2.2. Онтологическая несамодостаточность сознания: характеристика трансцендентности
Сознание в концепции Сартра в своей глубочайшей основе есть нечто иное, чем только лишь направленное на себя: его смысл состоит именно в том, чтобы трансцендировать себя, направлять вовне. Собственная структура сознания заключается в том, что оно бросается прямо в мир по собственному замыслу, ускользая от беспричинности к будущему, чтобы стать своим собственным основанием. Для французского философа «трансценденция» есть выражение неполноты сознания, его онтологической не-самодостаточности; сознание трансцендирует, потому что никогда не бывает довольным собой, выходя за пределы своего настоящего. «Сознание есть сознание чего-то. Это значит, что трансцендентность составляет образующую структуру сознания, то есть сознание возникает как направленное на бытие, которое не есть оно само», уточняет Сартр61. В этом смысле для-себя является присутствием по отношению к бытию и ускользает как расстояние между собой и бытием. Его познание в идеале быть-тем-что-познают и первоначальной структурой не-быть-тем-что познано. Именно ничтожение лежит в основе трансцендентности как первоначальной взаимосвязи для-себя с в-себе.
Человеческая реальность выдвигает отрицание, в ином случае, она не смогла бы определить себя и быть конкретной целостностью; для-себя может существовать только как отрицание, посредством которого конституируется как не являющееся вещью. Отрицаемые свойства нужно видеть в качестве конститутивного фактора бытия для-себя, ведь оно должно быть там вне себя в них, должно быть ими, чтобы отрицать, что оно ими не является. Следует отличать два типа отрицания: внешнее и внутреннее. Первое появляется как внешняя связь, установленная свидетелем между двумя сущими («стол – не чернильница»). Внутреннее отрицание начинает влиять на внутреннюю структуру положительного бытия, в котором свойство отрицают. Отрицание становится тогда существенной связью бытия, одно из сущих указывает на другое, носит другое в своей глубине как отсутствие. Сартр62 называет «… трансцендентностью это внутреннее и реализующее отрицание, раскрывающее в-себе и определяющее для-себя в его бытии». Только для-себя может быть определено в своём бытии через бытие, которым не является; бытие для-себя есть то, для которого его бытие стоит под вопросом в своём бытии, так как в сущности является способом не быть бытием, которое оно полагает сразу в качестве другого, чем оно. Это означает, что бытие сознания не совпадает само с собой в полной тождественности, взятой как таковая и выраженной в формуле: бытие есть то, что оно есть. Специфика самой человеческой реальности, структуры дорефлексивного cogito, быть тем, чем она не является и не быть тем, чем является, представляется важным условием самообмана. Подобная структура делает невозможным становление к бытию-в-себе, она не скрывается в сознании, но является самой его сущностью, затруднением, нами испытываемым. Если внутреннее отрицание может появиться в мире, то именно посредством для-себя.
Появление человека в мире порождает возникновение потенциальностей, например чернильницу можно поставить на стол, разбить, но сама по себе она ни разбиваема, ни неразбиваема, она просто есть. Потенциальности, приходящие к этому, не являясь бывшими и не находясь в бытии, Сартр называет вероятностями. Та же чернильница может быть разбита или помещена в ящик. Для-себя не является миром, пространственностью, материей, но его способ не-быть-ими означает иметь в небытии эту комнату, этот стол на фоне отрицательности. Для-себя находится вне себя в-себе, определяясь посредством того, чем не является. Первоначальная связь в-себе с для-себя является связью бытия, которая не выступает ни недостатком, ни отсутствием, так как познание есть не отсутствие, а присутствие. Для-себя не находится с в-себе в отношении смежности или индифферентной внешности, его отношение с в-себе является внутренним. Фундаментальное отношение, посредством которого для-себя существует в бытии как не являющееся этим бытием, по отношению к которому присутствует, основа познания бытия. Для-себя заявляет о себе, чем оно является, посредством качества, которое раскрывается нам как само бытие (например, запах, почувствованный с закрытыми глазами – бытие-запах) и находится в связи с нами в отношении абсолютной близости, предполагающей некоторое расстояние, преследует нас. Бытие существует как это, качество – вовсе не внешний аспект бытия.
