Детская литература сегодня
Скачать 2.35 Mb.
|
«Первый отряд»: на путях к воскрешению пионеров-героев В октябре 2009 года в прокат вышел мультфильм «Первый отряд. Момент истины» (режиссёр Ёсихару Асино, сценарий: Михаил Шприц и Алексей Климов)1. Мультфильм и кроссоверные версии (манга, роман, косплей, компьютерная игра, значки и пр.) стали предметом обсуждения в интернете: на аниме-форумах и в широких кругах блогосферы и социальных интернет-сетей, кроме того, было размещено некоторое количество профессиональных и любительских рецензий и комментариев к ним, иногда довольно развернутых. Нельзя сказать, что мультфильм стал особо громким событием, но определенный резонанс все же вызвал, в особенности в среде любителей аниме. Оценки этого мультипликационного продукта во многом основываются на рефлексии по поводу советского героического прошлого, и в частности, фигур пионеров-героев Великой Отечественной войны, которым и посвящен мультфильм. При этом как в суждениях профессиональных рецензентов, так и «просто зрителей» можно обнаружить набор определенных стереотипных представлений о пионерах-героях. Генезису и функциональному полю этих стереотипов и посвящена эта работа. Авторы рецензий и форумных отзывов устойчиво связывают содержание мультфильма с советскими детьми-героями, которых с 1950-х годов принято называть – «пионеры-герои», хотя в пресс-релизе действующие лица названы «пионеры Первого отряда». Это дети, имеющие в фильме только имена: Леня, Марат, Зина и Валя. Проницательный зритель (под которым стоит понимать взрослого человека, осведомленного о культе пионеров-героев) догадался, что за этими именами зашифрованы дети – Герои Советского Союза: Леня Голиков, Валя Котик, Зина Портнова, Марат Казей. Дети-зрители, напротив, как правило, демонстрируют свою неосведомленность и просят помочь им познакомиться с биографиями «фантастической четверки». Действительно, в последние двадцать лет планомерной работы по осведомлению о жизни этих героев педагогами не велось, в то время как в послевоенное время культ формировался целенаправленно и методично. Культ пионеров-героев как некоего воображаемого детского сообщества стал складываться во второй половине 1950-х годов, в рамках «оттепельного» возвращения к военной тематике и преддверии 40-летия пионерской организации. Во Всесоюзную Красную книгу имени XVII Съезда Коммунистической партии, которая была создана еще в 1934 г. при «Пионерской правде», стали заносить имена детей, проявивших героизм во время Великой Отечественной войны. В 1954 году она была переименована в Книгу почёта Всесоюзной пионерской организации им. В.И. Ленина. Именно с середины 1950-х годов появляется идея сводного отряда пионеров-героев2, выходят их жизнеописания под названием «Пионеры-герои»3. Затем на протяжении тридцати послевоенных лет велась кампания по накапливанию материалов о пионерах-героях, стали издаваться указатели литературы о них4, вплоть до того, что к началу 1980-х вышла брошюра под названием «Пионеры-герои: Учебное пособие»5, представляющая собой биобиблиографический справочник. Возглавлял сводный отряд Павлик Морозов, в канонический список вошли отдельные дети-герои периода коллективизации и первых пятилеток, а также большое число детей, отличившихся в годы Великой Отечественной войны. Число известных советскому ребенку пионеров-героев пополнялось за счет «местночтимых» детей (именно к таким относится белорусская девочка Надя Богданова – прототип главной героини мультфильма). В среднем героический список-пантеон с прилагающимися портретами и жизнеописаниями (в виде буклета), с которым должны были быть ознакомлены все дети, вступающие в ряды пионерской организации, в 1970-е годы – на момент зрелой стадии культа – включал в себя около 25 имен. Тот набор персонажей 4+1 (четверо общесоюзных героев и одна «местная» героиня), который представлен в мультфильме, отражает глубинные числовые свойства культа (советские дети обязаны знать 4-5 персонажей) и корреспондирует с известным современным сетевым текстом: «Вы родом из СССР (Вариант: Вы родом из 60–70–80-х), если знаете имена хотя бы 5 пионеров-героев». Как правило, при попытке припомнить пионеров-героев возникают имена и фамилии вполне конкретных детей – титулованных героев Советского Союза6. Между тем, культ «фантастической четверки» оформился не сразу после войны, звание Героев СССР детям присваивали в разное время (Леня Голиков (02.04.1944), Зина Портнова (01.07.1958), Валя Котик (27.06.1958) Марат Казей (08.05.1965)), памятники тоже ставили не одновременно и попарно: у павильона «Юные натуралисты и техники» на территории ВДНХ – было установлено четыре бюста