Детская литература сегодня
Скачать 2.35 Mb.
|
ПАРАДОКСЫ СОВРЕМЕННОЙ ДЕТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ И. А. Сергиенко (Антипова) (Санкт-Петербург) «Страшные» жанры современной детской литературы I Детская литература буквально с момента своего возникновения широко использовала смысловое и эстетическое поле страшного – вспомним нравоучительные повести XVIII века, где за непослушание маленькие герои бывали наказаны самым жестоким образом1, вспомним сумрачные сказочные фантасмагории писателей-романтиков, вспомним пионерскую повесть и литературу о пионерах-героях, изобилующую множеством макабрических деталей и мотивами откровенной некрофилии и т. д. На всем протяжении развития детской литературы, авторы, пишущие для детей, уверенно и интенсивно осваивали различные приемы «страшного», однако тот феномен, который мы понимаем сегодня под терминами «триллер» / «ужастик», сложившимися в издательской и читательской среде, явление сравнительно недавнее. Легитимизация произведений, которые ставят основной своей целью вызвать у читателя переживание страха, и при этом специально написаны для детей, произошла буквально на наших глазах. Детский триллер возник значительно позднее, чем остальные жанры беллетристики для детей – детские детективы, книги для девочек, фантастика и приключения. Очевидна генетическая связь детского триллера с жанром фэнтези, с которым они почти одновременно появились на литературном горизонте. В западной массовой культуре этот процесс начался в 1980-е гг., ознаменовавшись появлением книг. американского писателя Роберта Лоуренса Стайна, за которым закрепилось прозвище «Стивен Кинг детской литературы». Его короткие повести ужасов, особенно те, что вошли в знаменитый цикла «Goosebumps» («Мурашки», 1992-1997), а также книги других авторов, включенные в серии «Point horror» (1986-2005), «Demon Headmaster» (1992-2005), «Horrible histories» (1993-2010) и пр., сформировали каноны жанра и определили его место в системе массовой литературы для детей. То, что «ужасы для детей» появились и стали востребованы именно в этот период, исследователи объясняют рядом следующих факторов: – в 1960–1970-е гг. в западном обществе начали утверждаться ключевые позиции «либеральной педагогики», радикально изменившей взгляд на детство и его культурные феномены (детскую речь, детский фольклор, материальную культуру и пр.). – интенсивное расширение рынка детской книги, формирование системы жанров массовой литературы для детей, копирующей систему массовых жанров для взрослых, а также литературная деятельность Стивена Кинга, растущая популярность его книг и жанра триллера в целом. – утверждение в массовой культуре влияния постмодернизма, ориентированного на использование уже существующих образцов, высокую степень цитации, заимствования и «переписывания», рост интереса к ранее маргинальным жанрам и низовой культуре, стремление к ироническому переосмыслению культурного наследия. – напряженность общественно-политической ситуации в жизни западного общества в 1960–1980-е гг.: гонка вооружений, «холодная война», кризисные процессы в социальной реальности и мироощущении постиндустриального общества и т.д. В отечественной массовой культуре книги ужасов, написанные специально для детей, появились в 1990-е гг. Первым опытом в этом роде можно считать повесть Э. Успенского «Красная рука, черная простыня, зеленые пальцы», которая изначально публиковалась в №№ 2-4 журнала «Пионер» за 1990 г., а в 1991 г. вышла отдельной книгой. «Красная рука…», представлявшая собой, по сути, связанный единым сюжетом пересказ классических образцов «страшного детского повествовательного фольклора»2, понравилась детской аудитории, но вызвала недоумение и даже возмущение со стороны взрослых: родителей, библиотекарей, учителей и литературных критиков. Однако спустя несколько лет, в 1997 г., литература ужасов для детей была уже поставлена на поток: издательство «Росмэн» начало выпуск серии «Ужастики», первыми книгами которой стали переводы повестей Р. Л. Стайна3. В начале 2000-х гг. практически каждое российское издательство, специализировавшееся на выпуске массовой детской и юношеской литературы, предлагало свои серии ужасов: «Страшилки» (Эксмо, 2000), «Твой ужастик» (Астрель-Аст, 2001), «Ужастики-2» (Росмэн, 2003) «Большая книга ужасов» (Эксмо, 2008) и многие другие. Таким образом, на сегодняшний день детский триллер является одной из устойчивых жанровых составляющих массовой детской литературы, и обладает