Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах и улицах «Добрая дорога детства» 2
Скачать 7.54 Mb.
|
| н е все ли равно, от чего погибнуть? Вундт видит шей- *оТ, „«и отзвук мистической натурфилософии начала вэт0** оС°[гим Н.Н.Ланге принимает, что бессознательная xiXB- . ,cti, внутренне противоречивое понятие, бессозна-цсйхика дОдЖно" быть объяснено физически, а не психоло-тельн°с иНаче мы открываем доступ в науку «мистическим гцчсски; сПрОИЗвольным построениям, которых никогда агенТ^ „поверить». неЛл к мы вернулись к Геффдингу: есть ряд физико-хи-3 ни в некоторых отрывочных точках вдруг ex nihiio мцческ_ ' емый психическим рядом; извольте понять и соПро иСт0ЛКовать «отрывок». Что же означает этот спор на^4 ртодолога? Надо психологически выйти за пределы дЛЯ гоедственно воспринимаемого сознания и продолжить НСП°но построить продолжение этого понятия так, чтобы ЕГ0' ть понятис от ощущения. Психология как наука о чнании принципиально невозможна; она вдвойне нсвоз-С° жна как наука о бессознательной психике. Казалось бы, нет выхода, нет решения этой квадратуры круга. Но точно в таком же полох<ении находится и физика: правда, физический ряд простирается дальше, чем психический, но и он не бесконечен и не без пропусков, принципиально непрерывным и бесконечным сделала его наука, а непосредственный опыт; она продолжила этот опыт, выключив глаз. Это же задача психологии. Итак, истолкование для психологии есть не только горькая необходимость, но и освобождающий, принципиально плодотворнейший способ познания, sallo vitalc, которое у плохих прыгунов превращается в sallo mortale. Нужно психологии составить свою философию аппаратуры, как физиг ки имеют свою философию термометра. Фактически к истолкованию прибегают обе стороны в психологии: субъективист имеет, в конце концов, слова испытуемого, т.е. поведение и его психика есть истолкованное поведение. Объективист тоже непременно толкует. В самом понятии реакции заключена необходимость истолкования, смысла, связи, соотношения. В самом деле: aclio и rcaciio понятия первоначальные механистические — там надо пронаблю- ать одно и другое и вывести закон. Но в психологии и в Физиологии реакция не равна стимулу, она имеет смысл, цель, т.е. исполняет известную функцию в большом целом. на качественно связана со своим раздражителем; и нот тсмысл реакции как функции целого, качество взаимо-°шения не даны в опыте, а находятся путем умозаклю- ] L5   чения. Проще и более общо: изучая поседение как сиг !реакции, мы изучаем акты поведения не сами по сек?*1 У органам), а в их отношении к другим актам — cthuvj^ '- отношение и качество отношения, смысл его HHKorif ; бывают предметом непосредственного восприятия, xev -f"~ лес отношение двух разнородных рядов — стимулов в " акций. Это глубочайшим образом важно: реакция ~~ ответ; изучать ответ можнотолько по качеству его соот^4 шенияе вопросом, а этой есть смысл ответа, находимый^' в восприятии, а в истолковании. "! "■' Так все и делают. В-М.Бехтерев различает творческий рефлекс. Проблем — раздражитель, творчество — ответная на него реакш)2 или символический рефлекс. Но ведь понятие творчеств^* символа суть смысловые понятия, а не опытные: рефдм! творческий, если он стоит в таком отношении к стимул/ что создает нечто новое; он же символичен, если замещаг другой рефлекс, но нельзя увидеть символического Втн творческого характера рефлекса. И.П.Павлов различает рефлекс свободы, цели, пищево*, защитный. Но ведь видеть свободу или цель нельзя, не имеют они и органа, как, например, органы питание- м суть и функции; складываются из тех же движений, что! другие; защита, свобода, цель — суть смыслы этих рефлга-сов. К.Н.Корнилов различает эмоциональные реакции, реакции выбора, ассоциативную, узнавание я т.д. Опять классификация по смыслу, т.е. по истолкованному на основании стимула-ответа отношению между ними. Дж.Уотсон, допуская такие же различения по смысЛ}1-откровенно говорит, что психолог поведения в настоящее время-, приходит к заключению о существовании скрытог процесса мышления, пользуясь единственно логикой. Этим он осознает свой метод и блестяще опровергает Э.