращение оттока из страны металлических денег. Навигационные акты имели цель гарантировать ведение всей заморской торговли на судах своей страны, укомплектованных экипажами из своих подданных. От иностранцев стали скрывать способы изготовления, к примеру, фарфора или новые виды текстильных машин. Все эти меры, по мнению таких людей, как У. Питт, Ж. Кольбер и Фридрих Великий, должны были усилить мощь страны и укрепить еѐ самосознание. Помимо внутренней политической революции единственная реальная угроза для национального государства могла исходить от другого государства, стремящегося усилить свою относительную мощь, или от коалиции враждебных государств. Для обеспечения национальной безопасности правительство полагалось на систему военных и дипломатических мер: поддержание постоянной армии, строительство флота, вступление в соглашения, направленные против общего врага. Когда случались войны, они требовали огромных расходов, но служили также укреплению патриотизма; осуждение «непомерных амбиций Франции» или вероломства «коварного Альбиона» всегда было апробированным средством укрепления национальной солидарности. К началу ХХ века национальные чувства были подогреты возобновлением гонки сухопутных и морских вооружений, колониальным соперничеством, агитацией жѐлтой прессы и лоббистских шовинистических группировок, а также проповедуемой социальным дарвинизмом «борьбой за выживание» в международном масштабе. Поэтому неудивительно, что многие из граждан европейских держав добровольно пошли на фронт, когда в 1914 году эти противоречия привели к мировой войне. Такое постепенное усиление мощи и авторитета национальных государств не всегда проходило безболезненно. Несмотря на заверения правительств о национальном единении, в Ольстере, Эльзасе, Каталонии, Верхней Адидже, Силезии, Боснии и многих других местах вспыхивали межэтнические распри, и бушевал скрытый до поры до времени национализм. После опубликования книги Адама Смита «Исследование о природе и причинах богатства народов» (1776 г.) экономисты, банкиры и фабриканты всѐ чаще утверждали, что люди станут богаче, если освободятся от основанного на меркантилизме и протекционизме контроля со стороны государства над экономикой, торговлей и капиталовложениями, которые должны действовать согласно рыночным критериям, а не пожеланиям правительства. В XIX веке к космополитической идеологии либерализма присоединилось, а затем и бросило ей вызов, международное рабочее движение, называвшееся марксизмом. Оба эти мировоззрения были направлены против претензий на автономность национальных государств. Тем не менее, когда возникал серьѐзный международный кризис – в 1914 и затем в 1939 годах, – их отметали. Две большие глобальные войны ХХ века, в которых участвовали промышленно развитые экономические системы и которые были организованными соответствующими государственными бюрократиями, казалось, свидетельствовали о триумфе национальных государств. Даже либеральные демократические системы настаивали на обязательной воинской повинности. Требовалась полная лояльность граждан, вести дела с врагом было равносильно предательству, вся торговля, которая велась до войны, была заморожена. В условиях, когда втянувшиеся в войну государства старались выжать из народа максимальную производи- тельность, промышленность и капиталовложения, денежные операции и даже забастовки были поставлены под контроль. Первая мировая война породила паспортную систему – доказательство национальной принадлежности личности, однако, что интересно, именно государство могло отменить еѐ, если сочло бы необходимым. Во времена второй мировой войны стали учитывать «валовой национальный продукт» (ВНП) – экономический приѐм, позволяющий государству полностью контролировать производ-151 ственную деятельность в рамках своих границ. В ходе обоих глобальных военных конфликтов правительства постепенно усиливали контроль над информацией. Даже великие произведения искусства использовались для пропаганды национальных интересов и решимости, примером чего служит патриотическая интерпретация шекспировской драмы «Генрих V» Лоуренсом Оливье и восьмая симфония Дмитрия Шостаковича. После 1945 года эти тенденции несколько ослабли в экономической области, но продолжали процветать в политической жизни. Международные финансовые и торговые учреждения, такие как Международный валютный фонд, Всемирный банк, Генеральное соглашение по тарифам и торговле, стремились воспрепятствовать возврату к политике протекционизма и автаркии, которая имела место в период между мировыми войнами; про- изошѐл подъѐм международной торговли, и увеличились зарубежные капиталовложения. Однако обострение международной напряжѐнности, вызванное «холодной войной», отрицательно повлияло на климат международных отношений и вновь продемонстрировало важность «национальной безопасности». Соответственно