Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах и улицах «Добрая дорога детства» 2
Скачать 4.21 Mb.
|
М.Ю. ЛАЧАЕВА Осознание и реализация «фактора древности» в «лаборатории» русской хозяйственной жизни: ученые и власть Аннотация. В статье исследуются мировоззренческие основы преобразовательных усилий русских ученых в развитии народного хозяйства. Ключевые слова: русские ученые, наука, народное хозяйство, великорусский тип хозяйственного деятеля, история, Россия, В.П. Безобразов, В.О. Ключевский, В.И. Герье, С.Н. Булгаков. Abstract. The article studies the outlook of Russian scientists in their efforts for transforming of national economy. Keywords: Russian scientists, science, economy, Great Russian type of economic figure, history, Russia, V.P. Bezobrazov, V.O. Kluchevsky, V.I. Gerje, S.N. Bulgakov. Богатейшая отечественная научная традиция рассмотрения глубинных процессов национальной исторической жизни великорусского хозяйственного деятеля и его философии хозяйства не дает права на научную расточительность. Выходящий уже в течение второго десятилетия альманах «Философия хозяйства», высоко ценя «напряжение мысли» в чужих трудах, показывает образец бережного отношения к наследию. В контексте его изучения в настоящей статье предлагается сопоставление подходов к анализу коренного русла экономического развития, связанного с глубинной жизнью страны отечественных экономистов и историков второй половины XIX в. Такое сопоставление сделано на примере старших современников Сергея Николаевича Булгакова (1871—1944) — экономиста Владимира Павловича Безобразова (1828—1889) и историка Василия Осиповича Ключевского (1841—1911). Поскольку они представляют разные поколения русских ученых: Безобразов умер, когда Булгакову было 18 лет, Ключевский был старше Булгакова на 30 лет, — мы имеем возможность проследить фарватер научной мысли нескольких поколений, изучавших великорусский тип хозяйственного деятеля и «лабораторию» великорусской хозяйственной жизни. Владимир Павлович Безобразов — экономист, ученый и практик, общественный деятель, публицист и педагог, тайный советник (1874), сенатор (1885), академик Императорской Академии наук (1867), почетный член Международного статистического комитета (1885) — происходил из старинного дворянского рода, известного с XVI в. С конца 1840-х гг. он служил по Министерству финансов. Опыт научной и практической работы привел Безобразова к пониманию важности соединения в научном подходе к действительности нравственных и экономических вопросов. Он старался определить состояние, традиции, тенденции тех явлений и состояний в нравственной, умственной, административной жизни, которые оказывали воздействие на хозяйственный быт русского народа. Поэтому ставя успехи развития страны в прямую связь с уровнем народного благосостояния, Безобразов анализировал социальные, исторические и историко-географические параметры хозяйствования. Выделяя хозяйственные факторы, определявшие состояние народного хозяйства и его перспективы, Безобразов разделял 1) «экономические единицы территории», возникшие исторически, и 2) «административные единицы», складывавшиеся по решению власти «отчасти произвольно и искусственно». Первым среди русских экономистов он обратил внимание на подвижность экономических границ, которые при определенных обстоятельствах могли «сжиматься» и «расширяться», установил, что экономические границы заметно расширялись для удешевления расходов за труд и горючий материал (нефть), которые в 1870—1880-х гг. были тем дешевле, чем дальше находились от промышленных центров. Историко-экономический анализ, проведенный В.П. Безобразовым в исследовании «Народное хозяйство России. Московская центральная промышленная область» (две части которого вышли в Петербурге соответственно в 1882 и 1885 гг.), убедил экономиста в том, что пределы выделенных по экономическим параметрам наиболее развитых экономических, прежде всего промышленных областей России, почти совпали с границами Русского государства, сложившимися к концу XVI в. Удел князя Андрея Боголюбского, положивший основу единоначалия в Ростово-Суздальской земле (по Безобразову — ядро Московской государственности), совпадал с территорией наиболее активно растущей отечественной, прежде всего текстильной, промышленности (Владимирская губерния, восточная часть Московской губернии, южная часть Рязанской губернии). Здесь, по Безобразову, мы «находим самое яркое выражение племенного народного типа». «Самая характеристичная часть исторического племенного типа — это чистейший великороссийский тип с великоросским говором» [1, 56]. Таким образом, для Безобразова «фактор древности» стал важнейшей смысловой частью его экономического анализа, который был нацелен на улучшение современного положения народного хозяйства и позитивное воздействие на будущее состояние российской государственности и ее социально-экономических основ. Одним из первых среди отечественных экономистов Безобразов обратил внимание на роль этнического фактора в развитии экономики страны. Одновременно с экономистами великорусский тип хозяйства и особенности хозяйственного поведения великоросса изучали и историки, прежде всего В.