Философия
хозяйства
I 
Н.Б. ШУЛЕВСКИЙ
Реформистское и постреформистское иго России
Большинство вещей и дел ускользает от понимания благодаря неверию.
Гераклит
Аннотация. Статья выявляет скрытый демонизм «реформ» и «постреформизма» как инфернальных клонов призраков обезбоженного мира; эти антиреалии исследуются как средства разрушения христианского общества и культуры. Сегодня антихристианство действует в формах постреформизма, охватывая своей инфернальной сетью школу и детей, пропитывая их бытие безумием. Борьба за школу и детей — основной рубеж современной брани христианства и антихристианства в России накануне Главного События.
Ключевые слова: реформа, постреформизм, безумие, школа, Россия, дети.
Abstract. Article reveals the hidden demonism of «reforms» and «post-reformism», as infernally clones of ghosts of the disfigured world; these anti-realities are investigated as a tools of destruction of Christian society and culture. Today the anti-Christianity works in post-reformism forms, covering by its infernally network school and children, impregnating their life by madness. Fight for school and children — the main boundary of modern fight of Christianity and anti-Christianity in Russia on the eve of the Main Event.
Keywords: reform, post-reformism, Russia, children, madness.
Само Слово во плоти давно предупредило человеков, что «мудрость мира сего есть безумие пред Богом» (1 Кор. 3, 19). И крушение планов людских, наглое торжество смерти доказывают эту аксиому Слова; и хотя человек знает, что есть Он — Главный, Всезнающий и Всепонимающий, но твердит «безумец в сердце своем “нет Бога” (Пс.13, 1). Почитая свой ум высшей ценностью, люди уже не могут этим же умом признать, что есть Судия над их судом и умом. И вращаются они в кругах безумия, прикованные к нему цепями своих суждений. Вот набор элементов безумия мудрости мира сего: «Все познаваемо и столь же непознаваемо»; «Все относительно: и знание, и незнание»; «Все безразличны для смерти: знание и незнание»; «Для знания у человека — мало жизни и средств, а для незнания — мало совести и смирения»; «Познание — и грех, и благо»; «Познание — свобода и познание — рабство»; «Познание оживляет смерть, и оно же омертвляет жизнь». И все суждения1 выражают не только мнимые знания людей, но и о-суж-дения их потуг постичь «это» вне «Того». И поскольку безумие рассеяно среди людей, то всю цельную красоту своего безумия они не видят, считая, что они умны, а все вокруг безумствуют. Предел осознания безумия — антиномии Канта, который, уверовав в свое неверие, заверял, что разум в равной мере может как доказать, так и опровергнуть любые тезисы; даже тезисы о том, что разум — это безумие, а безумие — это разум.
Но Евангелия судят ум не за то, что это ум человека, а за то, что в отрыве от Софии Святой и Премудрой этот ум становится больным, болезненным и безумием. Ибо ум есть божественное целое, имеющее два крыла — Софию и Логос. Не забыт и демонов ум, плодящий призраки, которыми они соблазняет людей, не сознающих лукавства своего ума. Логос — это техника ума, умеющего творить, изобретать, работать с материей, энергией («Что есть и как это сделать?»). София — это смысловая суть ума, знающего целевые причины мудрости («Для чего и ради чего делать?»). А ум демонов симулирует Логос и Софию, подменяя причины играми, чудесами («Играй; уйдет и жизнь, уйдут печали!»).
Западный мир использует потенциал Логоса и демонов, но их сил уже недостаточно для продолжения разума и жизни, которые без смысловой помощи Софии не могут и не желают оставаться ни умом, ни жизнью.
Это перерождение человеческого ratio в безумие охватывает буквально всю сферу жизни людей, все их понятия, методы, термины и деяния. Особенно глубоко оно поразило «реформы», которые из частных полезных орудий общества превратились в вакханалию безумия. Нечто вроде огонька, ставшего пожаром. Реформенное безумие царит в мире сем.
Сегодня любую проблему можно всерьез разбирать лишь с учетом инфернального четырехзначия «пост…»; Все события, мысли, верования, культуры, методы, институты, сама история и человек неожиданно быстро прибыли на станцию с романтически-угрожающим названием «Конец». А за этой станцией маячит другая станция с еще более черноманящим названием «Конец концов»! А будет ли продолжаться само это «Дальше»? В тупик зашли сребро- и прогрессолюбивые евриканцы; задний ход они забыли, а впереди только суицид, тление остатков своей изгаженной святости, своего огеенно замученного Логоса, презираемой Софии. Отсюда и безумие, занятое непрерывной реформой «всего и вся» без понимания инфернального и мстительного абсурда этого коварного слова.