пострадала и Организация Объединѐнных Наций, созданная в качестве улучшенного варианта Лиги Наций, где супердержавы занимались бесконечной перебранкой и накладывали «вето» на вносимые противоположной стороной предложения. Национальные советы безопасности или органы со схожими на- званиями изучали наличие внешней угрозы; куда бы ни направлялся американский президент – даже на отдых, – его постоянно сопровождал «советник по национальной безопасности». Соображениями национальной безопасности оправдывалось почти всѐ: от сооружения автострад до предоставления стипендий в области науки и технологии. Ею также пользовались в негативном смысле, отказывая в предоставлении информации, запрещая въезд в страну определѐнных иммигрантов, препятствуя торговле и поездкам в некоторые страны, приостанавливая передачу технологий. В разгар «холодной войны», когда США и СССР еже- годного тратили сотни миллиардов долларов на военные расходы, политики и политологи задавали вопрос: не превратился ли каждый из оппонентов в государство «национальной безопасности»? Другие аналитики, озабоченные массовым отвлечением капиталов, усилий в области НИОКР, научных кадров, инжене-152 ров и техников на гонку вооружений, опасались отрицательного влияния всего этого на конкурентоспособность страны в долго- срочном плане. Такого рода мышление оказывает большое влияние и в сегодняшней ситуации. В период развития международных отношений по сценарию «холодной войны», было, разумеется, не сложно утверждать, что имеется военная угроза и что национальное государство является главным действующим лицом на международной арене. Даже в эпоху разрядки международной напряжѐнности многочисленные эксперты по национальной безопасности и официальные лица супердержав выискивали многочисленные источники потенциальной угрозы международной безопасности и обосновывали необходимость поддержания вооружѐнных сил на высоком уровне. И сегодня в мире наличествует ещѐ множество проблем, говорящих о необходимости сохранения военной мощи, контролируемой национальными государствами и их ведомства- ми в виде министерств обороны и советов национальной безопасности. К ним следует отнести небывалое обострение палестино-израильского конфликта, иракский кризис, непредсказуемость политического поведения КНДР, появление региональных держав, таких как Китай и Индия, появление новейшего оружия в горячих точках планеты, террористические угрозы в масштабах всей планеты. Однако такие традиционные подходы вызывают всѐ большее недовольство и, прежде всего, потому, что наш мир меняется. Поскольку «холодная война» окончилась, многие авторы склонны полагать, что на место вооружѐнного соперничества и гонки вооружений приходят экономическая конкуренция, соперничество в области технологий и различные формы торговых войн. В итоге язык, используемый для описания международной торгов- ли и капиталовложений, в настоящее время всѐ больше походит на военный по своей сути: отрасли промышленности оказываются в «осадном положении», рынки «захватываются» или «сдаю ся», а сравнительный уровень расходов на НИОКР или доля товаров передовой технологии столь же тщательно анализируется, как сравнительная мощь боевых кораблей в 1914 году. Но подобное изменение действительности – дело новое, и фактически пока превалирует старое мышление: по-прежнему в центре всего национальное государство, занятое бесконечными маневрами ради получения преимуществ по сравнению с другими национальными государствами. Неомеркантилистский мировой порядок сохраняется, даже если обращение к войне и не считается единственным выбором. Более того, в этом смысле ХХ век стал триумфом национального государства: в него мир вступил с 50 государствами, а вышел из него с 210-ю образованиями, имеющими данный статут. Общество, взятое извне, никогда не было просто национальным, оно было также транснациональным, то есть включало в себя отношения, которые свободно простирались за национальные границы. Другими словами, транснациональные отношения возникли вовсе не в постсовременный период, они накладывали ограничения на суверенитет государства всегда и везде. Кстати говоря, ни один сторонник точки зрения о неизбежности ухода национального государства с исторической арены не относит к исчезающим такие страны, как США, Германия, Япония, Франция, Китай, Англия, но обычно оперируют «исчезающим суверенитетом», имея в виду мелкие и средние государства. Подобную аргументацию нельзя признать корректной. Серьѐзный анализ феномена глобализации открывает еѐ любопытную особенность: не только глобализация невозможна без наращивания сил и потенций национальной жизни, а это прямая функция национального государства, но и сама глобализация придала национальному государству принципиально новую, ра- нее неизвестную функцию. В современном глобальном мире социальная мобильность, принявшая гигантские