БЕТХОВЕНСКИЕ ПОСВЯЩЕНИЯ ДРУЗЬЯМ И ЗНАКОМЫМ
Вышеприведенные такты известны, наверное, даже тем, кто совсем мало знаком с музыкой. Это начало «Лунной сонаты» Бетховена. В Австрии ее нередко именуют по-другому – «Соната садовой беседки». При этом к обоим названиям Бетховен не имеет никакого отношения. Хотя о первом известно, по крайней мере, кто его выдумал. Бетховен написал это произведение в 1801 году.
К числу его учениц принадлежала тогда семнадцатилетняя графиня Джульетта Гвиччарди. Она приехала в Вену из Италии вместе с отцом, придворным советником богемной канцелярии. По-видимому, Бетховен был не равнодушен к женственной грации своей очаровательной ученицы. Его биограф Антон Шиндлер предполагал, что именно Джульетта и есть та «бессмертная возлюбленная», имя которой до сих пор пытаются узнать музыковеды.
Бетховен писал Францу Вегелеру 16 ноября 1801 года, что перемена, происшедшая во мне теперь, вызвана милой чудесной девушкой, которая любит меня и любима мною.
В архиве Бетховена сохранился медальон с портретом прекрасной графини. Судя по нему Ромен Роллан сделал вывод, что она была несколько кокетливой, чрезвычайно привлекательной особой с взглядом победительницы, капризными губами, дерзкой прямой осанкой и округлыми женственными формами. Джульетта привлекла к себе немалое внимание, когда в 1801 году неожиданно появилась в музыкальных салонах венской аристократии. Она имела несомненное музыкальное дарование – об этом свидетельствуют состоявшие с ней в родстве сестры Брунсвик; графиня, по их словам, «прелестно исполняла» Трио Бетховена для кларнета, виолончели и фортепиано.
Бетховен посвятил Джульетте Сонату quasi una fantasia cis-moll, что было, вероятно, весьма приятно графине. В то время дядя сестер Брунсвик пригласил Джульетту и четырех своих племянниц погостить у себя в венгерском имении Коромпа. Там же находился и Бетховен. В этот период он одевался весьма тщательно и производил, несмотря на рябое лицо, впечатление вполне светского человека – что подтверждается тогдашними его портретами.
Предполагают, что первая часть Сонаты cis-moll была сочинена в садовой беседке в Коромпе. Отсюда и название – «Соната садовой беседки». Когда в марте 1802 года соната появилась в печати с посвящением: «Юной графине Джульетте Гвиччарди», девушка была влюблена в графа Роберта Галленберга, вскоре попросившего ее руки и сразу получившего согласие. Графиня уехала с мужем в Италию. Через полгода после написания сонаты, 6 октября 1802 года, Бетховен в отчаянии пишет «хайлигенштадтское завещание». Некоторые бетховеноведы считают, что именно графине Гвиччарди композитор адресовал письмо, известное как письмо «к бессмертной возлюбленной». Оно было обнаружено после смерти Бетховена в потайном ящике его гардероба. Бетховен хранил миниатюрный портрет Джульетты вместе с этим письмом и «хайлигенштадтским завещанием».
Знаменательный документ, связанный с «Лунной сонатой», обнародовал американский библиотекарь и журналист, автор основательной биографии Людвига ван Бетховена Александр Уилок Тейер. Он нашел письмо, посланное Бетховену неким доктором Гросгеймом в 1819 году. В нем говорится: «Вы писали мне, что посетили, в числе почитателей Зейме, его могилу в Теплице… Мне всегда хотелось – если Вы, господин капельмейстер, не возражаете – поведать миру о заявленном Вами духовном родстве с Зейме (я имею в виду Фантазию cis-moll и «Молящуюся»). Упомянутая «Молящаяся» - это стихотворение Иоганна Готфрида Зейме, автора очень популярной в то время «Прогулки в Сиракузы». Для примера несколько строчек из «Молящейся»:
Вот стоит коленопреклоненно
Лина и зарделася смущенно
Страх, что тяжко душу ей сжимает,
К Божьему престолу отлетает.
Господи, даруй отцу спасенье!
Жизни юной каждое мгновенье –
Жизни, с ее радужною далью, -
Горькою отравлено печалью.
Ей отец – заступник и хранитель,
Но над ним – о смилуйся, Спаситель! –
Смерть косу грозящую заносит.