своими особыми жанровыми канонами и поэтикой. II Возможно, краткий анализ художественной системы современных «детских триллеров» позволит понять некоторые из причин устойчивой популярности этого жанра у широкой аудитории читателей-подростков. Первое, что обращает на себя внимание – это тесная связь с жанрами аутентичного страшного детского фольклора, широкое и декларируемое заимствование его сюжетов, образов, художественных приемов и пр. Эта особенность подчеркнута и обыграна в повести «Красная рука…», в эпизоде, где главный герой, милиционер Виктор Рахманин, расследующий загадочные происшествия, в которых фигурируют таинственные Красная Рука, Черная Простыня, Белое Фортепьяно и т.д., читает своему помощнику, капитану Матвеенко, письмо от некого мальчика, где тот рассказывает страшную историю «про старушку с зеленым пистолетиком». Капитан спрашивает: «И много у тебя таких историй?» и получает ответ: «Почему у меня? У всех советских детей. Остановите на улице любого ребенка и спросите: "Знаешь историю про Желтые Шторы?" Он ответит: "Знаю". Или спросите: "Знаешь историю про Черный Тюльпан?" И вам скажут: "Конечно"4. Таким образом, автором четко обозначен источник, к которому он обращается – страшный детский городской фольклор. Позже авторы детских триллеров включат в свой арсенал и традиционный фольклор – в их произведениях появятся персонажи народной демонологии: ведьмы, лешие, домовые, русалки, оборотни, и даже такая этнографическая экзотика как кикиморы, шишиги, банники, Полудница, Житный дед и прочие, действующие, например, в сборнике Г. Науменко «Призраки ночи». А в юмористическом триллере «Здесь вам не причинят никакого вреда» писатели А. Жвалевский и И. Мытько создают иронический пантеон кошмаров, конструируя его по аналогии с пантеоном традиционной фольклорной нечисти – на основе особой «функциональности» того или иного кошмара – например, «чвак колодезный», «полоскрип паркетный», «лифтогрыз оригинальный» и т. д.5. К фольклорной традиции отсылает читателя и один из устойчивых сюжетно-композиционных приемов – ситуация «рассказывания» той или иной страшной истории, что соответствует бытованию этих текстов в детской субкультуре и устной традиции. Такой рассказ, например, служит сюжетной завязкой повести Е. Неволиной «День вечного кошмара», где герои уговаривают одного из своего товарищей рассказать «историю пострашнее»: «Рассказывать Егор любил, так что просить его дважды не приходилось. – Давным-давно, – начал он таинственно приглушенным голосом, – еще в прежние времена, был у моря пионерский лагерь. Каждое лето приезжали туда школьники из разных городов. Лагерь как лагерь ничего особенного. Но однажды в нем погиб один мальчишка…»6. В другом произведении – «Чудовище с улицы Розы» лейтмотивом повествования становится быличка про оборотней, но в большинстве случаев эту роль выполняет легенда, причем, как фольклорно-мифологического, так и литературного характера. Пожалуй, трудно найти детский триллер, где бы в сюжетную ткань не вплеталась легенда о проклятом месте («Проклятье Волчьей бухты», «Жуть подводная» и др.), демоническом существе, колдуне / маге («Черная душа», «Призрак Ивана Грозного» и др.), неотомщенном злодеянии («Механические монстры», «День вечного кошмара»), древних магических культах («Здесь гуляет Овечья Смерть», «Наследница тьмы») и т. д. Пространство и время в детском триллере зачастую конструируется под влиянием сказочно-мифологической модели. Место, где происходят события, чаще всего маркируется как странное (идеальный курортный городок с очень тихими местными жителями7, странное черное озеро, завораживающее молчанием8), обозначенное подчеркнуто фольклорным топонимом (городок Еруслановск9), находящееся на границе мира живых / мертвых, культуры / хаоса (например, домик у кладбища, поселок у леса, туристический лагерь у подножия гор и пр.). Это может быть и классический «locus terrible» – заброшенный пионерский лагерь, подземные катакомбы, кладбище и пр., или вполне заурядное на первый взгляд место – бабушкина деревня, спортивная база, школа и пр. В любом случае – практически всегда это будет новое, неизвестное пространство для героя, в чем и таится его опасность. Если же действие развивается в привычной и обыденной обстановке, то герой входит в контакт с демоническими силами, нарушив временные границы – например, в повести «Призрак Ивана Грозного» ученик проникает в школу ночью и сталкивается с «опрокинутым» ночным миром, казалось бы, такого