Министерство образования и науки российской федерации федеральное агентство по образованию гоу впо «Якутский государственный университет им. М. К. Амосова»
Скачать 3.79 Mb.
|
Язык и устная культурная традиция: информационно-семиотический аспект Информационно-семиотический подход к культуре неизмеримо расширил и во многом изменил существующие представления о природе устного народного творчества, взаимоотношении языка и вторичных знаковых систем, функциях культурного символа, формулы и слова. В рамках ранних синкретичных форм культура была тесно связана с концептуальной системой языка. Понимание фольклорного текста основывается на существовании широкого контекста, неразрывно связанного с языковой картиной мира. В способах членения и классификации явлений действительности лексическими средствами отражается определенное представление о мире; язык, по сути, представляет собой организованную классификацию человеческого опыта. Будучи инструментом ментального упорядочения действительности, он используется в условиях бесписьменного общества как универсальный культурный код. Язык служит мощным источником структурности и организующим центром для знаковых систем общества, являясь «естественным субстратом» семиотического языка культуры [Лотман, 2000: 254, 487]. Лексическое значение слова и культурная семантика находятся в исторической и действенной преемственности. Семиотические функции, которые может выполнять в ритуалах, приметах, поверьях тот или иной предмет, совпадая с кругом переносных значений его имени, оказываются шире; языковая семантика выступает базой, на которой вырастают культурные смыслы. Вместе с тем лексика является семантическим «конденсатором» культурных смыслов; прагматика слова – решающее звено в проникновении культурных элементов в язык, который не может работать, не будучи погружен в семиосферу культуры. Испытывая постоянную потребность в хранении и передаче информации, устная культурная традиция в поисках оптимальных способов ее кумуляции и компрессии использует семантическую структуру слова, его парадигматические и синтагматические связи, встраивает в лексические модели мифологические классификации и мнемонические программы сюжетов [Габышева, 2003: 405-406]. Языковая метафора и клише, поверье и мифопоэтический троп, символ и артефакт, обряд и формула обладают способностью сохранять память о своих культурно-исторических контекстах, в которых они приобретают осмысленность и мотивированность. Они оказываются одним из самых богатых источников для реконструкции доисторических, лишенных документальных письменных свидетельств форм человеческой культуры. По мысли Ф. де Соссюра, анализ языка как одной из семиотических систем должен лечь в основу всех гуманитарных наук: «Благодаря этому не только прольется свет на проблемы лингвистики, но, как мы полагаем, при рассмотрении обрядов, обычаев и т. п. как знаков все эти явления также выступят в новом свете, так что явится потребность объединить их все в рамках семиологии и разъяснить их законами этой науки» [Соссюр, 1977: 54–55]. Диалог языка и устной культурной традиции происходит в общем информационном пространстве на базе и в тесной связи с особо семиотичными зонами лексической системы. Слова таких зон принимают активное участие в лексической концептуализации универсума и социума и связаны с базисными метафорами, устойчивым рядом типичных для большинства родственных языков переносов значения. Особо семиотичная зона лексики отличается строгой системной упорядоченностью, смысловой пропорциональностью значений слов и регулярностью семантической структуры. Культура и язык носителей устной традиции образуют единый семантический континуум, им свойственны общие структуры. В условиях бесписьменного общества проблема взаимодействия языка и культуры приобретает информационно-семиотический аспект, связанный с изучением механизмов устной коллективной памяти. В лексической системе тюркских языков особо семиотичную зону составляют имена цвета, пространственно-временная лексика, соматизмы. Эти слова, отличаясь многоплановостью, обусловленной сложной метафоричностью значения, могут анализироваться как центральные точки, вокруг которых организованы целые области культуры. Являясь исторически наиболее активными, пространственные, темпоральные, цветовые оппозиции образуют символическое ядро культуры тюрко-монгольских народов [Габышева, 2003: 309-403]. Своеобразие слова в фольклорном тексте состоит во многом в способности к семантическому колебанию между лексическим значением, с одной стороны, и своей культурной значимостью, с другой. Оно является единицей лексической системы языка и вместе с тем определенным культурным знаком, и наибольшая трудность заключается в том, чтобы дать целостное представление о его семантике во всем объеме. Значение слова в фольклорном тексте, который еще сохраняет свою синкретичную структуру, опирается не только на текст, но и на «затекстовую» информацию: ходячие представления, мифы, обряды, приметы, обычаи и т. д. – все, что образует так называемую фоновую информацию. «Скажите мне, как народ жил, и я скажу вам, как он писал…», – утверждал А.