За отца она с мольбами просит!
Мой печальный взор слеза туманит,
Горе дочери мне сердце больно ранит.
Если б обо мне – какое счастье! –
Кто-нибудь молил с такой же страстью!
Тейер в заключении писал, что трудно представить себе, что в первой части сонаты можно думать о тяжеловесных стихах Зейме, хотя несохранившееся письмо Бетховена доктору Гросгейму почти вменяет нам это в обязанность».
Теперь о лунном свете. Берлинец Г.Ф.Л. Рельштаб принадлежал к числу восторженных поклонников Бетховена. В одной из своих публикаций он сравнил первую часть сонаты с прогулкой на лодке по посеребренному луной Фирвальдштетскому озеру. Это в высшей степени субъективное мнение Рельштаба дало сонате имя, хот оно не имело ничего общего со второй и третьей частями произведения.
Тоска неразделенной любви, мука потери слуха - всё это выразил композитор в «Лунной» сонате. Известный музыкальный критик Александр Серов утверждал, что памятник любви, который он хотел создать этою сонатою, очень естественно обратился в мавзолей. Для такого человека, как Бетховен, любовь не могла быть ничем другим, как надеждою загробною и скорбью, душевным трауром здесь на земле.
Соната имеет подзаголовок «в духе фантазии» (итал. Quasi una fantasia): Бетховен хотел подчеркнуть то, что её форма отличается от классической сонатной формы. Соната состоит из трех частей.
1. Adagio sostenuto. Соната начинается тем, что обычно является средней частью сонатного цикла - медленной, сумрачной, довольно скорбной музыкой. Александр Серов находит в первой части сонаты выражение «смертельного уныния». Эта часть состоит из трех необычайно выразительных и очень ясно различимых музыкальных элементов.
Выдающийся российский и советский пианист А. Б. Гольденвейзер так писал о первой части сонаты - спокойное движение как бы хоральных аккордов, определяемое движением басовых октав; гармоническая триольная фигурация, с неумолимостью проходящая через всю часть, - сравнительно редкий у Бетховена пример выдержанного через все сочинение однообразного ритмического движения, так часто встречающегося у Баха, и, наконец, скорбный малоподвижный мелодический голос, ритмически почти совпадающий с линией баса. Соединяясь в одно гармоническое целое, каждый из этих элементов живёт самостоятельной жизнью, образуя непрерывную живую декламационную линию, а не «подыгрывая» только свою партию к ведущему голосу.
2. Allegretto - вторая часть сонаты. В книге Генриха Нейгауза «Об искусстве фортепианной игры» говорится, что утешительное настроение второй части у недостаточно чутких учеников легко переходит в увеселительное скерцандо, в корне противоречащее смыслу произведения. «Я, - пишет Нейгауз, - слышал десятки, если не сотни раз такую трактовку. В таких случаях я обычно напоминаю ученику крылатое словцо Листа об этом аллегретто: «Это цветок между двух пропастей, и стараюсь ему доказать, что аллегория эта не случайна, что она удивительно точно передает не только дух, но и форму сочинения, ибо первые такты мелодии напоминают поневоле раскрывающуюся чашечку цветка, а последующие - свисающие на стебле листья. Прошу помнить, что я никогда не «иллюстрирую» музыку, то есть в данном случае я не говорю, что эта музыка есть цветок, - я говорю, что она может вызвать духовное, зрительное впечатление цветка, символизировать его, подсказать воображению образ цветка».
Упомянутый выше Александр Серов говорил, что в этой сонате есть ещё скерцо. Нельзя не удивляться, как тут замешалось это скерцо, не имеющее никакого отношения ни к предыдущему, ни к последующему. «Это цветок между двух пропастей», - сказал Лист. Но такое место, А. Серов полагает, не слишком эффектно для цветка, так что с этой стороны метафора Листа, может быть, и не лишена верности.
3. Presto agitato - третья часть сонаты. Ромен Роллан о третьей части: «Внезапное адажио… пиано… Человек, доведенный до крайности, умолкает, дыхание пресеклось. И когда через минуту дыхание оживает и человек поднимается, кончены тщетные усилия, рыдания, буйства. Все сказано, душа опустошена. В последних тактах остается только величественная сила, покоряющая, укрощающая, принимающая поток» [3].