Каждое сознание заключает в себе бесконечность в той мере, в какой себя трансцендирует, ведь оно может существовать лишь трансцендируя себя, и может себя трансцендировать только через бесконечность. Сартр63, исследуя жизнь и творчество Бодлера, отмечает, что поэт понял: подобная бесконечность – счастливый жребий, выпавший на долю нашего сознания. В самом деле, сознание по природе своей охватывает бесконечное, а заброшенность человека происходит оттого, что сознание создаёт себе конечное представление в бесконечном мире. Если сознание по своей сути трансцендентно, то оно бесконечно, конечность уже не предполагает бесконечность, но полагает некий предел, и тогда трансцендентность у этого предела, конечной черты просто исчезнет. Сартр не соглашается с Хайдеггером64, полагая, что он не увидел того, что бесконечность мира выходит за края его орудийности, его мир-для-человека отовсюду переполняется и обезоруживается миром для сознания, не охватывающимся орудийностью. В «Дневниках странной войны»65 философ вспоминает об удивлении Симоны де Бовуар на мысе Дио-Раз: воспринимать гору – значит ею пользоваться, по крайней мере мыслить о том, как её использовать, оцепенение же вызывает даль звёзд, попытка «использования» которых наталкивается на их недосягаемость. Смысл трансцендентности в преодолении обложения настоящим по направлению «грядущности» мира. По Сартру66, обусловленность настоящего будущим, существующего – ещё не существующим, Бодлер называет «неудовлетворённостью», а философы – трансцендентностью. Подобная бесконечность – то, что ещё не будучи дано, уже есть; то, что обусловливает меня сегодняшнего и обретает существование не ранее, чем завтра, недосягаемый для целенаправленного движения предел.
Для-себя есть двойное бегство от мира: оно ускользает от собственного бытия-в-середине мира и от своего бытия-в-середине мира как присутствия по отношению к миру, которого оно избегает. Изменение принадлежит для-себя, являющемся спонтанностью; никогда не существует мгновения, когда мы бы могли утверждать, что для-себя есть, для-себя как раз никогда нет. Сартру очень важно установить постоянное движение сознания и несовпадение с самим собой; застревание в какой-то роли или временном отрезке устраняет подвижность. В этой связи Э.П. Юровская67 отмечает, что «Сартр возлагал на человека непосильную ношу». Преследующее бегство не является данным, прибавляющимся к бытию для-себя, но оно и есть само бегство. Происхождение трансцендентности ведёт начало от специфики человеческой реальности, являющейся переходом к тому, чего ей всегда не хватает; она переводит себя в то бытие, которым она была бы, если бы существовала как то, чем она является. Бегство для-себя по сути является отказом от случайности посредством самого действия. И в этом непрерывном движении снимается всякая возможность остановки. Мы бежим за возможностью, заставляющей появиться сам бег, тем самым она определяется как недостижимая; бежим сами к себе и являемся бытием, которое никак не может с собой воссоединиться. В этом смысле бег лишён значения, ведь граница никогда не дана, а изобретается нами. Само бегство является бегством к…, придающее некий смысл, то, к чему устремляется для-себя, поскольку определено именно нехваткой. Для-себя не является будущим, идущим к настоящему, оно имеет в бытии своё прошлое в форме «было», и, чтобы избежать прошлого, устремляется к будущему. Бытие-для-себя трансцендирует к ценностям и возможностям, его не возможно удерживать в рамках картезианского cogito. Именно во времени для-себя есть свои возможности по способу «небытия». В этой связи мы переходим к изучению временной формы сознания.
|
