Глава 1. Сознание как система отношений в структуре с бытием-в-себе и миром 1.1. Проблема происхождения сознания: первоначальная связь для-себя с в-себе бытием
В философском творчестве Ж.-П. Сартра, независимо от периода, будем ли мы рассматривать ранние работы или уже более зрелые труды, всегда можно обнаружить сердцевину – проблему сознания человека. Сартр4 признаётся, что «…всегда задумывал свои сочинения не в виде отдельных произведений, а как нечто такое, что собирается в единое творение». В его работах мы сталкиваемся не просто с исследованием сознания как абстрактной категории, а с попыткой представить конкретного человека в его чрезвычайно сложных отношениях с окружающим миром. Поэтому прежде чем переходить к анализу расширенной структуры сознания и его специфики, необходимо акцентировать внимание на указанной тесной связи. Особенности функционирования сознания в целом во многом определяются его отношениями с бытием-в-себе и миром. Поэтому первоочередная задача – прояснить эти отношения для дальнейшего продвижения по указанному пути.
Французский философ рассматривает два типа опыта отношение между существованием для-себя и в-себе, требующими осмысления. Трансфеноменальное бытие (в-себе) предоставляет лишь обширный материал для работы сознания, но как таковое само по себе индифферентно; оно – не пассивность и не активность, просто есть, без начала. Оно – «утверждение», но которое никак не может себя утвердить; «действенность», которая действовать не может. Это бытие наполнено собой и непрозрачно для себя самого, нельзя даже вообразить более целостную полноту, большее совершенство содержания, нет даже незначительной щели в бытии, через которую могло бы проскользнуть ничто, ни малейшей частицы бытия, находящейся на расстоянии от себя самой. Это заполненное пространство, у бытия-в-себе нет внутри, которое можно было бы противопоставить некоторому вне; оно не знает изменчивости, ускользает от времени и является полной положительностью, плотность его бесконечна. Как отмечает М.А. Киссель5, проанализировав Хайдеггера, с феноменологической точки зрения, доступ к анализу бытия открывается только посредством человека, предмет же анализа – не структура бытия, а его смысл. Именно посредством метафизического вопрошания человек открывает бытие-в-себе. Сартр выстраивает онтологию сознания, которое не может быть само по себе.
В первую очередь, сознание постигает свою беспричинность и бесцельность, вне собственных пределов оно не способно обнаружить ни оснований, ни мотивов для того, чтобы быть. Для-себя не может рассматриваться как созданное Богом, не может быть создано ни бытием-в-себе, которое совершенно пассивно, ни собственной деятельностью. Сознание предшествует ничто, извлекает себя из бытия (но не из ничего, не бывает ничто у сознания до него самого), у него нет причины, оно есть причина собственного способа бытия. Французский философ предостерегает от злоупотребления выражением «причина себя», сознание существует посредством себя. Не следует понимать самодетерминацию сознания как генезис, некий акт или становление. В этом отношении бытие сознания является случайным, то есть сознание не способно ни придать себе бытие, ни получить его от других. «Эту постоянно рассеивающуюся случайность в-себе, которая преследует для-себя и привязывает его к бытию-в-себе, никогда не позволяя себя охватить, мы и будем называть фактичностью для-себя», рассуждает Сартр6. Подчеркнём, что идея фактичности как случайности проходит через философское творчество Сартра. Важно, что сознание является себе как ничтожение в-себе, будучи уже рождённым, быть для-себя, значит быть рождённым, выразившим отношение эк-статического бытия к в-себе. Итак, сознание существует без основания. Для-себя необходимо, поскольку само себя основывает, но именно этим бытием для-себя может и не быть, это случайный факт. То есть для-себя появляется в условии, которое оно не выбирало; оно есть и является чистой случайностью. Это важный пункт в дальнейших рассуждениях философа. Но только конкретный человек придаёт фактичности смысл и сопротивляемость, признавая, в свою очередь, необходимость факта. Сознание есть безличностная спонтанность, определяющая себя к существованию каждое мгновение. Однако оно всегда может подняться над сущим, не совсем к его бытию, но к смыслу этого бытия, который находится вне.
В этой связи тема незаданности смысла существования конкретного человека в мире, необходимость самостоятельно и ответственно этот смысл обрести, лежит в основе многих произведений Сартра. В романе «Тошнота» Рокантен сетует «… существование этих людей так же беспричинно, как и существование всех остальных, им не удаётся перестать чувствовать себя лишними. В глубине души, втайне, они ЛИШНИЕ то есть бесформенные, расплывчатые, унылые»7. Союзником, по признанию главного героя, у него был маркиз де Рольбон: Рокантен нуждался в нём, чтобы существовать, поставлять сырьё, с которым не знал, что именно делать – своё собственное существование. Ведь сам Рокантен, по его признанию, не был ни дедом, ни отцом, ни супругом; не голосовал, не мог похвастаться правами налогоплательщика, его существование начало уже всерьёз смущать, уж ни видимость ли он, и только.