В 1809-1810 годах Бетховен работает над Сонатой №26 (ор.81а). Военно-политическая обстановка в 1809-1810 годах была чревата для Австрии суровыми испытаниями. В середине апреля 1809 года австрийцы начали наступление против наполеоновских войск в Баварии, но довольно скоро успехи сменились поражениями. Город, сдача которого виделась практически неминуемой, почти опустел. Император Франц, его семья и двор, а также все знатные или просто мало-мальски богатые люди бежали из Вены, чтобы переждать беду в безопасном отдалении. Горожане укрывались, кто где мог (Бетховен, например, прятался в подвале дома, где жил его брат Карл Каспар, и лежал, обложив больные уши подушками). Бежать ему было некуда, и он мог лишь наблюдать, как самые близкие ему люди спешно пакуют вещи и покидают обреченную Вену. Еще с конца февраля из города начали уезжать давние покровители Бетховена – князья Ф. Кинский, Ф. Лобковиц, К. Лихновский, граф Ф. Вальдштейн и прочие. 4 мая 1809 года вместе с императорской семьей покинул Вену эрцгерцог Рудольф – постоянный меценат и ученик Бетховена по фортепиано и композиции, умевший ценить гений своего наставника и уважать его гордый характер.
Дружба Бетховена с Рудольфом, австрийским эрцгерцогом и сводным братом императора, – один из наиболее любопытных исторических сюжетов. Примерно в 1804 эрцгерцог, которому тогда было 16 лет, начал брать у композитора уроки игры на фортепиано. Несмотря на огромное различие в социальном положении, учитель и ученик испытывали искреннюю приязнь друг к другу. Являясь на уроки во дворец эрцгерцога, Бетховен должен был проходить мимо бесчисленных лакеев, называть своего ученика «ваше высочество» и бороться с его дилетантским отношением к музыке. И все это он проделывал с удивительным терпением, хотя никогда не стеснялся отменять уроки, если был занят сочинением.
По заказу эрцгерцога созданы такие сочинения, как фортепианная соната «Прощание», Тройной концерт, последний и самый грандиозный Пятый фортепианный концерт. Эрцгерцог, князь Кинский и князь Лобковиц учредили нечто вроде стипендии для композитора, который прославил Вену, но не получал поддержки от городских властей, причем эрцгерцог оказался самым надежным из трех меценатов. Во время Венского конгресса в 1814 Бетховен извлек для себя немалую материальную пользу из общения с аристократией и любезно выслушивал комплименты – ему удалось хотя бы частично скрыть то презрение к придворному «блеску», которое он всегда испытывал.
На автографе сонаты для фортепиано № 26, части которой называются «Прощание», «Разлука» и «Возвращение», Бетховен пометил: «Прощание. Вена, 4 мая 1809. На отъезд его императорского высочества, глубокочтимого эрцгерцога Рудольфа». Расстаются два друга, разлученные жестокими событиями; диссонансами отмечены скорбные чувства оставшегося; характер мелодии выражает тревогу по поводу неизвестного будущего.
Столь же точное указание предшествует финалу: «Возвращение Е. И. В. моего почитаемого эрцгерцога, 30 января 1810». По всей вероятности, отъезд эрцгерцога был последним аккордом в этой сюите расставаний, и Бетховен выплеснул в сонате № 26 все чувства, которые он испытывал грозной весной 1809 года, постепенно теряя – кто тогда мог ведать, на время или навеки? – друзей и подруг, которым он привык поверять свои помыслы и в кругу которых он не ощущал одиночества.
Посвященная эрцгерцогу Рудольфу Соната соч. 81-а отражает события этого трагического года. Лейпцигcкие антибетховенианцы всячески хулили замечательную Сонату, уверяя, что это всего лишь произведение на случай, и видя в ней не более как комментарий на тему «Будьте здоровы!». Сам Ленц (польский теоретик и органист) изощряет свою фантазию, воображая, что музыка эта сочинялась на определенную программу; она кажется ему прежде всего симфонической. Ленца радует, что какой-то немецкий композитор инструментовал Сонату, обогатив вступление соло валторны и вставив в середине Andante флейтовое соло. Щедрое и порой довольно увлекательное воображение Ленца сбивает его с толку. Можно с уверенностью сказать, что совсем не так, не в этом плане исполняла Сонату Клара Вик. Произведение, так просто начинающееся словом «Lebewohl» («Прощай» (нем.)), - настоящая интимная поэма, в своем лаконизме столь же искренняя, как и «Фиделио», воспоминание о котором она вызывает. Мелодия Adagio прерывается; ее беспокойный характер выражает тревогу по поводу неизвестного будущего.
