Фауст человек стремления
Скачать 3.04 Mb.
|
Лекция восьмая 16 августа 1915 г. Царство матерей Вернемся к одной из более ранних сцен второй части "Фауста" Гёте, о которой я неоднократно упоминал в той или другой связи: к сцене, где Фаусту дана возможность соединиться с Еленой. Как изображается в целом поэмы эта возможность соединения Фауста с Еленой? Мы знаем, что для того, чтобы осуществить возможность соединения с Еленой, Фауст должен направиться в ту область, куда не может войти даже Мефистофель, в царство, которое называется "царство матерей". Мы часто особенно отмечаем, что Мефистофель-Ариман в состоянии дать Фаусту только ключ к царству "непереступаемого". Мы указывали также, что в этом царстве матерей находится то, что является вечным в Елене, и мы указывали, как Гёте пытается разрешить тайну нового появления Елены в земном мире. Мы нашли, что он пытается разрешить эту тайну путем создания Гомункула, что, растворяясь в элементах, Гомункул переходит в элементарный духовный мир так что, соединившись с прообразом Елены, который Фауст выносит от матерей, даёт некоторым образом перевоплощение, с которым Фауст может тогда сочетаться. Фауст как бы поднят на великую арену истории, он ищет Елену. Что нужно ему, когда он ищет Елену? Елена — образ греческой красоты, Елена — женщина, которая внесла столько бедствий в греческий мир, но, которую Гёте рисует все же так, что и она также — я говорю это "также" в связи с Гретхен, является нам, с греческой точки зрения, невинно виновной, потому что такой выступает Елена в начале третьего акта: невинно виновной. От её поступка проистекло много зла. Но Гёте ищет в каждой человеческой натуре вечное, и когда он хочет представить в высшем смысле эволюцию человечества, то не может считаться с виной, а может считаться только с необходимостью. Если мы спросим теперь, что даёт Фаусту возможность вступить в те духовные царства, где он может найти Елену, то нам навстречу звучит: матери, этого желают матери. И Мефистофель даёт ему ключ к матерям. Характеристично разъясняется нам, что Фауст должен спуститься к матерям, — можно было бы одинаково хорошо сказать — подняться, потому что в этом царстве не имеет значения физическое различие верха и низа. "Матери, матери! Как это странно звучит!" Мы слышим эти слова от Фауста. И если мы вспомним, как обрисовано царство этих матерей, как они сидят вокруг золотого треножника, если мы окинем взглядом весь ландшафт царства матерей, то как можно было бы объяснить стремление Фауста в царство матерей? Что они такое, эти матери, которые извечно царят, и в женском образе представляют собой те силы, от которых Фауст взял вечное, бессмертное существо Елены? Если бы в том месте, где Фауст направляется к Елене, мы хотели передать всю полноту этого факта, то мы должны были бы сказать: Фауст выразит свое стремление к Елене, если скажет, что "вечно женственное нас возводит (или низводит — теперь это неважно)." Мы могли бы этот последний мотив, который выступает перед нами в конце "Фауста", так же хорошо видеть применённым здесь, где Фауст сходит к матерям. Но с Фаустом, на его пути к матерям и к Елене, мы стоим на почве языческого мира, дохристианского мира, мира, который предшествовал Мистерии Голгофы. А в конце "Фауста"? Мы стоим перед таким же путём Фауста, путём любящего Фауста, который хочет приблизиться к Гретхен, но теперь мы стоим с ним на почве эволюции — после Мистерии Голгофы. К чему же он теперь стремится? Всё ли еще к матерям? Нет, уже не к тройственности матерей. К единой матери, к Mater Gloriosa, Которая может открыть ему "путь" в непереступимое, непереступаемое, где пребывает душа Гретхен. Матери — тоже вечно женственное, предстают в числе трёх. Мать, Mater Gloriosa — в единственном числе. И стремление к матерям, перенесённое в эпоху до Мистерии Голгофы, — не показывается ли нам удивительным образом, с художественной высотой, со всепобеждающий величием, что принесла человечеству Мистерия Голгофы? Из тройственности астрального еще мышления, чувства и воли, человечество, в лице Фауста, стремится подняться к трёхчленности вечно женственного. Мы часто указывали, как через Мистерию Голгофы, вместе с "Я", человечество получило единство внутреннего человеческого существа. Из трёх матерей становится