Но и «постреформизм» — термин крайне неопределенный, как и его прародитель — постмодернизм2, допуская любые бифуркации, импликации, инновации, дегустации, фрустрации, прострации, негации3, безумные деяния, недеяния, переодевания, линчевания, бичевания и претерпевания. Яснее и прозрачнее термин «вырыв», пришедший к нам из сокровенной мудрости русского языка и призывающий своими, своими (!) силами выбираться из засасывающей трясины безумствующего в последней агонии либерализма.
А вот лингвистический инвалид «постреформизм» сам не знает, чего ему хочется. То ли он мечтает бессонными ночами о революционных захватах власти и собственности? То ли в московских кабаках ищет автореформы, которые сделают нас всех счастливыми за 500 дней? То ли он желает новой конституции и севрюжины второй свежести с хреном обаямным? То ли он реформирует сами реформы, высвобождая из них суицид и хаос? То ли ждет некого Пришествия неведомо кого? Или же речь идет об исчерпании идеологией реформизма, своего энтропийного демонизма? Это, кстати, соответствует диалектике Гегеля, требующего в итоге подвергать отрицанию отрицателей, реформировать реформаторов! Да и сам термин «реформа» имеет неприлично подмоченную лингвистическую репутацию, требуя двигаться от «формы» к «ре…», к бес-формию бесовскому. Ведь первым реформатором мироздания был дьявол, а первая реформа завершилась грехом. Эту черную мету «реформ» не следует забывать в своих бдениях, надеждах, делах и молитвах никому. Ибо сегодня реформы сами ломают рога и копыта свои.
Поэтому у России генетическое неприятие всех реформ, ибо история и жизнь России — это непрерывная череда истязающих ее реформ, которые не принесли блага ни народу, ни реформаторам, а только заморскому зверю, устраивающему Россию для своего потребления.
Осмысление и понимание любого события, особенно в России, возможны лишь в контексте борьбы христианского и антихристианского проектов устроения человечества; этот контекст определяет истоки, динамику и судьбы событий, вещей, людей, наук и властей. Можно не замечать, отрицать этот контекст, но он-то уж непременно заметит все, даст каждому код и поместит в свою сеть. И нет у человека другого — более точного — контекста для понимания нашего Отечества. А в этом контексте четырехзначие «пост» означает пароль для легионеров преисподней, пропуск «туды» для «продвинутых».
И современное состояние России наиболее точно можно описать как этап и форму борьбы этих двух проектов. Антихристианский проект сделал сегодня основным орудием своей агрессии новые финансовые4, интеллектуальные, социогуманитарные, когнитивные и управленческие технологии, а Россия вследствие своего религиозного одичания не заметила их демонизма. Россия утратила навыки антихристианского противостояния и попала в капкан бесо-полезных губительных реформ, расчленяющих ее земли на мелкие враждующие государства. Этот проект никогда не снимался с повестки дня инфернального глобализма. А электронная неоинквизиция в предвкушении своей победы уже запасается шампанским.
Россия оказалась в финансовой, информационной ловушке, обрекающей ее на гламурное процветание и самораспад. Новый колониальный капкан блокирует все попытки не только развития, но даже самосохранения, обрекая русский мир на исчезновение. Современная РФ сконструирована по принципу — «все против русских»; все деньги наших богачей, госфонды почему-то хранятся на Западе. Если мы хотим что-то сделать для России на 100 р., то мы вынуждены оказывать услуги Западу на 100 тыс. р., иначе не видать нам даже своих 100 р., на которых и веревки китайской не купишь. Наши деньги, наше богатство, наша власть служит нам лишь на 10%. Страна, ее население, работает на невидимого Сетезверя, а свой ум и свое сознание использует лишь для самообмана — не видеть и не понимать врага. Мы сражаемся (пока духовно!) за сохранение России, а нам предлагают в качестве средства постреформизм? Да от этого поганого слова бегут даже крысы и клопы! Ведь необходимым условием и средством сохранения страны является ее империальное устроение. Россия может быть лишь империей, или же не быть вовсе. Империя есть всеобщий принцип любой организации, любой вещи и бытия, ибо везде нужен центр, вокруг которого структурируется их содержание и функции. Все якобы демократические страны на деле являются империями, только их имперскость скрыта в их финансовых позвоночниках. А чистая демократия вне империи — это агрессивная, аморфная и бессильная толпа, лишенная костяка. Жизнь и смыслы хранит только империя — явная или неявная, но действующая как интегративная сила множества.