масштабы, интенсивность коммуникаций и пропасти неравенства между странами и народами создают новые факты, условия и основы отношений между группами, общностями людей. Идѐт активное распределение и перераспределение ролей, жизненных возможностей. Речь теперь идѐт не только о том, насколько неловко и неадекватно чувствует себя человек вне своих культурных национальных границ, но особенно о том, что в конкурентной борьбе за жизненные перспективы он, как и целые коллективы, не получит выигрышных ролей, если не будет опираться на силу государства. Именно в этом заключѐн ответ на загадку популярности современного национального государства. Именно в этом причина того, почему народы готовы идти на жертвы ради него. В-третьих, нельзя согласиться с точкой зрения о том, что глобальные силы, идущие на смену национального государственного суверенитета, анонимны, безродны, неуправляемы, несут с собой наднациональные учреждения, правила, ценности для всех без исключения наций и государств мира. Сторонники такого подхода имеют в виду, прежде всего, процессы интернационали- зации и транснационализации капитала, экономики, финансов и образование крупнейших транснациональных корпораций, банков – ТНК и ТНБ, играющих огромную роль во всех сферах экономики, в международных политических отношениях. При этом игнорируется то очевидное обстоятельство, что эти институты небезродны и не ничейны: и по рождению, происхождению, и по представительству они имеют национальную принадлежность, представляют в мире вполне конкретные государства, выражая, прежде всего, их интересы. Получая необходимую государственную поддержку, особенно в кризисных политических и военных конфликтных ситуациях, в свою очередь ТНК и ТНБ выступают орудием упрочения позиций «своих» национальных государств в различных регионах мира. Среди 20 ведущих ТНК по этому показателю преобладают 6 американских корпораций, 3 представляют Японию, 3 – Германию, 3 – Великобританию (из них 2 совместно с Голландией), 3 –161 Голландию (2 – совместно с Великобританией), 2 – Францию, 2 – Швейцарию. По объѐму продаж лидирующие позиции на рубеже XX и XXI веков сохраняли японские ТНК: «Иточи», «Мицуи», «Мицубиси». За ними следовали американские гиганты: «Джене- рал Моторс», «Форд», «Эксон». Пять крупнейших из них контролируют более половины мирового производства товаров длительного пользования, самолѐтов, электронного оборудования, автомобилей. 2–3 компании контролируют практически всю международную сеть телекоммуникаций. На рынке гражданского самолѐтостроения господствуют компании «Эйрбас Индастри», «Боинг» и «Макдоннел Дуглас». Когда происходит сращивание мощи таких компаний с мощью государств, с их военно- политическими союзами, государственный суверенитет остальных стран может выглядеть жалким. Однако при этом транснациональный капитал не только не угрожает нормальному функционированию «своих» государств, но весьма чутко откликается на их поддержку тогда, когда возникает соблазн экономически аннексировать более слабые страны, отрицая по этому случаю необходимость национальных государств. К примеру, за последние несколько лет корпорации Германии установили более эффективный контроль над чешской экономикой по сравнению с периодом 1930-х и 1940-х годов. В 1990 году германский концерн «Фольксваген» присоединил чешскую «Шкоду» и с учѐтом более ранних поглощений «Ауди» и испанской «Сеат» утвердился как панъевропейская компания. Отрицание роли и значения национальных государств в современном мире – это отрицание мелких, слабых, зависимых государств с позиций развитости и высокомерия. Транснационализация, таким образом, не отменяет государственный суверенитет и по-новому ставит комплекс проблем его защиты. Экономическая деятельность всѐ ещѐ прочно связана с национальной почвой – с хозяйственной территорией, и практически все ТНК сосредотачивают высшее руководство и исследовательские организации в границах «своих» национальных государств. Экономическая деятельность, несмотря на бурную транснационализацию, вовсе не спешит оторваться от национальной почвы. Тем не менее, глобальные изменения влияют на механизмы функционирования государства и способы решения стоящих перед ним задач. И, как результат, очевидно, что для достижения одних целей оно слишком громоздко, чтобы успешно действовать; для других – слишком мало. Осознание этой реальности привело к формированию глобальной тенденции дальнейшего развития национального государства, которая заключается в своеобразном «перераспределении» власти, как вверх, так и вниз с тем, чтобы создать структуры, способные наилучшим образом ответить на сегодняшние и будущие требования перемен. К ним, кроме деятельности упомянутых уже транснациональных акторов, следует отнести: Возрастание роли международных учреждений и соглашений, так как существуют глобальные проблемы, и их можно решить лишь в глобальном масштабе с помощью транснациональных организаций, к которым следует отнести встречи G – 7 плюс Россия, деятельность Всемирного банка, Международного валютного фонда, Всемирной торговой организации и т.