Одна Мать, Mater Gloriosa, благодаря тому, что человек, известным нам образом, достиг в своём развитии возможности быть внутренне проникнутым силами "Я". Но это означает: в поэме "Фауст" воплощается тайна изменения человечества после Мистерии Голгофы. И это изменение тройственного образа вечно таинственного в единый, есть одно из величайших, одно из самых поразительных, самых прекрасных нарастаний художественного изображения, выступающих во второй части "Фауста". И как бы глубоко мы не заглянули в тайны, вложенные в "Фауста", мы везде найдем то, что я выразил в сухих трезвых словах, но что я понимал совсем не сухо и трезво: все, все здесь звучит полным знанием и пониманием сущности дела. Я уже прежде обращал ваше внимание на то, что, если мы хотели вполне понять все строение человека, то мы должны указать, что человек, как весь человек в целом, связан с Макрокосмом, что в человеке, как в микрокосме, отражен образ Макрокосма. Но мы должны, разумеется, помнить, что земное развитие человека останется непонятным, если мы не будем знать, что человек несет в своем внутреннем то, что является прежде всего преходящим для этого земного развития, но что для развития самого человека есть непреходящее, что развилось в человеческой природе при прохождении через развитие старого Сатурна, Солнца и Луны. Мы, разумеется, знаем, что первый зачаток человеческого физического тела образовался уже во время развития древнего Сатурна. Мы знаем, что потом оно продолжало складываться во время развития Солнца и Луны, вплоть до земного развития. Различным образом, на это я также указывал прежде, вошло во внешнее земное образование человека то, что на предшествующих ступенях эволюции соединилось с человеком. Я мог только бегло наметать часть того, что могло быть сказано об этом предмете, и таким беглым намеком это и должно остаться. Я сказал ведь — мы касаемся здесь края глубочайшей тайны. И вполне естественно, что эти вещи и могут быть только бегло намечены. Кто хочет их проследить дальше, тот должен провести через медитацию то, что было только намечено. И тогда, со временем, он найдёт то, что ему еще желательно знать, хотя, может быть, это будет нескоро. Но мы должны совершенно ясно понять одно; когда закончилось лунное развитие и началось земное, то человек при этом переходе от лунного развития к развитию земному, прошёл, так сказать, через своего рода растворение, одухотворение, через мировую ночь, и только потом снова образовался в материальном. Конечно, зачатки, которые он образовал себе во время развития Сатурна, Солнца и Луны, сохранились в нём, — также и зачаток физического тела. Но он взял и их с собой в духовное, и потом снова развил их из духовного, так что во время земного развития мы должны представлять себе такой период, когда человек не был ещё физическим. Если мы оставим в стороне всё, что имеет отношение к тому факту развития, что в своём физическом, земном бытии человек сложился мужским и женским, то мы можем в общем сказать: когда человек вступил в земное развитие, то он вступил в него сначала как эфирный человек. Конечно, в этом эфирном человеке были уже задатки физического человека, которые развились в эпоху Сатурна, Солнца и Луны, но они были всё же в природно-эфирном состоянии. И физическое должно было сначала снова развиться из эфирного. Но во всём этом процессе развития принимали участие Люцифер и Ариман. Ибо хотя их влияние повторяется во время земного развития, но в общее развитие человечества они вступают уже во время лунного периода, и ещё раньше, при переходе к лунному периоду. И здесь я должен сказать о том, что представляет собой трудность для понимания, — не столько трудность, как я думаю, для понимания рассудком, сколько трудность для общего понимания человеческим чувством — но все же однажды это должно быть действительно понято. Итак, представим себе: в своём земном пути, прежде чем в лемурийскую и атлантическую эпохи постепенно сложиться физически, человек был эфирным и — я намечаю это схематически — из этого эфирного постепенно появилось его физическое. Итак, человек был эфирным. Но мы знаем, что эфирное четырёхчленно. Ибо мы познаём эфир как некоторого рода четырёхчленную сущность. Если мы поднимемся снизу вверх, то найдём эфир, как: тепловой эфир, световой эфир, эфир с вещественной природой или химический эфир, вещественная природа которого проявляется в том, что вещество внутренне заполняет еще звук мировой гармонии, гармонии сфер, ибо вещества становятся веществами благодаря тому, что являются выражением мировой гармонии. Мы должны представлять себе мир прежде всего как гармонию. Один тон, звучащий в мире — вызывает, например, появление золота, другой — появление серебра, третий — появление меди и т.