Н. Веселовский, убежденный в том, что произведения фольклора не «сочиняются» кем-то, а закономерно вырастают на соответствующей культурно-исторической почве [Веселовский, 1940: 390]. О единстве познания слова и бытия писал М.М. Бахтин, который считал, что «предмет гуманитарных наук – выразительное и говорящее бытие» [Бахтин, 2000: 8]. Изучая семантические особенности слова в фольклорном тексте, современные исследователи отмечают, что «привычное лексическое значение слова не более чем оболочка, форма, а само слово является своего рода ярлыком некоторой информации, относящейся – что особенно важно и значимо – к гораздо более высокому уровню» [Цивьян, 1975: 209]. «Хотя слова и продолжают оставаться элементами речи, в мифе они начинают функционировать как пучки дифференциальных отношений»; функционируют они одновременно в двух планах – «в плане языка, где они сохраняют свое лексическое значение, и в плане метаязыка, где они выступают в роли элементов вторичной знаковой системы», – пишет К. Леви-Строс о мифемах, «словах с двойным значением» [Леви-Строс, 1983: 426, 428]. Человек традиционной культуры, рассказывая о себе и мире, мыслит не абстрактными рассудочными понятиями: миф как первая форма постижения мира, его воспроизведения и объяснения тесно связан с целостным чувственным образом, с символом. В отличие от концепта, символ – источник иррационального постижения мира, познания особой реальности, отличной от повседневности. Устная традиционная культура закрепляет свой опыт в общезначимых символах, которые обычно соотнесены друг с другом, образуя систему, и переданы следующим поколениям. Этот язык символов называют метаязыком, семантическим языком этнокультурной традиции или языком семантических категорий и оппозиций [Культурология. ХХ век, 1997: 517]. Именно он определяет глубинные смысловые структуры мифопоэтического текста. При этом важно понять культуру, не превращая ее ни в «исчислимую» вещь, формулу логической операции, ни в отражение собственных эмоций, сохраняя целостность духовного опыта и жизненной практики народа. Литература
О.В. Марьина, к.ф.н., доцент кафедры современного русского языка Алтайской государственной педагогической академии А.С. Ерушова, аспирант кафедры современного русского языка Алтайской государственной педагогической академии Включения как показатель синтаксического слияния и расчленения в русских художественных прозаических текстах рубежа ХХ – ХХI вв. О том, что современную художественную прозу отличают сочетающиеся, взаимодействующие тенденции к интеграции / слиянию и дезинтеграции / расчленению на уровне целого текста и его составляющих, не раз отмечалось исследователями. Так, с позиции А.А. Чувакина, обозначенные тенденции выступают базой текстоустройства, «а значит, сигналами, стимулирующими понимание и интерпретацию или препятствующими пониманию и интерпретации текстов (их составляющих)» [Чувакин 2003; 2008: 506]. Рассматривая синтаксическую структуру художественных текстов последней трети ХХ века, Е.А. Покровская обращает внимание на доминирование в литературе 1960-х – 1980-х гг. тенденции расчленения, а уже в следующем временном промежутке (1980-е – 1990-е гг.) основным направлением в развитии синтаксиса, по мнению исследователя, становится синтаксическое слияние [Покровская 2001: 30-31]. Вслед за Е.А. Покровской Г.Е. Щербань, С.Г. Фоменко объясняют появление «новых» синтаксических структур, преобладание одних и факультативную позицию других тем, что тексты русских постмодернистов (1980-е – 1990-е гг. в русской литературе – это, с одной стороны, начало создания постмодернистских произведений, с другой, продолжение существования реализма как официального литературного направления) характеризуются поиском нового синтаксического оформления, отличного от существующего (нормированного) [Щербань, Фоменко 2007: 692]. Слияние и расчленение выявляется в тексте благодаря соответствующим синтаксическим процессам, уже наличествующим в языке (например, синтаксические повторы – показатели интеграции; абзацное членение – показатели дезинтеграции) и возникшим, отражающим состояние не только современной литературы, но и культуры в целом (Е.А. Покровская) (например, усложнённые сложные предложения – показатель интеграции; текстовые блоки – показатель дезинтеграции). В настоящей работе мы обращаем внимание на соединение в одной синтаксической единице показателей слияния и расчленения, которыми, на наш взгляд, являются цитаты, заключенные во вставных конструкциях. Полные и редуцированные цитаты, а также аллюзии и реминисценции рассматриваются учёными (Ю.