Титчен£-ра, выставившего тезис, что психолог поведения именной* качестве такового не может допустить наличие процесса мышления, если он не в состоянии наблюдать его аепосреЛ" ственно, и становится на путь интроспекции, чтобы f>v~ крыть мышление. Уотсон показал, что он принципиальна изолирует понятие мышления от его восприятия в интроспекции, как термометр эмансипирует нас от ощущениЯЧР* построении понятий теплоты. Поэтому эн подчеркивав-«Если нам когда-нибудь удастся научно изучить ивтимя;- _ природу мысли... то этим мы в значительной мере буД* Г1« научным приборам». Однако и сейчас психолог 0бязаяЫ "не в таком уже плачевном положении: и физи-вяа*0ДйТ' О довольствуются наблюдением конечных ре-одоги ча й пОльзуются логикой». «Сторонник психологии Зультат чувствует, что в отношении мышления он дол-п°ва1еН" 1 Ться совершенно такой же позиции». И значение жеНДсР ' f ссть экспериментальная проблема. Мы нахо-для ^°тиз того, что нам дано путем мышления. дИа 'тоондайк различает реакции чувства, вывода, настро- ловкости (1925). Опять истолкование. еНр[Я' ь вопрос только в том, как истолковать — по аналогии оей интроспекцией, с биологическими функциями и С° 'поэтому прав Коффка, когда утверждает: объективного пр'_епия сознания нет, мы не знаем, есть ли в действии К|"нание или нет, но это нимало не огорчает нас. Однако С°3 едение таково, что принадлежащее ему сознание, если оно есть, должно иметь такую и такую структуру; поэтому доведение должно быть так объяснено, как и сознательное. Или иначе, выражаясь парадоксально: если бы каждый имел только те реакции, которые могут быть наблюдаемы всеми, тогда никто не мог бы ничего наблюдать, т.е. в основе научного наблюдения лежит выход за пределы видимого и отыскание его смысла, который нельзя наблюдать. Он прав. Он прав, когда утверждал, что бихевиоризм обречен на бесплодие, если будет изучать только наблюдаемое, если его идеалом будет знание направления и скорости движения каждого члена, секреции каждой железы в результате каждого стимула. Его областью тогда были бы только факты из физиологии мускулов и желез. Описание «это животное убегает от какой—то опасности®, как бы недостаточно оно ни было, все же в 100 раз более характеризует поведение животного, чем формула, дающая нам движение всех его ног с их изменяющимися скоростями, кривые дыхания, пульса и т.д. В.Келер показал на практике, как можно доказать наличность мышления без всякой интроспекции у обезьян и гаже изучить методом истолкования объективных реакций ечение и структуру этого процесса (1917). Корнилов пока- iJl> кяк косвенным методом можно измерить энергетиче-ни бюджет различных операций мышления: динамоскоп ■Рименек им как термометр (1922). Ошибка Вундта и была г*^Хан1<ческом применении аппаратуры и математическо-не ет°аа н£ Для расширения, а для контроля и коррективы, * оснобождения от интроспекции, а для связывания ] 17  себя сю. В сущности, интроспекция в большинстве исследил ванийВундта оказывалась излишней: она нужна толькодля ' выделения неудачных опытов. Принципиально она не нух-на вовсе в учении Корнилова. Ко психологии еще предстоит создать свой термометр; исследование Корнилова открыва- ■ ст путь к этому.Мы можем суммировать наши выводы из исследования узкосенсуалистичсского догмата сиовавссылкой на слова-Энгельса о деятельности глаза, к которому присоединяется мышление, помогающее нам открыть, что муравьи видят невидимое для нас. Психологин слишком долго стремилась не к знанию, а к | переживанию; в данном примере- она хотела лучше разде-Я лить с муравьями их зрительное переживание ощущения химических лучей, чем научно познать их зрение. Есть два типа научных систем по отношению к методологическому хребту, поддерживающему их. Методология всегда подобна костяку, скелету в организме животного-Л Простейшие животные, как улитка и черепаха, носят свой . скелет снаружи, и их. как устриц, можно отделить от кос-Я тяка, они остаются малодифференцированной мякотью;Щ высшие животные носят скелет внутри и делают его внут-Л ренней опорой, костью каждого своего движения. Надо и в:*1 психологии различать низшие и высшие типы методологи-Д ческой организации. Вот лучшее опровержение мнимого эмпиризма естества венных наук, Оказывается, ничего нельзя переносить из '-■ здной теории в другую. Казалось бы. факт есть всегда факт, один и тот же объект — ребенок — и один и тот же метод — )бъективнос наблюдение — только при равных конечных -j целях и исходных предпосылках позволяют перенесение ■■■ фактов из психологин в рефлексологию. Ра.