д. Каждое вещество есть выражение определённого звука, так что мы, естественно, можем сказать: звуковой эфир; но только мы не должны представлять себе этот звуковой эфир воспринимаемым на земле, а звучащим ещё в духовных сферах эфира. И последний эфир — есть жизненный эфир. Так что, когда мы представляем себе человека ещё эфирным, то он построен из соединения этих четырех эфиров. Таким образом, мы можем сказать: в начале земного развития человек, как эфирный организм, предшествующий физическому и состоящий из теплового эфира, светового, химического или звукового эфира и жизненного, постепенно развивает из себя физического человека. Но во всем этом процессе физического становления человека принимают участие Люцифер и Ариман. Они постоянно в этом участвуют. Они влияют на всю эволюцию. Разумеется, есть пункты, где это влияние проявляется с особенной силой. Вы видите указания об этом в моем "Очерке Тайноведения". Можно было бы сказать: как в растении всегда действует вся растительная сила, но проявляется то как зелёные листья, то как цветы, — так Люцифер и Ариман всегда присутствуют во всех различных эпохах земного развития, участвуют так или иначе во всем. Если вы оставите без внимания все остальное — ибо нельзя всегда все перечислять — то вы можете представить себе это, возникающее из эфирной организации физическое существо человека как мужской образ и женский образ. Мы отвлекаемся теперь от всего остального, что ещё в этом участвует, и видим только этот возникающий мужской и женский образ. Если бы не действовал Люцифер и Ариман, то не могло бы возникнуть мужского и женского образа, а было бы, как я описал это однажды в Мюнхене — нечто среднее. Так что действительно мы можем сказать: Люциферу и Ариману следует приписать, что человеческий образ дифференцировался на Земле на мужской и женский образы. И мы можем представить себе, что, когда человек как эфирное существо приближался к постепенно уплотняющейся до минерального Земле, то его эфирно-минерально-физическое встречалось с минерально-физическим Земли. Но на это воздействовали Люцифер и Ариман. Они имеют много средств, чтобы повлиять на эволюцию человечества. И пользуются этими средствами, чтобы вызвать те или иные процессы. Люцифер имеет тенденцию развивать прежде всего духа легкости, он хотел бы, в сущности, не позволить человеку стать совсем земным, удержать его от полного схождения на землю. Ибо Люцифер остановился на лунном развитии, и хотел бы сам завладеть человеком, не допустить его до земного развития. Он стремится к этому путем овладения прежде всего силами теплового эфира и светового эфира. Эти силы он применяет по-своему в процессах, которые совершаются при физическом становлении человека. Люцифер имеет главным образом власть над тепловым и световым эфиром. К этому он хорошо подготовился во время лунного развития и может теперь действовать в тепловом и световом эфире, создавая такой человеческий образ, которого не было бы без его влияния. Так появляется не человек среднего рода, который возник бы под другими влиянием, а женский образ человека. Женский образ человека никогда не возник бы без Люцифера. Он есть выражение такого происхождения человека из эфира, при котором Люцифер овладевает тепловым и световым эфирами. Над звуковым и жизненным эфиром имеет особенную власть Ариман. В то же время Ариман есть дух тяжести, Ариман стремится противодействовать Люциферу. И таким образом, создаётся известное равновесие, благодаря тому, что мудро действующими Высшими Богами, люциферической силе, которая стремится поднять человека над земным развитием, противопоставляется ариманическая сила. Ариман хочет в сущности увлечь человека вниз в физическое. Он хочет сделать его более физическим, чем каким бы мог быть человек среднего рода. К этому Ариман