героям-пионерам (скульптор Н. А. Конгисер): Лене Голикову и Вале Котику в 1960 году, Марату Казею и Зине Портновой в 1982 году. Но еще в 1950-е два будущих Героя СССР – Марат Казей и Валя Котик – были объединены в фильме «Орленок», вышедшем на экраны в 1957 году (реж. Эдуард Бочаров). Четверку героев группировали вместе на страницах летописей пионерских дружин, отрядных бортжурналов, пионерских дневников (дневник вступающего в ряды пионерской организации), на стендах в пионерской комнате, в сценариях пионерских сборов, в буклетах и альбомах и т. п. Однако содержание биографий этих героев войны, обычно известное советским детям, в мультфильм не вошло. Тем не менее некоторые общие черты жизнеописаний пионеров-героев в мультфильме представлены, но, любопытно, что в интернет-отзывах эти традиции отрицаются: В результате в трейлере мультфильма, который недавно был номинирован на MTV Russia Movie Awards 2009, можно было увидеть и пионерские галстуки, и советскую технику, и документальные фрагменты. Однако на этом сходство с советской действительностью заканчивается, и начинается действие по всем канонам аниме с динамичными и жесткими сценами, в которых герои, наделенными сверхспособностями, сражаются с такими же «паранормальными» врагами7. Однако дело обстоит несколько сложнее, хотя сюжет мультфильма действительно никак не связан с сюжетами жизнеописаний «фантастической четверки». Тем не менее из структуры типичного жизнеописания8 использованы два ее основных элемента – подвиг и смерть, но, в отличие от своего жанрового прототипа, эти элементы даны в другой последовательности: сначала герои умирают (в начале войны), а потом – в 1942 году – совершают подвиг. Такой ход сценаристов вполне оправдан жанровым ожиданием, сформированным беллетризованными биографиями пионеров-героев: в них все повествование стремится к моменту тщательного изображения смерти главного персонажа – пытки фашистов, побег, решительная схватка в бою и т. п. В мультфильме, напротив, смерть пионеров-героев показана скупо, но она становится точкой отсчета, наделяется сюжетопорождающей функцией, только умерший – настоящий герой9; соответственно и после смерти «есть место подвигу». Пионерская некрофилия в советское время имела культовую поддержку, например, пионеры посещали могилы погибших детей-героев; фотографии могил, на фоне которых снялись пионеры-паломники, развешивались в пионерской комнате, вклеивались в пионерские летописи. Можно предложить и более отдаленную генетическую перспективу пионеров-героев из «Первого отряда»: дети-герои могут быть уподоблены детям, умершим неестественной смертью, «до срока», в славянской фольклорной традиции такие покойники назывались «заложными»10. Они, как правило, изображаются в фольклоре беспокойными, периодически возвращающимися в мир живых, чтобы им вредить. Умершие до срока дети, пионеры-герои, возвращаются с другой целью – чтобы совершить свой подвиг, еще один в цепочке уже совершенных и будущих. Состояние готовности к подвигу, которое и воспитывалось в советских детях на примере пионеров-героев, продлевается в загробную жизнь. Такой сюжетный ход был невозможен для советской атеистической культуры, но потенциал «оживления мертвецов» был заложен: ведь дети-герои живее всех живых, вечно молоды, снова и снова совершают подвиги в вечности. Рецензенты относят возможность перехода из мира мертвых в мир живых на счет традиции аниме, и в целом они правы, но подчеркнем, что такая валентность пионеров-героев заложена в самой некрофильской ткани их жизнеописаний: особые дети, дети-мученики, могут и после смерти творить чудо. Заметим, что в этом случае оказалась не востребована житийная аналогия посмертных чудес святого мученика, здесь подключен код других жанровых традиции – русской фольклорной былички и литературного мистического нарратива. К слову, и телепортация, с помощью которой героиня мультфильма Надя отправляется в загробный мир к своим товарищам, чтобы призвать их на помощь, – не новость в сюжетах о военном времени, предназначенных детям. И в фильме Леонида Мартынюка «Пятерка отважных» (Беларусьфильм, 1970) во время посещения Музея Великой Отечественной войны пятеро школьников переносятся в 1941 год и вступают в борьбу с фашистами. Такая же телепортация во времени оказывается возможной и в фильме Игоря Николаева «Если это случится с тобой» (студия Горького, 1972), но только портом становится танк Т-34 времен войны. Так что и телепортация имеет свои корни в истории советского детского кино. Стилистика литературных жизнеописаний пионеров-героев также сказалась и на художественных особенностях мультфильма. Правда, в отзывах зрителей в этой