Российской Федерации Красноярский государственный педагогический университет им. В. П. Астафьева Б. Е. Андюсев сибирское
Скачать 3.7 Mb.
|
Особую область хозяйственной и общественной жизни сибирского края представляет процесс взаимодействия двух миров: мира старожилов и мира Европейской России, представленный переселенцами, служащими-чиновниками, ссыльными и иным «проезжим и приезжим» людом.Попадая в мир старожилов, переселенцы расставались со своими «российскими» традициями, привычками, растворялись в условиях новых отношений, новой системы хозяйствования, технологии земледелия. 12.1 ПЕРЕСЕЛЕНЦЫ. На первом этапе переселенческого движения выходцы из северных губерний составляли основную массу новых «заселыциков». По социальному положению данный этап характеризуется середняцким. Исследователь переселенческого движения И. А. Гурвич писал в 80-х гг. XIX в. Преобладающим элементом в современном переселенческом движении следует считать крестьян среднего достатка». Вплоть до конца XIX в. переселенцев именовали самоходами, т. к. до постройки железной дороги шли сюда пешком и на лошадях. Как крестьяне определяли район переселения? Исследования показали, что 61% крестьян засылали в Сибирь ходоков, которые выбирали место будущего заселения. По письмам определяло район переселения 19 %, по рассказам — 17 % крестьян. И лишь 3 % переселенцев шли «наобум»: это говорит о том, что не так-то просто было решиться в то время на далекую дорогу в суровый край, сорвавшись с обжитого места. Путь до Енисейской губернии пешком занимал от 3 до 7 месяцев. Иногда шли с остановками на зиму, чтобы подзаработать и двигаться дальше. Для семьи из 6 человек требовалось на дорогу около 200 рублей. Деньги набирали как за счет тайной продажи «своей» земли, дома, части скота и пр., так и за счет сбережений. Конечно, и подрабатывали, и «шли Христовым именем от города к городу». Только с 1893 г. правительство стало выдавать ссуды на обзаведение хозяйством до 100 рублей. Но этого было явно недостаточно: только на подъем одной десятины пашни в лесостепи требовалось от 100 до 300 рублей. Переселенцы шли в сутки по 35—40 верст. Крупными партиями по 60—100 семей шли до намеченной губернии, а далее по уездам: затем расходились отдельными семьями по селениям. Новопоселенцы старались устроиться на жительство в старожильческих селениях. Здесь можно было до обзаведения домом найти квартиру у старожила, купить лошадь и инвентарь, выгодно продать свою рабочую силу. Работая на сезонной или постоянной работе можно было заработать от одного до полутора пудов зерна в день. Годовому работнику (работнику «в строку) оплата деньгами и в натуральном исчислении в Енисейской губернии производилась в зависимости от уезда от 70 до 160 рублей. Через 2—3 года переселенец мог обзавестись собственным хозяйством. В конце XIX в. для собственного домохозяйства требовалось: Продовольствие в течение 2-х лет — 100—150 руб. Возведение или покупка дома и построек — 110—150 руб. Покупка 2-х лошадей — 80—100 руб. Покупка 1-й коровы — 17—30 руб. Покупка 2. саней и телеги — 40—50 руб. — упряжи на пару лошадей — 20 руб. — деревянного или железного плуга — 10—37 руб. — двух борон — 3—5 руб. Стоимость утвари и хозяйственных принадлежностей — 30—40 руб. Для причисления крестьянского хозяйства к «обществу» требовалось еще 30—50 рублей. Значительно облегчало положение переселенца освобождение от государственных повинностей в первые 3 года проживания в Сибири и на 50% еще на 3 года. Однако мирские повинности они обязаны были выполнять полностью. И. А. Гурвич приводит в качестве обычного примера историю одного крестьянина, переселившегося во второй половине XIX в. в Назаровскую волость Ачинского уезда. В Сибирь он пришел «Христовым именем» с семьей. Работал у старожила за 1 пуд ржи и 1/2 пуда пшеницы в день. За зиму купил лошадь, «ячменя и хлеба». Весной засеял десятину ячменем. Выращенный ячмень продал в городе и купил корову и небольшую избушку, за которую заплатил 11 рублей. Через 17 лет у него было 16 десятин пашни, дом-пятистенок, 4 лошади, жеребенок, 7 коров, овцы. Все эти годы он постоянно продавал хлеб на рынке в городе. Но не следует забывать, что данная история была типичной для трудолюбивого, усердного крестьянина. Именно такие крестьяне быстро входили в старожильческий мир и через 25 лет числились старожилами. В последней четверти XIX в. старожильческий мир начинает ограничивать прием переселенцев в «общества». Так, в 1894 г. по Ачинскому округу в Покровской волости из 8 обществ отказали переселенцам — 7, в Балахтинской — из 10 отказали 8 общин, в Тюльковской — из 10 все 10 сельских обществ. Основной причиной стала, во-первых, наметившаяся тенденция к «утеснению» земельных владений общин; возникла угроза уменьшения наделов сыновьям старожилов, достигшим 17 лет. Во-вторых, во второй половине XIX в. около 59% всех «самоходов» составляют бывшие помещичьи крестьяне, резко отличающиеся по миропониманию от государственных крестьян северных губерний и сибиряков. Старожилы справедливо отказываются делиться землями, разработанными их предками. Они возмущались жалобами переселенцев, что якобы «старожилы захватили лучшие близлежащие около селений земли и не желают передела их». В данном случае земли эти явно не были захвачены насильственно и, по сибирским правилам, не переделивались, но психология бывших помещичьих крестьян воспринимала по-своему. На рубеже XIX—XX вв. большая часть переселенцев была вынуждена основывать новые селения в подтаежной зоне — степи и лесостепные области были практически освоены. Старая технология земледелия начинает изживать себя. Урожайность стала падать; наступил период перехода к интенсивному земледелию. Многие селения возникали на месте бывших