Вырваться из колониального капкана, взорвать его можно традиционным топором Раскольникова; по количеству топоров на руку человека Россия уже стала лидером, да и всякий капкан мечтает быть раскапканенным. Капкан может сам взорваться от перезагрузки, о чем не думают болотные гениоты и бухающие фанаты.
Но безвыходных положений нет, ибо через какой-то вход мы все-таки вошли в безысходность! И вход этот называется «демократические реформы»; значит, и выход возможен лишь через слом этой защелки инфернального капкана. Нужно отбросить изначальное безумие реформаторства и использовать традиционную национализацию и государственное регулирование для создания новых оснований и средств империального устроения России. И выход-то рядом, ибо истина, как известно, глаголет устами малых мира сего…
Противоборство христианского и антихристианского проектов не исчерпывает содержания всего контекста бытия. В этом же контексте идет миротворный переход от эпохи экономизма к эпохе хозяйства. И если центром экономики стал «золотой телец», то центрами хозяйства могут быть только Его Величество Школа и ее Абсолютный Субъект — Учитель.
Но для этого нужно постичь не только «физику» школы, но и ее метафизику, ее трансцендентные основания, ее софийное предназначение и провиденциальный смысл. Нужно постичь уникальный сакральный, миротворный и софийный проект-замысел, воплощенный в школе. Нужно уяснить и твердо понять, что не школа — зависимая часть общества, а само общество, все его институты и культура, все его учреждения и деяния суть части, органы и функции целостной сакральной школы, в которой человека учат ходить путями жизни вечной и отучают грешить, а в итоге — и умирать. Школа — единственный институт, который воспроизводит идеальную субстанцию человека, посредством которой он хранит сознание, ум, душу и язык, обучает их софийному искусству творения новых реалий из самих себя, или — на языке религии — из ничто (в русском языке — из ничего, в котором все же есть нечто дикое, звериное, жестокое и не обученное для нахождения в бытии). В этом плане школа во многом совпадает с Церковью: союз их кровный неделимый, и только в роковые дни они спасают смыслы человека, когда все взрослые играют, идут вразнос и в кабаки. Церковь и школа не сливаются в один институт, но они и не разделяются, а образуют единую силу, которая знает и умеет созидать человеческий мир. Сакральный мирострой наиболее полно выражается в малом мирострое Школы, в которой из ничто-века растет, создается чело-век (чело века, форма вечности).
Первыми школами были институты Посвящения у древнейших народов, которые признавали людьми только тех, кто знает и умеет хозяйствовать. И эти школы готовили не просто учеников, а делали из дикой протоматерии зверей людей разумных, хозяйственников. Быть человеком — значит, пройти Посвящение, стать носителем сакральной идеи, которая удерживает существо в статусной форме человека. Сурово! Многие, очень многие толпари мегаполисов не выдержат ЕХЭ5 на звание человека. Поэтому в древних обществах за пределами каст были еще и чандалы (геи, зоофилы, педофилы, каннибалы, некрофилы, алкоголики, лгуны, пиарщики, наркоманы, насильники, собакоеды, поедатели трупов, бомжи)6 — человекоподобные существа, которые не умели хозяйствовать.
Особенно полно и впечатляюще роль школы как основного орудия самовоспитания индивида и общества осуществил Пифагор, для которого школа была институтом самой мудрости. Дети изучали в сочетании со спортивно-военной подготовкой все известные в то время науки, искусства, философию, право-мораль, врачевание и гигиену, искусство властвования над собой, в семье и в полисе. Завершалось обучение священными мистериями, в которых происходило Посвящение в человека. История не знает случая, чтобы хотя бы один воспитанник Пифагора совершил умом, словом, поступком недостойное деяние. Впечатляет основной закон Пифагора, требовавший обучать детей прежде всего способам самозащиты от взрослых, ибо в ином случае воспитание превратится в передачу взрослыми своих пороков детям и ростом общей массы зла. Дети изучают лучше всего то, что взрослые скрывают от них. Нет, дети с помощью учителей должны наедине общаться с высокой культурой, науками, религией, нравами, мужеством и справедливостью, чтобы стать достойными мудрости (софии). И высшая демократия античности в стиле США сожгла его школу вместе с учениками и учителями. Такой страх вызвал софийный опыт, реально решающий все проблемы тогдашнего времени. Взрослые не выдержали чистоты и совершенства своих детей, а предпочли содомию демократическую. Люди вообще желают не избавления от пороков, а их распространения. А если кто серьезно берется за пороки, то возмездие настигнет их беспощадно и неотвратимо.
