Глава 6.6 Фразеологизм и нефразеологизмы
Ни словосочетание, ни предложение, как уже говорилось выше, не имеют признаков фразеологизма. Однако в языке существуют словосочетания и предложения, находящиеся на стадии перехода или переосмысления во фразеологизмы, а также выражения, которые близки к фразеологизмам, схожи с ними по каким-либо признакам. Поэтому необходимо отметить хотя бы самые общие различия между фразеологизмами, с одной стороны, и основными группами таких словосочетаний и предложений, которые чаще всего отождествляются с фразеологизмами, — с другой. Кроме того, следует особо оговорить отличие фразеологизмов от словосочетаний, выполняющих функцию служебных слов, и от наречных выражений (структурно организованных как предложно-именной оборот), стоящих на грани перехода в отдельное слово.
Нефразеологизмы (словосочетания и предложения)
За пределами состава фразеологизмов русского языка остаются:
1) Словосочетания, в которых одно слово получает значение, обусловленное только данным, конкретным сочетанием слов, например: девичья память, телячий восторг, осиная талия, египетская работа, лошадиная доза, крутой кипяток, золотая молодёжь, волчий аппетит, пиковое положение, гусиная кожа, глушить водку, зашибать копейку и т. д.
Бесспорно, что в каждом из этих словосочетаний одно слово имеет „необычное" для него значение: девичья — плохая, телячий — бурный или беспричинный, осиная — очень тонкая, египетская — изнурительная, тяжёлая, лошадиная — очень большая, крутой — кипящий, золотая — праздная, прожигающая жизнь, волчий — сильный, огромный, пиковое — затруднительное, гусиная — покрытая мелкими пупырышками, глушить— пить в огромном количестве, зашибать — зарабатывать, наживать.
Но это не даёт основания считать, что каждое такое слово не имеет лексического значения, независимо от того, как назвать это значение по отношению к другому или другим значениям этого же слова, — переносным, конструктивно обусловленным, окказиональным, фразеологически связанным и т. п. Кроме того, все эти слова не утратили других своих признаков: особенностей формы, особенностей связи с другими словами и т. п. Нет никаких объективных данных не считать их словами, так же как само словосочетание, в которое они входят и в котором каждое из них сохраняет все признаки слова, — не считать словосочетанием. У таких словосочетаний нет никаких признаков фразеологизма.
2) Глагольно-именные словосочетания типа: дать согласие — согласиться, одержать победу — победить, сделать ошибку — ошибиться, наносить вред — вредить, и т. п.
Совершенно бесспорно, что глагольно-именные словосочетания подобного типа соотносятся семантически с соответствующими им глаголами. Однако каков характер этого соотношения? Таков ли, как в соотношении, например, фразеологизма бить баклуши со словом бездельничать, когда лексическое значение одной единицы соотносится с лексическим значением другой единицы? Можно ли говорить, что глагольно-именное словосочетание типа дать согласие имеет лексическое значение, которое соотносится с лексическим значением соответствующего ему глагола? Нет, нельзя.
Глагольно-именное словосочетание по отношению к соотносимому с ним глаголу представляет собой описательный оборот, которым передаётся значение этого глагола. Описательный оборот—это словосочетание, в котором каждое слово сохраняет своё лексическое значение, свою форму, свою грамматическую характеристику,— все признаки слова. В состав таких описательных оборотов обычно входят, с одной стороны, такие глаголы, которые, имеют „самое общее" значение (брать, дать, держать, принять, класть, нести, ходить и т. д.), с другой,— имена существительные, чаще всего образованные от глаголов, с которыми соотносятся эти обороты.
Описательный оборот такого типа — широко распространённая и очень продуктивная конструкция современного русского языка. Например: можно сказать одержать блестящую победу и нельзя победить блестяще";можно наносить огромный вред и нельзя "огромно" вредить и т. п. Отнесение этих словосочетаний в состав фразеологических единиц языка также ничем не оправдано.
3) Глагольно-именные словосочетания типа: доводить до бешенства, приходить в исступление, впадать в истерику, вгонять в тоску и т. п. со значением „приводить кого-либо или приходить самому в определенное состояние", смысл которого выражен сочетанием предлога с существительным.
