И. Б. Серебряная грамматические оценки в русской критической литературе 1-й половины Х i Х века
Скачать 1.79 Mb.
|
| времян согбенну; Услышать барда песнь священну (К.Н. Батюшков. Послание к Н. И. Гнедичу, 1805 г.); Ах, скоро вечности пучина Сего времян поглотит сына (А. Х. Востоков. Зима ,1799 г.); Пастух златых времян на пастве веселился (П. И. Фонвизин. Баснь, 1764); со времян Петра Великого русские не делали формальной осады. (Д. М. Волконский. Дневник, 1812-1814 гг.); До времян Екатерины I жены не царствовали в России (А. Н. Радищев. К российской истории, 1782-1789) и т.п. [НКРЯ]. В XVIII веке форма времян, наряду с времен, считалась нормативной: обе эти формы рекомендовал к использованию М.В. Ломоносов [Ломоносов, 1952, с. 449]; аналогичные рекомендации для существительного имя давал также А.А. Барсов [Барсов, 1981, c. 142]. В грамматиках 1-й половины XIX века (Н.И. Греча [Греч, 1830, с.16] и А.Х. Востокова [Востоков, 1845, с.16]) приводилась в качестве единственно правильной уже только форма времен, однако, как следует из предыдущего, из употребления в литературе стилистически маркированная форма времян окончательно не вышла. Думается, что негативная реакция Дмитриева на форму времян была вызвана не столько непривычностью этой падежной формы, сколько её нетипичным и даже не вполне приличным по тем временам употреблением. Нарушив устойчивую традицию, Пушкин включил книжную форму времян в стилистически сниженный контекст и, срифмовав со словом обезьян, лишил данное образование обычного ореола возвышенности. Цитирование критиком строк державинской оды, включавшей общеупотребительную форму родительного падежа множественного числа времен, является, по сути дела, упрёком Пушкину: в то время как великий мастер оды Державин (как кажется, по мысли Дмитриева) включил в высокий контекст нейтральную, межстилевую форму, Пушкин решился использовать книжно-архаичную форму времян в стилистически сниженном словесном окружении. Как вольности расценивались критикой в 1-й половине XIX века и не соответствующие общелитературному употреблению диалектные грамматические формы, использованные стихотворцами. К фактам такого рода относятся, например, многочисленные отрицательные отзывы о двух пушкинских формах из третьей главы «Евгения Онегина»: форме родительного падежа единственного числа Мадоне (ý), вложенной в уста Онегина, и форме предложного падежа единственного числа шале(ý) в речи лирического героя-рассказчика. Отмеченные образования выступают у Пушкина в таких контекстах: В чертах у Ольги жизни нет, Как у Вандиковой Мадоне: Кругла, красна лицом она, Как эта глупая луна На этом глупомъ небосклоне (Цит по: ППК – 1, с. 52]; Не дай мне бог сойтись на бале Иль при разъезде на крыльце С семинаристом в жёлтой шале Иль с академиком в чепце! (НКРЯ). Об этих двух формах отрицательно высказались, в частности, критики из газеты «Северная пчела» (1827 г., № 124), из «Дамского журнала» (1827 г., ч.19, № 21), из журнала «Санкт-Петербургский зритель» (1827 г., ч.1, № 1) и др. (ППК - 1, с.326, с.331; ППК – 2, с. 63). Показательно, что отдельные рецензенты характеризовали данные случаи не как ошибки, а как результат сознательной «вольности» поэта. Так, например, Б.М. Фёдоров именовал формы (у) Мадоне и (в) шале «шутками Пушкина над грамматикою» (ППК - 2, с. 63). Примечательно также заявление по поводу этих образований князя П.И. Шаликова, возмущённо утверждавшего, что Пушкин здесь «соскучился трудом и захотел погулять и отдохнуть», т.е., по мнению рецензента, использовал первые пришедшие на ум формы (ППК - 1, с. 331). Последовав одной из рекомендаций критики, Пушкин отредактировал соответствующую строфу «Евгения Онегина», заменив родительный падеж единственного числа (у) Мадоне предложным (в) Мадоне, и в последующих прижизненных публикациях романа в стихах (1833 и начала 1837 гг.) появилась строка Точь- в- точь в Вандиковой Мадоне, вошедшая в современные издания (например, Пушкин. Избр., .2, с. 45). Форма же (в) шале осталась неизменной. Ответ на вопрос о причинах различного отношения Пушкина к рекомендациям критики по поводу этих двух образований требует специальных разысканий. Форма (у) Мадоне, которую первоначально использовал поэт, представляла собой широко известное в современной ему живой речи диалектное образование, отражающее, как отмечают исследователи, унифицирующее смешение форм родительного, дательного и предложного падежей единственного числа в кругу существительных женского рода на –а «твёрдой» и «мягкой» разновидностей склонения [Обнорский 1, 1010, с. 95-98; Марков, 1974, с. 61]. Подобные формы были, в частности, характерны для разговорной речи москвичей. Не случайно, их можно видеть, к примеру, в комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума», воспроизводящей особенности живой московской речи: Я должен у вдове, у докторше, крестить. П.