Пифагор неопровержимо представил школу как действенную форму философии хозяйства и софиософии. Школа не должна быть органом государства, а наоборот: все общество должно стать Большой Школой, которая и есть центр общества, его интегральный воспитатель и организатор, софийно-хозяйственное ядро его осмысленной жизни. Школа как в зародыше максимально полно содержит все элементы, отношения, функции, ценности философии хозяйства; школа — любимое детище Софии-мудрости и ее метафизики. Со взрослыми ничего серьезного для будущего не сделать, разве что реформы и войны затевать, пороки умножать. Школа же органично не приемлет насилия, лжи, ибо они превращают ее в учебный филиал тюрьмы.
Христианство давным-давно поняло и оценило роль школы как основного института общества, выработав даже своеобразную философию школы — схоластику, которую и поныне мало кто из «вумников» и властителей понимает. Хотя эта идеология в истине называется философией хозяйства. С.Н. Булгаков создал проект превращения школы в орган сплочения нации, ибо одно воцерковление не решает проблем общества. «Мои-то пожелания идут дальше: мне мечтается духовное завоевание русской школы, ее внутренняя, так сказать, “клерикализация”, чтобы была, наконец, засыпана эта пропасть между церковью и светским просвещением» [1, 612]. Сегодня эта пропасть стала бездной безродной детской души. Спасение детей должно стать идеологией православия и России.
Изначально христианство распространялось как школы, в которых изучали Библию; затем школы превращались в хозяйственные, самоуправляющиеся общины, внешними делами которых ведала Церковь. Иезуиты гениально угадали, что христианство победит лишь путем создания наилучшего образования, которое через иерархию школ поведет христиан в Царство Божье. И они создали лучшие и до сих пор школы, университеты, в которых обучается вся элита Запада. Парадокс: элита Запада и США получает лучшее христианское образование для борьбы с христианством, для служения князю мира сего, для подготовки к встрече Антиглавного.
Христос увещевал, что если не станете душой как дети малые, вовек вам блага не достичь. Спаситель видел в детях первых граждан Царства Божьего, он сурово и безжалостно призывал уничтожать без суда педофилов, оскверняющих саму божественность жизни. Прогрессивная Европа жалеет бедных педофилов, которые без осквернения детей жить не могут. А Христос, Величайший Человеколюбец, требовал камни от жерновов им на шею, и бросить в пучину морскую. Наверное, Пифагора с детьми сожгли древние педофилы во главе с Платоном, требующим в «идеальном государстве» сделать детей общими, чтобы легче было их опидофиливать.
«Новый Завет» — книга и терапевтическая: взрослым нужно больше работать, меньше говорить, жрать и спать, а детей забирать от них в школы, чтобы они могли стать гражданами Царства Божьего, сводя до минимума общение со взрослыми. Только так дети станут умными, умелыми, смелыми, нравственными и софийными гражданами страны.
Гоголю за его идею о том, что именно школа есть основной духовный институт, которому должны служить общество, государство и Церковь, устроили большой «херем». Толстой после длительных поисков справедливого устроения общества пришел к школе; и он создал новую школу, в которой хозяйствование и учеба составляли единый ансамбль. Учиться надо так, чтобы жить по совести и непременно воскреснуть!
И Ленин считал основным орудием созидания нового общества, состоящего из знающих, умелых и честных людей, только ШКОЛУ, а не партию, которая должна была раствориться в школе. Ленин видел в школе единственный институт, который покончит с войной, государственным, классовым и клановым терроризмом. На I съезде по народному образованию в 1918 г. он сказал: «Необходимо приложить все силы, энергию и знания, чтобы возможно скорее возвести здание нашей будущей трудовой школы, которая одна лишь сумеет оградить нас в будущем от всяких мировых столкновений и боен, подобно той, что продолжается уже пятый год»7 [2, 608]. Но за эту речь он на второй день после своего доклада получил отравленные пули. А мировую войну с фашизмом и с его евриканскими поддонками выиграла именно эта школа. Но после смерти Сталина партия стала клубом для «рабов по природе», «образованщины» и «полунауки», которые затем и свершили свой инфернальный переворот в России.