Созвучны данным и мысли Сартра в автобиографической повести «Слова»: он начинал познавать себя, был почти ничто, самое большее – активность без содержания; по его собственному признанию, существовал, когда писал и только для того, чтобы писать; смысл собственного существования от него ускользал, возникло чувство стыда от неоправданного присутствия в этом упорядоченном мире. В «Детстве хозяина»8 Люсьен со страхом думал: « Но кем же я стану? … «Что же всё-таки такое я?» Люсьен Флерье – это всего лишь имя. Его затрудняла жизнь, громоздкий и бесполезный подарок, с которым он не знал, как быть. В откровенной беседе с Берлиаком, Флерье признался, что только с виду сонный и безразличный ко всему, не слишком-то интересный, но прекрасно знающий, что есть нечто иное.
Вместе с сознанием в мир является и нечто другое, чего раньше в нём не было, значение, благодаря которому во всех областях жизни совершается непрерывный творческий акт. Возникая в лоне бытия, постоянно «имеющегося в виду», сознание создаёт и поддерживает свою сущность и приобретает значение; оно может существовать лишь только как включённое в это бытие, окружающее со всех сторон. В «Дневниках странной войны» Сартр9 подчёркивает эту мысль: «…я отвергаю эту деградацию в-себе-бытия до уровня бытия-для и полагаю, …что бытие-для может показаться лишь на фоне в-себе бытия, уничтожением которого оно и является». Сознание есть декомпрессия, облегчение, разжатие бытия; но в то же время оно должно так плотно присоединиться к бытию, как это только возможно без отождествления. Это присоединение является реальным, так как для-себя порождается в тесной первоначальной связи с бытием. Но о для-себя никогда нельзя сказать, что оно есть, в смысле тождественности бытия с самим собой, имеющего вид пассивности. Для-себя не есть в-себе, но является отношением к в-себе, осуществляя то, что есть бытие, но не добавляя ничего к нему.
Как отмечает Э.П. Юровская10, у Сартра рано появилось «…чувство отторжения человека как носителя активного сознания от пассивной «вязкости» вещей, мира, природы». Погружённый в природу человек испытывает ужас оттого, что чувствует себя вовлечённым в аморфное и безосновное существование, у него нигде нет своего места, он пущен в мир без цели, словно заросли вереска или дрока; лишь в городах, находясь посреди чётко очерченных предметов, появляется чувство уверенности. Герой «Тошноты»11 Антуан Рокантен восклицает: «И вдруг на тебе – вот оно, всё стало ясно как день; существование вдруг отбросило с себя свои покровы. Оно утратило безобидность абстрактной категории: это была сама плоть вещей, корень состоял из существования». В недрах собственных начинаний, которые кажутся хаотичными, Рокантен обнаруживает неизменную цель: изгнать из себя существование, избавить любую секунду от жировых наслоений, выжать её и самому очиститься, приобрести определённую чёткость сознания.
По Сартру, символом сознания является вода с её текучестью, постоянным движением; он сравнивает убегание для-себя бытия от в-себе бытия, которое его сковывает, с быстрым течением речки, которая в пору морозов, благодаря своей быстроте, может избежать замерзания, а стоит ей остановиться, мороз сковывает её. Идеалом скольжения будет то, которое не оставляет следа, это скольжение по воде. Скольжение по снегу уже менее совершенно, в определённом смысле действие лыжника лишь развёртывает его возможности; лыжник заставляет снег производить лишь то, что он может. Скольжение – некое действие на расстоянии, обеспечивающее господство над материей, без потребности в неё погрузиться и приклеиться к ней, чтобы её покорить. Однако, как подчёркивает французский философ, это вовсе не означает оставаться на поверхности, не углубляясь, но, напротив, реализовывать синтезы в глубине, не подвергая себя опасности.
Итак, необходимо выделить важные характеристики сознания. В концепции Сартра оно порождается в тесной связи с бытием в-себе, отдельно от которого существовать не может, извлекая себя из него, и отличается такой особенностью, как самодетерминация. В то же время бытие сознания случайно и в этой связи характеризуется фактичностью, свободно от заранее данного определённого смысла. Человеку только предстоит самостоятельно смысл отыскать.
|