Я. Черных, приведший этот пример, скопировал его с музейного автографа, поскольку в современных изданиях эти формы даются в соответствии с нынешними нормами [Черных, 1962, с. 194]. Идентичные формы (у) барышне, (у) батюшке, (у) матушке, также употреблённые Грибоедовым в «Горе от ума» и в переписке, называет С.П. Обнорский [Обнорский 1, 2010, с.96]. Что же касается второй из этих отмеченных критикой погрешностей: формы предложного падежа единственного числа (в) шале, - то образования такого рода, возможно, представляли собой отражение диалектного перехода имён существительных из одного склонения в другое, обусловленного в данном случае взаимодействием существительных женского рода с нулевым окончанием в именительном единственного (шаль, роль, добычь, сушь, бекешь и т.п.) и аналогичных имён с номинативной флексией –а (шаля, роля, добыча и т.п.) [Булаховский, 1954, с.87-88; Марков, 1974, с. 62]. К примеру, образование шаля распространено в тамбовских говорах: «Шаля. Праздничный женский головной убор (платок) больших размеров … Шаля заграничная … ; Шаля табачная. Шерстяная шаль желтого цвета…» и проч. [Пискунова, Махрачева…, 2002, с.188-189]. Как уже отмечалось, Пушкин не посчитал нужным здесь что-либо менять, очевидно, полагая форму (в) шале единственно уместной в данном словесном окружении. Возможно, это связано с тем, что пушкинское ироничное лирическое отступление о прелести в женских устах грамматических ошибок должно было, по мысли поэта, отразить особенности употребления и правописания (шаля) данного, сравнительно недавнего (XVIII века) заимствования из польского языка [Шанский, Иванов …, 1971, с. 499]; по другим данным, из западноевропейских языков: «Через франц. cha^le … или нем. Sсhаl» [Фасмер, 1971, 4, с. 401] в определённой социальной или гендерной среде. Можно предположить также, что на грамматические формы заимствования шаль (то есть на оформление его как шаля) в русском языке могло оказать влияние и омонимическое отталкивание, связанное с существовавшим в то время отглагольным существительным нулевой суффиксации шаль, которое в словаре В.И. Даля определялось как «дурь, блажь» (Даль, 4, с. 619-620). Это слово входило и в «Словарь Академии Российской»: Шаль, ли. с.ж . Тоже что шалунъ. Напустить на себя шаль. (САР, 6, с. 84). Л.И. Булаховский приводит следующий пример использования этого слова в стихотворном послании П.А. Вяземского к А.И. Тургеневу (1820 г.): Пусть сбудется воображенья шаль [Булаховский, 1954, с. 59]. В Материалах Национального корпуса русского языка есть и другие случаи употребления данного образования, как в прозаических, так и в стихотворных текстах XVIII – 1-й половины XIX века: В сырны дни мы примечали: Шум блистает, Шаль мотает, Дурь летает, Разум тает (А. П. Сумароков. Хор сатир, 1762-1763 гг.); Какой пострел, какая шаль! Ведь русский стих не граф Лаваль (П. А. Вяземский. Москва, 1821 г.); Сумасброд весьма опасен, когда в силе. Шаль часто дурачеством досаждает. Невежда обыкновенно в своих мнениях упрям. (Д. И. Фонвизин. Опыт российского сословника, 1783-1784 гг.); подымется крик, затеется шаль, пойдут танцы (Н. В. Гоголь. Вечера на хуторе близ Диканьки: предисловие к первой части (1831-1832 гг.) и т.п. (НКРЯ). Постоянным объектом обсуждения в русской критической литературе этого периода были усечённые формы имён прилагательных, причастий и других частей речи, которые активно употреблялись стихотворцами в качестве традиционных «поэтических вольностей» [Винокур, 1991, с. 251-261]. Особенно широкое распространение имели в поэзии усечённые прилагательные, т.е. адъективы, образованные, как и краткие, на базе полной формы, но употребляемые в функции определения, а не сказуемого [Розенталь, Теленкова, 1976, с. 502]. Критики, как правило, весьма негативно относились к этим явлениям стихотворного языка, подчёркивая несовременность, «немодность», обветшалость «усечений». Выше указывалось, что в 1816 г. А.С. Грибоедов назвал ошибкой против грамматики употреблённую в балладе В.А. Жуковского «Людмила» усечённую пассивную причастную форму прошедшего времени облеченны, выполняющую функцию сказуемого (Грибоедов, 2, с.49). Точно так же в рецензии 1829 г. на поэму Пушкина «Полтава» Н.