приготовился, овладев в особенности звуковым и жизненным эфирами. В звуковом и жизненном эфире живет он и действует. И благодаря этому человеческий образ, его физический образ, выходя из эфира и вступая в физическое, принимает другой вид, чем это было бы под влиянием одних только Высших Богов: он становится мужским образом. Мужской образ был бы совершенно немыслим, совершенно невозможен без влияния Аримана. Так что можно сказать: женский образ соткан Люцифером из теплового и светового эфиров, причем Люцифер вносит в этот образ известное стремление вверх. Мужской образ оформлен Ариманом так, что ему привито известное стремление к Земле. То, что было таким образом поволено из Макрокосмических сил Мировой Эволюции, мы можем духовнонаучно найти в человеке, и если мы возьмём схематически нарисованный женский образ, то можем сказать, что в него вплетены Люцифером эфирный свет и тепло, — следовательно физически женский образ соткан так, что в световом и тепловом эфире развивали свои силы не только правильно идущие вперёд Боги, но и в женское эфирное тело были вплетены люциферические силы. Предположим теперь, что в этом женском эфирном теле будет подавлено то, что дала именно Земля, — Я-сознание, объединяющее все душевные силы, что наступит род пониженного сознания, которое многие считают уже "ясновидением", род сновидческого, трансового созерцания, — тогда то, что Люцифер соткал в световом и тепловом эфире, выступит в виде своего рода ауры, — так что, когда визионерки находятся в своём физионарном состоянии, они окружены аурой, содержащей в себе люциферические силы, — именно силы теплового и светового эфира. Но дело в том, что эта аура, окружающая женское тело, при наступающих медиумических визионарных состояниях, не распознается как таковая. Ибо естественно, что когда женское тело находится внутри этой ауры, то женский организм смотрит в эту ауру и проецирует в окружающее то, что он видит в этой ауре. Он видит то, что содержится в его собственной ауре. Объективный же наблюдатель видит то, о чём он может сказать: человек излучает имагинации, он имеет вокруг себя ауру, которая составлена из имагинации. Это есть объективный факт, который для того, кто его наблюдает извне, не имеет особого значения в том смысле, что когда эта имагинативная аура рассматривается извне другим человеком, то она только видится объективно, как видится что-нибудь другое; но, когда эта аура рассматривается изнутри самой визионеркой, то она видит лишь то, что расстилает перед ней самой Люцифер. Большая разница, когда что-нибудь видишь сам, или когда это видят другие. Огромная разница. С этим связано, что при визионарном ясновидении у женщины имеется большая опасность, когда это визионарное ясновидение выступает в форме имагинации — тогда со стороны женщины необходима особенная осторожность. И всегда предполагается, что развитие проводится твёрдо, что оно является здоровым. Не останавливаться на всем том, что видишь, не правда ли, потому что это может быть просто собственной люциферической аурой, созерцаемой изнутри, которая была необходима для того, чтобы образовать женское тело. И многое, что описывают визионерки, представляет интерес совсем по другой причине, чем это находят сами женщины-визионерки. Когда они описывают или рассматривают это как интересный объективный мир, то они ошибаются, они находятся в полном заблуждении. Когда же эта аура рассматривается извне, другим человеком, то она есть именно то, что, исходя из эфира, сделало возможным в земном развитии появление женского образа. Так что мы можем сказать: женщина должна проявлять особую осторожность, когда у неё начинается или открывается визионарность, имагинативное ясновидение, ибо здесь может легко подстерегать опасность впасть в заблуждение. Мужской организм построен иначе. Если мы рассмотрим мужской организм, то увидим, что в него уже в звуковой и жизненный эфир внёс свои силы Ариман. И как у женщины преобладающим является тепловой эфир, так у мужчины преобладает жизненный эфир. У женщины Люцифер действует преимущественно в тепловом эфире, а у мужчины Ариман — в жизненном эфире. И когда мужчина выходит из своего сознания, когда в нем понижено объединяющее сознание, которое выражается в сознании "Я", когда у мужчины наступает род