наследственности отказано: «Советских пионеров-героев поместили в мир аниме, с присущими для этого жанра ужасами и жестокостью»11, однако это умозаключение несколько опрометчиво, как и другое «Аниме местами кровожадное, но душа у него наша русская, и печаль утраты и грусть»12. В мультфильме действительно можно обнаружить садистские сцены насилия фашистов над советскими людьми (первые эпизоды мультфильма, где показан захват и истребление мирного населения, смерть советских воинов или схватка главной героини с двумя эссесовками). Однако в приведенных формулировках из отзывов совершается подмена – кровожадность и жесткость, с точки зрения рецензента, это черта аниме, в то время как она и неотъемлемая часть суггестивного описания истязаний пионеров-героев, например, пытки той же Нади Богдановой: Первый раз её схватили, когда вместе с Ваней Звонцовым вывесила она 7 ноября 1941 года красный флаг в оккупированном врагом Витебске. Били шомполами, пытали, а когда привели ко рву – расстреливать, сил у неё уже не оставалось – упала в ров, на мгновение опередив пулю. Ваня погиб, а Надю партизаны нашли во рву живой... Второй раз её схватили в конце 43-го. И снова пытки: её обливали на морозе ледяной водой, выжигали на спине пятиконечную звезду. Считая разведчицу мёртвой, гитлеровцы, когда партизаны атаковали Карасево, бросили её. Выходили её, парализованную и почти слепую, местные жители.13 Кстати, и мотив слепоты в мультфильме получил свое развитие: девочка Надя – ясновидящая, в начале мультфильма она выступает перед солдатами с завязанными глазами, среди прочего «ясно видит» их грядущую гибель, которая, к слову, тоже показана в жутковатой стилистике: подтеки крови на обезображенных лицах бойцов. Изображение ужасающих подробностей насилия над детьми в беллетризованных биографиях пионеров-героев заполняло лакуну изображения ужасного, искусственно созданную в детском чтении в советскую эпоху. Эти традиции узнаваемы в мультфильме. Как в целом узнаваема (и опознаваема рецензентами) и визуальная традиция изображения пионеров-героев. Хотя портретного сходства с пионерами нет, единственное, что сохранено, это наличие пионерских галстуков, которые, как и положено в пионерском дресс-коде, мультипликационные пионеры-герои носят не снимая. И здесь, конечно, очевидна связь визуального наполнения культа пионеров-героев и графики аниме. Так, бросается в глазах общность цветовой гаммы и графической манеры изданий жизнеописаний пионеров-героев в издательстве «Малыш», выполненные художниками Юрием Монетовым, Владимиром Юдиным, Владимиром Гальдяевым, Никитой Чебаковым и др. Землистая гамма и установка на акварельную или карандашную натуралистичность, привычная со времен 1960–1970-х годов, привела к ошибочному толкованию аниме как реалистического фильма (так же, как трактовались жизнеописания пионеров-героев), и, как следствие, возник эффект обманутого ожидания и отторжение графического аниме-кода (форма рта, мимика, пластика героев и пр.). Предъявляемые в отзывах претензии к тому, что пионерский галстук надет на голое тело, прически у детей не 1940-х годов, вызваны установкой на натуралистичную достоверность, которую привыкли видеть бывшие советские дети в графике альбомов-выставок, имитирующих зачастую карандашный рисунок с натуры. Такому эффекту способствует и сам кроссовер мультфильма (манга, роман, значки, подвески к мобильникам в виде медведя с красной звездой), он вполне укладывается в традиции трансляции культа пионеров-героев, когда издавались книги с полнотекстовыми версиями жизнеописаний, альбомы-выставки формата А4, с краткими редакциями жизнеописаний и карточками с портретами, которые размещали на стендах или использовались индивидуально для обмена; плакаты, значки, марки и почтовые конверты и т.д. Таким образом, мультфильм — это своего рода повод актуализировать память советских поколений о войне, поколений, рефлексирующих свой опыт причастия культу пионеров-героев (именно к этому поколению относятся сценаристы и большинство рецензентов). Зрители, бывшие некогда пионерами, воскрешают массовые поколенческие стереотипы, неустанно примеряют их к мультипликационной версии, которая стала очередной формой кроссовера старого доброго культа детей, жертв войны, не случайно из уст этого поколения звучат слова: «Реально – очень круто. Хотя требуется некоторое усилие, чтобы сломать в себе самом какие-то стереотипы»14. Как мы пытались показать, не столько требуется «сломать», сколько припомнить непрочно забытый визуальный и содержательный контекст. С другой стороны, подростки, основные потребители аниме-продукции, тоже оказались вовлеченными в ревитализацию