заимок, заброшенных росчистей, но большинство переселенцев были вынуждены втрое больше затрачивать сил, денег, времени на обустройство. Деревни новоселов стали существенно отличаться от старожильческих. Еще более обострились отношения старожилов и переселенцев в первом десятилетии XX века. «Столыпинские» реформы насильственно разрушали общины Европейской России и предусматривали массовое переселение обезземеленных крестьян в Сибирь, на окраины страны. Во многом у этих переселенцев имелись негативные черты: лень и нежелание трудиться, отсутствие старательности, пьянство, низкие нравственные качества. И называли их в Сибири уже переселенцами-лапотниками, лапотошниками. Нередки были случаи «проживания» ссуд, преступлений, поиска случайных заработков, отходничества. Многие новоселы, с огромным трудом разработав в тайге 1—2 десятины земли, едва сводили концы с концами. Еще на долгое время «столыпинские» крестьяне оставались по мироощущению «великорусскими» крестьянами. Вот описание жилищ, сделанные в конце XIX в.: «У старожилов дома большие и крепкие. У новоселов — слабые и серые. Постройки низкие. Крыши земляные и соломенные, пропитанные глиной. Много изб покривившихся, непокрытых, причем окна едва видны из-за наваленного для теплоты навоза». Быт переселенцев начала XX в. разительно отличался от быта старожилов. В отчетах начала века приводятся многочисленные примеры голодовок в селениях переселенцев, сырости и холода в их жилищах, крайне бедной и ветхой одежды, тяжелых эпидемических заболеваний. Крайне высока смертность новоприбывших, особенно среди детей. «Прибыль населения переселенческих поселков почти соответствует убыли», — писали енисейскому губернатору из Ачинского уезда в 1899 г. Приведем и выдержку из отчета за 1911 г. о состоянии сельского хозяйства в Енисейском уезде, из главы о положении переселенцев: «Приходится констатировать, что хозяйства их (новоселов) производит впечатление какого-то развала, грязи (резко бьющей в глаза при сопоставлении с чистотой и порядком в доме и дворе сибиряка), нищеты, соседнего раздора и влияния водки». Освоение неудобиц сопровождалось и такими картинками — «многие поселки находятся в обширной болотистой равнине, покрытой местами чахлым березовым лесом. Сообщение из-за топкой почвы плохое, а весной в эти Богом забытые места уже невозможно попасть... Загрязненность поселков огромная. В стенах домов видны щели. Отапливаются жилища железными печками, вследствие чего резко меняется температура, жара сменяется холодом. Во многих домах полы земляные, много грязи и насекомых. Питается население хлебом, картофелем и капустой, лишь изредка молоком и мясом». «Летом почти все, а зимой очень многие ходят в лыковых или из сырой кожи лаптях; белье из грубого холста. Верхнее зимнее пальто есть далеко не у всех, не раз приходилось наблюдать, как вся семья ходит в одной и той же рваной шубе». Далее говорилось о нравах новоселов: «Молодежь в свободное время, заломив шапки набекрень, шляется по улицам, пьет, после чего скандалит и дерется». Но все же, несмотря на вышеописанные недостатки, большинство переселенцев прибывали сюда для обустройства, чтобы начать новую жизнь. Сотни тысяч крестьян-переселенцев увеличили на несколько миллионов десятин площади посевов. Они привезли улучшенные навыки огородничества, трехполья, удобрения земель, льноводства, пчеловодства, новые ремесла. Особую роль «столыпинские» переселенцы сыграли в развитии животноводства в Сибири. Старожилы перенимали опыт содержания скота в теплых хлевах, в стайках стали заводить ясли для сена. Выросла продуктивность молочного животноводства, начало развиваться маслоделие. Огромную роль в развитии переселенческого движения сыграло правительство. Увеличились до 200—400 руб. льготные ссуды, многие получили безвозмездную помощь, для желающих выехать в Сибирь ввели льготные железнодорожные тарифы и переезд стал в 3—4 раза дешевле. Стоимость железнодорожного билета по переселенческому тарифу была следующей: от Одессы до Красноярска — 7,4 руб., от Ковеля — 7,35 руб., от Киева и Чернигова — 6,75 руб., от Харькова — 6,25 руб., от Воронежа до Красноярска — 5,7рубля. В Енисейской губернии для переселенцев создавались бесплатные переселенческие столовые и больницы, оказывалась всесторонняя землеустроительная помощь. За счет средств Переселенческого управления строились школы, церкви, больницы, дороги, сооружались тысячи колодцев. 12.2 СИБИРСКОЕ ЕДИНЕНИЕ. «Сколько мы могли наблюдать, отношение старожилов к переселенцам является далеко не враждебным, скорее, они встречают участие в местном крестьянстве. Это обнаруживается следующими фактами: кто несет в настоящее время все расходы на колонизацию, кто поддерживает переселенца-новосела, дает приют, прокорм, подает ему помощи пути, кто кормит милостыней переселенца и в минуты несчастья спасет его? Сибирский крестьянин и он один...», — так описывал Н. М. Ядринцев отношение старожилов к «самоходам» в 70-е гг. XIX века. Многие из новоселов приезжали в селения, где издавна проживали их родственники или односельчане и миряне одной общины, знакомые. Поэтому им легче было найти «общий язык» при приеме в общину, при обустройстве и преодолении тягот в первые годы жизни в Сибири. Старожил, замолвив слово за переселенца, поручался за его поведение в обществе, выполнение обязанностей перед миром, обязывался поддерживать хозяйство новосела. Сближение новоселов и старожилов обусловливалось, прежде всего, трезвым, практичным подходом к установлению взаимовыгодных экономических отношений. Старожилы помогали поднимать пашню, помогали посевным материалом, обучали технологии земледелия в новых условиях. Старожилы увеличили товарность своего хозяйства за счет рынка переселенческих деревень. Переселенцы привезли