И. Надеждин язвительно заметил по поводу усечённого прилагательного тайны, использованного здесь в роли определения (Стыдясь, отверг венец Украйны И договор, и письма тайны К царю, по долгу, отослал) из обращения Мазепы к царю: «Верно, усечения опять входят в моду» (ППК - 2, с. 173). Примечательно, что, перечисляя грамматические ошибки, указанные ему критикой в произведениях, созданных до 1830 года, Пушкин не упомянул об этом замечании Надеждина, хотя, вне сомнения, знал содержание его отзыва (там упоминается другая, синтаксическая, погрешность, которую Пушкин впоследствии исправил и о которой тоже писал в «Опровержении на критики») (Пушкин, 7, с.121). Вероятно, он не считал усечённую форму ошибкой, поскольку это был результат его собственного сознательного выбора, обусловленного художественной задачей. Не случайно, поэт не счёл нужным что-либо менять в данном отрывке. Аналогичный случай, также связанный с отрицательной оценкой «усечений» как устаревших, «старомодных» элементов стихотворного языка, можно видеть в «Письме к издателям», которое было напечатано в казанском журнале «Заволжский муравей» и принадлежало перу пермского литератора П. Размахнина, подписавшегося инициалами П. Р–нъ [Аристов, Ермолаева, 1975, с. 64]. Приведя из анонимного стихотворения, опубликованного в журнале «Сын отечества», фразу Тебя, задумчиво светило, идет встречать лишенный сна,- Размахнин задал вопрос: «Почему задумчиво, а не задумчивое? При этом стихе невольно задумаешься, к которому времени отнести его: к пятидесятым, шестидесятым или семидесятым годам прошлого столетия?» (ЗМ, 1833 г., № 3, с. 171). Своеобразное суждение об усечённых формах прилагательных высказал подписавшийся «А.!! А.!!А.!!..» рецензент сборника стихотворений казанской поэтессы А. Фукс, который в газете «Северная пчела» за 1834 год [СП, 1834 г., № 19, с.774] иронически утверждал, что «оборванныя прилагательныя» - типичный признак дамских стихов. Действительно, в стихах Фукс усечённых форм немало. Например, в её стихотворении «Послание Лизе из деревни в город»: Ты найдешь въ нихъ, вýроятно, Прежни игры и нарядъ; Взоры кроткие, приятны Прямо сердцу говорятъ (ЗМ, 1833 г, .№ 3., с. 1070). Хотя, конечно же, образования такого рода, которые Г.О. Винокур образно называл «наследством XVIII века» [Винокур, 1991, с. 228], в этот период были характерны для многих поэтов. Например: Она уединенье Собой животворит; Она за дальни горы Нас к милому стремит (В. А. Жуковский. К Батюшкову, 1812); Прияв булат на бранну жатву, Отмстить врагам даем мы клятву (В. И. Туманский. Греческая ода, 1823); Но вижу: скорбную семью Ты отвергаешь для Мазепы; Тебя я сонну застаю, Когда свершают суд свирепый (А. С. Пушкин. Полтава, 1828-1829) и т.п. (НКРЯ). Постоянное негативное отношение к «усечениям» как ничем не оправданной архаике было свойственно и В.Г. Белинскому. Так, например, в одной из рецензий 1840 года он назвал «досадным» усечённое прилагательное полупрозрачна в одном из стихотворений Д. Давыдова: «Томительный палящий день Сгорел. Полупрозрачна тень Немого сумрака приосеняла дали. Если бы не досадное усечение полупрозрачна, эта пьеса могла бы назваться вполне художественною» [Белинский, т.4, с.365]. Показательна также следующая эмоциональная фраза из 7-й статьи Белинского «Сочинения Александра Пушкина», вызванная недоброжелательными отзывами критиков о поэме «Полтава»: «Критики того времени не без основания придирались к двум или трём неправильно усечённым прилагательным, которые так неожиданно напомнили собою «пиитические вольности» прежней школы, например: сонну вместо сонную, тризну тайну вместо тризну тайную» (Белинский, 7, с.412). Более тонко и гибко относился к «усечениям» А.С. Пушкин, который писал, что они придают иногда «много живости стихам» (Пушкин, 7, с. 394). Отдельные усечённые (т.е. сокращённые на слог) формы имён существительных в стихотворениях К.Н. Батюшкова (к примеру, в «Тибулловой элегии III»: Когда суровых сестр противно вретено) великий поэт называл «счастливыми» [там же]. Похвально отозвался он и о прилагательном ретив (На быстрый лет коня ретива) в стихотворении Батюшкова «Пробуждение», охарактеризовав это «усечение» как «гармоническое» [там же, с. 395]. Серьёзного осмысления требует лаконичное замечание М.