В советскую эпоху А.С. Макаренко создал из неграмотных детей-бродяг уникальную школу, которая стала негласной институциональной матрицей философии хозяйства; школа и ее филиалы и поныне ведут войну с нежитью. А.И. Мещеряков, Э.В. Ильенков, В.В. Давыдов создали школу, которая вернула к жизни множество слепоглухонемых от рождения детей: и создана школа была на началах философии хозяйства. Посредством обучения хозяйствованию тьма в детишках становилась смысловым светом, который позволил некоторым из ее выпускников закончить МГУ и даже защитить диссертации по психологии. Практически было доказано, что именно хозяйствование зажигает в детях, лишенных всех органов чувств (кроме тактильных), смысловой огонь знания и понимания.
Конечно, речь идет не о сегодняшней школе, ставшей античеловеческим орудием деморализации детей, орудием обогащения и невежества, хотя софийная натура школы сопротивляется князю мрака. Увы, школа стала сегодня особым — привилегированным — отделением Ада, в котором готовятся специалисты и обслуживающий персонал пороков, зла и растления человека. С каждым годом у выпускников школ все меньше знаний и культуры, и все больше искусственных навыков, которые необходимы не для жизни, а для работы в инфернальных и криминальных мирах смерти. Молчаливая статистика детских правонарушений лучше всего говорит о том, кто именно выходит из современной школы, кто именно и для чего именно готовит в ней детей.
Сегодня в мире рушатся все институты, организации, государства; нет у них уже никакой перспективы и никаких оснований. И только школа остается последним островком жизни: школа, как и философия хозяйства, находится вне зоны действия апокалипсиса. Евангелия, софиософия, софиология, философия хозяйства едины в одном: вся жизнь человеческая должна стать учебой и образ-ованием, обретением образа человеческого, включая изучение того, как следует болеть, умирать, чтобы воскреснуть. Фактически жизнь и так есть непрерывная учеба, начиная с момента рождения и завершаясь последним правильным вздохом этой жизни, чтобы правильно сделать первый вдох жизни грядущей. Даже высшие научные, философские, художественные профи тоже оформляются в школы, видя в них форму спасения своих результатов8. Да и в войнах побеждают школьные учителя, обучившие солдат патриотической мудрости хозяйствования. Госплан СССР был попыткой институционального воплощение философии хозяйства в масштабах общества.
С эпохи капитала чисто хозяйственные институты в основном сохранились в монастырях, в локальных регионах мира, в которых для экономики нет товарно-денежной почвы.
Школа становится основным и ведущим институтом философии хозяйства и в силу объективной логики развития самой власти. В сакральном плане власть есть ангельский чин, а потому изначальная власть, знающая сакральные пружины хозяйствования, сосредоточивалась в институтах старейшин, корпорациях жрецов, советах священников, союзах волхвов.
С возникновением классов основным институтом власти стало госу дарство, правящее посредством насилия, чиновников и налогов. Высшей и законченной формой государства навеки останется Рим. А совершенное может или разлагаться, или добровольно преобразиться в сакральную власть. Рим стал вначале частью христианской Церкви; но, затем, свершив переворот, сделал Церковь частью своего уже мертвого организма-паразита. Возникло Чудо-юдо, пожирающее людей, раз рушающее вообще мир живого; государству всегда не хватает денег и солдат, а потому оно и поддерживает экономику, которая часть людей ставит на службу деньгам, а другую часть на службу насилию, а все вместе крутят колеса апокалипсиса. Стремясь стать глобальным институтом, государство сегодня разваливается по частям и в целом. Власть требует новой организационной формы.
Согласно объективной логике развития, власть в форме государства должна была преобразиться и стать Церковью, которая должна была готовить приход сакральной власти, названной метафорически Царством Божьим, а реально это должно быть Царство Мудрости, софиократии, Школы Вечности.