типа только в штерпрстации одних и тех же фактов. Системы Птоломея 4 о Коперника тоже опирались в конце концов на одни и теЛ же факты. Оказывается, что факты, добытые при помощи разных познавательных принципов, суть именно разны&Ш факты. Итак, спор о применении биогенетического принципа в jj психологии есть спор не о фактах. Факты несомненны — изв две группы: установленная естествознанием рекапитуляция пройденных стадий в развитии строения организма и| несомненные черты сходства между фило- а онтогенезом ■ психики. Особенно важно отметить, что и опое, юли их спора нет. Коффка, оспаривающий эту теорию и дающий ее ме-1 1 ческий анализ, со всей решительностью заявляет, 5оД0-ЯОГппгии- из КОТ«РЫХ "сходит эта ложная теория, без 1!т0;|На'соМНения, существуют в действительности, спор ис«кС!Г°. С1цении этих аналогий, и оказывается, чтоегонель-цДеТ°'"!,.,, не анализируя принципы детской психологии, зя РеШГ об'гдей идеи детства, концепции значения и биоло-реЯме 0 смысла детства, определенной теории развития сическ ^налогии везде легко найти; вопрос в том, как их пебенК 'подобные аналогии можно найти и в поведении ^скэть* в3^"есь возможны две типичные ошибки: одну допускает v пгт Ее прекрасно вскрыли в критическом анализе Тор-С °к и Гроос. Последний справедливо видит смысл всякого jffij нения и задачу сравнительной науки не только в выдс-срав,„ С0Впадающих черт, но еще больше в отыскивании "мичий в сходстве (1906). Сравнительная психология, ^„„овательно: должна не только понять человека как жи-Ьотное' но гораздо больше — как неживотное. ' Прям°линеиное лРименсние принципа приводило к отысканию сродства везде: правильный метод и точно установленные факты при некритическом применении привели к чудовищным натяжкам и ложным фактам. В детских играх по традиции действительно сохранилось много отголосков отдаленного прошлого (игра с луками, хороводы). Для Холла это повторение и изживание в безобидной форме животных и доисторических стадий развития. Гроос видит в этом удивительный недостаток в критическом чутье: боязнь кошек и собак есть пережиток того времен и, когда эти животные были еще дикими; вода привлекает детей, потому что мы происходим от водяных животных, автоматические движения рук у младенца — пережиток движений наших предков, плававших в воде, и т.д. Ошибка заключается, следовательно, в истолковании всего поведения ребенка как рекапитуляции и в отсутствии всякого принципа проверки аналогии и отбора фактов, подлежащих такому истолкованию от не подлежащих. Игры животных как раз не поддаются такому объяснению. «Можно ли объяснить игру молодого тигра с жертвой?» — спрашивает К.Гроос (1906). Ясно, что игру нельзя понять как Рекапитуляцию прошлого филогенетического развития. ина есть предварение будущей деятельности тигра, а не повторение его прошлого развития; она должна быть объяс-РЬна и понята из соотношения с будущим тигра, в свете °торого игра получает смысл, а не в свете прошлого его 119  •-рода. Прошлое рода совсем в ином смысле сказывар здесь: через будущее индивид;!, которое оно (прощлор*1^ Ред.) предопределяет, но не непосредственно и не в смы'; повторения. Что же оказывается? Именно биологически, имсннЛ ряду однородных явлении на других ступенях эьюлюцин сопоставлении с ближайшим однородным аналогом эта ^1 зибиологическая теория оказывастсе несостоятельной/* ' ли мы сравним игру ребенка с игрой титра, т.е. высще. млекопитающего, и учтем не только сходство. иапразлцц& их, мы откроем их общий биологический смысл, за ключе! ный именно в /(.V различии (тигр траст в охоту тигр™ ребенок — но взрослого человека; оба упражняют для gv' дущей жизни нужные функции — теория К.Грооса). \1 сравнении разнородных явлений (игра с водой — жизны воде амфибии — человека) при всей внешней видимое» сходства теория биологически бессмысленна. К этому сокрушающему аргументу Торндайк прибавляет замечание о разном порядке соответствия онто- и филоге-неза одним и тем же биологическим принципам; так, А. знание появляется очень рано в онто- и очень поздно^ филогенезе; половое влечение, напротив.