культа пионеров-героев, под аниме-оберткой укрылись известные их родителям и прародителям имена и культы. Для тех, кому сейчас от 10 до 18, «пионеры-герои» – не связанное словосочетание, вызывающее рефлекс припоминания пяти имен, а «какие-то пионеры и герои», в которых можно даже рядиться. Именно это происходит в косплеях (костюмированные игры по мультфильмам, фильмам и книгам), столь популярных сейчас в подростковой юношеской среде. Но чтобы играть, надо хоть что-нибудь знать о своих героях, отсюда и обращения в библиотеки и интернет в поисках сведений о погибших пионерах – культурных героях второй половины ХХ столетия. На одной фотографии с такого косплея в Воронеже запечатлены подростки в костюмах Гарри Поттера, Джека Воробья, Нади и других героев мультфильма «Первый отряд». Так воскресшие пионеры-герои вернулись из плохо забытого прошлого и снова вступили в сводный отряд героев – образцов для подражания у нашего младшего современника. М. А. Литовская (Екатеринбург) «Время всегда хорошее»: социальная психология для современного подростка Литературу для подростков создают взрослые, и она соответствует сложившемуся в обществе представлению о подростковости. Этот период человеческого развития трактуется обычно как кризисный, когда вчерашний ребенок переживает период резких физиологических изменений, сопровождающихся освоением новых социальных ролей. Что ждет, по мнению общества, от литературы подросток? В первую очередь, рассказа о процессе взросления. Не случайно книги для подростков основаны на повторяющемся фабульном сценарии: символический побег ребенка из Дома и возвращение в него в новом качестве, с изменившимся пониманием мира и себя. Таким образом, важнейшей задачей этого сегмента литературы, причем задачей, осознаваемой писателями, является последовательная и целенаправленная социализация молодого человека, передача ему существующих в обществе представлений о ценностях, социальных ролях, нормах, достойных моделях и формах поведения. Предполагается, что на границе детства / взрослости необходимы произведения, закрепляющие в сознании подростка базовые ценности, многократно их повторяющие и транслирующие. Вполне естественно, что молодые люди прислушиваются к тому, что предлагают им старшие члены общества. Но в каждом новом поколении, вступающем в социальную жизнь, происходит более или менее решительное столкновение традиционных социальных ролей, транслируемых семьей и институтами образования, с меняющимися ценностями и условиями жизни. В отдельные периоды оно носит особенно болезненный характер, что, очевидно, произошло в России в 2000-е годы, когда институциональные и ментальные изменения усилили разрыв между поколениями. В умах подростков 1990–2000-х годов столкнулись установки, навязываемые традиционным образованием, задаваемые воспитанными в советском мире родителями, с новыми моделями поведения, предлагаемыми, в частности, современной массовой культурой. Книги, входящие в круг детского чтения, считаются самыми социально действенными: изменение нравов напрямую связано, в том числе и с набором прочитанных в детстве книг. Не случайно проблемы литературного образования занимали российское общество в периоды образовательных реформ при коренных идеологических перестройках. Они могли ставиться как теоретически, так и практически, через обсуждение того, какой должна быть новая литература, «инвентаризацию» имеющегося в ней и «заказ» писателям недостающего. Последний раз подобного рода работу, видимую и вполне эффективную, проводило советское государство периода своего становления. Эпоха распада советского государства подобного рода обсуждений не спровоцировала. Спонтанно проводившиеся в то время изменения в политике детства сложно назвать целенаправленными реформами. Отказ от советской идеологии привел к уничтожению соответствующих молодежных организаций и выводу из активного обращения обслуживающих их книг. Распад централизованной системы планирования книгоиздания должен был разрешить (и разрешил) проблемы с дефицитом детских книг. Широкая книгоиздательская сеть была брошена в литературное море, чтобы выудить оттуда все, предназначенное для подростков. Эти публикации-переиздания определяли ситуацию в подростковой литературе 1990-х годов. Кроме того, чрезвычайно кстати поспели романы о Гарри Поттере, которые не только обеспечили молодое поколение новыми увлекательными текстами, но и дали читательской аудитории сладостное ощущение причастности к мировому сообществу. Собственно, сверхпопулярный текст Джоан Роулинг задал параметры книг-«клонов»1, которые вместе с другими клонами – детскими детективами и сентиментальными повестями для