знакомого и безопасного места. Помимо сакральности временных и пространственных границ из фольклорно мифологической традиции детский триллер заимствует категорию циклического, сказочного времени, в котором иногда оказываются герои. Широкое использование фольклорно-мифологических, и, особенно, сказочных, моделей и паттернов характерно практически для всех жанров массовой литературы, чем, собственно, многие исследователи и объясняют их устойчивую популярность и востребованность у читателей. Спецификой детского триллера в этом ряду становится обращение к пласту детского страшного фольклора, причем в этом жанре степень прямого заимствования и цитации также высока, как и степень художественной переработки фольклорного материала. Говоря о взаимодействии аутентичного детского фольклора и детского триллера, являющегося своего рода экспликацией (и эксплуатацией) этой фольклорной традиции, специалисты отмечают: «сейчас можно с уверенностью сказать, что жанр «страшных рассказов» медленно угасает. Потребность в страшном ныне обслуживается массовой культурой и средствами массовой информации <…>»10. III. Детский триллер, подобно остальной массовой беллетристике, относится к жанрам, построенным по определенной литературной формуле, где под «формулой» подразумевается «комбинация или синтез ряда специфических культурных штампов и более универсальных повествовательных форм или архетипов»11. Эта формула, по наблюдению Дж. Г. Кавелти, представляющая собой «соглашение» («конвенцию»), заключаемую по умолчанию между автором и читателем, определяет специфику детского триллера, заключая его топику и поэтику в весьма жесткие рамки. Жанровые «конвенции» отражены уже в поэтике самих названий детской литературы ужасов: «Зловещие мертвецы», «Механические монстры», «Кладбище кукол», «Доктор-мумия», «Костыль-нога», «Домик у кладбища» и подобные им, повторяемые из раза в раз, создают определенный суггестивный эффект – узнавания, ожидания и даже комической гиперболизации «страшного», что позволяет не только подтвердить «конвенцию», но и вступить с читателем в, своего рода, игру. Даже рекламный анонс, помещенный на последней страничке издания, и не относящий к основному тексту, может стать элементом этой игры «в ужасы»: «в следующих книгах серии читайте леденящие душу истории Леонида Влодавца: “Хозяин Гнилого болота”, “В стране монстров”, “Призраки бездонного озера”, “Клад под могильной плитой” <…>» – призывает читателя издательство «Эксмо» в серии «Страшилки»12. В обобщенном виде формула детского триллера состоит из следующих устойчивых элементов: 1. Поэтика заглавия 2. Специфика фабулы: Фабульная природа детского триллера полностью совпадает с триллером для взрослых, и она довольно проста. Её суть сводится к описанию контакта и борьбы героя / героев с какими-либо демоническими силами. В сюжетном отношении фабула воплощается достаточно разнообразно и изобретательно, авторы интенсивно используют ресурсы фольклорно-мифологических и литературных источников, образы современной видеокультуры, компьютерных игр и т. д. Так, например, повесть «Здесь гуляет Овечья Смерть» представляет собой рассказ об инициации, вписанный в художественные рамки детского триллера, а в повести «Месть Крысиного короля» прослеживается фольклорный сюжет о трудностях избавления от вредоносного дарителя. Классическая литературная традиция и массовая культура отражены в сюжетах детских триллеров с не меньшей полнотой. Справедливо будет заметить, что, подобно другим массовым жанрам, в фабульном отношении детский триллер представляет собой, по сути, сплошную цитату из самых разнообразных источников, переработанную в рамках жанровой поэтики. Фабула воплощается в следующих элементах: а) Экспозиция. Описание «обыкновенной» жизни героя, чаще всего ретроспективное. Реже это описание отсутствует, и герой представлен читателю, будучи уже погруженным в «пространство ужаса» (как, например в упоминавшейся уже повести «Чудовище с улицы Розы», где, однако, рассказывается предыстория «обычной жизни» героя, но в ахронологическом порядке). б) Завязка. Столкновение героя с демоническими силами, которое может произойти как вследствие нарушения героем какого-либо запрета (в том числе и морального) или перемещения его в новое опасное пространство, так и совершенно случайно. В этом, похоже, заключается ещё одна отличительная черта детского триллера – морально-дидактическая составляющая не всегда здесь является обязательной. Если, например, героиня повести «Лорд