ряд нововведений; они более активно приобретали и популяризировали сельскохозяйственные машины и орудия труда. Общая тенденция взаимоотношений продолжала идти по пути поглощения переселенцев миром сибирских старожилов, пусть и более замедленного восприятия ими традиций сибиряков. Новосел, откуда бы он ни был, сразу же мог наблюдать разницу между «Рассейским краем» и Сибирью. Но различия преодолевались, как тонко было подмечено в конце XIX в., следующим способом: «Новосел подвергается непрерывной критике и иронии, сопровождаемой и положительными советами, как поступать на сибирской земле, как пахать землю, какие сделать уступки, ея, насколько и когда быть благосклонным к бродягам, а когда жестоким, и, наконец, даже советами как говорить, не возбуждая смеха. Под гнетом этих насмешек и советов, подтвержденных собственным опытом, новые колонисты быстро уступают местным обычаям, а не далее как следующее поколение считает себя уже коренными сибиряками и на новоселов смотрит с усмешкою и иронией». Несмотря на то, что от 10 до 18% переселенцев «столыпинского» периода вернулись обратно в Европейскую Россию, большинство приняли положительно преимущества новой жизни. Чтобы проанализировать положение тех, кто переселился после 1906 г. обратимся к выводам статистических обследований переселенцев, проведенных в 1911—1912 гг. «В Сибири положение переселенцев во всех отношениях улучшилось, и благосостояние их поднялось вдвое, втрое и даже в 6—7 раз». Только в Енисейской губернии в 1906—1916 гг. было введено в строй 30 млн. десятин угодий. Если старожилы занимали до 60% посевных площадей, то переселенцы быстро освоили 30% земель (остальные 6% пашен принадлежали казакам и 4% нерусским народностям Сибири, занимавшимся сельским хозяйством). Переселенческое движение дало мощный импульс не только сельскому хозяйству, но и промышленному развитию Сибири. Многие новоселы и часть молодежи старожильческих селений пополнили ряды рабочего класса. Деревня более активно участвуют в начале ХХ в. в развитии кооперативного движения, втягивается в торговлю, участвует в освоении новых месторождений полезных ископаемых и развитии лесной отрасли промышленности. Увеличивается население городов, железнодорожных станций, малонаселенных районов губерний. Сибири и Дальнего Востока. В связи с мощным экономическим подъемом 1920-х гг. в годы НЭПа, сибирская экономика переживает новый подъем. Быстро шел процесс выравнивания благосостояния старожильческих и переселенческих хозяйств. Большинство переселенцев столыпинского времени стали крепкими середняками. Одновременно, в середине 20-х гг. начался новый всплеск переселенческого движения, связанный с деятельностью Н.И. Бухарина. Старожилы и переселенцы становились единым миром на основе кратковременного возрождения старожильческих общин в 1921 - 1929 гг. ================================================= *** С.П. Турбин. 1872 г.: «Надобно сказать правду, что старые коренные сибиряки смотрят на этих новоселов не совсем дружелюбно; впрочем и на их дедов и прадедов смотрели также». …«Ну и давно вы здесь? - Дамно: годов никак 25. Теперича мы совсем здешними стали: и дом есть и семья. В христьяне прописаны… Ничего, здесь жить можно, сторона привольная!» *** «Крестьяне-старожилы, такие крестьяне, которые родились уже в Сибири в данной общине. При этом все равно, были ли их родители поселенцы, или тоже старожилы, были ли они новоселы…». К старожильческим причислялись новые деревни «образовавшиеся более 25 лет». Старожилами числились «добрые переселенцы, прожившие здесь не менее 25 лет, а поселенцы – более 50 лет, имеющие внуков рабочего возраста. Для всех нужен совершенный достаток для полной экономической ассимиляции их со старожилами».1 *** КРАЕВЕДЧЕСКАЯ РАБОТА I. Примерная тематика занятий: 1. Переселение крестьян в Сибирь в 1865—1916 гг. 2. Старожилы и переселенцы. Взаимоотношения и сравнительные характеристики. 3. В школе, имеющем «переселенческие» корни начала XX века, возможно проведение занятия по истории возникновения селения и первых переселенцев. (Пригласить старожилов). II. Термины и понятия: Старожилы, чалдоны, самоходы, переселенцы-«лапотоны», приемный договор, аренда, годовой и сезонный работник. III. Вопросы: 1. Чем отличались «мир старожилов» и «мир переселенцев»? 2. Как переселенцы узнавали о будущем районе переселения? 3. Как крестьяне добирались до места заселения? 4. В чем состояли причины конфликтов между старожилами и переселенцами? Можно ли было их избежать? IV. Исследования: 1. На основе бесед со старейшими жителями села установите пути и способы их переселения в Сибирь. 2. Попробуйте определить местное объяснение слова «чалдон». Каково было местное название переселенцев? 3. Есть ли в Вашей местности в наше время разница между старожильческими и переселенческими селениями? 4. Провести сравнительное обследование уровня жизни потомков старожилов и переселенцев. Есть ли разница? 5. Составить хронологическую таблицу роста вашего селения, его улиц, отдельных «концов». V. Творчество:
VI. Музей:
§ 13. СТАРОЖИЛЫ И ССЫЛЬНОПОСЕЛЕНЦЫ Наряду с вольным переселением тех, кто стремился обрести в Сибири «землю и волю», значительное место занимала ссылка и каторга осужденных за различные преступления в городах и селениях Европейской России. Большинство из них отправлялись на жительство в специальные поселения ссыльных, многих размещали в старожильческих селениях. Водворение на жительство лиц, принудительным образом высланных в Сибирь формировало в сознании сибиряков несколько типов оценочных суждений о различных категориях ссыльных. По общей оценке современников в первой половине Х1Х века термин «несчастные» («нещастные») относился к общей массе ссыльных. Но от самого человека зависело, пойдет ли он здесь по пути нравственному или преступному. Наиболее наглядно и правдиво охарактеризовал данный выбор декабрист Н.В. Басаргин: «Сибирь снисходительно принимала всех... Когда ссыльный вступал в ее границы, его не спрашивали, ...какое он сделал преступление... «несчастный» ...звали сосланных. От него требовалось только» быть положительной личностью. «В таком случае... его ждало довольство, но даже богатство и уважение людей». Позднее в 1871 г., об этом же писал публицист С.П. Турбин: «В Сибири существует повсеместно прекрасный обычай - не обращать внимания на прошлое... Будь ты хорош здесь, а что ты делал там (в России), твое дело, а не наше... Но для нравственного перерождения личности преступника требовалось проживание в среде старожилов». Множество ссыльных, из числа приписанных к старожильческим сибирским селениям, «превращались в добропорядочных граждан». Повсеместно бытовала поговорка «Быль молодцу не укор». Милосердие сибиряков выражалось в развитой практике «подаяний», идущим партиям ссыльных, оставления продуктов питания для бродяг и нищих на специальных полочках у ворот на ночь. Крестьяне старожильческих селений, вынужденные принимать на жительство ссыльных, старались положительно воздействовать на них своим примером, традициями и нормами «обычного права». Однако не всегда ссыльные, размещенные на поселение в старожильческих селениях, стремились жить праведно. Дела об утрате хищений и разбойных нападений подтверждают стремление многих поселенцев к продолжению «порочной» жизни и в условиях сибирской ссылки. Например, поселенец Иван Егоров, проживавший в д. Шадрино Подсосенской волости в «сговоре с себе подобными» (всего 7 чел.) собрали у крестьян ряда селений «для выделки овчинные шкуры» на крупную сумму и перепродали их. В результате расследования виновные были найдены и наказаны, но и далее Егоров продолжал «заниматься хищениями и мошенничеством». Отрицательно воспринимало сознание сибирского населения поведение ссыльных, не желавших встать на путь исправления. Старожилы называли таких людей «варнаками». В 1804 г. беглые с Боготольского завода колодники Иванов, Сандалов и Крывелев совершили вооруженное ограбление крестьянина д. Гуськовой Василия Михайлова. В том же 1804 г. четверо вооруженных ссыльных совершили нападение на домохозяйство зажиточного старожила с. Новоселово Михаила Яковлева Ярлыкова. Таких примеров можно привести достаточно много. Граница «свой-чужой» в самосознании и картине мира старожилов-крестьян часто обобщалась в образ «злого человека» и, прежде всего, ссыльного-варнака. Своим поведением, нежеланием исправиться «варнаки» противопоставляли себя сибирякам. Поэтому, многие из них так и не смогли прижиться здесь и бежали обратно в Европейскую Россию. Поселенцы с. Седельниково Сухобузимской волости, выбрав 1 октября 1862 г. на «будущий» 1863 г. «из среды себя поселенцев Семена Кочегарова, причисленного в 1851 году и Степана Михайлова, причисленного в 1849 году для несения службы» «десяцкими над поселенцами», вскоре вынуждены были переизбрать С. Кочегарова. Причиной послужило распоряжение волостного старшины от 10 ноября того же года: «Дать знать Седельниковскому старшине, что Кочегаров за явку к нему в пьяном виде и здавание грубостей выдержан при волостном правлении под арестом в течение трех суток... Предложить обществу пересмотреть приговор... кому по очереди следует как ранее поступивших на причисление...». Документы показывают безнравственную подоплеку преступного поведения поселенцев. Иногда, в ответ на милосердие и доброту крестьян, ссыльные отвечали преступлением. В данной ситуации, вполне естественно среди старожилов Сибири бытовала поговорка: «Накормишь калачом – не бей в спину кирпичом». Так, поселенец с. Сухобузимского Красноярского округа Щелкунов, переночевав в с. Казачинском Енисейского округа у крестьянки Х. Чигаревой, «выкрал во время сна из чулана 4 новые мужские рубахи, новую поддевку, плисовые шаровары, беличьих шкур 10 штук, меховой воротник» и другие вещи на общую сумму 48 руб. 75 коп. В целях возврата имущества крестьян сразу объявлялся розыск пропавших вещей по всем селениям волости. Когда у крестьянина д. Большебалчугской Сухобузимской волости М. Першина пропало «две уздечки кожаных из пригона снятые с лошадей... ночью», они вскоре были найдены. Той же ночью на основании признания «тех уздечек» свидетелями, ночными сельскими сторожами, был задержан поселенец Д. Ларионов, пытавшийся заложить уздечки «в кабаке под вино». В ментальности крестьян кража, плохое поведение воспринимались покушением на имущество, нажитое своим трудом, угрозой миропорядку, по правилу: «Преступное не может быть нравственным, нравственное не может быть преступным». И, естественно, порочное поведение поселенцев неизбежно сохраняло грань в отношениях старожилов и ссыльных. В ментальности старожилов-сибиряков отношение к нравственности переселенцев выразилось в поговорке: «Поселенец, что младенец - на что взглянет, то и стянет». Одновременно, крестьяне-сибиряки позитивно воздействовали на психологию поселенцев, которые «согласно» проживали в старожильческих селениях и добивались их полного «осибирячивания» во втором - третьем поколениях. Это неплохо подтверждает приговор сельского схода с. Петропавловского Балахтинской волости от 3 июня 1876 г.: «Дали сие одобрение поселенческому сыну Василию Штычкову в том, что он поведения хорошего, под судом не состоял и никаких предосудительных поступках нами замечен не был…». Дети и внуки ссыльных через 50-70 лет становились старожилами. § 14. СОЦИАЛЬНЫЙ СОСТАВ И СОЦИАЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В СИБИРСКОЙ ОБЩИНЕ Исследования советских историков по дореволюционной Сибири в значительной степени тенденциозно