пассивного состояния, то можно опять-таки видеть, что вокруг него появляется аура, в которой развивает свою власть Ариман. Но здесь это есть аура, которая содержит в себе, главным образом, жизненный эфир и звуковой эфир. В ней звучит вибрирующий тон, так что эту ауру мужчины мы собственно не видим так непосредственно имагинативно. То, что окружает мужчину, не есть имагинативная аура, а что-то от вибрирующего духовного звучания. Все это, конечно, относится к физическому образу, а не к душе, это относится к тому, что в мужчине является физическим. Так что тот, кто рассматривает этот образ со стороны, может видеть: человек излучает — можно теперь сказать — интуиции. Это те самые интуиции, из которых, собственно, сложился его образ, благодаря которым он стал в мире тем, чем он является как мужчина. Живой вибрирующий тон звучит здесь вокруг человека. Поэтому для мужчины имеется другая опасность, когда сознание понижается до степени пассивности: слышать, внутренне слышать только свою ауру. Мужчина должен особенно следить за тем, чтобы не позволить себя увлечь, когда он духовно слышит эту свою ауру, потому что тогда он слышит властвующего в нем Аримана. Ибо Ариман неизбежно должен быть здесь. Вы видите теперь, что на Земле в человечестве не было бы мужского и женского, если бы не подействовали Люцифер и Ариман. Я хотел бы знать, как женщина могла бы избежать Люцифера, как мужчина мог бы избежать Аримана. Проповедь о том, что их надо избегать, такая проповедь, как я часто подчеркивал, совершенно бессмысленна, потому что они принадлежат к тому, что живет в эволюции, после того, как эволюция стала тем, что она есть. Но теперь мы можем сказать: итак, когда мужчина находится на Земле как мужчина, в мужской инкарнации, он проходит здесь свою жизнь, и то, что он являет собой, как мужчина, что он может узнать, как мужчина, что составляет некоторым образом мужской опыт, всё это он имеет оттого, что в нем есть этот звучащий жизненный эфир, и что в нём всегда звучат, хотя и смешанные Ариманом, голоса жизни, которые, собственно, создают его мужской образ. Его окружают, в нем звучат голоса жизни, которые — если он становится медиумичным —- только и слышатся, и видятся вокруг него. Предположим теперь, что мы имеем дело с умершими тотчас же после рождения, которые хотят выразить, что они не стали "мужчиной" здесь в своей инкарнации. Что же они сказали бы? Они сказали бы, что это не действовало при их рождении, и, хотя они имели задатки к тому, чтобы стать "мужчинами" в этой инкарнации, то, что делает мужчину мужчиной, на них не подействовало. Они были сразу же удалены от того, что сделало бы их мужчинами в физической инкарнации. Короче говоря, они сказали бы: мы были рано удалены от голосов жизни. Это и говорят блаженные младенцы: "Рано закрылась нам Жизни обитель: Нам он, учившись там, Будет учитель". Это означает, что он, Фауст, прошёл этот опыт. Он прошел долгую земную жизнь. Он может что-то сообщить об этой жизни, — "будет нам учитель". Итак, вы видите, что мы должны заглянуть в самые глубины оккультного познания, если хотим понять, почему именно в этом произведении стоит то или иное слово. Но комментатор приходит и говорит: ну да, поэт выбрал это слово: "голоса жизни — и т. д.". Он со всем согласен, лишь бы ему не нужно было подвергать себя беспокойству и что-то еще изучать. На таких примерах я хотел бы вам показать, как закономерно и точно, в смысле духовного понимания мира, построено это произведение Гёте, что, собственно, вложено в это творение Гёте. Но, может быть, ведь я сразу же сказал, что в этом есть нечто трудное для понимания человеческим сердцем, может быть я огорчил вас, когда еще раз указал на характеристичные пункты, где Люцифер и Ариман действуют в мире таким образом, что мы не можем от них уйти. Ибо, что бы мы ни предприняли, но — когда мы готовимся к инкарнации, мы неизбежно должны войти или в женскую, или в мужскую инкарнацию — и если в ней нет Люцифера, то в ней есть Ариман. Так что действительно нельзя заходить так далеко, чтобы сказать: нужно избегать их обоих. Неправда ли, я огорчил вас ещё и тем, что указал: существует известная опасность наблюдать только собственную ауру, всматриваться, так сказать, в собственную ауру. Но бесконечная мудрость мира состоит