— очень ранол фило- и очень поздно в онтогенезе. В.Штерн, испольэу! аналогичные соображения, критикует ту же теорию приме нительно к игре. Другого рода ошибку допускает П.П.Блонский.Защитив — и совершенно убедительно — этот закон для эмбри» нального развития с точки зрения биомеханики и показав, что было бы чудом, если бы его не было, указав на гипоте* тическую природу этих соображений («не особенно докая тельных»), придя к утиерждению («так может быть»), т.е. обосновав методологическую возможность рабочей гипот^ зы,— автор, вместо того чтобы перейти к исследованию! проверке гипотезы, вступает на путь Холла и уже объясш ет поведение ребенка из очень понятных аналогий: в Д. заньс детей на деревья он видит рекапитуляцию Ц обезьяньей жизни, а первобытных людей, живших ере) скал и льдов, срывание обоев на стене — атавизм срыва! коры на деревьях и т.д. Что примечательнее всего — ошВД ка приводит Блонского туда же, куда и С.Холла: к отрЩ пню игры. Грооси В.Штерн показали: там. где больше все ■ можно почерпнуть аналогий между онто- и филогенез' ■■ именно там эта теория несостоятельна. И Блонский, как' иллюстрируя непреодолимую силу методологических за' 120 vnHoro знания, не ищет также и новых обозначений: Ii°B H,'Vi ность ребенка он не видит нужды называть «новым деИТ1 i'omv> (игра). Это значит, что на методологическом (pep*11 сперва терял смысл игры, а затем с последователь-пУт" делаюшей ему честь, отказался и от термина, вы-И°СТ вшего этот смысл. В самом деле, если деятельность, раЖ'пен»е ребенка — атавизмы, рекапитуляция прошлого, п°Брпмин «игра» неуместен; с игрой тигра эта деятельность Т"Т мест ничего общего, как показал Гроос. И заявление сС "некого <<Я не люблю этого термина* — надо мстодоло-сскн перевести так: «Я утратил понимание и смысл этого Снятия» (1921). Только так, только прослеживая каждый принцип до его оайних ныводов, беря каждое понятие в пределе, к кото-ом v оно стремится, исследуя каждый ход мыслей до самого конца, иногда додумывая его за автора, можно определить методологическую природу исследуемого явления. Поэтому в той науке, где понятие создалось, возникло, развилось и доведено до предельного выражения, оно употребляется сознательно, не слепо. При перенесении в другую науку оно слепо, оно никуда не ведет. Такое слепое перенесение биогенетического принципа, эксперимента, математического метода из естественных наук создало н психологии видимость научности, под которой на деле кроется полное бессилие перед изучаемыми явлениями. Но чтобы окончательно очертить круг, описываемый значением такого привнесенного принципа в науке, проследим его дальнейшую суд[>бу. Обнаружением бесплодия принципа, критикой его, указанием на курьезы и натяжки, в которые школьники тычут пальцами, дело не кончается. Иными словами, история принципа не кончается простым изгнанием его из не принадлежащей ему области, простым отвержением его. Ведь мы помним, что чужой принцип проник в науку по мостику фактов, реально существующих аналогий; этого никто не отрицал. Время укрепления и господства этого принципа увеличило число фактов, на которые опиралось его мнимое могущество, частью ложных, частью истинных. Критика этих фактов, критика самого принципа, в свою очередь, привлекает в поле зрения науки опять новые факты. Дело не ограничивается фактами: критика должна дать свое объяснение взаимно сталки-аемым фактам, обе теории ассимилируются, и на этой п°чве происходит перерождение принципа. Цод Давлением фактов и чуждых теорий новый прише-Ч меняет свое лицо. С биогенетическим принципом слу- 121  чилось то же самое. Он переродился и фигурирует* иси Iлогии в двух формах (знак того, что процесс переросл еще но закончен); 1) теории полезности, .чаш ища см ой ^"'Я дарвинизмом и школой Торндайка, считающей, что ин вид и род в своем развитии подчинены одним и тем^И законам — отсюда ряд совпадений, но и ряд несовпадевь не все полезное роду на ранней стадии полезно и индивил 2) теории согласованности, защищаемой в психолоЙ К.