Черного замка» провоцирует контакт с этим самым Лордом, позволив завладеть собою чувствам зависти, мести и ревности, то в триллере В. Влодавца «Жуть подводная» мотив нарушения морального запрета оказывается ложным, и иронически обыгрывается автором. Сначала к его герою по имени Колька обращается как будто бы представительница «добрых духов», а то и небесная праведница, которая разъясняет, почему жуткие демоны привязались именно к нему и его товарищам: «Демоны любой образ принять могут. Узрели они, что вы в дикарей заморских играете с увлечением, и явились тебе в их облике. А выбрали они тебя оттого, что ты более всех завидовал товарищам своим и мечтал первым в игре быть. Такого отрока в соблазн ввести им гораздо легче»13. Но впоследствии выясняется, что собеседница героя – никто иная, как злая ведьма, которая ведет древнюю войну с местными демонами, а Колька с приятелями стали лишь невольными и случайными участниками этой демономахии. Помимо нарушения морального запрета и слепой игры случая, можно отметить еще один принцип выбора героя, хотя и не столько распространенный. Генетическая связь с родственными триллеру литературными жанрами – готическим романом и «бульварной» беллетристикой прослеживается в устойчивом мотиве родового проклятия, которое, тяготея над ничего не подозревающим героем, делает его законной добычей демонических сил. Так, например, в повести «День вечного кошмара», подростка притягивает заброшенный пионерский лагерь – «локус зла», где когда-то невольно совершила страшное преступление его юная мать, в повестях «Магазин «Белые тапочки» и «Домик у кладбища» мальчику достается в наследство зловещий семейный бизнес и т. д. в) Образ Героя и Антагониста. Образ главного героя-подростка представляется одним из наиболее интересных слагаемых в формуле детского триллера. За небольшим исключением, авторы стремятся подчеркнуть, прежде всего, узнаваемость, «обыкновенность» своего персонажа. Если рассматривать детские триллеры с дидактически-педагогической точки зрения, то впору прийти в недоумение – их главными героями чаще всего оказываются весьма несимпатичные мальчики и девочки – недалекие, жадные, завистливые, глуповатые, трусливые, тщеславные и эгоцентричные, чья картина мира складывается из расхожих штампов, а движущими импульсами являются примитивные желания: герои хотят стать «крутыми», разбогатеть, отомстить обидчикам, переплюнуть соперницу, насолить злой училке, поразить всех чем-нибудь необыкновенным и т. д. Такой подход связан с прагматикой жанра, когда авторы стремятся, прежде всего, изобразить захватывающее действие, «экшен», не ставя перед собой задачи (а, чаще всего, и не имея такой возможности) создать психологически достоверный портрет подростка. В результате на страницах детского триллера читатель видит отражение авторских стереотипов даже не о том, каков современный подросток, а о том, каким его нужно изобразить, чтобы достичь эффекта узнаваемости. Впрочем, этот шаржированный образ отражает и ряд культурных стереотипов – например, мальчики чаще всего изображаются утрированно брутальными, девочки – погруженными в любовные переживания и страсти по моде, и т. д. При этом, подросткам на страницах триллеров присущи и специфические черты героя-супермена: – они часто обладают какими-либо сверхспособностями, неимоверной выносливостью, ловкостью, большим «ресурсом жизни», и, наконец, фантастически неограниченным количеством времени для участия в своих мистических приключениях и расследованиях. Несмотря на подчеркнутую антидидактичность, современный детский триллер при внимательном рассмотрении оказывается весьма нравоучительным жанром. Книги, где герой, столкнувшись с силами зла и пройдя всевозможные злоключения, остается прежним и не переживает никаких душевных потрясений (как, например, в повести «Проклятье Волчьей бухты»), в количественном отношении существенно уступают тем, где персонажи-подростки испытывают настоящий катарсис и приобретают столь милый сердцу педагогов и руководителей чтения нравственный опыт, пусть даже и самый тривиальный. Приведем один из наиболее характерных примеров – Саша, героиня повести «Лорд Черного замка, заносит нож, для того, чтобы ударить Повелителя кошмаров, но тот останавливает её: – Постой! <…> Это – твоё сердце! Нож со звоном упал на гладкую поверхность стола. <…> Да, это она сама вызвала Повелителя кошмаров из небытия, для того, чтобы утолить свою жажду мести. Она сама собрала свои обиды и страхи и на них построила