именно в том, что жизнь не маятник, пребывающий в покое, но что она движется. И как маятник раскачивается направо и налево, так и жизнь, не только человечества, но всего мира, движется то в ариманическую, то в люциферическую стороны. И только потому, что жизнь, подобно маятнику, движется между люциферическим и ариманическим влияниями, проходя посередине через точку равновесия и имея силу этого равновесия в себе, эта жизнь является возможной. И оттого тому, что я обрисовал сейчас как опасное, противопоставляется другое. Если это люциферическое — то противопоставляется ариманическое, ариманическому — люциферическое. Итак, возьмём еще раз женский организм. Он излучает некоторый образом люциферическую ауру. Но тем, что он её излучает, он отодвигает назад жизненный и звуковой эфир — благодаря этому вокруг женского организма образуется род ариманической ауры, так что женский организм имеет в середине люциферическую ауру, а дальше вовне — ариманическую. Но этот женский организм, если он не настолько пассивен, чтобы остановиться на созерцании собственной ауры, может развиваться. И это есть то, что как раз необходимо: не останавливаться нездоровым образом на первоначально полученных имагинациях, но настойчиво употребить все силы, волю, чтобы проникнуть сквозь эти имагинации. Ибо под конец нужно достигнуть того, чтобы явилась не собственная аура, а как бы отражение ее зеркальной поверхностью — в данном случае, ариманической аурой — появилось то, что имеется в собственной ауре. Нельзя смотреть прямо в собственную ауру, а нужно иметь отражённым внешней аурой то, что содержится в собственной ауре. Благодаря этому, видите ли, в женском организме дело обстоит так, что он получает люциферическое в отражении от ариманического, и тогда оно нейтрализуется, тогда оно уравновешивается. Оно становится, благодаря этому, ни ариманическим, ни люциферическим, но перестаёт быть женским, становится общечеловеческим. Я только прошу вас хорошо это почувствовать: когда человек поднимается в духовное, то благодаря тому, что тогда он избавляется от действия люциферической ли, от ариманической ли силы своей ауры, он уже не смотрит прямо в люциферическое или ариманическое, и отражает их одно в другом, и благодаря этому получает их отражение внесексуально, не как мужское или женское. Женское нейтрализуется до мужского через ариманическое, мужское — нейтрализуется до женского через люциферическое. Ибо как женски-люциферическая аура окружается ариманической аурой, так же точно окружается люциферической аурой мужеско-ариманическая аура, и тогда то, что в ней имеется, отражается обратно, как и в женской ауре. Это видят как отражение. Предположим теперь, что кто-нибудь захотел бы изобразить этот процесс. Как же мог бы он прийти к тому, чтобы быть в состоянии его изобразить? Но то, что наступает при ясновидении, выступает ведь также после смерти. Человек находится в таком же положении. При ясновидении женское должно нейтрализоваться в мужском, мужское в женском. Это же происходит и после смерти. Человек находится в таком же положении. Какие же представления должны тогда появиться? Предположим, что душа, которая была в женском организме, прошла через смерть, после смерти прошла через многое, что было необходимо, как искупление земной вины. Тогда эта душа, из того, к чему она была привязана на Земле, будет медленно стремиться к нейтрализации. Женское будет, так сказать, стремиться к нейтрализации. И нейтрализация должна состоять здесь в том, что искуплением для неё будет стремление к высочайшему мужскому. Если мы найдем после смерти кающихся грешниц, то для них должно быть характеристичным, что их томление в духовном мире есть всё заполняющее стремление к мужески искупающему. Три кающихся грешницы — Мария Магдалина, самаритянка, Мария Египетская — находятся, правда, в сфере, но они должны все же стремиться к нейтрализации, к искуплению. Поэтому, хотя действует на них в ауре, — нам очень ясно показано, что может действовать в своей ауре, имеет свою ауру. Послушаем только: "Вкруг облачко, летая, Клубятся там, блистая; То нежных грешниц стая Там реет, трепеща, К коленям припадая, Эфир небес глотая, Спасения ища. О, Пренепорочная! В блеске беспримерном Ты — защита прочная Жертвам легвоверным!" Но грешницы