А. Дмитриева о стилистической неуместности деепричастия совершенного вида нашед, употреблённого Пушкиным в IV главе «Евгения Онегина»: «Нашедъ въ разговорномъ слогý неупотребительно» [Атеней, 1828, № 4, с.86]. Рецензент имел в виду такие строки: Скажу без блесток мадригальных: Нашед мой прежний идеал, я, верно б, вас одну избрал В подруги дней моих печальных [НКРЯ]. Критик не назвал форму, которая, на его взгляд, была бы более предпочтительной в данном контексте. Но можно с достаточной степенью уверенности предположить, что это форма на –ши (нашедши). Как отмечают исследователи, супплетивные деепричастные формы с корневым –шед-, связанные происхождением с глаголом идти (нулевой суффиксации типа вошед, нашед, пришед и под. и с суффиксальным –ши типа вошедши, нашедши, пришедши и под.), в 1-й половине XIX сохраняли прочное положение и активно употреблялись как в прозе, так и в поэзии; в частности, для Пушкина были характерны только такие формы; деепричастия же типа идя, найдя, войдя и т.п., которые в этот период тоже функционировали в языке, встречались гораздо реже и приобрели господствующее положение значительно позже [Абдулхакова, 2007, с. 146-147]. При этом более разносторонними в функциональном отношении считались именно формы на –ши. Так, в третьем издании «Российской грамматики, сочинённой Императорскою Академиею» (1819 г.; 1-е издание -1802 г.) указывалось, что если деепричастия на -ши могут употребляться «въ слогý важномъ и въ просторýчии», то параллельные формы типа «прошедъ и пр. болýе приличествуютъ слогу высокому» [Российская грамматика …, 1819, с. 190]. Н.И. Греч тоже рекомендовал использовать деепричастные формы с нулевым окончанием «въ слогý возвышенномъ», формы же на –ши, по его мнению, должны употребляться «премущественно въ изустномъ разговорý, въ просторýчии» [Греч, 1830, с. 390]. Формы на –ши в своих мемуарах «Мелочи из запаса моей памяти» употреблял и сам М.А. Дмитриев: |
Похожие:
 | Семинар по современной журналистике Классицизм, сентиментализм и романтизм в русской литературе. Становление реализма в русской и мировой литературе. Жанровое богатство... | | Урок математики в 5В классе моу «сош №124» Классицизм, сентиментализм и романтизм в русской литературе. Становление реализма в русской и мировой литературе. Жанровое богатство... |
| Тема «Условия плавания тел» (14 урок по теме) Классицизм, сентиментализм и романтизм в русской литературе. Становление реализма в русской и мировой литературе. Жанровое богатство... | | Учебно-методический комплекс по дисциплине дпп. В. 04 Проблема автора... Учебно-методический комплекс разработан для курса по выбору «Проблема автора в русской прозе второй половины ХХ века», который изучают... |
 | Ый план учебного предмета «Литература» Знать основные темы и проблемы русской литературы 19 века, основные произведения писателей русской литературы первой половины 19... | | Учебник по русской литературе второй половины 19 века для 10 класса.... Рассмотрена и рекомендована к утверждению на заседании методического объединения учителей |
| Рабочая учебная программа по дисциплине История русской литературы 2-й половины 20 века | | Тематическое планирование по русской литературе в 10 классе Введение. Русская литература XIX века в контексте мировой культуры. Основные темы и проблемы русской литературы XIX века |
| Урок по теме «Русская культура в первой половине XIX века» Охарактеризовать феномен русской культуры первой половины XIX века, вызванный расположением страны на стыке Востока и Запада? | | 1. Какое литературное направление господствовало в литературе второй половины 19 века? |
| Тема: База данных Учащиеся должны знать общую характеристику и своеобразие русской литературы 19 века; пути становления реализма в русской и мировой... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Образ Софьи в комедии Грибоедова «Горе от ума» в критической литературе XIX-XX века |
| Реферат По литературе «Цинковые мальчики» «Тенденции литературного развития 2й половины 1980-1990х и жанрообразовательные процессы в современной русской прозе». Мамедов Т.... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Тема. Реализм — новое художественное направление в мировой и русской литературе. Выдающиеся представители реализма первой половины... |
| Фгбоу впо «Марийский государственный университет» Факультет филологии и журналистики утверждаю Учебная дисциплина: б 17 актуальные проблемы русской литературы второй половины ХХ века | | Основные требования, критерии оценки работ различных жанров Исследовательская работа Наличие и качество анализа, критической оценки существующей практики, ситуации, выбор и обоснование темы исследования |