этот Черный замок <…> Все те люди, чьих имен она даже не знала – все они были без колебания брошены на алтарь её самолюбия, её неумения прощать. – Да, это мое сердце! <…> – Нож как будто сам собой скользнул в её руку. – Это было моё сердце! – закричала она, нанося удар…14. Мотив победы над силами зла за счет торжества моральных качеств, особой душевной чистоты или благородного поступка представлен настолько часто, что его можно назвать доминирующим.15 Эта особенность также демонстрирует генетическую связь детского триллера и с фольклорно-мифологической традицией, и с нравоучительно-сентиментальным готическим романом конца XVIII в., и с литературой ужасов эпохи романтизма. Любопытно, что этот мотив сохраняется даже в пародийных образцах этого жанра, как, например, в «Кентервильском привидении» О. Уайльда. Однако, центральным смысловым и эстетическим узлом всякого триллера, его основной прагматической и художественной задачей является изображение сил зла, фигуры антагониста. Здесь, в этой части формулы происходит главное осуществление «конвенции» между автором и читателем, и разворачивается потенциал писательской изобретательности. Пантеон антагонистов чрезвычайно широк и разнообразен, большинство из них имеет своих предшественников в мировом фольклоре / литературе / массовой культуре, но встречаются и оригинальные авторские креатуры. Похититель душ, Крысиный король, Часовщик, Черная Дама, девочка Чума, Безумная Училка, Овечья Смерть, Кукольник, Костыль-нога, Мертвый пионер, Старушка с Зелеными пирожками, оборотни, вампиры, ведьмы, водяные, зомби, монстры, покойники, привидения, и, конечно же, Синие Руки, Красное Пятно, Зеленые занавески, Пылесос-Людоед и прочие персонажи, заслуживают того, чтобы стать предметом отдельного исследования. Здесь же хочется отметить только то, что именно с антагонистами связан основной «макабрический текст» триллера, сцены схваток, насилия и смерти. Второстепенные герои триллера тоже нередко гибнут, но их смерть изображается сдержанными штрихами, а вот гибель демонических персонажей авторы рисуют с размахом, яркими красками, обильно сдабривая эти сцены натуралистическими подробностями и колоритными деталями.16 г) Развязка и финал. Развязка сюжета чаще всего наступает неожиданно для героев, которые, к этому моменту, как правило, уже исчерпали свои силы и почти потеряли надежду. Частым приемом является «спасительное неведение» героев – когда они, сами о том не подозревая, выполняют некое действие, приводящее к уничтожению сил зла, или приостанавливающее его козни. Большую роль в построении сюжета и, особенно, в самом моменте развязки, играет детективный элемент, когда выясняется под какой именно личиной таилось зло – и учительница географии оказывается ведьмой со стажем, принятая в семью сиротка – страшным оборотнем «виндиго», пожирающим всё живое, добрая соседка – тайной жрицей кровавого культа и пр. Каноны построения финала в детском триллера (и триллере, в целом) делают этот жанр исключительным в ряду остальной массовой беллетристики, требующей непременного хэппи-энда. В триллере допускается финал, где силы зла торжествуют или открытый финал. К «фирменным» приемам триллера можно отнести эффект «ложной развязки», когда после счастливого избавления, внезапно выясняется, что оно было мнимым, как например, в повести «Наследница тьмы», где в последних строчках читатель вместе с героем по имени Сашка, понимает, что демонический дух Жрицы Луны, воплощавшийся в Сашкиной погибшей бабушке, вовсе не уничтожен, а вселился в его подругу и т. д. 3. Некоторые устойчивые художественные приемы. В целом, поэтика триллера совпадает с художественной системой массовой литературы, ориентированной на клишированность, условность и схематизм изображения, но, в то же время, здесь можно выделить и некоторые особенности. Роман ужасов практически всегда построен по принципу ахронологической композиции. Верно это и для детского триллера. Как правило, его герои оказываются вовлечены в конфликт, который начат еще задолго до них, и чтобы спастись и победить, они должны восстановить предыдущие события. Эта фабула роднит триллер с детективом, но если в детективе ретроспектива, необходимая для расследования преступления восстанавливается благодаря действиям сыщика, то в триллере эту функцию выполняют случайно обнаруженные (или подброшенные) дневники и письма, легенды, предания, пророчества, прорицания, сны и видения. Характерной чертой триллера по сравнению с прочей массовой