д. Возникновение региональных наднациональных организаций для решения экономических задач, таких как НАФТА (Северо- американская зона свободой торговли, включающая США, Канаду и Мексику) или «Меркосур» в Латинской Америке. Именно оттого, что в деле достижения прочного экономического единства эти страны зашли слишком далеко, существуют глубокие политические противоречия между сторонниками интеграции и теми, кто противится дальнейшему ослаблению национальной мощи. Перераспределение власти национального государства к более мелким единицам диктуется, в основном, экономическими и технологическими потребностями. К примеру, прозрачность границ по всей Европе способствует возникновению региональных экономических зон, которые до этого не могли существовать из- за национальных таможен и тарифных систем. По мере развития новых отношений разрушаются старые: Словения всѐ больше торгует с Австрией и всѐ меньше с Сербией, Эльзас-Лотарингия всѐ больше тяготеет к Баден-Вюртембергу, чем к Парижу, Северная Италия налаживает куда как более тесные связи с альпийскими государствами, чем с Калабрией и Сицилией. Отдельные американские штаты, часто недовольные отсутствием интереса к себе со стороны федерального центра, открывают собственные «миссии» в Токио и Брюсселе для налаживания капиталовложений и торговли. В России этот процесс ярко иллюстрируется примером Калининградской области. В 1995 году в свет вышла работа известного японского учѐного Кеничи Омаэ «Конец национального государства». В ней автор подсчитал, что если бы Токио и три прилегающие к нему японские префектуры образовали самостоятельное государство, то по объѐму ВВП оно бы заняло третье место в мире после США и Германии. Другой регион Японии, включающий Осаку, Киото и Кобэ, оказался бы шестым после Великобритании. Глобальный рынок гипотетически позволяет каждому из этих образований существовать в качестве самодостаточного государства-региона. Производя свои расчѐты, К. Омаэ вовсе не выступал идеологом нового сепаратизма. Он лишь убедительно доказал и обратил внимание на то, что на рубеже XX и XXI веков на экономической карте мира значимость той или иной страны стала определяться еѐ регионами. Правда, лишь теми из них, которые смогли стать «узлами», связывающими мировые потоки товаров, финансов, людей, технологий и информации: Тихоокеанское побережье США и полоса вдоль Великих Американских озѐр, города «большой пятѐрки ЕС» (Лондон, Париж, Милан, Мюнхен и Гамбург), а также бывшие специальные экономические зоны Китая. Таким образом, вывод представляется очевидным. Во- первых, глобализационные процессы, причудливо сочетаясь с конкретным региональным развитием, привели к появлению совершенно нового феномена, который принято определять как «глокализацию». Во-вторых, очевидно, что экономическая мощь национальных государств теперь зависит не столько от валовых объѐмов производства и природных запасов, скрытых в его земле, сколько от обладания на своей территории центрами, управляющими потоками на глобальном рынке.Таким образом, современная адаптация новой России к окружающему миру происходит в условиях ускорения мировых процессов. Технологический источник этого ускорения – центр развитого капитализма. Без соответствующей экономической политики государств и транснациональных компаний вообще не- возможно представить взрыв инвестиционной, инновационной и коммерческой активности, с которым, прежде всего, связывают процессы глобализации. Однако ни технологические инновации, ни коммерческая экспансия не протекают в политическом вакууме и поэтому не являются гарантированными, если отсутствуют определѐнные условия. В частности, экономическая глобализация невозможна без поддержки крупных государств, гарантирующих частному капиталу права собственности и свободу инвестирования. Например, предыдущие коммерческие экспансии и процессы «европеизации» проходили в условиях политического доминирования империй – Голландской в XYII и Британской в XIX веках. Очевидным является и то обстоятельство, что за плечами современной глобализации находится единственная в мире американская сверхдержава. В свете этой констатации становится ясно и другое: политическим является не только продвижение глобализации, но и приспособление к ней. Государства, регионы, общественные движения находили и будут находить формы выживания и приспособления в условиях глобализации, сохраняя при этом свои особенности и культурные ценности. Необходимо, хотя бы коротко, рассмотреть некоторые сложности процесса адаптации применительно к четырѐм принципиально важным измерениям глобализации – экономическому, геополитическому, культурному