М. Лотман, Е.А. Покровская, И.П. Смирнов, Н.А. Фатеева, А.А. Чувакин, М.Б. Ямпольский и др.) как проявление межтекстовых связей или межтекстовой интеграции, тогда как вставные конструкции оцениваются лингвистами (Е.А. Покровская, О.О. Скоробогатова, О.М. Юрченко и др.) как один из признаков расчленения текста. При этом из наличествующих в языке вводных и вставных конструкций именно последние, на наш взгляд, обладают признаком расчленения, на что указывает их незапланированность (желание сообщить дополнительную информацию появляется в процессе речи и незамедлительно реализуется, нарушая стройность построений), в отличие от «плановости» вводных единиц при включении их в высказывание. И цитаты и вставные конструкции оцениваются нами как варианты включений. Мы пытаемся определить, какой из синтаксических процессов (слияние / расчленение) будет доминировать при заключении цитат во вставных конструкциях; место цитатных включений во вставной конструкции. Среди литературоведов и лингвистов существуют разногласия по поводу отнесения крылатых выражений, пословиц, поговорок, имен героев литературных произведений, исторических деятелей и т.д. к цитатам. Нам близка позиция И.П. Смирнова и Н.А. Фатеевой, понимающих под цитатой «любого вида перекличку, соединяющую между собой литературные памятники» [Смирнов 1981: 246], нацеленную на «выпуклую радость узнавания» [Фатеева 2007: 122]. Так, цитатные включения, имеющиеся в художественных текстах рубежа 20 – 21 вв., могут не называть, а только намекать на общеизвестный литературный / исторический факт или известное художественное произведение: 1. В младенчестве, правда (Лева был зачат в роковом году), случились с ним, вернее, с его родителями кое-какие неприятные перемещения в сторону их замечательного предка, так сказать, «во глубину сибирских руд» (А. Битов «Пушкинский дом»). 2. Тут и в Левином доме, при всей сдержанности и осторожности, что-то не то зашевелилось, не то лишний раз перемыли посуду и стерли пыль с ваз, разобрали наконец антресоли и снова сложили – какая-то лишняя энергия, дополнительный свет… (Так в кино потом, много раз, будет, в молчаливом просветлении, герой подходить к окну и распахивать его одним решительным движением, а оттуда – «журчат ручьи, летят грачи, и даже пень…», но и сам режиссер не будет знать, зачем он это делает каждый раз, как только паралитик опять стал на ноги или, наконец, запустили новую поточную линию по проекту сценариста... – а потому, что, вот с этого времени, стало можно распахивать в фильмах окна.) (А. Битов «Пушкинский дом»). 3. Марьиванна, напившись чаю, повеселевшая, заходит в детскую сказать спокойной ночи. Отчего это ребенок так плачет? Ну-ну-ну. Что случилось? Порезалась?.. Животик болит?.. Наказали?.. (Нет, нет, не то, не то! Молчи. Не понимаешь! Просто в голубой тарелке, на дне, гуси-лебеди вот-вот схватят бегущих детей, а ручки у девочки облупились, и ей нечем прикрыть голову, нечем держать братика!) (Т. Толстая «Любишь – не любишь»). «Намёк» может быть как на памятные исторические события (пример №1), так и на кинофакты или литературные произведения (примеры №2, 3). Вставные конструкции могут содержать «культурологически окрашенные слова» (М.А. Алексеенко), известные имена собственные. Например: Дело было в середине семидесятых, и, – кто помнит, – еда в Ленинграде была, хоть звался город не так роскошно, как нынче. (Но по закону Ломоносова – Лавуазье, все правильно: в одном месте отнимется, в другом прибавится.) (Т. Толстая «Вот тебе, баба, блинок!»). Устойчивые выражения в современных художественных текстах являются частью включений: 1. Если Андрею будто бы по делу (а может быть, и впрямь по делу) начинала названивать какая-то беспокойная женщина, Дашенька устраивала ему небольшую семейную сцену (то самое, что называется малым вправлением мозгов) (В. Маканин «Дашенька»). 2. Отбыл восвояси и Андрей, у него всегда было полно отгулов, поскольку он, как человек холостой и одинокий, отправляем был то на овощебазу в субботу, то на картошку осенью, то на сено в июле… (Люди по-разному устраиваются со своим отдыхом – сделаем отступление от сюжета еще раз: одна женщина двенадцатижды в год, то есть каждый божий месяц, ходит сдавать кровь – бесплатно, но за отгул, и к бессильной злобе своего начальника уезжает каждую весну в Домбай кататься на горных лыжах, сиречь на своей крови, и сам черт ее не берет ни там, ни здесь, а кто-то должен за нее эти двенадцать дней вкалывать – ведь работа не стоит!) (Л. Петрушевская «Смотровая площадка»). Одна вставная конструкция может включать как одно (пример №1), так и сразу несколько устойчивых выражений (пример №2). В том случае, когда цитата (также устойчивое сочетание) – несобственно-прямая