Коффкой, и школой Дж.Дьюи, в философии истории О.Шпенглером, теории, полагающей, что всякий процрЗ развития непременно имеет некоторые общие этапы, фол мы последовательности — от простого к более сложному от низших к высшим ступеням. Мы далеки от того, чтобы считать какой-либо из этих выводов за истинный, далеки вообще от рассмотрения вод^ роса по существу. Для нас важно проследить динамику ста^ хийнеш. слепой реакции научного тела на инородный"* привнесенный предмет. Нам важно проследить формы на* \ чного воспаления в зависимости от рода инфекции, чтобы от патологии перейти к норме: выяснить нормальные отправления и функции различных составных частой —органов науки. Б этом цель и значение наших мну л шов, как будто уводящих нас в сторону, номы все время, не наттоми-'-j пая, держимся сравнения, подсказанного Спинозой, психо- J логии наших дней с тяжелобольным. Если с .'той точки! зрения формулировать смысл последнего экскурса, тот по-'i дожителышй вывод, к которому мы пришли, итог анализа, '■ то придется определить его так: прежде мы — пи анализе"! (несознательного — изучили природу, действие, способ; распространения инфекции, проникновения чужеродной идеи вслед за фактами, хозяйничанье ее в организме, нарушение его функций; здесь — на анализе биогенеза — мы могли изучить контрдействие организма, борьбу с инфекцией, динамическую тенденцию рассосать, вытолкнуть, | обезвредить, ассимилировать, переродить инородное тело, мобилизовать силы против заразы, говоря медицински,-] выработку антител и образование иммунитета. Остается третье и последнее: разделить явления болезни и реакций здоровое и больное, процессы инфекции и [выздоровления-Это мы сделаем на анализе научной терминологии в третьем, и последнем, экскурсе, чтобы затем прямо перейти к формулировке диагноза и прогноза у нашего больного," природы, смыслам исхода происходящего кризиса. 122 9 ,т0-нпбудь захотел составить объективное и дсЯЯ "ы К]БЛение о том состоянии, которое переживает нос п!1СДСо'.]огия. и о размерах кризиса, достаточно было Е$|«8С псИХп^.иХ „логический язык, номенклатуру и терми-6иИзУчиТ''вар|, и синтаксис психолога. Язык, научный в н[,.погиЮ' °ест'ь прудие мысли, инструмент анализа, и до-част»оСТИ'оСмотрсть, каким инструментом пользуется на-стзТочно ' |1ОНЯ.П, характер операций, которыми она ука, чТОгя' Высокоразвитый и точный язык современной ззнимаСТ 'иш, физиологии, не говоря уже о математике, физики- г И1;КЛЮчительную роль, складывался и совер-где он и V ^ вместс с развитием науки и совсем не стихий-шеНСТ1°со'з'нательно под влиянием традиции, критики, н°' го терминологического творчества ученых обществ, ПрЯМ°сов. психологический язык современности, прежде 11:. илпостаючно терминологичен: это значит, что пси-огия не имеет еще своего языка- В се словаре вы найдете "ягломерат из трех сортов слов: 1) слова обиходного язы-т смутного, многосмысленного, приноровленного к прак-ги'ческой жизни (А.Ф.Лазурский упрекал в этом психологию способностей; мне удалось показать, что это в большей мере приложимо к языку эмпирической психологи», и самого Лазурского в частности). Достаточно вспом-нить камень преткновения всех переводчиков — чувство зрения «чупепю в смысле ощушеиия), чтобы увидеть всю метафоричность, неточность практического житейского чзыка; 2) слова философского языка. Утерявшие связь с прежним смыслом, мкогосмысленные вследствие борьбы разных философских школ, абстрактные в максимальной »тепени. они гоже засоряют язык психологов. Л.Лаланд ■тлит в этом главный источник смутности и неясности в' психологии. Тропы этого языка благоприятствуют неопрс-юленности мысли; метафоры, драгоценные как иллюстра-№t, опасны как формулы; персонификация психических 'актов и функций, систем или теорий через -изм, между к°т°Рыми изобретаются маленькие мифологические драмы -Даланд, I(J29>;3) наконец, слова и формы речи, заимст-' 'энныеиз естественных науки употребляемые зперенос-рз" Смыслс, служат прямо для обмана. Когда психолог (0Ги^жда(;'г °^ энергии, силе, даже об интенсивности, или ■lavif ГОв°Ри г ^ возбуждении и т.п., он всегда прикрывает ым словом ненаучное понятие, или вводя в обман,, или 123 |