Подобные словосочетания в русском языке стоят ближе всего к фразеологизмам. Они находятся как бы на грани перехода во фразеологизмы, что объясняется их конструктивными особенностями и тематическими и лексическими особенностями групп глаголов и имён существительных, образующих такие словосочетания. Все глаголы в них имеют значение, отвлечённое от прямого, главного, основного,— самое периферийное в системе значений данного глагола. Они получают это значение только в сочетании с абстрактными существительными со значением чувства, состояния, переживания, настроения и т. п., причём только в предложной конструкции: глагол — предлог — имя существительное. Тематически эти словосочетания объединены в две группы: одну с общим значением „приходить в определённое состояние", другую — с общим значением „приводить кого-либо в определённое состояние". Эти значения очень легко могут утратить связь с основными значениями, выпасть из системы значений глагола, и тем самым воздействовать на само словосочетание, переводя его во фразеологизм. Ср., например, в этом плане беспредложные глагольно-именные словосочетания иметь терпение, терять терпение, набраться терпения и т. п. с предложными глагольно-именными словосочетаниями рассматриваемого типа выходить из терпения и выводить из терпения кого-либо, которые очень близки фразеологизмам выходить из себя и выводить из себя.
4) Именные и глагольные словосочетания, образованные или путём повторения одного и того же слова в разных формах или путём сочетания двух слов с одной основой. Структурных типов таких словосочетаний много: дурак дураком, бирюк бирюком, тюфяк тюфяком, зверь зверем, дубина дубиной, чудак чудаком, трава травой, собака собакой и т. п.;
Подобные словосочетания могут быть сами по себе прототипами фразеологизмов или могут служить структурным образцом для образования фразеологизмов. Ср., например, туча тучей „мрачен, хмур в плохом настроении". «Целую ночь ем её поедом» (Чехов, Отец).
5) Пословицы и поговорки. Основное лингвистическое различие между пословицей и поговоркой сводится к следующему: Пословица, будучи законченным высказыванием, структурно организована как предложение (разного типа), например: овчинка выделки не стоит; большому кораблю большое плавание; сухая ложка рот дерет; куй железо, пока горячо; шила в мешке не утаишь; волков бояться — в лес не ходить; хрен редьки не слаще т. д.
Пословица выделяется из общей системы предложений русского языка не своей структурной организацией, а своим содержанием. Классическое предложение-пословица по своему смыслу всегда двупланово: оно имеет одновременно прямой план содержания высказывания, точно соответствующий значению слов, образующих его, и иносказательный план содержания высказывания, совсем не соответствующий значению слов, образующих такое предложение-пословицу. Своим иносказательным планом содержания пословица сближается с фразеологизмом. Иносказательное содержание пословицы может быть описано, пересказано, истолковано. Например: овчинка выделки не стоит „дело не стоит (или не стоило) того, чтобы им заниматься"; цыплят по осени считают „о результатах дела судят по окончании его". Однако смысловая природа пословицы иная, чем фразеологизма: в основе содержания высказывания, передаваемого предложением-пословицей, лежит суждение, тогда как в основе лексического значения фразеологизма — то или иное понятие.
Поговорка структурно организована тоже как предложение. Например: день да ночь — сутки прочь; язык мой — враг мой; сорок, лет — бабий век.; когда я ем, я глух и нем; в тесноте, да не в обиде; уговор дороже денег; ум хорошо, а два лучше; по одежке встречают, по уму провожают; утро вечера мудренее; семеро одного не ждут; готовь сани летом, а телегу зимой и т. д. По своему содержанию поговорка всегда однопланова. Классически правильная поговорка передаёт только прямой смысл содержания высказывания. Поговорка-предложение не имеет никаких признаков фразеологизма, её ничто не сближает с ним.
Нечёткость и ошибки в отграничении фразеологизма от поговорки основаны, кстати сказать, на априорном утверждении, что фразеологизм — это разновидность поговорки, в результате чего, во-первых, большое количество фразеологизмов попадает в состав поговорок, во-вторых, многие фразеологизмы необоснованно генетически возводятся к поговоркам.
Нельзя не отметить, что поговорка может развить в себе признаки пословицы — иносказательный план содержания высказывания. Это положение подтверждается наличием в языке пословично-поговорочных выражений, стоящих на грани перехода из поговорок в пословицы, например: слово не воробей, вылетит — не поймаешь; не так страшен чёрт, как его малюют; жизнь прожить — не поле перейти; учёного учить — только портить; что написано пером, не вырубишь топором и т. д. Однако любые переходные случаи не могут заслонить, с одной стороны, основного различия между поговоркой и пословицей и, с другой,— чёткого отграничения их от фразеологизма. Поговорки, как и пословицы, не могут быть прототипами фразеологизма. Образование же фразеологизма из поговорки (с разрушением последней) нуждается в фактическом доказательстве на историческом материале (применительно к каждому конкретному фразеологизму в отдельности).