воспринимают это лишь как некое сознание. Это не выступает навстречу им, как то, что звучит для них высотой жизни. Навстречу им звучит то, что они должны в связи познать через Христа. Поэтому мы видим, что речь трех кающихся грешниц обращена к мужескому, ко Христу: "Ради слез любви, что каясь, я к ногам Христа святым, проливала..." И у жены самаритянки, Марии: "Ради кладезя, где стадо Авраам своё поил". И здесь одухотворено: "Ради той струи священной, Что оттуда истекая..." Христос ведь сам называет себя самаритянке "водой жизни". И у Марии Египетской мы имеем дело уже с погребением: "О, молю пещерой тою, где Христос был погребен..." Мы видим, как во всех трёх живёт то, что стремится выйти из собственной ауры, что нейтрализуется. И если мы спросим, что же находит мужчина, как то, что его нейтрализует, что поднимает его над мужским, то это будет устремление к женскому, которое проникает собой мир. "Вид здесь вокруг открыт, Дух возвышая, Женщин там хор парит, Путь свой совершая, В звездном венце златом В блеске мне зрится В хоре блаженном том Неба Царица". Фауст привлечён не как кающиеся грешницы( непосредственно Христово-мужским), но он привлечён прежде всего тем, что принадлежит ко Христу как Женское. И это приводит его снова к кармически связанной с ним душе Грэтхен, опять-таки к женщине. Вы видите, как тонко вплетена здесь в ткань художественного произведения эта глубокая мистерия отношения человека к духовному миру. И можно ли, хотел бы я сказать, не испытать глубочайшего потрясения, когда перед нашими глазами выступает оккультная действительность происходящего: освобождённая от тела душа, в которой сохранились ещё подлежащие сначала устранению — элементы природы, душа, которая должна нейтрализоваться при помощи женского. И мы видим, имея дело с мужским, с Фаустом, что в стремлении к нейтрализации, женское должно проявить себя как то, что "возводит". Нечто совершенно удивительное представлено в этой поэме. И отчётливо, ясно показано нам, что оно действительно в ней есть. Устами доктора Мариануса Фауст будет стремиться к женскому, то есть к вечно-женственному, но, как к мистерии, к тайне. И когда духовно он видит, то он говорит: "О, Владычица, молю! В синеве эфира Тайну мне узреть твою Дай, Царица Мира!" Итак, представим себе теперь: Фауст, стремящийся к духовному миру, жаждущий узреть тайну женственного — как это может быть? Это может быть так, что свет будет нейтрализован своим отраженным сиянием, то есть выступит женская световая и тепловая аура, но отраженно сияющая, а не так, как она излучается непосредственно. Это должно быть нейтрализовано, должно быть объединено для того, чтобы этот свет имел свое отражённое сияние. В раскинувшемся небосводе созерцается тайна: жена с аурой, с Солнцем. Если свет отражается от луны: жена, стоящая на Луне. Вы знаете этот образ, по крайней мере должны знать его. Так видим мы Фауста, несущего в себе желание в раскинувшемся небосводе узреть мистерию: Мария, жена, облечённая в Солнце, под ногами Её Луна, которая отражает свет. И то, что из прежнего он знает, соединяясь с этой тайной, с этой мистерией раскрывшихся небес, образует тогда содержание чувств и ощущений. Ибо даже то, что остаётся ещё как Её человеческий образ, есть лишь подобие: потому что преходящим является то, что видится в Ней как человеческий образ, и всё это только подобие. Недостижимое, то есть недостижимое в человеческом страстном стремлении, только здесь становится свершением. Здесь достигается созерцание солнечно сияющей ауры, свет которой отражённо отброшен Луной: здесь совершилось неизобразимое. Что непостижимо в физической жизни: стремление найти то, что излучается из "Я" в отраженно отраженном сиянии: это здесь свершилось. Тогда из мужских уст, или для мужского слуха, как выражение чувства, выговаривается целое: "женственно-вечное сюда нас возводит". Нужно прямо сказать: отдаться воздействию "Фауста" — это значит в отношении многих мест этой поэмы войти непосредственно в оккультную атмосферу. И если бы я захотел сказать вам все, что можно было бы сказать об оккультной стороне "Фауста", то нам пришлось бы долго еще не расставаться. Вы должны были бы выслушать много лекций об этом. Но в этом нет прежде всего никакой необходимости. Потому что главное