Соната №29 (Op.106) была начата в Мёдлинге в 1818 году, она посвящена также эрцгерцогу Рудольфу, с недавних пор - архиепископу оломоуцкому. Бетховен изнемогает под бременем всевозможных жизненных тягот; как раз в это время он записал в своем дневнике: «Miser et pauper sum» («Я несчастен и беден» (лат.)). Однажды он не смог даже расплатиться с владельцем пансиона Джанастазио. «Я доведен почти до нищенства», пишет он Рису, немецкому композитору и пианисту.
Портрет кисти Фердинанда Шимона, находящийся в Боннском музее, изображает Бетховена еще полным жизни, но с чертами, утомленными непрекращающейся борьбой, со взглядом, устремленным вдаль. В годы 1818-1819, когда создавалось сочинение 106, композитор принужден был тяжко и упорно трудиться, чтобы заработать себе на жизнь. Венское «Общество любителей музыки» почти не помогает ему, судя по письму - ироническому и в то же время печальному, - адресованному виолончелисту Хаушка: «С листом бумаги я прогуливаюсь здесь среди гор, ущелий и долин, и я мараю много вещей ради хлеба и денег; ибо в этой могущественной и нищей стране феаков (мифологический блаженный народ, приближенный к богам) я дошел до того, что если хочу обеспечить себе время, необходимое для большого произведения, то мне сперва надо достаточно намарать, чтобы заработать на жизнь». Отправляя Рису в апреле 1819 года указания к частям Сонаты, он добавляет: «Извините за путаницу. Если вы знаете мое положение, вы не будете этим поражены, но, скорее, вы удивитесь, что я еще в состоянии сочинять». Он не может даже оплачивать переписчика. Письмо от 19 апреля 1819 года уточняет все еще более откровенно. «Соната сочинялась при угнетающих обстоятельствах, ибо тяжело писать, чтобы заработать на хлеб; вот до чего я дошел».
Большая Соната, посвященная Рудольфу, - это поэма о человеческих бедствиях. Сочиняя ее, Бетховен вновь позаботился, чтобы уделить место фуге, во все времена служившей решающим доказательством музыкального мастерства. Но композитор одержим намного более высокой идеей: его главная цель - отразить в фуге свой внутренний мир, со всем, что есть в нем сложного либо даже неясного. Музыкальный анализ помогает проникнуть в тайну этого произведения гораздо лучше, чем абстрактный комментарий. Считая Сонату соч. 106 совершенным образцом архитектоники, Венсан д'Энди (французский композитор, органист, дирижёр, педагог, музыкальный критик и публицист) детально анализирует ее первую часть, знаменитую своим бурным вступлением. Здесь он выявляет две основные опоры, связанные одним из тех переходов, которые Сезар Франк (французский композитор и органист) называл «мелодическими мостами». Д'Энди показывает, что вторая музыкальная мысль уже заключена в первой. Подобное построение экспозиции способствует уплотненности и блеску музыкальной ткани. В разработке Бетховен уступает свободному вдохновению, следует прихотливым движениям мысли и жизненных впечатлений, чередует «тональные сдвиги и тональную устойчивость», «направляет свои модуляции к свету либо во тьму», рисует различные планы. В соч. 106 со всей силой проявилось гениальное отличие творений Бетховена от бесчисленного множества сонат до бетховенской эпохи с их безудержной болтливостью и условной риторикой. Чувство формы и меры руководит всем построением. Реприза воспроизводит уже знакомые нам мысли, изменяя их очертания, усиливая мрачность колорита и настроение печали, господствующее во всем произведении.