представляли социальный состав общины, степень расслоения крестьян на бедных и зажиточных и противостояние социальных групп. Классовый подход предопределил главенство аспектов классовой борьбы и вывод о складывании предреволюционной ситуации в начале XX века. Однако, сохранилось множество свидетельств и оценок исследований современников о превалировании взаимосогласия, социального мира в среде старожилов. Особенно контрастно это выглядит в сравнении с действительным процессом нарастания социальной напряженности и раскола в общине Европейской России. Крестьянские выступления в Сибири не отличались массовостью, обширностью и выраженными насильственными действиями. Они были направлены на предотвращение попыток распространения на сибирские земли помещичьего землевладения, усиление самовластья чиновников. Особый протест вызывали действия властей по ущемлению основ хозяйственной самостоятельности, традиций «захватного» права на заимочные угодья, ограничение размеров земельных владений общины. Сибиряки препятствовали насильственному водворению переселенцев на возделанные трудом их предков, но превышающие официальные размеры наделов, — пашни, покосы, выпаса. Отсюда социальные конфликты происходили на рубежах: старожилы-переселенцы, старожильческая община — властные структуры. На глазах старожилов во второй половине XIX в. шел быстрый процесс вторжения рыночных отношений в замкнутый, самодостаточный мир. На бытовом уровне это проявлялось в увеличении тунеядцев, пьяниц, развращении нравственных устоев, ущербных пороков, ином отношении к «заветам предков». Это, естественно, связывалось с увеличивающимся наплывом переселенцев. Здесь справедливо полагали, что новоселы должны своим трудом обустроиться, утвердиться и добиться права на сытую, благополучную жизнь. Старожилов возмущали действия властей по предоставлению льгот, безвозмездных выплат, ссуд переселенцам при одновременном увеличении повинностей крестьян-общинников. Масштабное переселение в начале XX в. еще более усилило раскол мира старожилов и новоселов. Одновременно зарождается мощное кооперативное движение как форма защиты интересов крестьян от произвола торговцев, ростовщиков. Норма традиций («обычного права») часто используются в целях защиты прав старожилов, для обоснования критики неправомерности действий властей и притязаний новоселов. Так, за недоимки по-прежнему, согласно традициям, нельзя было изъять засеянную пашню или закошенный покос. Таким образом, особенность конфликтности в Сибири можно четко выразить словами из документа Енисейского жандармского отделения о том, что крестьянские выступления выражались в «форме неплатежа податей и неповиновения властям, в основном... против изъятия земель при землеустройстве». Здесь не было «вины» одних социальных групп в бедности других, прежде всего в малоземелье. Даже в начале XX в. С. П. Шведов в журнале «Русское богатство» отмечал, что размеры пашни в Сибири «ограничиваются исключительно индивидуальными силами ее хозяина... Но разница не так давно была не особенно чувствительна, и в общем все жили более или менее зажиточно». Водораздел же между зажиточностью и бедностью проходил не внутри старожильческого мира, а, более, между старожилами и переселенцами. 14.1 ЗАЖИТОЧНЫЕ И «МАЙДАНЩИКИ». Обычным для сибирского крестьянства был высокий уровень благосостояния и зажиточности основной массы сельского населения старожильческих селений. К 1910 г. около 40% дворов, включая и переселенческие поселки, засевали более 10 десятин посева. 50% дворов имели по 4 и более лошадей (в Европейской России только 10% дворов). Всего же на одно хозяйство в Сибири приходилось к 1917 г. в среднем по 16—18 голов скота (в Европейской России — 8—9 голов). По данным на 1909 г. на 100 жителей приходилось:
Как видим, Сибирь занимала первое место по количеству лошадей на 100 жителей, а по остальному скоту была на уровне ведущих стран мира. Но наиболее примечательной была высочайшая товарность крестьянского хозяйства сибиряков. Так, на совещании по вопросам хлебной торговли в 1907 г. отмечалось, что «лучше иметь конкурентом США, чем допустить в Россию сибирскую пшеницу». Нижегородский губернатор А. Хвостов так определил это решение: «Выход сибирского хлеба будет иметь своим последствием неминуемое разорение сельского хозяйства средней и южной России и всего Поволжья». Зажиточность сибирского крестьянина-старожила обусловливалась, прежде всего, трудовыми возможностями его семьи. Здесь большая патриархальная семья могла поднять и обработать значительную по размерам пашню и, качественно обрабатывая землю, получить высокие урожаи. Соответственно этому, семья могла содержать больше скота и обеспечивать высокий уровень жизни ее членов. В качестве примера можно привести данные о зажиточных, крепких хозяйствах крестьян с. Тасеево Канского уезда (данные середины XIX в.). Старожил П. Усачев: В хозяйстве 9 работников, взрослых членов семьи; разработано и засевается 32 десятины земли; на подворье 9 коров, 12 свиней, 50 овец. Старожил А. Агафонов: В семье 18 человек, из них 10 работников; пашня — 36 десятин; на подворье 9 коров, 10 свиней, 50 овец. Старожил Т. Малышев: В семье 20 человек, из них 9 работников; засевается 32 десятины пашни; в хозяйстве 10 коров, 10 свиней, 60 овец. Когда во второй половине XIX в. в семье Малышевых произошел раздел и сын Емельян отделился, то на семейном совете новое хозяйство получило 6 десятин разработанной земли, 4 лошади, 2 бороны, соху, 2 теленка, 4 коровы, 3 свиньи, 15 овец и даже таежное охотничье «ухожье». Зажиточная семья из 8—16 человек, ведя общее хозяйство, обычно имела на подворье 2—3 жилые избы. Однако встречались и хозяйства, члены которых были связаны не родством, а «побратимством», «товариществом» и