СМЕРТЬ М. Брокманн
ТЕОЛОГИЯ СМЕРТИ
“Иисус Христос, наш спаситель, воскрес,
преодолев смерть...”
М. Лютер
“Страх так гнал меня к отчаянию, что
мне ничего не оставалось, как умереть...”
М. Лютер
“Смерть – нечистый союзник”
Т. Манн
В романе Т. Манна “Доктор Фаустус”, волнующей попытке осмысления ценностей лютеранского (и немецкого) духа гуманистом, поражает одна фраза: “Смерть – нечистый союзник”. Этот афоризм направлен против пространных размышлений о смерти, которые подтачивают и обесценивают все честные усилия по гуманной регуляции нашей жизни “здесь и теперь” как нечто поверхностное.
И все же смерть – одна из самых глобальных реальностей нашей жизни; она – базисная реальность, которая внушает страх. И я считаю, что страх смерти, или лучше, освобождение от страха смерти является основной проблемой нашей человеческой жизни. В этом едины все религии мира. Я хотел бы представить в своем докладе некую попытку решения этой проблемы в библейской, христианско-лютеранской традиции. Мой тезис звучит следующим образом: при всех глубоких размышлениях о смерти без включения в них образа Христа или родственной ему фигуры (в других религиях) смерть становится “нечистым” и, более того, чрезвычайно опасным союзником, который способен создать только негативные, деструктивные установки, тогда как помышление смерти вкупе с образом и духом Христа творит исключительно зрелых, свободных от страха людей, способных, свободно творить гуманный образ жизни на земле.
К такому тезису христианская религия пришла не сразу. Предыстория у него довольно большая. Давайте проследим этапы его становления.
ПЕРВЫЙ ЭТАП. Знание о смерти творит пустоту и отнимает надежду. “Потому что участь сынов человеческих и участь животных – участь одна; как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех, и нет у человека преимущества пред скотом; потому что все – суета” (Экклезиаст 3, 19). Так описывает Экклезиаст реальную перспективу человека. Он телесен и смертен, как скот, у него нет преимуществ перед животными. Мы видим, что тупая покорность, сопровождающая это беспощадное лицезрение нашей смертности, или даже цинизм знакомы и Библии: “Будем есть и пить, ибо завтра умрем!” (Исайя 22, 13). Следствием такого реалистического (можно даже сказать, натуралистического) взгляда на смертность человека является среди всего прочего провозглашение относительности всех притязаний на власть: “Что боишься человека, который умирает; и сына человеческого, который то же, что трава” (Исайя 51, 12).
ВТОРОЙ ЭТАП. Страх смерти творит призыв к богу. “Не удаляйся от меня; ибо скорбь близка” (Пс. 21, 12).
Эта цитата из псалма, который начинается знаменитыми словами, которые выговаривает Христос в смертельном страхе на кресте: “Боже мой! Боже мой! Для чего Ты оставил меня?” (Пс. 21, 2). Псалмы полны этого смертельного страха и переживаний смерти в этой жизни, и из глубины этого страха звучит зов о помощи, призыв к Господу. Бог впервые открывается в опыте переживания страха смерти, и возникает экзистенциальное, т.е. страшно заинтересованное отношение к Богу, возникает живая, переживаемая религия: “Объяли меня муки смертные, и потоки беззакония устрашили меня; ...В тесноте моей я призвал Господа и к Богу моему воззвал... Он простер руку с высоты, и взял меня, и извлек из вод многих” (Пс.17, 5+7+17).
“Спаси меня Боже; ибо воды дошли до души моей. Я погряз в глубоком болоте, и не на чем стать; вошел в глубину вод и быстрое течение их увлекает меня... Не скрывай лица Твоего от раба Твоего, ибо я скорблю” (Пс. 68, 2–3+18).
“Возвратись, душа моя, покой твой; ибо Господь облагодетельствовал тебя. Ты избавил душу мою от смерти, очи мои – от слез и ноги мои от преткновения. Буду ходить пред лицом Господним на земле живых” (Пс. 114, 7–10).
“Буду восхвалять Тебя, Господи, Боже мой, всем сердцем моим и славить имя Твое вечно. Ибо велика милость Твоя ко мне; Ты избавил душу мою от зла преисподнего” (Пс. 85, 12–13).