6) Крылатые слова. Выражения этого рода, однако, независимо от того, к какому литературному источнику они восходят, могут быть прототипами фразеологизмов русского языка. Ср., например, буриданов осёл, калиф на час, авгиевы конюшни, буря в стакане воды, сражаться с ветряными мельницами, демьянова уха, зарывать талант в землю, ни на йоту, манна небесная, избиение младенцев, лебединая песня, ланургово стадо и т. д., ставшие фразеологизмами.
7) Составные термины. В русском языке отмечается два разряда составных терминов: а) составные термины, мотивация значений которых ясна, например: атомный вес, азбука морзе, гашёная известь, космическое пространство, северный полюс, рентгеновские лучи, сушить вёсла, выходить на орбиту и т. д.; б) составные термины, мотивация значений которых в той или иной степени стёрта, утрачена, например: анютины глазки (название цветка), антонов огонь (название болезни), летучая мышь (название лампы), козья ножка (название зубоврачебного инструмента), виттова пляска (название болезни), кукушкины слёзки (название растения) и т. д. Составные термины — словосочетания, составляющие их слова не утрачивают признаков слов. И как любые словосочетания они могут стать прототипами фразеологизмов. В составе фразеологизмов русского языка есть немало фразеологизмов, восходящих к составным терминам, например: абсолютный нуль, удельный вес, отдавать концы, играть первую скрипку, приводить к общему знаменателю, ставить в тупик, сгущать краски и т. д.
8) Словосочетания, выполняющие функцию служебных слов, и наречные выражения, структурно организованные как предложно-именной оборот:
1. Сложные союзы, предлоги, частицы и т. п. разряды слов, выполняющие служебную функцию в составе предложения (например: несмотря на, в течение, что за, так как, в связи с тем что, прежде чем, даром что, между тем как, то есть, подобно тому как, оттого что и т. п.), не могут быть отнесены к фразеологизмам.
2. Наличие в языке значительного числа фразеологизмов, структурно организованных по типу предложно-именных наречных оборотов (например: в ажуре, до упаду, под шумок, в стельку, на глаз, под мухой, на карачках, под мышкой и т. д.), рядом с предложно-именными оборотами нефразеологизмами (типа в обтяжку, на ощупь, без умолку, на дому, в обхват и т. д.) создаёт определённые трудности в разграничении тех и других. Практически разграничение их должно основываться только на различной языковой природе фразеологизма и словосочетания.
Глава 6.7 Формы употребления фразеологизма
Особенности собственно формы фразеологизма, в частности возможность замены компонентов и возможность опущения одного или нескольких компонентов, предопределяют наличие у фразеологизма различных форм употребления его в речи. Так, например, во фразеологизме висеть на волоске первый компонент висеть может быть заменен лексическим вариантом держаться, а третий компонент волоске — лексическим вариантом ниточке. Это значит, что фразеологизм, собственно форма которого имеет вид висеть [держаться] на волоске [на ниточке], в речи встречается в следующих формах употребления: висеть на волоске, висеть на ниточке, держаться на волоске, держаться на ниточке. Другой пример. Фразеологизм, собственно форма которого представлена как пройти <сквозь> огонь и воду <и медные трубы>, имеет следующие формы употребления: пройти сквозь огонь и воду и медные трубы, пройти огонь и воду и медные трубы, пройти сквозь огонь и воду, пройти огонь и воду.
Легче всего выделяются в составе фразеологизмов современного русского языка архаические, устаревшие фразеологизмы, которые удерживаются в пассивном запасе языка и изредка употребляются в стилизованной речи, например: забрить лоб, почить в обозе, лить колокола, препоясывать свои чресла, в нетях, аредовы веки жить, задавать копоти, андроны едут, подавать карету и т. д.
В массе своей фразеологизмы — явление разговорной речи. Более или менее ясно отграничиваются от разговорных фразеологизмов только фразеологизмы со стилистически сниженной характеристикой.
Это, во-первых, просторечные фразеологизмы, например: лезть в бутылку, показать где раки зимуют, благим матом, кишка тонка, легче на поворотах, и т. д.;
во-вторых, грубо-просторечные, например: катись колбаской, заливать шары, ни кожи ни рожи, чертова перечница, давать по шапке, на фиг, послать подальше, <не> пришей кобыле хвост, отворачивать рыло и т. д.