и эпистемологическому, имея в виду при этом не только мировой опыт, но и конкретную политическую практику российского государства. Экономическая глобализация, несмотря на предсказания таких еѐ либеральных пророков, как Фрэнсис Фукуяма и Томас Фридман, отнюдь не привела пока к большей гомогенности экономического поведения в мире. Вместо этого можно наблюдать новые линии социально-экономического размежевания и новые попытки переформулировать государственные, национальные и региональные интересы, а также возникновение новых форм бедности и зависимости в мире. Новая эпоха отличается своей либерально-коммерческой ориентацией и принципиально отлична в этом от политически и идеологически расколотого мира времѐн «холодной войны». Однако при этом новые интересы, как и прежде, определяются в соответствии с историческим прошлым и характером сформировавшихся ценностей. Новая экономическая политика служит, таким образом, укреплению локальных ценностей, а не способствует их отмене. Геополитически она также отнюдь не сопровождается пока большей однородностью, не говоря уже об отмене локальных политических интересов. Гонка вооружений сохранилась, хотя и изменила свою территориальную конфигурацию. Беззаконие и новые формы насилия похоронили имевшиеся в начале 1990-х годов надежды на возникновение эры всеобщего мира. Сентябрьские атаки на США в 2001 г. стали мощной демонстрацией приватизации средств насилия и роста мирового терроризма. На территории бывшего СССР исчезновение империи в исторически нестабильном окружении незамедлительно создало вакуум безопасности и привело к возникновению целого ряда новых конфликтов. При всѐм своѐм разнообразии эти конфликты – этнические, энергетические, внутриполитические и пограничные – оказались принципиально новым вызовом и стимулировали возрождение геополитического мышления как в России, так и за еѐ пределами. Горькая ирония заключается в том, что сверхдержавная мощь военной машины США сопровождалась и продолжает сопровождаться, вопреки предсказаниям апологетов однополярности, не укреплением мира и безопасности, а ростом конфликтно- сти во всех уголках земного шара. Наряду с экономическими и геополитическими переменами глобализация привела к новым межгосударственным размежеваниям социокультурного характера. В различных регионах плане- ты западноцентричные проекты мирового порядка всѐ чаще воспринимаются как неспособные установить справедливую и стабильную международную систему из-за их неспобности к пони- манию других культур. Очень часто подобные проекты не только не способствуют продвижению диалога, необходимого для формирования новой – более эффективной и более справедливой – международной системы, сколько способствуют дальнейшему росту изоляционизма и недоверия между субъектами мировой политики. Поэтому вряд ли можно считать случайным резкое возрастание интереса к проблемам культурного самоопределения, что с новой силой ставит под сомнение возможность возникновения глобальной системы ценностей. Ряд современных исследователей и, прежде всего, Самуэль Хантингтон, прогнозируют «столкновение цивилизаций», или войну по культурно- религиозному признаку в качестве ближайшего будущего мировой политики. Именно поэтому вопросы культурного взаимопонимания и взаимодействия оказались в центре внимания политической глобалистики. Приняв во внимание все отмеченные выше трудности и противоречия глобализации, становится очевидным, что без целенаправленных усилий Россия не сможет стать полноправной частью мира. Воспользоваться плодами глобализации, избежав при этом еѐ ударов и поражений, крайне сложно. Это потребует значительной мобилизации политических, социальных и интеллектуальных усилий. Повернуть глобализацию вспять невозможно, как невозможно отказаться от уже происшедших в мире климатических изменений. Однако возможно и необходимо попытаться сделать глобализацию более пригодной и удобной для жизни. Можно и должно попытаться найти себя в новом мире, приспосабливая и переформулируя его в интересах широких социальных слоѐв и народов, включая Россию. Итак, вступление человечества в XXI век сопровождается кризисом государства как института, оставаясь при этом общепринятой формой существования человеческого общества. Более того, если в XX век мир вошѐл, имея в своѐм составе 50 государств, то во второй его половине количество суверенных государств значительно возросло. Сегодня в мире насчитывается 210 государств, из которых 192 являются членами Организации Объединѐнных Наций. До сих пор государство является единственным легитимным институтом применения, монополистом в сфере внеэкономического принуждения. Оно реализует свою легитимность через внутреннее законодательство и через договорѐнности с другими государствами. Это даѐт государству выполнять такие функции, как обеспечение внутренней и внешней безопасности, охрана