Школа — общий и единый институт Софии, Церкви, государства и общества, единый мир, в котором реализуются мистерия и полнота человеческой жизни: школа учит хозяйствовать (самообслуживанию), обретать знания и умения, творить; она должна учить воевать и умирать за святость; школа есть жизнь, которая неизбежно завершается воскресением, преображением, победой над смертью. Мир, истина, правда, Бог, София, Спасение и человек должны стать и станут единой школой. Буди сие! Буди!
Философия хозяйства несет в себе новую и естественную форму мировой власти; это власть не человека над человеком, не человека над природой, а власть мудрости. Институтом же властвующей мудрости может быть только школа, соединяющая философию хозяйства и власть, знание целей и цели знания, человека и его сакральный оригинал. В учении глобального эволюционизма Н.Н. Моисеев выдвинул идею, что движущей силой мирового развития должна стать «Система-Учитель», т. е. та же школа.
Надежд на то, что ход мировых событий принудит алчную антихристианскую элиту принять именно «школьный» сценарий устроения мира, нет. Скорее всего, мировая элита будет трансформировать государство и Церковь в неоинквизицию для изведения человечества туда, откуда его вывел Господь. Только в который раз мировые элиты, творя не ведая что, получают обратные результаты. Жизнь — это школа, в которой изучаются законы не только вещей, но и законы, условия, средства перехода через бездны к бытию вечному. И такая школа — идеал философии хозяйства.
«Царство — детям»9, — учил Гераклит, предваряя Христа: «Кто не примет царства Божия, как дитя, тот не войдет в него. — И, обняв детей, возложил руки на них и благословил их» (Мрк. 10, 15—16). И это благословение Господне лежит и на философии хозяйства, которая видит назначение человека в устроении жизни по закону детей. Дети в Элевсинских мистериях сразу допускались к посвящению, ибо им не нужен был обряд очищения. «Мертвый возвращается в ту землю, где боги были детьми» — это сакральное чудное слово древних славян услышала философия хозяйства.
И правда философии хозяйства вершится помимо экономики посредством институтов МЧС, масштабы работы которых незаметно глобализуются. Рост техногенных и биосферных катастроф вынуждает людей на время забыть об экономике прибыли, чтобы заняться хозяйством ради спасения жизни. Земля постепенно становится зоной хозяйствования, спасающего жизнь от последствий экономики и гробономики. И если мы не желаем покончить с человеком, мы должны покончить с автономией экономизма, возвратив его в хозяйственный строй жизни.
Наука, философия, искусства, да и сами религии, душа человека сегодня потеряли понимание мира, событий, своих деяний, самих себя, вообще потеряли сами истоки понимания, и, о ужас, забыли о том, что потеряли самое главное, что утратили жизнетворное общение с Богом. Россия может восстановить свою православную тайнософию, лишь обратившись к смысловым сокровищам Софии Премудрой, в которой бьется вечно живое сердце Спасителя и… самой России. Сегодня любые позитивные изменения общества и человека возможны лишь на основе углубления в софийные тайны христианства, служащего истоком, энергией всех реформ, которые в нем начинаются, им движутся и в нем завершаются. Без этой софийной матрицы власть имеют лишь безумие и хаос бездн.
И начинать ософиевание10 России нужно с цельного понимания, именно понимания (!) православия. Философия возникла для того, чтобы утвердить единство божественного и мирского начал в самом разуме11.
Связующим звеном религии и общества служит школа, которая стала сегодня ареной войны христианства и антихристианства; антихрист стремится захватить школу, чтобы воспитывать беспроблемных антихристинят, которым помогут Интернет и его чудеса. Пока антихристианство увлекает только чернь да часть интеллигенции, а вот главных правителей, элиту оно еще не обработало в нужном ему духе. Да и дети остаются вне сферы его постоянного надзора. Да, Гарри Поттер постарался неплохо, но его почти уже забыли. Даже миллион англогариков не заменит антихристианской школы. Вот когда антихристианство охватит элиту и школу, вот тогда будут чудеса серьезные, иллюзии полноценные, а «человек погибели» произнесет свое первое, оно же и последнее, слово.
Вырваться из этого антихристианского и постреформистского капкана трудно, но можно. Мыслить, думать, размышлять, впитывать софийные смыслы, софийную пассионарность, вооружать ими школу, — вот то преображение, которое признает философия хозяйства вместо разрушительных реформ, конечно, наряду с восстановлением национального, государственного и финансового суверенитетов России.