фразеологизмы книжные (как по своему происхождению, так и по сфере употребления), например: прокрустово ложе, кануть в лету, повергать в прах, что курить фимиам, дамоклов меч, камень преткновения, причислять к сонму и т. д.
Глава 6.8 Употребление фразеологизмов в речи
Фразеологизмы, так же как и слова, в своём употреблении подчинены существующим языковым нормам, то есть определенным исторически сложившимся или принятым и, тем самым, обязательным для всех говорящих правилам употребления фразеологизмов в речи. В этом смысле вполне определённо можно говорить о нормативном и ненормативном употреблении как отдельных фразеологизмов, так и групп, разрядов фразеологизмов.
Существующие языковые нормы употребления фразеологизмов касаются всех сторон фразеологизма — в одинаковой степени его содержания и его формы. Поэтому любые отклонения от этих норм, какие бы стороны фразеологизма они ни затрагивали, в какой-то степени „искажают" фразеологизм и могут быть квалифицированы как ненормативное употребление фразеологизма. Однако не всякие отклонения от нормы употребления должны быть расценены как языковые ошибки. Объясняется это тем, во-первых, что сами языковые нормы подвижны, во-вторых, что само понятие нормы для фразеологизма следует рассматривать в двух планах: в плане языка и в плане речи, так как в последнем случае допустимы индивидуально-авторские преобразования фразеологизма в тех или иных авторских целях.
Таким образом, фиксируя любые отклонения от нормы употребления фразеологизма в речи, очень важно учитывать их причинную обусловленность: являются ли они непреднамеренными (в результате небрежного отношения говорящего и пишущего к языку или в результате незнания говорящим или пишущим норм употребления фразеологизма), или имеет место преднамеренное преобразование фразеологизма, допустимое в пределах нормы. В качестве примеров индивидуально-авторского преобразования фразеологизмов можно назвать:
во-первых, употребление фразеологизма в необычном для него значении. Ср., например, нормативное употребление фразеологизма ни в зуб <ногой> – совершенно ничего (не знать, не понимать, не смыслить и т. п.) – у Н. Островского: «Жаль только, что я по-немецки ни в зуб ногой» (Как закалялась сталь) и ненормативное, индивидуально-авторское у Маяковского: «Нами лирика в штыки неоднократно атакована, ищем речи точной и нагой. Но поэзия — пресволочнейшая штуковина: существует — и ни в зуб ногой» (Юбилейное). Ср. также употребление фразеологизма в доску – очень сильно (напиваться, быть пьяным) – в следующих индивидуально-авторских переосмыслениях: «За церковною оградой Лязгнуло железо: — Не разыщешь продотряда: в доску перерезан!» (Багрицкий, Дума про Опанаса), то есть „целиком, полностью перерезан, уничтожен". Или: «И, утратив скромность, одуревши в доску, Как жену чужую, обнимал берёзку» (Есенин, Клён ты мои опавший, клён заледенелый...), то есть „окончательно, совсем одуревши";
во-вторых, употребление фразеологизма в необычной форме. Индивидуально-авторские преобразования могут затрагивать различные стороны формы фразеологизма, но чаще всего они касаются замены компонентов фразеологизма необычными лексическими вариантами. Например, вместо нормативной формы фразеологизма кривить душой „быть неискренним, лицемерить, намеренно говорить неправду; поступать против совести" встречаем вилять душой: «— Я иду прямым путём, не виляю душой, тёмного мира не приемлю» (М. Горький, В людях); вместо кот наплакал „очень мало" — морж наплакал: «Тербовен, с завистью вздыхая, стал ненавидеть Норвегию. „Что это за страна... Сопки. Леса. Тундра. Населения морж наплакал. "» (Ю. Семенов, Северные разведчики);
в-третьих, различного рода контаминации фразеологизмов. Типичным видом контаминации фразеологизмов в русском языке является такое соединение разных фразеологизмов, когда форма фразеологизма по составу компонентов восходит к двум фразеологизмам, а значение — к одному из них. Например: «— Ну и влипли же мы в переплёт под станцией Уманской. От нашего Варнавского полка пух остался» (А. Н. Толстой, Хождение по мукам). Влипнуть в переплёт в значении „оказаться в сложном, трудном, опасном или неприятном положении" является контаминацией двух фразеологизмов: попадать [попасть, влипнуть] в историю „оказываться замешанным в каком-либо предосудительном деле, быть причастным к какому-либо неприятному происшествию" и попадать [попасть] в переплёт „оказываться в сложном, трудном, опасном или неприятном положении".
|