девочек – составили основную массу вновь созданной в России литературы для подростков рубежа 2000-х годов. Подобные книги были интересны родителям подростков – покупателям книг, поскольку отсутствовали в период их молодости. Кроме того, они были написаны на языке, вполне доступном всем подросткам, изучающим в школе литературу. Но широкое распространение «массовых» «жанровых» книг вошло в противоречие с существующими в России рекомендациями для подросткового чтения, поэтому вокруг них разгорелись споры, связанные, в первую очередь, с проблемой отказа от традиции, которая считается – и, видимо, справедливо – национальным достоянием. Подросткам предлагалось читать литературу «трудную», «на вырост»; вспомним хотя бы школьную программу русской и зарубежной классики с ее сложным художественным языком, неоднозначными решениями социальных и психологических проблем. Массовая литература, заполнившая нишу подростковых книг, при всем разнообразии форм своего проявления демонстративно тривиально транслирует некие базовые ценности общества и строго организована в соответствии с принятым на определенный период каноном, основанным на наиболее успешных образцах-предшественниках. Проблема заключалась в том, что новый тип общества оказался не готов внятно сформулировать подростку существующие у него базовые ценности. В характерной для России конца ХХ века ситуации мощного мировоззренческого разлома устойчивые представления о должном претерпели качественные изменения. Оказавшись наиболее болезненным для старших поколений, этот слом затронул и тех, кто родился на излете советской или уже после советской власти. Ранние этапы их социализации пришлись на период лихорадочного общественного отстаивания старых, а также поиска и утверждения новых ценностей, происходивших не в отдаленном от детей пространстве большой политики, а буквально в каждой семье, в каждой школе, в доступном медиа-пространстве. Разбалансированность социальных институтов, свойственная постсоветскому мироустройству, гибридность норм и практик социальных отношений, отсутствие единых критериев оценки поведения привели к тому, что представления подрастающего поколения о том, «что такое хорошо и что такое плохо», оказались изначально противоречивыми. Нормирующие практики, предлагаемые различными агентами социализации, были (во многих случаях по-прежнему остаются) рассогласованными. В то же время общество заинтересовано в поддержании социального мира, в том числе и между поколениями, в успешной передаче подросткам значимых для старших духовных ценностей. Как это ни парадоксально на первый взгляд, но предлагаемые подросткам литературные тексты разного типа призваны, помимо всего прочего, смягчить рассогласование, объяснить позицию старших и создать условия для продуктивного межпоколенческого общения. Наиболее распространенный вариант подобного смягчения предложили многочисленные молодежные журналы2, возникшие в постсоветском пространстве. Подростковые журналы – этого нельзя не заметить, просматривая их один за другим, – пишут всегда об одном и том же. Разговоры о Главном и Важном (красота и стиль, трудности в общении со сверстниками, родителями и педагогами, звезды поп-рок-культуры, развлекательно-познавательная информация о путешествиях, предназначенные быть модными новинки в одежде, музыке, кино, литературе), задаваемые каждой отдельной редакцией, на первый взгляд, принципиально отграничены от «рабочей» рутинной повседневной жизнедеятельности подростка. Постсоветские журналы для подростков не критикуют современное состояние общества, они его игнорируют, хотя в журналах упоминаются, реже – изображаются реалии, как будто типичные и характерные для российской жизни. Поскольку социально ответственному взрослому человеку кажется, что установки журналов внушают молодым людям неоправданные надежды, а значит, станут основой для будущих немалых разочарований, на подростковые СМИ обрушивают обвинения, выдержанные в тональности от сурово-апокалиптической до язвительно-саркастической, в том, что они упрощают, опошляют, неправильно ориентируют, отупляют, то есть в конечном итоге портят молодежь, ориентируя на жизнь «мимо» реального состояния общества. В то же время эти издания, что признают самые строгие их критики, дают молодым людям дельные ответы по усовершенствованию собственной внешности и межличностных отношений. В условиях трансформирующихся обществ «нишевые» молодежные издания, решая общие для массовой культуры задачи (отвлечения, развлечения, подмены сложного заведомо упрощенным), выполняют своего рода обучающую функцию, которую не могут принять на себя представители старшего поколения, одновременно со своими детьми осваиваюшие новые формы жизни. Подобные издания задают своего рода алгоритм поведения в типовых повседневных ситуациях, выступают проводниками распространившейся в постсоветском пространстве идеологии: не откладывать удовольствие на завтра, а получать его здесь и сейчас; быть индивидуально–технологично позитивным, ориентироваться на цель и ее непременное достижение, то есть брать будущее в свои руки и т.