беллетристикой для детей, является наличие в тексте описания пейзажа, выполняющего важную функцию в создании необходимой тревожной атмосферы. Центральный художественный вектор всякого триллера устремлен к изображению «страшного», «жуткого», куда авторы и прилагают свои основные усилия. В детском триллере, несколько чаще, чем во взрослом, к «страшному» и «жуткому» присоединяется эстетика безобразного и отвратительного. Мир антагонистов – нечисти всех родов и видов – органически связан с низовым миром: могильные черви, животные-мутанты, трупные пятна, разлагающиеся тела, фонтаны крови, тление, зловоние и уродство в обилии представлены на страницах этого жанра. Эта особенность связана не только с традиционным и детским фольклором, но и с некоторыми специфическими чертами молодежной культуры, активно использующей обращение к категории омерзительного и скаталогического, в том числе, и для достижения комического эффекта. В этом ключе, например, написана повесть М. Некрасовой «Доктор-Мумия» (2009), где речь идет о зловещем зубном враче, живущем еще со времен Гиппократ, и практикующем нынче в современной Москве. Беглое исследование жанровой специфики детского триллера, предлагаемое в данной статье, позволяет заметить, что детский триллер, не отражая действительность и не претендуя на эту задачу, тем не менее, связан со многими сущностными аспектами и современной подростковой культуры, и массовой культуры в целом. При этом, детский триллер не стремится выйти за рамки массовой беллетристики, справедливо осознавая свою компенсаторно-релаксационную функцию в чтении подростков. А. В. Миронов (Нижний Тагил) |
Похожие:
 | Программа дисциплины дпп. Ф. 04 Детская литература г. Томск 2010... Курс «Детская литература» предполагает последовательное рассмотрение эволюции жанровых форм в литературе для детей и юношества, а... |  | Программа дисциплины дпп. Ф. 14 Детская литература Курс «Детская литература» Курс «Детская литература» предполагает последовательное рассмотрение эволюции жанровых форм в литературе для детей и юношества, а... |
| Пояснительная записка в основу программы «Детская литература» положены... В результате изучения дисциплины студент будет иметь представление об историческом развитии детской литературы | | О. А. Овсянникова детская музыкальная литература Овсянникова О. А. Детская музыкальная литература. Учебно-методический комплекс. Рабочая программа для студентов направления подготовки... |
| Литература по психологии,классичес Альдебаран-крупнейшая электронная библиотека on-line- художественная, учебная и техническая литература и книги различных жанров:... | | Практикум Детская литература (наименование дисциплины) Базовый модуль №1 Светловская Н. Н., Пиче-Оол Т. С. «Детская книга и детское чтение». – М.: Академия,1999. – 248С |
| Список бесплатных электронных библиотек Альдебаран крупнейшая электронная библиотека on-line художественная, учебная и техническая литература и книги различных жанров: детективы,... | | Рабочая программа дисциплины в. Од. 4 Детская литература Профессиональный... «Русский язык и культура речи», «Психология развития», «Дошкольная педагогика». «Детская литература» является основой для дальнейшего... |
| Рабочая программа дисциплины детская литература Направление | | Литература для детей: «Библиотека мировой литературы для детей».... «Библиотека мировой литературы для детей». Под ред. Алексеева С. П. Изд. «Детская литература», М., 1989 г |
| Учебно-методический комплекс дисциплины «Современная детская литература» Контрольный экземпляр находится на кафедре русского языка, литературы и методики преподавания | | Рабочая программа учебной дисциплины «Детская литература с практикумом по выразительному чтению» Государственное бюджетное образовательное учреждение среднего профессионального образования |
| Программа «музыкальная литература» Муниципальное образовательное учреждение дополнительного образования детей – детская музыкальная школа №2 | | Литература источники Я познаю мир: Детская энциклопедия: Математика /сост. А. П. Савин, В. В. Станцо, А. Ю. Котова: Под общ. Ред. О. Г. Хинн. – М.: Аст,... |
| Образовательная программа по дисциплинам «Музыкальная литература» Муниципальное Бюджетное образовательное учреждение дополнительного образования детей «Детская школа искусств» Тукаевского муниципального... | | Сайта Детская литература. На сайте представлены полные тексты произведений известных отечественных и зарубежных писателей, таких как Виктор... |