О. Ключевский. Историческая диагностика, «история внутреннего развития русской жизни», занимала его научное сознание, искавшего «их в русском складе жизни на большой глубине». Государственные и общественные учреждения, а также само общество рассматривались как выражение внутренней жизни народа [2, 416]. Не приписывая скоропостижной смерти старым государственным учреждениям в горниле преобразований и не преувеличивая творческих сил преобразователей и поколений, на чей век выпали перемены, Ключевский обращал внимание на необходимость анализа переходного общественного состояния, когда уже произошло обновление (экономическое, социальное, политическое), но привычные представления еще не успели измениться. Переходные эпохи, привнося новое и разрушая старое, тем не менее являются лишь вехами на пути истории страны. Свое место в ней принадлежит и пореформенному периоду, и революционным потрясениям, и жизни в условиях социализма, в который верили как «в благородную идею справедливости», рассматривали как общественное устройство, которое выше капитализма [3, 9], и уже отметивший свое совершеннолетие постсоветский период, не дорожащий «чувством общего с трудовыми людьми». При характерных узнаваемых чертах каждого исторического периода их объединяет место действия, ядро государственного организма, которое при всех режимах оставалось неизменным, что собственно и делает Россию Россией вплоть до настоящего времени. Не утратило актуальности наблюдение В.О. Ключевского о том, что при обширности территории России, ее этнической пестроте и широкой миграции в истории неизбежно действовал фактор «скреп» (политических, военных, административных, идеологических, социально-экономических, культурных, конфессиональных и др.), которые только и могли удержать в единстве постоянно растущий конгломерат. В политике роль «скрепы» историк отводил высокоцентрализованной власти, в военной сфере — сильной армии, способной к выполнению своих функций. В административном плане такой «скрепой» он считал рано развившуюся сильную бюрократию, в идеологии — господство авторитарного мышления, в том числе и среди интеллигенции, а также политизацию религии; в экономике — стойкость крепостного права и его последствий. Вопрос о соотношении внеэкономического и экономического принуждения и их роли в развитии народного хозяйства России выходил в научном сознании на первый план. Преподавание политической экономии и финансового права в Александровском лицее в 1868—1878 гг., а также великим князьям, в частности Константину Константиновичу, а также постоянные занятия научной работой, результатом которой стало появление около 130 научных трудов и публицистических статей, не могли пройти и не прошли бесследно для Безобразова. Его экономические взгляды претерпели эволюцию от романтического идеализма к «государственному смыслу», который он понимал как необходимость единства государства. «Государственный смысл» имел для Безобразова значение концепта. Он был психологической категорией чувства меры, первым условием, необходимым для реализации способности к практическому расчету, который состоял в умении сосредоточиться на ближайших и важнейших целях жизни и жертвовать в момент действия «более отдаленными, хотя и, может быть, более возвышенными целями». Свои обширные знания Безобразов старался реализовывать на практике, вел подвижническую «полевую» деятельность. Он провел большую часть жизни в разъездах, изучая развитие производительных сил страны под углом зрения «шествования промышленного движения». Так, всего за два года (1879—1881) Безобразов объехал десять центральных губерний России. Он обследовал, анкетировал и описал Центральный промышленный район, назвав его «Московской промышленной областью», или «лабораторией русской жизни». Изучил Нижегородскую ярмарку, ее экономическую роль и влияние на нравы, а также характер хозяйственной деятельности. Кроме того, Безобразов проанализировал первый опыт пореформенной приватизации казенных горных заводов на Урале. Его интересовала текстильная промышленность Лодзи (Царство Польское) как экономического конкурента промышленников Москвы и Иванова и особенности набиравшего силу экономического соревнования. Он содействовал устройству земельных банков, считая, что без кредита и его главных орудий — банков — промышленность и торговля «немыслимы». Либерализм Безобразова проявился в его поиске путей к согласию — категорической неприемлемости революции. Так, идеи Великой французской революции он называл общественным недугом, делающим страну беззащитной, не способной к войне. О поиске согласия и достижении сверхвременных смыслов и за счет этого преодоления «феноменального, временного, производного» размышлял позднее С.Н. Булгаков [4, 7]. Коллега В.О. Ключевского по Московскому университету историк Владимир Иванович Герье (1837—1919), автор сочинений, в том числе и о Великой французской революции, сохранил для нас драгоценное свидетельство о выступлении С.