пр. По подсчетам С. Капустина, выполненным в конце XIX в. в Западной Сибири, зажиточный домохозяин получал годовой доход от 1.100 до 1.500 руб. Конечно, этот доход складывался из результатов труда не только членов семьи, но и наемных работников: годовых, сроковых, поденных. Огромную роль для таких домохозяев играли «помочи». В отличие от крестьянской психологии «великороссов», основанной на неприятии богатства и идеализации уравнительности, сибиряки спокойно и уважительно относились к зажиточности. Здесь считали нормой уравнение в благополучии, зажиточности и довольствии. Сибиряк отрицательно относился к идее передела собственности. По словам курагинского старожила XIX в. Ф. Ф. Девятова, «зажиточный хозяин, держащий работников, продолжал быть всеми уважаемым человеком...» прежде всего потому, что наемный труд не был средством «бессовестного грабежа слабосильных». Труд работников оплачивался довольно высоко. Общепринятые традиции и общественное мнение «мира» сурово осуждало разрыв между трудовыми и нравственными началами в становлении зажиточности. Бывало так, что сын зажиточного крестьянина работал года два «в строку», чтобы самому заработать на становление домохозяйства, не «утруждая родителёв». В сибирской деревне были и свои «кулаки-мироеды», но, в отличие от «великорусской» деревни, ими считались не зажиточные крестьяне-земледельцы, а деревенские лавочники, содержатели кабака, ростовщики. По словам Н. М. Ядринцева, здесь их называли «майданщиками» — словом, заимствованным из осторожного жаргона. Они брали хлеб и другие продукты крестьянского хозяйства и давали взамен водку, чай, сахар, другой товар, «ставя их по высокой цене». Бывали случаи, когда разбогатевший крестьянин, начиная заниматься торговлей, в своей деревне торговал «по божеским» ценам, даже в убыток себе, компенсируя убытки в соседних селениях. Он не желал прослыть у себя «майданщиком» и уронить «нравственные начала» перед своими земляками. 14.2 СЕРЕДНЯКИ. К среднему слою относилась основная масса крестьян-старожилов. Обычная «средняя» семья состояла из 4—6 человек при 3 взрослых работниках. Годовой доход такой семьи был в среднем от 550 до 900 руб. Это позволяло иметь до 150 пудов пшеничного и ржаного хлеба, до 50—100 пудов зерна скоту, мяса до 35—45 пудов. Здесь, в сибирской глубинке, крестьяне часто не имели возможности сбыть выращенный хлеб, поэтому большинство из них вплоть до начала XX в. сознательно ограничивали размеры хозяйства. Большая часть продукции шла на личное потребление, но середняки Сибири, продавая излишки урожая, активно приобретали в лавках или в городе такие товары, как зеркала, часы, керосиновые лампы, ткани, обувь, сахар, чай и пр. Главным итогом года «середняк считал стабильность экономических показателей своего хозяйства: сохранение размеров пашни, количества голов скота, сохранение урожайности хлебов, выплату податей «по старинке», покупку определенного набора продуктов, выполнение обязанностей перед «миром». Для среднего крестьянина наиболее важным было выглядеть в «обществе» не хуже других, иметь возможность принимать гостей на праздники, устраивать «гулянки» и обильно угощать приглашенных гостей, одеваться в «покупные» одежды и содержать выездных лошадей. Рассмотрим на примере домохозяйства среднего крестьянина с. Курагино Минусинского округа Енисейской губернии уклад жизни представителей данной группы.1 Состав семьи: отец, мать, хозяин, хозяйка, сын 12—16 лет, 2 дочери, 2—3 «малых детей», 1 постоянный работник или 1 —2 сезонных или поденных работника. Всего — 10—13 человек. В хозяйстве: посев 12 десятин, до 8 рабочих лошадей, жеребята, 3—5 коров, телята: всего около 15 голов. Овец до 20—30 голов, 4—5 свиней, гуси, утки, куры. Посев: 6 десятин ржи, 3 десятины овса, 2 десятины пшеницы, 1 десятина ячменя, гречихи, проса, гороха, конопли. Отдельно на пашне высажены: картофель, репа, бахчевые культуры. На пашне одновременно работают на 3—6 лошадях, в 2—3 плуга или сохи, 3—5 борон. На покосе — 4 косаря, на жатве — 5—6 жнецов. На домашнее потребление идет урожай с 3 десятин ржи, 2 десятин овса; с 1 десятины - пшеница, ячмень, гречиха, просо, горох, урожай конопли. На продажу — урожай с 3 десятин ржи, 1 десятины овса, 1 десятины пшеницы. Часть выращенного урожая идет в форме натуральной оплаты – мельнику, за помол зерна, кузнецу - за кузнечные работы, гончару — за посуду. В год на потребление членов семьи оставляют по 20—23 пуда хлеба на человека, мяса от 30 до 50 пудов на семью. Крестьяне не садились за стол без пшеничного и ржаного хлеба, мяса - в «скоромные» дни, а без рыбы — в постные (сибиряки считали рыбу постной пищей). Общие расходы составляли до 200—240 рублей. Из них: на свадьбу — 10—25 рублей, на вино в праздники до 20—40 рублей, на подати — по 25— 28 рублей на мужскую душу, на церковные нужды и посещение храма до 10—15 рублей, на оплату труда работникам около 50—70 рублей и т. д. Цены этого времени в лавке были следующими: соль (1 пуд) = 1,30 руб. 2 шали и 4 платка = 5 руб. чай кирпичный = 1,30 руб. 1 шапка = 3 руб. сахар (1 фунт) = 40 коп. 1 пара сапог = 5 руб. рис (1 фунт) = 40 коп. 2 пары ботинок = 5 руб. изюм (1 фунт) = 25 коп. 1 пара сошников = 3 руб. мед (1 фунт) = 20 коп. 2 косы-литовки = 2 руб. сукно (1 аршин) = 2 руб. подпилок для сохи = 1 руб. ситец (1 аршин) = 20 коп. 2 серпа рижских = 1 руб. плис (1 аршин) = 40 коп. бумага (1 фунт) = 50 коп. Однако только достатком зажиточных и средних крестьян нельзя мерить степень их благополучия. В сибирской общине не менее важным показателем был высокий социальный статус члена «общества», принадлежность к старожильческому «сословию». Отсюда исходит психология защищенности, устойчивости, надежности жизни сибиряка. 