п. Создавая иллюзию достижения возможностей, по определению невозможных для большинства членов общества, эти издания гасят протестный потенциал, вызывают ощущение удовлетворения желаний и победы над жизнью, снимают неизбежный драматизм повседневного существования. Они постоянно транслируют мысль о преодолимости всех кризисов и благополучном достижении каждым конкретным человеком достойной жизни в случае соблюдения относительно несложных предписаний. Тем самым они – и эта их функция типична – осуществляют символическое сглаживание ментальных и социальных противоречий. В каждом издании есть определенные рубрики (обычно это рассказы, повести с продолжениями – то есть заведомо вымышленные тексты), главные герои которых выступают своего рода примирителями двух моделей, характерных для постсоветского общества: сориентированные на ценности, они в итоге добиваются и своих целей. Низкий уровень толерантности, в целом характерный для постсоветского общества, приводит, скорее, к резким столкновениям в рамках взаимоисключающих установок, чем к поиску компромиссов. «Глянец», дидактичный, последовательно проповедующий внутренне непротиворечивую систему ценностей, где установки отцов и детей могут быть соединены, оказывается для подростков своего рода зоной цельности и позитивности. Массовая литература также обладает подобным примиряющим эффектом, закрепляя образ устойчивой в своих основах действительности. По сути дела в пространстве литературы подросток последний раз перед вхождением в жесткую взрослую жизнь может в выдуманном за него завершенном устойчивом мире получить последнюю прививку уверенности в своих силах, оптимизма и онтологической устойчивости. Общество, заинтересованное в том, чтобы передавать свои базовые ценности молодому поколению наиболее эффективным путем, предложило в качестве основных для подростков «жанровые», в первую очередь, приключенческие книги. Тексты подобного рода предполагают энергично развивающуюся фабулу, основанную на разгадке тайны или преодолении некоего препятствия, группу главных и второстепенных героев с отчетливо прописанными положительными и отрицательными характерами, но главное – приключенческая основа предоставляет широчайшие возможности для комментирования, которое и является в конечном итоге содержательной основой детской книги. Подростковая книга должна в соответствии с принятыми педагогическими моделями обучать, развлекая. Она обязательно является скрыто нравоучительной и/или образовательной: сведения по географии и истории, этнографии и философии, изложенные в виде прямых комментариев, вставных эпизодов, включенные в текст как часть фабулы, – варианты могут быть различны. Эта информация может быть сугубо вспомогательной, как, например, в детективе Валерия Сотникова “Поросенок.ru”3, где герой читает стихотворение С. Есенина, в связи с развитием детективной истории рассказывается о минипигах и дается представление об устройстве музеев-усадеб. Одновременно ход развития фабулы показывает читателю-младшему подростку преимущества коллективного знания перед индивидуальным, значимость опыта старших, важность ответственного отношения к своим обязанностям и т. п. Тем самым подтверждается система ценностей, которая, несомненно, уже знакома адресату повести, но подтверждается еще раз в истории обаятельных и веселых героев. Во многих книгах подобного типа приключенческая фабула оказывается стержнем для прямого изложения автором своих взглядов. Так, в детективных повестях Мариэтты Чудаковой из цикла «Дела и ужасы Жени Осинкиной»4 главная информация как раз заключена в прямых комментариях повествователя к увиденному и услышанному главной героиней. Знакомая читателю условность приключенческой повести (героиня безупречно симпатична и умна; у нее верные друзья разных возрастов, которые готовы без лишних вопросов предоставить в распоряжение тринадцатилетней девочки крупную сумму денег, машину с двумя шоферами-охранниками на неопределенный срок; она едет из Москвы в сибирскую деревню Оглухино для того, чтобы вместе со своими сверстниками из разных точек страны спасти товарища, обвиненного в убийстве) расширяется и приобретает актуальность за счет современных деталей и комментариев автора по различным