Н. Булгакова во Второй Государственной думе, заседавшей в условиях первой российской революции с 20 февраля по 2 июня 1907 г. Речь орловского депутата Государственной думы прозвучала «благородно» и отличалась от речей других депутатов одним: «Он говорил <…> просто, как русский человек, любящий свою родину и присутствующий при ужасной экспертизе современного ее состояния» [5, 189]. По мнению Герье, Булгаков обратил внимание современников на два взаимосвязанных обстоятельства. Во-первых, «мы живем в этом ужасе, но мы его не замечаем. Мы дичаем, становимся варварами». И, во-вторых, надо искать выход не в том, «что победит та или другая сторона, а затем растопчет противную сторону, а в том, что произойдет какое-то высшее примирение, на какой-то высшей, чем теперешняя борьба, моральной и правовой почве» [5, 189—190]. Политический идеализм Булгакова был не многим понятен, но Герье услышал главное — отношение, которого требовал Булгаков к запросам. В депутатском запросе Булгаков видел «руку помощи», которую «народное представительство протягивает власти для того, чтобы власть могла войти в соприкосновение с народом, могла заслужить доверие народа, необходимое для отечества» [5, 190]. Герье упрекнул Булгакова в том, что тот «не сделал в своей речи практического вывода, столь нужного в тогдашний момент. Он не предложил формулы, которая соответствовала бы его политической мысли и в тоже время, ясно ее выразив, дала бы возможность другим к ней присоединиться» [5, 191]. Однако представление Булгакова об историческом процессе, который одновременно творится на уровне земной жизни, где действует человек со своей свободной волей, и на метафизическом уровне, являющемся определяющим для событий земной жизни, позволил ему высказать идею, актуальную в 1907 г. и не менее злободневную для нашего времени. По свидетельству Герье, «депутат Булгаков усматривал ужас положения именно в том, что власть вызывает не только недоверие, но прямо чувство ненависти, — а это ненормальное положение в здоровом государстве. Власть должна поднять свой престиж, и в России должна создаться власть—носительница права, которая обладала бы моральным авторитетом. Но помочь власти поднять свой престиж лежит на обязанности народного представительства» [5, 190]. Для преобразования социально-экономической действительности ученые шли на контакты с властью, и формы общения были достаточно разнообразными. От прямого участия во власти: так, министрами финансов были известные ученые — экономист И.Х. Бунге и математик И.А. Вышнеградский. Местом встречи чиновников и ученых стали Императорские общества, в частности, Русское географическое и Научно-техническое, членство в которых власть рассматривала как хорошую школу для будущих «просвещенных бюрократов». Однако иллюзии о возможности конструктивного влияния на активизацию компенсаторных механизмов развития страны с помощью научных обществ со временем у ученых проходили, как это случилось с Д.И. Менделеевым, после чего к ним приходила мысль о неизбежности их участия во властных структурах. Однако прямое сотрудничество с властными институтами не для всех было возможно и приемлемо. Не случайно в России получили развитие и другие формы воздействия ученых на общественное мнение, такие как публичные выступления или лекции. В них излагалось их видение существующих проблем экономического и политического характера, а также пути их решения. Одной из форм демонстрации реального дела и взаимодействия в России широких общественных сил, в том числе власти, ученых, предпринимателей были народнохозяйственные выставки. Их история в России началась в 1824 г. с появления указа императора Александра I об организации первой Всероссийской мануфактурной выставки, которая была открыта уже после его смерти в 1829 г. В течение XIX в. мануфактурные, затем художественно-промышленные выставки превращаются в реально действующий фактор социально-экономического развития страны и становятся составляющей внутренней экономической политики правительства. В организации выставок участвуют центральная и местная власть, многочисленные общества, в том числе и научные, отечественные производители, представлявшие все социальные слои населения. Ко времени открытия каждой новой выставки готовилась статистическая, справочно-информационная литература отраслевого и общего характера, показывающая параметры развития страны и ее отраслей и его общее направление со времени предыдущей выставки. Развитие выставочного хозяйственного движения регламентировалось выставочным законодательством. Народнохозяйственные выставки и их экспозиции свидетельствовали не только о достижениях, в том числе научных, но также и о нереализованных возможностях России. В экспозициях были представлены экспонаты, характеризующие истоки приоритетных в будущем направлений хозяйствования, которые, к сожалению, чаще находили условия для своей реализации за рубежом. Нередко ввиду невозможности широкого внедрения изобретений в своей стране техническая и производственная работа русских изобретателей (или освоение их идей) осуществлялись в других странах, где в недалеком будущем создавались вторичные системы, которые, возвращаясь в России, играли по отношению к ней уже роль… «первичных». Преодолеть разрыв между порогом научной и производственной технической восприимчивости не удавалось в XIX в. Остается актуальной эта задача и в наши дни [6, 5]. Таким образом, поколения замечательных русских ученых показали важнейшие направления, по которым предстояло работать как современникам, так и потомкам. Литература
|