Отношение к Богу становится настолько интенсивным и тесным, глубоким, что вся жизнь, в том числе опыт переживания смерти и страха переживаются как управляемые Богом, т.е. они полны смысла и желания добра: “Ты посылал на меня многие и лютые беды, но и опять оживлял меня, и из бездн земли опять выводил меня” (Пс. 70, 20). При этом страх смерти потому столь велик, что он действительно является этим тотальным “Все! Конец!”, является удалением от всяческой жизни, да-да, окончательным удалением от Бога: “Ибо в смерти нет памятования о Тебе: во гробе кто будет славить Тебя?” (Пс. 6, 6). Жизнь – только на этой земле, и она – одновременно радость соприкосновения с творениями Создателя и благодарность ему за них: “Не умру, но буду жить, и возвещать дела Господни” (Пс. 117, 17).
Ветхий Завет еще не знает мысли о вечной жизни, жизни после смерти. Жизнь только на этой земле. Утешение и доверие, превозмогающие смерть, даются тем, что все, даже глубины земли и царство мертвых в руке Божьей. (Пс. 94, 4). “В Твоей руке дни мои” (Пс. 30, 16) говорит человек, который доверяет, верит. Мудрый Экклезиаст провозглашает: “Всему свое время, и время всякой вещи под небом” (Экк. 3, 1).
И лишь только в конце Ветхого завета появляется некое ожидание и обещание преодоления смерти и страха ее окончательным попранием. “Поглощена будет смерть навеки, сотрет Господь Бог слезы со всех лиц” (Исайя 25, 8). Но в полной мере эта идея будет представлена в Новом Завете.
ТРЕТИЙ ЭТАП. “Болезнь смертью, болезнь к смерти” (Кьеркегор). Прежде чем подойти к позитивному, исчерпаем до конца негативное в понимании смерти. Никто в христианстве наряду с Лютером и Кьеркегором столь остро и глубоко не анализировал динамику смерти и страха как Павел. Смерть, согласно Павлу, есть следствие греха: “Ибо возмездие за грех – смерть” (Рим. 6, 24).
Но грех – вопреки роковой, широко распространенной ошибке – не морально осуждаемое деяние, а онтологическое состояние: состояние удаленности от Бога. Грех – не моральное, а теологическое понятие. В своем греховном падении Адам был удален от Бога и из рая, и с тех пор в мире господствует грех – удаленность от Бога (Рим. 6, 12–21). Грешный человек, удаленный от источника жизни, Бога, – это не плохой человек, а это человек отчаявшийся. Показателями греха являются чувство бессмысленности, сердечный холод, отчаяние и цинизм, они и характеризуют состояние удаленности от Бога. Это состояние ухудшается тем, что к нему добавился закон: “Закон же пришел после, и таким образом умножилось преступление” (Рим. 5, 20).
Что бы это ни было – закон природы, позитивный закон государства, неписаный закон соглашений и обычаев или закон притязаний страдающего гордыней человека к самому себе – но грех, удаленность от Бога, становится все мощнее, поскольку с исполнением всех этих законов человек пытается получить уважение, признание, подтверждение своего бытия, покоя, человек пытается наладить отношения, помириться с самим собой и, в конце концов, с Богом. Но это – усилия без конца и края, которые создают и умножают стремление к “достижениям”, классовые различия, фарисейство, бесчеловечность, страх, смерть уже в самой жизни. Все это оттого, что человек запрягает в упряжку собственных интересов и законов весь мир, который был задуман Богом, для сохранения жизни (Рим. 2, 1–16; 7, 12). Потому и получает человек не жизнь, которую захотел подарить Бог, а жизнь в своем обществе, жизнь во власти и самоуважении, в “праве господствующих”. В этих попытках самосохранения присутствует и воспроизводится страх, отчаянный страх перед смертью и тем самым сама смерть и ее воздействие. Эта судорожная, спазматическая фиксация человеческих усилий на законе и его исполнении создает страх, отчаяние, смерть. У сензитивных, умных личностей этот страх создается знанием: я никогда не буду соответствовать полностью требованиям жизни, я удален от ее источника, Бога. У других этот страх соединяется с почти ритуальным исполнением внешних законов и предписаний, норм поведения, и они уже не слышат голос своего сердца и совести. Успех, достижение, темп, ценностное сознание в обществе, где каждый делает себя сам. Павел все это описал в своем послании (Рим. 7, 7–25), волнующей психологической штудии, которая завершается страстным призывом: “Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти?” (Рим. 7, 25) И тут же ответ: Иисус Христос! И это – путь доверия, к благодати жизни, благодати Божьей и потому вливается в вечную жизнь, даже если здесь на земле ты смертен. Не “рабский страх”, а детское, сыновье доверие (Рим. 8, 15).