аспектам политики, социальной истории, психологии, страноведения. Автор опровергает расхожие представления о потерянном поколении современных подростков: Женя и ее друзья не зациклены на потребительских радостях, а страстно увлечены юриспруденцией, футболом, «Евгением Онегиным» или Конан-Дойлом. Им интересна история, они хотят думать над тем, что их окружает, исповедуют принципы деятельного добра, касаются ли они чужой жизни («не дать кого-то убить – это действительно круто!») или привычки не глядя хлопать дверями в метро. Мир вокруг героев лишен идилличности, в нем постоянно происходит страшное и опасное, что требует нравственных оценок, дать которые невозможно без помощи опыта и знаний взрослых. В книге провозглашается четкая система ценностей: добро побеждает зло, если проявляет волю и прилагает усилия, любой человек несет ответственность за свои поступки, рано или поздно за них расплачиваясь. М. Чудакова, комментируя события сама или через своих героев, приучает читателя внимательно приглядываться к окружающему, учиться думать. Для этого она прямо говорит, что в мире, с ее точки зрения, является нелепым, страшным или, например, трогательным. Читатель книги о Жене Осинкиной узнает важную для автора повести интерпретацию войн афганской, чеченской, Великой Отечественной, рассуждений об уничтожении генофонда нации, акциях скинхедов, получит информацию о недозволенных методах следствия, суде присяжных, истории нового российского гимна, типах американских университетов и многих других предметах, о которых редко кто из взрослых говорит с подростками. Социализация, собственно, и состоит в усвоении принятых в данном конкретно-историческом типе общества интерпретационных стереотипов. В контексте подростковой повести эти стереотипы преподносятся как своего рода универсалии, не подвергающиеся сомнениям, которые считается необходимым передать приходящим в жизнь поколениям. Содержательная определенность и ценностная устойчивость «жанровых» книг понятны подростку, он знает правила и условности жанров, легче усваивает информацию, попадая в вымышленный мир, существующий по понятным для него законам. Обращать внимание на окружающую социальную реальность, задумываться об отличиях поколений предлагают и книги, фабульно основанные на перебросе действия из одного времени в другое. Эта типовая фабула подростковой повести дает возможность показать изменчивость мира, релятивность существующих в нем установок, осознаваемых «внутри» того или иного периода как естественные, существующие всегда5. Так, в повести А. Жвалевского и Е. Пастернак «Время всегда хорошее»6. Два главных героя – мальчик Витя из 1980 года и девочка Оля из 2018-го – меняются местами. В результате Оля со смелостью человека, никогда не боявшегося пионерского осуждения, защищает одноклассника, а Витя учит детей из будущего играть и разговаривать друг с другом без помощи компьютера. Современному подростку предлагают оказаться во времени детства его собственных родителей и представить, каково это – жить по совсем другим, плохо понятным для него незнакомым правилам. Также ему предлагают взглянуть на свое время глазами человека из прошлого и увидеть в том, что ему кажется естественным и привычным, не просто странности, но явные недостатки. Прошлые и прогнозируемые будущие социальные проблемы, тем не менее, корректируются людьми, которые связывают времена и «улучшают» их. В отличие от повестей М. Чудаковой открыто дидактическая интонация проявляется только в оптимистическом названии «Время всегда хорошее», все остальные выводы читателям поручено делать самим. Поскольку подросток в современной культуре воспринимается как существо, фрагментарно владеющее узловыми концептами культурно обусловленной групповой коммуникации, то, стремясь восполнить пробелы, общество предлагает ему увлекательное познавательное доступное чтение, внедряя в него необходимое знание. В надежде, что потом он перейдет к более сложным текстам, и на этот случай в литературе существуют тексты с более сложными социальными и психологическими коллизиями. Обсуждение проблем социальной ответственности или выбора путей саморазвития, формирования гражданского общества или разных типов национальных, конфессиональных, сословных разногласий всегда оказываются за границами подобного рода изданий, тем самым заведомо маркируясь как недетские. Приключенческие подростковые книги, которые воспринимались обществом без осуждения («Два капитана», «Белеет парус одинокий», «Тимур и его команда» и т.