правопорядка и осуществление правосудия, изъятие и перераспределение валового внутреннего продукта, выработка и проведение экономической и социальной политики. Оно имеет своей целью не получение прибыли, а создание общественных благ. На протяжении истории механизм публичной власти и функции государственной деятельности претерпели огромную эволюцию. В XX столетии, несмотря на вызовы тоталитаризма, доминирующей тенденцией стало развитие демократии и расширение функций государства. Сегодня демократическая форма правления существует в большинстве стран мира. В современных условиях главной целью государства является обеспечение общественного (публичного) блага. Опираясь на правовую систему, государство уполномочено гражданами применять внеэкономические методы для производства общественных благ в их интересах. При этом государство производит блага коллективного пользования, такие как защита от внешней угрозы, поддержание правопорядка, отправление правосудия и т.п. Сфера деятельности государства изначально была связана с обеспечением безопасности граждан, то есть предоставлением таких услуг, которые по своей сути оказываются за рамками рыночных отношений, с производством так называемых «чистых общественных благ». Если частное благо потребляется и присваивается индивидуально, то общественные блага являются такого типа благами, которые невозможно исключить из потребления, а потребление его одним актором не истощает его полезность для других акторов. Например, под- держание закона и порядка, защита от внешней агрессии относятся к числу благ, потребляемых всем обществом. Современное государство находится не за пределами рынка или над рынком, а органично в него встроено. Как автономный рыночный игрок государство отвечает за реализацию интересов общества в целом. Являясь одним из субъектов рынка, государство отличается от других субъектов. Это связано с качественным отличием общественных благ от частных благ, социальной полезности от индивидуальной еѐ формы. Хотя ограниченность ресурсов присуща государству так же, как любому другому агенту рынка, государство призвано максимизировать не индивидуальную, а социальную полезность. Именно об этом говорит изучение опыта США, который позволяет говорить о наличии мощной государственной стратегии в области формирования человеческого капитала. Такая страте- гия представляет собой целый комплекс мер (экономического, административного, законодательного и организационного характера), охватывающих такие сферы, как образование, создание рабочих мест, страхование безработицы и социальное воспомоществование, охрана здоровья, жилищная политика, местное развитие и т.д. И лидерство Соединѐнных Штатов в современном мире обеспечивается, прежде всего, качеством человеческого потенциала, хотя формально эта страна уступает по индексу человеческого развития целому ряду других западных государств, на- пример скандинавским странам. К сожалению, в период перестройки, да и в последующие годы, определѐнные российские круги, провозглашая необходимость отказа от марксистских догм, взяли на вооружение либертарианские лозунги, которые декларировал их кумир Рональд Рейган, занимавший пост президента США в 1981–1989 годах. Позднее подобные рекомендации в духе «Вашингтонского консенсуса» навязывали России Международный валютный фонд и Всемирный банк. Не имея, видимо, ни малейшего представления о том, как в реальности функционирует экономика развитых стран Запада, отечественные суперреформаторы, не считаясь ни с чем, пытались – и пытаются поныне – реализовать эти схемы в России. Гораздо полезнее для страны с их стороны стало бы изучение современной государственной модели «третьего пути», тесно связано с именами американского президента У. Клинтона, британского премьера Э. Блэра и бывшего федерального канцлера Г. Шредера. Его главными составляющими частями стали: отказ от дальнейшего роста государственного вовлечения в экономику; осуществление жѐсткой фискальной дисциплины; признание на этом фоне того очевидного обстоятельства, что рост федерального бюджета не может быть безграничным, так как ведѐт к ослаблению рыночных стимулов; параллельное признание необходимости полного сохранения гигантского комплекса социального и медицинского обеспечения, созданного американским государством в середине и во второй половине ХХ века; сокращение ассигнований на военные цели, за исключением тех, которые были призваны обеспечить получение новых видов оружия, позволяющих сохранить мировое лидерство Америки; всемерное стимулирование научно-технического прогресса, прежде всего, в информационном секторе. Осуществление этих мер позволило США сформировать к концу ХХ века уникальные по своим абсолютным масштабам национальную инновационную систему и научно-образовательный комплекс, динамичные инновационные корпорации; инновационный, предпринимательский дух