ЧЕТВЕРТЫЙ ЭТАП. Преодоление смерти Иисусом Христом. “В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир” (Христос в Иоанне 16, 33).
Иисус Христос разрушил смерть, отнял у нее силу и явил жизнь и нетление чрез благовестие, – так сформулировано деяние Христа во Втором послании Павла к Тимофею. Евангелие (“евангелион”) означает “радостная, веселая весть”. Как известно, Евангелия – это истории о смерти Христа и возрождении из мертвых. Христос пережил нашу удаленность от Бога в полной мере на кресте; эта страшная удаленность от Бога выразилась в его отчаянном вопрошании: “Боже мой, Боже мой, почему ты меня покинул?”. Но Христос был чист перед Богом, поскольку он по-детски ему доверял, верил, что все, что к нему идет, в основе своей хорошо, и потому он был свободен от страха, и потому он был готов, “и избавить тех, которые от страха смерти чрез всю жизнь были подвержены рабству” (Евр. 2, 15).
Это его деяние избавления от страха смерти начинается с его становления человеком (“Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; Но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек” Филипп 2, 6–7). В афористичной форме об этом говорит Мартин Лютер в своей дискуссии с теологом Атаназиусом Александрийским: “Бог стал человеком не для того, чтобы смертные люди стали богами, а для того, чтобы эти несчастные люди, мнящие себя богами, наконец стали людьми”. Это означает, что они возьмут свою смертность из рук Божьих и в этом акте доверия преодолеют страх смерти.
Жизнь Христа пронизана двумя линиями. Во-первых, в своем претерпении наших грехов, нашей удаленности от Бога его жизнь проясняет динамику сил смерти в этом мире. Он “обнажил” силу власти и закона и выставил их на обозрение. Во-вторых, его жизнь – в ее подтверждении возможности человеческой праведности перед Богом (жизнь в счастливой креативной скромности и с постоянным доверием к дарам жизни и Бога) вселяет мужество, чувство уверенности: жизнь, счастливая жизнь, вечная жизнь возможна и реальна, даже если глубоко и по-детски веришь в дары жизни и Бога. Поэтому Христос – “начальник и завершитель веры” (Евр. 12, 2).
Медитации о Христе, его истории, его жизни и смерти, его воскресении выводят на основания веры, сокрытые от нас покрывалом цивилизации.
Старый совет мистиков: не медитируйте о дьяволе. Хороший христианский совет: не медитируйте о смерти без Христа. Тот, кто медитирует о жизни и смерти Христа, тот участвует в его преодолении смерти и страха. Но такое возможно и необходимо, если свершить революцию в мышлении, придешь к мышлению, которое указывает смерти ее действительное место. К сожалению, церковь часто недооценивает необходимость определения христианского места смерти. Оно находится не в физическом конце нашей жизни; такое местоположение смерти ведет вновь и вновь к языческой постановке вопроса: “Что будет, придет после смерти?” Настоящее место смерти, согласно Иисусу Христу, находится в сердцевине моей жизни, там, где я начинаю строить свою жизнь не на фундаменте забот и страхов, а на вере и доверии в дары Божьи, которые несут мне только добро, хотя мне иногда и страшно тяжело. Христос в Иоанне 5, 24 говорит: “Слушающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную и на суд не приходит, но перешел от смерти к жизни”. Перешел от смерти к жизни уже сейчас.
Телесная смерть при этой новой жизни – только веха на жизненном пути.
Замечательным образом вхождения в эту веру, которая преодолевает страх и смерть, есть слово Иисуса: “Кто станет сберегать душу свою, тот погубит ее; а кто погубит ее, тот оживит ее” (Лука 17, 33). Хочу обратить ваше внимание на другой вариант “Кто хочет сберечь свою жизнь, тот ее потеряет; и кто ее потеряет, тот ее приобретет”. Эта истина релевантна для каждого любящего. Христос в Иоанне 11, 25–26 говорит: “Я есть воскресение и жизнь; верующий в меня, если и умрет, оживет; И всякий живущий и верующий в Меня не умрет вовек”. В этом смысле христианская вера предполагает двойную смерть. Во-первых, это смерть, о которой мы все говорим, смерть в конце нашей физической жизни, смерть, которая во всех своих проформах потерь и расставаний создает страх. И, во-вторых, это смерть, которая, прорываясь через страх, освобождает от страха; это – поворот к вере, к доверию, к новому мышлению, к новой жизни, которая есть вечная жизнь. Этот поворот происходит с Иисусом Христом, и этот поворот, инициированный и поддерживаемый им, обеспечивает автономность от этого мира, реалистическую оценку его ценностей, формирует свободу от его условностей (“Если Сын освободит вас, то истинно свободны будете” Иоанн 8, 36), открытие вечных надежных оснований жизни и Бога (“В мире будете иметь скорбь, но мужайтесь, я победил мир” Иоанн 16, 33).