14.3 БЕДНЯКИ: ОТ НУЖДЫ К ДОСТАТКУ. В сибирской деревне, как и вообще в российской, были и неимущие, «слабосильные», бедные и даже нищие. Но, по всем данным, в процентном соотношении их было значительно меньше, чем в Европейской России. Небольшую часть из них составляли старожилы. Только вследствие наложения многих причин — гибели кормильца, устойчивого неурожая, падежа рабочего скота, гибели посевов, стихийного бедствия — семья крестьянина могла попасть в разряд неимущих. К бедности община относилась по-разному. В данном случае, старожилу оказывали помощь многочисленные родственники, и через какое-то время положение выправлялось. Но самое распространенное объяснение бедности - пьянство и лень в труде и домашнем хозяйстве. Однако, подобные истоки бедности община презирала. Лиц, не способных к труду — «убогих», больных и немощных, сирот, община могла освободить от несения повинностей, могла даже кормить за свой счет. Сирот содержали родственники, «крестные» родители, приемные родители и т. д. Община строго следила за тем, как опекуны воспитывают и содержат подопечных, оказывала им финансовую помощь. Из общественного Приговора: «1865 года декабря 17 дня, мы крестьяне д. Хлоптуновой, Сухобузимской волости имели на мирском сходе рассуждение, что крестьянин Лазарь Харитонов Замараев волею божею в нынешнем… декабре помер. По смерти коего остались жена его Елена Замараева, и дети: сыновья Михайло 9 лет, Иван 1 году, дочери Александра 11 лет, Александра же 8-и, Мария 6-и, Настасья 4-х лет. Вследствии чего мы постановили… избрать опекуном родную мать, которая поведения хорошего и к этой обязанности способна и благонадежна…» Еще в первой половине XIX в. П. Словцов в книге «Историческое обозрение Сибири» писал: «Беспомощные или хворые хозяева скудных семей разъезжали по деревням из дальних мест и останавливались у ворот зажиточных домов. Странник входил с незазорной совестью и объявлял себя христославцем. Тотчас затепливалась перед образом восковая свеча, вся семья до велика становилась в молитвенном положении и со сладостью слушала песнопевца... Старший в семье отсыпал муку, крупу, грузил вместе с другими продуктами на воз христославца». В любом случае, голода даже среди самого неимущего слоя сибирской деревни не было. Бывало и так, что человек с физическими или умственными недостатками нанимался «в пастухи», в няньки, сторожем или работником; только в крайнем случае человек становился профессиональным нищим, собирал милостыню. Сибирская деревня уважительно относилась, прежде всего, к «домохозяину», независимо от степени зажиточности. Поэтому трудолюбивый крестьянин старался любым способом скопить денег и выйти из нужды. В праздник даже самый последний бедняк-старожил желал выглядеть не хуже других: одеть не домотканую, а фабричную одежду, пригласить одного-двух гостей и угостить их от души. Бедняк-старожил имел значительно более высокий статус, чем у переселенца, и, тем более, у ссыльнопоселенеца. Государство оценивало социальное положение крестьян прежде всего по возможностям уплаты налогов. Документы конца XIX в. свидетельствуют о «самых богатых», «достаточных», «посредственных» и «совершенно неимущих» крестьянах. Но даже если у крестьянина были многолетние недоимки, отобрать землю за это могли только незасеянную. «Совершенно неимущие» могли попасть в зависимость от «мироедов-ростовщиков», которые возмещали недоимки в счет «сроковой» работы. Общество иногда само принимало решение отдать «праздных» и ленивых недоимщиков без их согласия на работу на срок выплаты задолженностей. Подавляющее большинство бедных были из переселенцев. Прибыв в Сибирь, они, в первые 5—7 лет, были вынуждены наниматься в работники. В Енисейской губернии найм на определенный срок назывался работой «в строку». Во многих селениях, отмечали современники, встречались богатые крестьяне, которые в молодости по той или иной причине были «в строку», компенсировали долги, затраты на обзаведение хозяйством своим заработком и становились впоследствии на ноги. Переселенец или неимущий из старожилов нанимался на поденную, сроковую или годовую работу. В летнюю пору работали и на «помочах» за угощение. Все виды работ в сибирской деревне выполнялись за довольно высокую оплату, например в летнюю пору поденная работа оценивалась в пуд-полтора хлеба. Годовому работнику платили от 50 до 75 руб. деньгами, одеждой, головой молодняка скота, урожаем «присевка» с 1—1,5 дес. пашни, засеянного хозяйскими семенами. Договор о найме строго соблюдался. По свидетельству современников, если год был неурожайным, расчет производился полностью «по уговору». Отношения между зажиточным хозяином и работником были сугубо патриархальными. «Сибиряки-хозяева, даже самые зажиточные, выполняют сельские работы совместно с их батраками. К этому побуждает их хозяйственный расчет. Здесь и желание собственным участием вызвать соревнование в своем работнике и повлиять на интенсивность его работы. Личные отношения между сибиряком-хозяином и работником носят семейный, обоюдно-фамильярный оттенок», — писал в конце XIX в. этнографы В. Арефьев, А. Макаренко. Да и «общество» сразу осудило бы того хозяина, который свысока относился к работнику, не кормил за общим столом вместе с членами семьи, отказывал в жилье или помощи его семье. «Худого работника держать не стоит — от него, кроме убытка, ничего нет, а хороший работник долго жить в работниках не будет — ему достаточно прожить 4—5 лет, и он делается хозяином», — писал Ф. Ф. Девятов. Единичные бедняки, кто не желал заниматься землепашеством и, главное, не мирился с традиционными законами общины, уходили в поисках «шальных» денег и разгульной жизни на прииски или в город. Слой «бедных» в сибирской деревне не был постоянным. Пробыв в данном состоянии 3 - 5 лет, усердно работая «в строку», обзаведясь своим хозяйством старожилы или переселенцы еще через 5 - 7 лет выходили в середняки, а их место занимали новоселы. В начале XX в. среди переселенцев 17% крестьян были зажиточными, 42% середняками, 41% бедняками, но положение бедняков было, по их мнению, «вдвое, втрое, и даже в 6—7 раз выше», чем в Европейской России. Если в Центральной России безлошадных дворов было 33%,. то в Енисейской губернии — 10,4%, в Томской — 7,2%, в Тобольской — 9,7%. О быстром процессе «осереднячивании» переселенцев столыпинского периода свидетельствует и то, что они имели к 1912 г. в Енисейской губернии 34% возделанной земли, 28,5% лошадей, 25,6% скота. В годы первой мировой войны, когда в Европейской России углубился кризис в сельском хозяйстве, в Сибири происходит подъем во всех отраслях. И это несмотря на то, что до 12% мужского населения было мобилизовано на фронт, постоянно проходили реквизиции лошадей. В эти годы в Енисейской губернии посевы выросли с 614 тыс. десятин до 706,7 тыс. дес. Если в Европейской России с 1913 г. по 1917 г. валовой сбор зерна сократился на 22,4%, то в Сибири он вырос на 101%. Количество лошадей выросло здесь в 1,3 раза, свиней в 3 раза, коров в 1,7 раза. С целью вовлечения в рынок и противодействия «майданщикам» развивалось массовое кооперативное движение: 9 162 потребительских общества объединяли более 2 млн. крестьян-сибиряков. Однако нельзя не отметить, что в связи с войной и массовыми моби-лизациями крестьян к 1917 г. на селе росла социальная напряженность. И только к концу 20-х годов большая часть переселенцев-бедняков смогла выйти на уровень средних хозяйств, и сибирская деревня стала более однородной в социальном отношении. ================================================= *** Из мирского приговора: «С. Балахтинского государственные крестьяне приговорили к причислению нашего общества… Федора Полежаева с женой Ириной Ивановой, дочерью Авдотьей, так как он проживает в нашем селе, имеет домообзаводство и хлебопашество…поведения хорошего, веры православной, для наделения участком земли достаточно…». *** О взысканиях: «Ссыльнопоселенец В. Котоврасов в нетрезвом виде стал кричать, ругаться, сквернословными словами, нарушая тишину и спокойствие. Определить двое суток ареста». *** Ф.Ф. Девятов, с. Курагино Минусинского уезда: «Здесь наибольшее количество земли разрабатывают не те семьи, которые имеют съэкономленный труд или капитал, а те, у которых больше рабочей силы. Таким образом, здесь наибольшую пользу получает не разбогатевший мироед, а лучший крестьянин-домохозяин… Хорошо и выгодно жить в большой семье. Здесь не выработался тип мироеда и зажиточный крестьянин продолжает быть всеми уважаемым человеком». *** Из жалобы крестьян-старожилов с. Ершовского: «Переселенцы участка Казанского нашей Назаровской волости самовольно захватили 20 десятин подготовленной нами для посева земли. Переселенческий участок несет нам значительные убытки в отношении распаханных полях; и не особенно нам приятно…». Переселенцы д. Казанской: «…просим прекратить самовольное владение не принадлежащих им земельных угодий… мы оказались обижены Ершовскими крестьянами…». Из общественного приговора соединенного схода. 1891 г.: «Оба общества пришли к единому согласию по отношению к пользованию земельными угодьями до точного определения границ повинуясь закону». *** |
Похожие:
 | Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение... «красноярский государственный педагогический университет им. В. П. Астафьева» факультет биологии, географии и химии | | Фгбоу впо «Красноярский государственный педагогический университет... Фгбоу впо «Красноярский государственный педагогический университет им. В. П. Астафьева» |
| Кафедра экономической географии экономическая и социальная Гоу впо «Красноярский государственный педагогический университет им. В. П. Астафьева» | | Сравнительная педагогика учебно-методический комплекс дисциплины Гоу впо «красноярский государственный педагогический университет им. В. П. Астафьева» |
| Т. А. Степанова Красноярский государственный педагогический университет им. В. П. Астафьева Методические условия развития алгоритмического мышления школьников на уроках информатики | | Е. Н. Белова Красноярский Государственный педагогический университет им. В. П. Астафьева Проблемы организации самостоятельной работы студентов по иностранному языку на младшем этапе обучения |
| Учебно-методический комплекс дисциплины «Менеджмент напитков» для... Гоу впо красноярский государственный педагогический университет им. В. П. Астафьева |  | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Фгбоу впо «Красноярский государственный педагогический университет им. В. П. Астафьева» |
| Учебно-методический комплекс дисциплины специальность: 100110. 65... Гоу впо «Красноярский государственный педагогический университет им. В. П. Астафьева» | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Красноярский государственный педагогический университет им. В. П. Астафьева проводит интерактивную видеотрансляцию (видеоконференцию,... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Гоу впо «Красноярский государственный педагогический университет им. В. П. Астафьева» Кафедра теоретической физики | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Работа выполнена на кафедре ботаники гоу впо «Красноярский государственный педагогический университет им. В. П. Астафьева» |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «красноярский государственный... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «красноярский государственный... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Красноярский государственный... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «красноярский государственный... |