населения с его мощной традицией творчества в индивидуальной и гражданской жизни, в производстве и потреблении, мощнейшее и дееспособное государство. Другими словами, был создан такой «запас прочности», что расточительная и временами авантюрная политика нынешнего президента США Дж. Буша-младшего не поколебала позиции страны как признанного мирового лидера практически во всех областях. Особняком для российского государства стоит такой глобальный вызов времени, как вопрос о вступлении во Всемирную торговую организацию (ВТО), альтернативы которому, судя по всему, у нашей страны нет . ВТО определяет правила поведения на мировых рынках, и через страны – еѐ участницы проходит почти 95% мировой торговли. Одного этого факта уже было бы, наверное, достаточно для признания необходимости вступления России в организацию. Но к этому следует добавить: без присоединения к соглашениям ВТО в области наукоѐмких товаров и прав на интеллектуальную собственность весьма проблематичны преодоление технологического отставания и в перспективе выход России на мировой рынок высоких технологий. Стало быть: без вступления в ВТО – важного государственного решения и соответствующей политики, ведущей к нему, – не может быть осуществлѐн жизненно необходимый для страны переход на инновационный путь развития. Процесс вхождения России в ВТО происходит в условиях, когда страна переживает ряд острых проблем, имеющих к нему самое непосредственное отношение. Это, во-первых, низкие адаптационные возможности, связанные с невысокой мобильностью рабочей силы и капитала. Во-вторых, тяжѐлое состояние ряда отраслей, в частности сельского хозяйства. В-третьих, значительный объѐм «серого» и нелегального импорта продовольственных и промышленных товаров. С учѐтом всего этого в настоящее время проводится активная государственная политика России, призванная, с одной стороны, преодолеть сопротивление тех зарубежных сил, которые стремятся, руководствуясь различными соображениями, осложнить приѐм нашей страны в ВТО и, с другой стороны, добиться в ходе переговорного процесса приемлемых условий для российского присоединения. При этом следует констатировать, что сохраняется ещѐ достаточно много несогласованных вопросов, большинство из которых непосредственно затрагивают жизненно важные условия развития России. Это – ограничения на протекционистские меры и государственную поддержку в сельском хозяйстве. Это – снятие преград на внедрение на российский рынок иностранных банков и страховых компаний. Это допуск на российский рынок транспортных услуг иностранных автоперевозчиков. Существенно изменить ситуацию к худшему может форсированное вступление в ВТО Украины, которая уже согласилась на нулевые пошлины по пяти тысячам товарных позиций. Если Украина будет в едином европейском экономическом пространстве и вступит во Всемирную торговую организацию раньше России, то весь этот беспошлинный импорт свободно польѐтся в нашу страну. При этом существует опасность, что Украина, вступив в ВТО, может занять негативную позицию по поводу российского присоединения, если наше правительство не согласится на предложенные ею условия. Это, несомненно, должно учитываться при переговорах, в том числе с Украиной. Тем не менее, вступление России в ВТО безальтернативно. В такой ситуации наряду с настойчивой политикой, направленной на получение приемлемых для России условий нахождения в этой организации, особое значение приобретает способность нашего государства погасить те негативные последствия, которые будет испытывать ряд отраслей российской экономики после вступления в ВТО. Понятно, что позитивный эффект от нахождения во Всемирной торговой организации во многом будет зависеть от того, сможет ли государственная политика России обеспечить баланс между открытостью нашей экономики и селективными мерами еѐ поддержки. Выборочной поддержки потребует машиностроение, прежде всего в производстве той продукции, где Россия является крупным потребителем. Уязвимыми окажутся регионы с высокой долей в региональной экономике отраслей, продукция которых конкурирует с импортом. Серьѐзная государственная поддержка потребуется для потребительского сектора – сельского хозяйства и переработки сельскохозяйственного сырья, а также для лѐгкой и местной промышленности. При этом многие представители российского предпринимательства справедливо настаивают на принятии ряда «превентивных мер», способных укрепить позиции российской экономики в целом. Так государству предлагается усилить регулирующую роль в поли- тике формирования и установления цен на продукцию естественных монополий, принять комплекс законодательно-правовых мер для предупреждения и недопущения преднамеренного банкротства предприятий и институтов. Правительству Российской Федерации предлагается создать специальный бюджет развития для модернизации производственно-технического