Освобождение от страха смерти в этой жизни, “смерть смерти” (Лютер: “В писании рассказано о том, как одна смерть сожрала другую”) происходит в умирании вместе с Иисусом Христом: “Ибо вы умерли, и жизнь ваша сокрыта со Христом в Боге” (Колоссянам 3, 3).
Это “умирание со Христом”, с одной стороны, имеет мистически-сакральный характер, выраженный в таинстве крещения: “Неужели не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть его крестились?” (Рим. 6, 3). С другой стороны, смерть с Христом имеет мирской характер. И мы серьезно принимаем смерть, переживаем ее, страдаем в ней и в страхе, которого еще достаточно в этом мире. В смерти, страхе и боли познается страдание Христа сегодня в этом мире (государстве, обществе и в церкви).
Свобода от страха смерти приобретается на пути переживания смерти вместе с Христом: “Всегда носим в теле мертвость Господа Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в смертной плоти нашей” (2 Коринф. 4, 10). Смерть и воскресение с Христом в этой жизни – вот нерв современного христианства!
Христианство достаточно реалистично, чтобы сказать, что страх и смерть неотделимы еще от этого мира. Еще грозит собою смерть, и христианская надежда на ее преодоление пока – только надежда: “Последний же враг истребится – смерть” (I Коринф. 15, 26).
Лишь в конце этого мира будет так: “И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет” (Откровение 21, 4). Но все же для того, кто в единстве с Христом живет, мистически ли, когнитивно ли (мыслительно, медитируя), экзистенциально ли, для того власть смерти и разрушающее воздействие страха уже порушенных именно тем, что он серьезно принимает смерть и страх, вместе с Христом страдает от этих реальностей, не пробегает мимо них, не вытесняет эти реальности, но видит их насквозь вплоть до самых глубоких и прекрасных оснований жизни. Для такого человека смерть и страх уже позади.
Смерть и страх позади того, кто вместе с Иоанном Богословом открывает для себя Христа, глаголющего: “Не бойся; Я есть первый и последний и живый; и был мертв, и се, жив во веки веков, аминь; и имею ключи ада и смерти” (Откровение 1, 17–18).
Смерть как “нечистый союзник”? Да, для тех, кто видят ее без истории Христа или без родственного ему мышления. И, конечно же, такое видение смерти ведет к отказу, цинизму и ко всем видам деструктивного построения жизни, поскольку этот взгляд на смерть не отмечен надеждой и любовью, поскольку здесь нет боли сердца, которое любит жизнь и потому страдает от страданий этой жизни. (“И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь того, кто может и душу, и тело погубить в геенне” (Матф. 10, 28)).
Кто же сохранил живое сердце, и жизнь любит, как Христос, кто из любви к жизни отдается этой жизни и страдает в ней от смерти так, как Христос, кто не вытесняет страха смерти, а с любовью проникает в него, тот проходит через него, добираясь до глубин страдающего сердца, до тех глубин, где открывается доброта Бога.
Задумайся над своей жизнью, отметь в ней подобные переживания, медитируй о Христе и его истории. Это – путь освобождения от страха смерти, потому что этот путь доверия всему и всем, что и кто встречается тебе на пути. Этот путь по сути своей добр, ибо ты знаешь: я живу по благу этой жизни, по Богу.
Освободиться от страха в этом мире! Это – заповедь библейско-христианского верования, направленная на решение основной проблемы человеческой жизни, – освобождение от страха смерти, – пришедшее с Христом и столетиями экзистенциально и когнитивно проработанное. Эта заповедь имеет мало чего общего с научностью. Поскольку это призыв к сугубо личному, сенситивному и когнитивному переживанию собственной жизни глазами Христа. Вспомним еще раз слова Христа: “В мире живете в страхе, но утешьтесь, я преодолел этот мир” и “Не бойся, только веруй!” (Марк 5, 36).
|