А сам по себе постреформизм — это словесное одеяние антихристианства (постмодернизм сам говорит о бесовской начинке своей философии). А посему не постреформизм служит или может служить России, а Россию принуждают через постреформизм служить антихристианству, стать его институциональным средством.
Софиология (софиософия) и философия хозяйства — это не научные или аксиологические дискурсы, не откровения, не эмпирические обобщения, не системы аксиом, не идеология блага, а проявления мудрости как цельного знания, которое открылось русской философии и которым она стремилась исцелить распадающийся мир.
Лучшее описание мудрости дал Аристотель, который полагал, что эта богиня хотя и не водится с людьми, но и человеку достаются иногда файлы с ее священного ноутбука. По Аристотелю, мудрость (софия) есть тип цельного ума, который содержит в себе: 1) знание причин; 2) знание-рассуждение, ищущее причины; 3) знание-размышление, ищущее связи между видимыми следствиями и невидимыми причинами; 4) знание-обучение, ищущее методы, логику и пути мысли к человеку; 5) знание-понимание, ищущее перводвигатель сущего, мысли бога в уме людей и в мире вещей; 6) знание–демиурга, созидающего реалии из самого себя. И мудрость как единство знания, ума, логики, понимания, творчества, власти, института (школы, лицея) пока нашла свое адекватное выражение именно в философии хозяйства, в софиологии. Даже слегка затронутое софийными смыслами знание губит «золотого тельца», ибо такое знание автоматически выключают его жизнь, состоящую из зла и пороков.
У России выбора нет: или софиократия, софийная империи, создающая хозяйственный мир жизни и радости, или же евросодомия, создающая электронную и финансовую неоинквизицию, питающуюся болью и страданиями людей. Сегодня сбываются самые невозможные проекты и терпят крушение реально и математически просчитанные, уже наполовину сбывшиеся планы. Достаточно, чтобы софийный проект стал идеей хотя бы одного мечтателя милостью Божьей. Только софийная империя выведет людей из спячки, из сонного бытия-не-в-себе, превратит их в единый народный организм с общей смысловой и душевной кровью. Софикратия защищает вечные оригиналы людей, а постмодернизм создает антропологию постлюдей (киборгов, клоны раскудрявые, дивидов, люденов, Е-homo и др.).
Единственной вечной империей является школа, несущая в себе знамя мудрости и софикратии духа, который дышит и строит там, где хочет. Школа — это софийная священная матрица, в которой есть только мудрость и ее ученики. Нужно радикально преобразить в своем сознании роль и значение школы, постичь ее как малую церковь, из которой вырастает Церковь мира. Древние философы и ученые жертвовали всем, чтобы учиться в настоящих школах, в которых познаются семена Логоса, Софии и смыслы их неизвестные. А Неизвестное всегда ждет именно русских, питая к ним какую-то непонятную страстную привязанность, хотя не дает им никаких благ, кроме из-ум-ления, озарения, выхода в сферу «того света», который делает понятным, а потому и приемлющим для них этот мир, не признающий их, пытающийся избавиться от них любым путем, видя в них свидетеля какого-то омерзительнейшего и оскорбляющего Господа деяния, совершаемого запа(дл)ом. Слава Богу, что Россия — не Запад! Ибо исцеляет мир от греховного знания-безумия только София Премудрая, принесшая в Россию софийное видение Господа, жизни, бытия и экзистенции. Россия движется за пределы мира, обозначенного змием древним: «Век живи, век учись, а дураком умрешь!». Она ищет землю, где дураки сразу прозревают то, чего не дает никакая ученость — софийную мудрость хозяйства.
Власть должна использовать потенциал сопротивления, созидания и преображения, заключенный в Школе, которая является не только институтом, но и софийным зародышем, хранящим в себе вечную генетику России — победу. Неопровержима мудрость древнего жреца: «Вечность — царство ребенка» [4, 46]. Победит тот, кто создаст лучшую школу, сумеет использовать ее софийный потенциал. Победа за тем, кто признает в ребенке существо вечности, а не помеху взрослым, которые сами являются помехой вечности, а потому и отвергаются ею. А у детей еще есть шанс стать иными — взрослыми для вечности.
Литература
Булгаков С.Н. Соч.: В 2 т. Т. 2. М., 1993.
В.И. Ленин о воспитании и образовании. М., 1973.
Гегель Г.В.Ф. Соч.: В 14 т. Т. 3. М., 1956.
Материалисты Древней Греции. М., 1955.
|