совсем не в том, чтобы воспринять как можно больше идей и понятий, а для нас самое главное в том, чтобы углубились наши чувства. И если наши чувства и ощущения в отношении этой поэмы станут глубже в том смысле, что мы испытаем глубокое благоговение перед величием деятельности на Земле этого гения, в творчестве и работе которого присутствует подлинно оккультное, то мы сделаем добро себе и миру. Если мы сумеем с полным благоговением ощутить духовно-великое, то это будет правильный путь к вратам Духовного Знания. Скажем ещё раз: дело не столько в рассудочном размышлении, сколько в углублённости чувства. И для меня, например, было бы важно не столько то, что я мог вам указать, что слова блаженных младенцев об их оторванности от голосов жизни ведут в такие оккультные глубины, — для меня важны здесь не одни только мысли, но для меня гораздо важнее было бы, если бы я мог знать, что ваше сердце, ваша душа, внутреннее существо так захвачены этими словами, что вы хотя бы несколько ощутили те святые глубинные силы, которые живут в мире, которые изливаются в человеческое творчество, когда это творчество действительно связано с тайнами мира. Если мы в состоянии вздрогнуть от потрясения, когда узнали, что такие глубины могут быть вложены в произведение искусства, то этот вздрог, однажды испытанный нашей душой, нашим сердцем, нашим чувством, гораздо, гораздо более ценен, чем простое знание того факта, что блаженные младенцы говорят, что они не были соединены с голосами жизни. Нас должна охватывать не радость от духовного богатства идеи, но радость оттого, что мир соткан так из духовного, что в человеческом сердце дух действует таким образом, что подобное творчество может существовать в духовном развитии человечества. |
Похожие:
 | Пояснительная записка Современное значение анималистики. Проблема «природа и человек» Результат нерационального, потребительского природопользования все чаще сказывается на физическом здоровье людей. Именно поэтому... | | Методические рекомендации и планы семинарских занятий раскрывают... «человек – природа (Космос)», «человек – общество», «человек государство», «человек – человек». И очень важно подчеркнуть, что жизненное... |
 | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... В I ступени-16 человек, во II ступени-17 человек, в III ступени- 14 человек. Итого по школе: 16 человек | | Faust. Der Tragödie erster Teil1 Фауст. Первая часть трагедии Господь). Die himmlischen Heerscharen (небесные воинства; das Heer — войско, воинство + die Schar — отряд, множество) |
| Воспитание толерантности ... | | Метод проекта на уроке литературы Трагедия И. В. Гете «Фауст» «компетентности». Освоение учащимися современных технологий, практическая направленность получаемых знаний, умение ставить цель,... |
| Требования к знаниям и умениям Для обсуждения: «Фауст» («Пролог на небесах», сцены из 1 части по выбору). Смысл жизни, назначение человека — центральная проблема... | | Тема урока Тип урока ... |
| Литература эпохи Просвещения. Связь с другими искусствами: «Фауст» Учителем определено количество часов по разделам программы. В соответствии с государственным стандартом по литературе отведены 2... | | Общая характеристика работы актуальность исследования Не менее актуальной является проблема, касающаяся стремления женщин-предпринимателей сотрудничать друг с другом |
| Русский народ в поэме Н. В. Гоголя Великий писатель-реалист Гоголь отразил прогрессивные стремления русского общества, настроения и чаяния своего народа | | Сценарий гала концерта и церемонии награждения лауреатов областного... Предполагаемое количество участников 600 человек (500 человек (делегации всех муниципальных образований Тверской области) и 100 человек... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Обобщение знаний о синтаксисе; формирование стремления обучающихся к ведению здорового образа жизни | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Воспитание стремления преодолевать трудности. Желание познавать новое, умение работать в паре, в группе |
| Комплексный план оздоровления обучающихся средней школы №31 на 2011 2012 учебный год Цель: формирование стремления к здоровому образу жизни, как одного из главных жизненных ценностей | | Тема. "Урок толерантности". Цели ... |