речь, включение «несёт» в себе дополнительные смыслы: Генерал-губернатор махнул на скорбного вестника рукой – мол, изыди, не желаю верить – и той же рукой перекрестился (Б. Акунин «Смерть Ахиллеса») – в нашем случае объясняет состояние, действие героя. Помимо несобственно-прямой речи вставные конструкции могут включать конструкции с прямой речью: 1. Мой отец, обожавший своего тестя Лозинского, читал нам вслух его переводы, иногда со слезами на глазах («слёзы – лучшая награда певцу», – говорит соловей у Андерсена), часто повторяя одну и ту же строку дважды, и трижды, и многажды…(Т. Толстая «Переводные картинки») 2. Нет, нет, вон отсюда, прочь и долой, пока мы во плоти – минимализм не для нас. На том свете – сколько угодно, я первая – за; на том свете, где … не давят воспоминания, где не валяются любимые ободранные предметы, где … не охают варикозные бабушки, превратившиеся в струящихся сильфид («Куда я иду?» – спросила Русалочка. – «К Дочерям Воздуха!» – отозвались голоса), на том свете я обеими руками, которых уже не будет, за минимализм (Т. Толстая «Прожиточный минимализм»). В заключении мы отмечаем, что при взаимодействии процессов слияния и расчленения доминирующим в художественных текстах рубежа ХХ – ХХI вв. является процесс расчленения. Это объясняется не только тем, что цитатные включения «поглощаются» вставными конструкциями, но и тем, что данным включениям отводится «факультативная» (в структурном отношении) роль; они являются составляющим вставочного компонента. Значение расчленения усиливается еще и тем, что в современной литературе вставные конструкции могут быть не только частью основного предложения, но и самостоятельными предложениями (в случаях, когда вставка не входит в предложение как его компонент, а выступает независимой синтаксической единицей или совпадает с отдельным абзацем). Литература
М.М. Габышева, старший преподаватель кафедры русского языка Якутского государственного университета |
Похожие:
 | Российской Федерации Федеральное агентство по образованию Государственное... Министерство образования и науки Российской Федерации Федеральное агентство по образованию | | Российской Федерации Федеральное агентство по образованию гоу впо... Программа составлена в соответствии с Государственным образовательным стандартом высшего профессионального образования и учебным... |
| Министерство образования и науки российской федерации федеральное агентство по образованию | | Министерство образования и науки РФ федеральное агентство по образованию Гоу впо «башкирская академия государственной службы и управления при президенте республики башкортостан» |
| Учебно-методический комплекс дисциплины психология и педагогика урюпинск... Рабочая программа составлена на основании государственного образовательного стандарта высшего профессионального образования, направления... | | Программа по дисциплине «Концептуальные основы домоведения» Министерство образования и науки Российской Федерации Федеральное агентство по образованию РФ |
| Учебно-методический комплекс дисциплины история россии в XVIII веке... Рабочая программа составлена на основании государственного образовательного стандарта высшего профессионального образования, направления... | | Министерство образования и науки российской федерации федеральное... Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования |
| Министерство образования и науки российской федерации федеральное агентство по образованию Методы обследования и функциональная диагностика в терапии (73 вопроса) | | Информационное сообщение министерство образования и науки Российской... ... |
| Учебно-методический комплекс дисциплины история мировой и отечественной... Рабочая программа составлена на основании государственного образовательного стандарта высшего профессионального образования, направления... | | Российской Федерации Федеральное агентство по образованию гоу впо... Предусмотренный настоящим Положением уровень учебно-методической обеспеченности учебной дисциплины является одним из условий, позволяющих... |
| Федеральное агентство по образованию гоу впо «Поморский государственный... Рабочая программа составлена на основании гос впо направления 030600. 62 – «журналистика» (квалификация бакалавр) | | Министерство образования и науки российской федерации федеральное агентство по образованию Рабочая программа дисциплины по специальности 08. 00. 10 – "Финансы, денежное обращение и кредит" |
| Интуициология: начала начал науки о творчестве человека1 Федеральное агентство по образованию российской федерации фгоу впо «южный федеральный университет педагогический иститут» |  | Министерство образования и науки российской федерации федеральное агентство по образованию При разработке учебно – методического комплекса учебной дисциплины в основу положены |