п.), рассчитаны не только на подростков, но и на взрослых. Знаменитые книги, рассказывающие о подростках, будь то «Отрочество», «В людях», «Республика ШКИД», «Школа», «Над пропастью во ржи» или «Убить пересмешника», изначально предназначались взрослым. Подобная двуадресность также служит внутреннему межпоколенческому сближению. «Книги, на которых выросли поколения», передаются очередной генерации читателей в надежде, что они будут приняты. В свою очередь, современное старшее поколение, готово рассказывать подросткам о своем отрочестве, своих «побегах» и сложностях взросления. Не случайно одна из таких серий «сложных» книг называется «Для взрослых и детей»7. Книга об отце Ю. Нечипоренко «Начальник связи», философские притчи «Запахи миндаля» С. Георгиева, «Двор прадеда Гриши» Владислава Отрошенко и другие рассказывают о тончайших оттенках человеческих отношений, которые возможно обсуждать и по-разному трактовать и взрослому читателю,. «Класс коррекции» Екатерины Мурашовой, ее же «Гвардия тревоги» при всей условности выбранных в них в качестве фабульной основы ситуаций побуждают к анализу существующих в обществе отношений. Подросток должен учиться думать о сложном и нетривиальном. Ему приходится осваивать ряд социальных конструктов, которые нуждаются в обстоятельном разборе, при том что современное ему общество практически не предусматривает условий для подобного разговора. Ему приходится во многом самостоятельно осваивать азы социальной психологии. Социально ответственные авторы, к какому бы направлению литературы они ни относились, стараются облегчить своему читателю этот процесс. В условиях постсоветской России, когда конфликт поколений основан на различном понимании таких фундаментальных основ общества, как соотношение материального / духовного, поведенческой ориентации-на-цель / ориентации-на-ценность, именно они помогают подростку получить навыки ориентации в современном мире. А. А. Сенькина (Санкт-Петербург) |
Похожие:
 | Программа дисциплины дпп. Ф. 04 Детская литература г. Томск 2010... Курс «Детская литература» предполагает последовательное рассмотрение эволюции жанровых форм в литературе для детей и юношества, а... |  | Программа дисциплины дпп. Ф. 14 Детская литература Курс «Детская литература» Курс «Детская литература» предполагает последовательное рассмотрение эволюции жанровых форм в литературе для детей и юношества, а... |
| Пояснительная записка в основу программы «Детская литература» положены... В результате изучения дисциплины студент будет иметь представление об историческом развитии детской литературы | | О. А. Овсянникова детская музыкальная литература Овсянникова О. А. Детская музыкальная литература. Учебно-методический комплекс. Рабочая программа для студентов направления подготовки... |
| Литература по психологии,классичес Альдебаран-крупнейшая электронная библиотека on-line- художественная, учебная и техническая литература и книги различных жанров:... | | Практикум Детская литература (наименование дисциплины) Базовый модуль №1 Светловская Н. Н., Пиче-Оол Т. С. «Детская книга и детское чтение». – М.: Академия,1999. – 248С |
| Список бесплатных электронных библиотек Альдебаран крупнейшая электронная библиотека on-line художественная, учебная и техническая литература и книги различных жанров: детективы,... | | Рабочая программа дисциплины в. Од. 4 Детская литература Профессиональный... «Русский язык и культура речи», «Психология развития», «Дошкольная педагогика». «Детская литература» является основой для дальнейшего... |
| Рабочая программа дисциплины детская литература Направление | | Литература для детей: «Библиотека мировой литературы для детей».... «Библиотека мировой литературы для детей». Под ред. Алексеева С. П. Изд. «Детская литература», М., 1989 г |
| Учебно-методический комплекс дисциплины «Современная детская литература» Контрольный экземпляр находится на кафедре русского языка, литературы и методики преподавания | | Рабочая программа учебной дисциплины «Детская литература с практикумом по выразительному чтению» Государственное бюджетное образовательное учреждение среднего профессионального образования |
| Программа «музыкальная литература» Муниципальное образовательное учреждение дополнительного образования детей – детская музыкальная школа №2 | | Литература источники Я познаю мир: Детская энциклопедия: Математика /сост. А. П. Савин, В. В. Станцо, А. Ю. Котова: Под общ. Ред. О. Г. Хинн. – М.: Аст,... |
| Образовательная программа по дисциплинам «Музыкальная литература» Муниципальное Бюджетное образовательное учреждение дополнительного образования детей «Детская школа искусств» Тукаевского муниципального... | | Сайта Детская литература. На сайте представлены полные тексты произведений известных отечественных и зарубежных писателей, таких как Виктор... |