потенциала. Кроме этого и более важно, политическое руководство России должно иметь чѐткий ответ на два важнейших, с точки зрения рассматриваемой проблемы, вопроса: Вопрос первый – что в ходе переговоров о присоединении нашей страны к Всемирной торговой организации следует защищать любой ценой, а в чѐм возможно пойти на уступки? Вопрос второй – что следует прорабатывать уже сегодня российскому правительству с представителями всех слоѐв пред- принимательства для защиты интересов отечественного бизнеса в рамках ВТО с использованием практики его нынешних участников и, прежде всего, Китая? Понятно, что позиция отдельных секторов бизнеса по этим вопросам разная, но нужна консолидированная его позиция, выработать которую можно только при координирующей и консолидирующей роли правительства Российской Федерации. В свете действия основных современных мегатрендов можно предположить, что внутренние и региональные конфликты вполне возможны. По мере того, как в различных частях мира будет проявляться рост народонаселения, усиливаться борьба за ресурсы, а революция в области коммуникаций – скорее подогреет вражду, чем создаст граждан мира; проблемы для национальной государственной власти – особенно в бедных регионах планеты – могут значительно обостряться. Иммануилу Канту принадлежит очень интересное, с точки зрения данной темы, высказывание: «Природа создала два средства разделения людей: различия в языке и религии, которые имеют тенденцию порождать «взаимную ненависть и поводы для войн». «Прогресс цивилизации, – надеялся И. Кант, – со временем приведѐт к заключению всеобъемлющего мирного соглашения». Возможно, когда-нибудь это и произойдѐт, но сегодняшняя ситуация говорит, что до этого ещѐ очень далеко. Таким образом, современная ситуация в развитии национального государства является весьма противоречивой. Новые проблемы по своей природе в гораздо большей степени, чем раньше, затрудняют возможность правительству контролировать события. Но, с другой стороны, правительство и национальное государство являются главной инстанцией, посредством которой общество может реагировать на перемены. Контрольные вопросы 1. Национальное государство как феномен: возникновение и эволюция к началу XXI века. 2. Барьеры и препятствия на пути усиления мощи и авторитета национальных государств в ХХ веке: межэтнические конфликты, роль и значение либеральной и коммунистической идеологии. 3. Новые глобальные тенденции на рубеже XX и XXI как уг- роза национальному государству. 4. Проблема перераспределения современной государственной власти «вверх» и «вниз». |
Похожие:
 | Контрольные вопросы Учебно-методическое, информационное и материально-техническое обеспечение дисциплины |  | О. В. Панина система государственного управления Рабочая программа предназначена для эффективной организации учебного процесса и включает содержание дисциплины, тематику семинарских... |
| О. В. Панина зарубежный опыт государственного и муниципального управления Рабочая программа предназначена для эффективной организации учебного процесса и включает содержание дисциплины, тематику семинарских... | | Вопросы к экзамену Учебно-методическое, информационное и материально-техническое обеспечение дисциплины |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Рабочая программа предназначена для эффективной организации учебного процесса и включает содержание дисциплины, тематику семинарских... | | Контрольные вопросы по курсу для самостоятельной работы 16 Часть... Учебно-методическое обеспечение самостоятельной работы студентов. Оценочные средства для текущего контроля успеваемости, промежуточной... |
| Рабочая программа учебной дисциплины для бакалавров, обучающихся... Рабочая программа предназначена для эффективной организации учебного процесса и включает содержание дисциплины, тематику семинарских... | | Юридический факультет утверждаю Структуру и содержание дисциплины право интеллектуальной собственности, образовательные технологии, а так же учебно-методическое... |
| Юридический факультет утверждаю Земельное право. Структуру и содержание дисциплины Земельное право, образовательные технологии, а так же учебно-методическое обеспечение... | | 1. учебно-методическое обеспечение дисциплины 9 Учебно-методическое, информационное и материально-техническое обеспечение дисциплины 9 |
| Самостоятельная работа Учебно-методическое и информационное обеспечение дисциплины | | Самостоятельная работа Учебно-методическое и информационное обеспечение дисциплины |
| Самостоятельная работа Учебно-методическое и информационное обеспечение дисциплины | | Самостоятельная работа Учебно-методическое и информационное обеспечение дисциплины |
| Самостоятельная работа Учебно-методическое и информационное обеспечение дисциплины | | Содержание 4 Учебно-методическое, информационное и материально-техническое обеспечение дисциплины 22 |