Минорный эпизод скерцо полон фантастических видений, безумных образов кошмара; иным здесь чудится виселица, мимо которой на черных конях проносятся Фауст и Мефистофель. В Adagio поэт звуков - Tondichter (композитор) (именно здесь такое наименование более чем когда-либо подходит к Бетховену) - предается страстной жалобе; он делает множество указаний, чтобы руководить своим исполнителем: «Con molto sentimento, doloroso, con grande espressione e liberta» («Очень прочувствованно, скорбно; с большой выразительностью и свободой» (ит.)). Так он сам определяет смысл и характер музыкального размышления, однако он особенно настаивает на эмоциональной сдержанности, которую стремится сохранить и в этом душевном излиянии: dolcissimo, calmato, tranquillo, misterioso e solenne (Предельно мягко и нежно, успокоение, безмятежно, таинственно и торжественно (ит.)) - и в конце: perdendosi, comelontano (Словно замирая вдалеке (ит.)). В изложение первой темы врывается внезапная модуляция (в соль мажор). Трактаты дают нам ее научное определение, но непосвященного слушателя она потрясает подобно тем порывам, тем воплям души, что так часто встречаются в последних квартетах; напротив, вторая тема рассеивается, словно облачко в небе. Когда конец Adagio подчеркнул изнеможение человека, удрученного страданиями, когда иссякли пролитые слезы, свободное Largo вводит фугу, также трактованную «с некоторыми вольностями». В ее гигантском и до предела усложненном развитии использованы все средства контрапункта, в том числе и знаменитый возвратный (или ракоходный) канон. Здесь Бетховен излил все муки своей души, лишь на мгновение умиротворенной воздействием темы, возвестившей будущую Мессу ре мажор.
Вообще говоря, надо остерегаться несколько преувеличенной образности оценок, которую внушает Ленцу его фанатическое поклонение Бетховену. Однако на этот раз его характеристика «Сонаты смятения» вполне соответствует пробужденным ею чувствам. Современники, венцы и другие, не приметили могучего корабля, уносившего Цезаря со всеми его невзгодами. Большой парус скрылся за пределами горизонта их понимания. В этом исключительном, едва ли не уникальном произведении использованы все выразительные возможности поэтических эмоций, от просветленного спокойствия до крайнего исступления, до тех почти непередаваемых на фортепиано эпизодов, где слышатся мятежные крики и скорбные стенания.
Соната (соч. 90, e-moll) написана в это время Бетховеном по случаю свадьбы его друга графа Морица Лихновского с актрисой Штуммер. Очаровательный свадебный подарок! Первая часть, казалось бы, напоминает о затруднениях, которые пришлось преодолеть для заключения этого брачного союза. Чтобы написать вторую часть, нежное рондо, беседу влюбленных, чтобы передать спокойную радость наконец осуществленной мечты, одного разума было бы недостаточно; необходимо сердце. Подобного счастья композитору так и не довелось изведать, но еще один, новый друг вошел в его ближайшее окружение - скрипач-любитель Антон Шиндлер, представленный Бетховену Шуппанцигом. Отныне этот добрый приятель - на него нередко клеветали, но он достоин всяческого уважения - будет сопровождать великого музыканта в его последних странствиях по жизненному пути.
Обстановка изменилась. Вена в праздничном настроении. Открылся Венский конгресс 1814-1815 гг. - общеевропейская конференция, в ходе которой была выработана система договоров, направленных на восстановление феодально-абсолютистских монархий, разрушенных французской революцией 1789 года и наполеоновскими войнами, и были определены новые границы государств Европы. В конгрессе, проходившем в Вене с сентября 1814 по июнь 1815 г. под председательством австрийского дипломата графа Меттерниха, участвовали представители всех стран Европы (кроме Османской империи). Переговоры проходили в условиях тайного и явного соперничества, интриг и закулисных сговоров. Начиная с 3 октября 1814 года и до 9 июня 1815 года, Бетховен будет центром всей светской жизни, и Бетховен снова примет участие в официальных торжествах. Английский композитор Бромвел Туви охарактеризовал сонату (соч. 90) как «полную страсти и энергии одиночества».
Таким образом, мы рассмотрели только некоторые из произведений Л. Ван Бетховена, которые он посвятил своим друзьям в отдельные периоды его жизни и творчества.
Литература
Нейгауз Г., Об искусстве фортепианной игры, записки педагога.
Бруно Аулих. Лунная соната, Кошачья фуга или любопытные истории о знаменитых музыкальных произведениях трех столетий.
http://sergo1volkov.narod.ru/Library/Errio_E._The_Life_of_Beethoven/Index.html#prim59
http://ru.wikipedia.org/wiki/Бетховен
г. Саратов А. О. Шмидт |
